Волчья судьба.

      Ария почувствовала небольшой щелчок предчувствия в голове и невольно согласилась. Она не только поможет в лечении, но, видимо, и в этой войнушке, потому что Луффи невозможно переубедить, а интуиция только его так яро оберегает и остро предостерегает…       — Ну что? Чего встал? — пробормотала Ария, привлекая внимание.       — Клятва о не причинении вреда. — косо глянул мужчина на оборотня, скрещивая руки.       В глубине вспыхнуло раздражение и некоторая обида. В голову пришла мысль кинуть гада перед этим, хотя бы чуть-чуть пустив кровь, но что-то упорно давило на чувства, заставляя мыслить немного рациональнее.       — И не подумаю. Если дам клятву, где шанс того, что ты и твои соплеменники не тронут меня или мою семью?       Фигура позади Птицеподобного после такого заявления поблекла, становясь практически прозрачной. Он будто бы одобряющие оскалился, принимая и подобные варианты.       Похоже больше всех здесь сотрудничество оборотня и Птицеподобного было выгодно именно призракам, иначе прямо сейчас Ария бы не слышала этот заговорческий, завораживающий и морозящий каждым звуком шёпот умершего, но не ушедшего на перерождение. Несколько разных голосов сливались в один, накладывая разные звуки друг на друга. Может это было сделано, чтобы Ария ничего не поняла, может это был какой-то шифр — оборотня не волновали такие подробности. Она не чувствовала угрозы ни от призраков, ни от мужчины, теперь уж точно.       — Тогда пообещай, — кинул Птицеподобный, стоило шуму в ушах прекратиться.       Ария удивлённо уставилась сначала на живого, потом на мёртвого. Такого она явно не ожидала.       — Ты уже был знаком с кем-то из оборотней? — голова Ди Блекмун сама опустилась на 45 градусов в бок. Несмотря на то, что информацией об обычаях и правилах Птицеподобных она не владела, интуиция нашептывала, что у них нет правила клясться и выполнять свои обещания.       Вопрос был явно проигнорирован, что оставило назойливое ощущение какой-то интриги.       — Хорошо. Я, Сапфира, обещаю…       — Кольт. — важно кивнул Птицеподобный, вызывая подобие улыбки. Он явно был знаком с подобной формулировкой обещаний.       — Я, Сапфира, обещаю Кольту, что не наврежу его товарищам покуда те не станут угрозой мне или моим близким.       Мужчина только кивнул, а фантом за его плечами исчез, становясь уже привычным спутником — красным ветром.       Не сказать, что идти пришлось особо далеко. Точнее бежать. А кому-то лететь. Кольт провёл Арию по самым верхушкам деревьев, с причудливым любопытством и интересом рассматривая, как оборотень совершает стремительные прыжки на приличные расстояния, старательно балансируя и недовольно скалясь. От подобных длительных нагрузок мышцы сковывала глухая и давно забытая боль.       Она получала оскал в ответ. Задорный, без агрессии, но явно с издёвкой, ведь сам мужчина с лёгкостью маневрировал в воздухе, обходя любые ветки деревьев и вызывая очень тихие завистливые вздохи со стороны оборотня, которому только и приходилось обходить сильные потоки воздуха от взмахов сливающихся с ночным полумраком крыльев.       Добрались они в итоге за десять-пятнадцать минут и встретили их с «распростёртыми объятиями». Арию попытались проткнуть кольями, за что сторожевые Крылатые и поплатились.       После того как первая пара сторожевых отлетела на добрый десяток метров в облачное море, им на замену пришло ещё четверо, что подняло нешуточный шум. А начавшуюся драку с перестрелкой с некоторым трудом предотвратил Кольт, приказав всем оставаться на месте.       Точнее он гаркнул, да с такой силой, что к Арии опять вернулся звон в ушах, от чего она села на задницу. На песок, но этому она обязательно удивиться потом. Сразу после этого крика из выставленных шатров пулей вылетел уже знакомый Арии Крылатый с пушкой на перевес в группе с какими-то нелюдьми. Девушка и парень, который был сильно ранен, но упорно пёр вперёд даже без оружия, ожидая нападения.       — Ты.! — взвыл агрессивно Крылатый с пушкой, направляя ту на спокойно сидящую на месте Арию.       Ожидаемо и его остановил всё тот же Птицеподобный, но уже более мягким тоном.       — Она не причинит вреда.       — Но… — попыталась было вздёрнуться девушка, выходя вперёд и враждебно рассматривая внезапную посетительницу, останавливаясь на глазах. Глазах, где горел огонь. — Она…       — Она. Не. Причинит. Вреда! — упорно, почти по слогам повторил Кольт, поднимая руку вверх.       Всё внезапно почувствовали угрозу в подобном движении и взгляде мужчины, что обещал отлучится на всего ничего и, вроде бы, приводить с собой никого не собирался. Орудия были опущены, но не убраны.       — Зачем.? — начал было серьёзно раненый Крылатый, вызывая мимолётный приступ раздражения.       Видимо, жизнь с весьма стервозным доктором дала свои плоды, потому Ария не очень любила, когда больные или раненые шастают где не попадя и мешались. Докторина за подобное, не стесняясь, била, что Ария сумела прочувствовать на себе первые пару недель, когда её вынесло на Драм. Чоппер строил «страшные» гримасы и угрожающе показывал иголку от шприца в своей руке. Вот и у Арии подобный закидон появился — она рычала на особо буйных больных, тихо угрожая отгрызть тому пару конечностей или вырезать органы. А то, что сама она никогда особо не соблюдала постельный режим её вообще не волновало.       — Не шипи. — миролюбиво кивнул Кольт и оборотень, к собственному удивлению, успокоилась, теперь уже более холодно и пристально рассматривая будущего пациента. А в том что, это он сомнений не было. — Она тебя подлатает, Камакири, потому что раненым я тебя туда, — взмах за спину, где располагались, непроходимые с первого взгляда, джунгли, — Не пущу.       Крылатый явно хотел возразить, набрав в лёгкие побольше воздуха, но резко остановился, встречаясь с ехидными глазами пришедшей девушки. Вместо него в словесную борьбу за своё право голоса вступил Вайпер, упорно и, на удивление, достаточно терпеливо, пускай и глухо от переполняющего парня раздражения, старательно убеждал дядю, что впускать в лагерь предположительного врага — грандиозная ошибка.       Ария продолжала с некоторым злорадством наблюдать за этой перепалкой, немного щурясь. Бушевавшее до этого недоверие и некоторая злость просто улетучились, оставляя место веселью. Наверно эта словесная перепалка чем-то напоминала спор Нами и Луффи, когда те что-то не поделят, что и вызывало ехидство во взгляде. Ещё где-то совсем глубоко теплилась странная ностальгия, но эти чувства были «награни» — будто и не её вовсе…       Помнишь.?       Помню…       Единственным, кто не поучаствовал в споре, была Лаки. Она задумчиво мялась за спиной наследного предводителя шандийцев, ощущая некоторую неловкость. В племени уже привыкли к этим постоянным перепалкам семейного дуэта и совершенно не ощущали дискомфорта от их стремительных жестов и резких, пускай пока и не матерных, слов. Страшно было представить, какого было пришедшей с взбалмошным Птицеподобным девушке, которая, по словам всё того же Кольта, должна просто взять и вмиг залечить ту ужасную рану на теле Камакири.       Брахам уже отдал приказ всем расходиться, намекая на полноценный отдых, хотя и Лаки и так было ясно, что спать они нормально не будут, пока в лагере посторонний.       Представители племени не отличались особо сильным нюхом — он скорее был даже сильно притуплен — или умением чувствовать посторонних — по этой части была разве, что Айса с её мантрой, направленной на «чистую» разведку, и ещё пара отдельных личностей, «ощущающих» некоторые колебания в своём окружении. Зато все в племени были невероятно целеустремлённые, подозрительные к чужакам и помнящие. (Что и помешает сейчас кому-то действительно отдохнуть.) Пожалуй именно памяти Крылатых мог позавидовать любой человек и нечеловек. Было ещё сверхострое зрение, но оно проявлялось не слишком часто. Например, им владел Кольт и Брахам. Последний конечно же в совершенстве, в то время как первому фокусироваться на ясности зрения не особо давалось. Сказывалось немного посредственное отношение к этой особенности.       Почему-то именно сейчас Лаки перевела задумчивый взгляд на оборотня, которого было «неслышно и невидно». Та довольно наблюдала за перепалкой мужчин перед собой, скрестив ноги. Даже удивления не проступало на немного бледном лице девушки, живущем своей жизнью.       Лаки всегда умела подмечать детали и видеть то, чего, теоретически, замечать и не должна… Первые годы жизни ей было сложно ужиться с соплеменниками, особенно с взрослыми. Она не просто видела их на сквозь — она видела их суть. Стоило маленькой Крылатой посмотреть в глаза кому-то из взрослых кожу на щеках начинало покалывать. Считывая выражение глаз и сопоставляя его с мимикой лица она всегда могла сказать кто врёт, кто недоговаривает. С возрастом эта особенность только обострилась, что могло вылиться в серьёзные проблемы, если бы не Кольт. Он взял Лаки под своё могучее крыло, обучая на равных со своим племянником, когда женщины-войны в племени вообще-то не особо приветствовались, хотя и были. Если бы не он, Лаки бы сторонились или, того хуже, попытались что-нибудь сделать, например, сплавить куда-нибудь. Всё же никому не понравиться, когда во время разговора его попрекнут на лжи или недомолвки и окажутся при этом правы…       Сейчас же эта особенность начала поддаваться контролю, но развиваться не прекратила. Стоит ей взглянуть на лицо, как все его эмоции у неё как на ладони. Не зависимо от того, на сколько хороший актёр этот человек и как хорошо он контролирует мимику. Даже по одним губам при разговоре она сумела научиться определять, где правда, а где ложь.       И вот прямо сейчас её немного пугала гостья. И даже не своим оскалом или необычными глазами, а мимикой и движениями. Лицо будто делилось на три разных отдела, отвечавших за одну определённую эмоцию. На губах расположился злорадный оскал довольного охотника, принёсшего в дом большого оленя. Брови немного припущены уголками вниз, что выражало любопытство, а в глазах горел опасный азарт. Подобное выражение лица, будто головоломка из эмоций одного человека, должно бы выглядеть неэстетично и глупо, но у девушки, сидевшей на песке, всё гармонично связывалось в незабываемую картинку. Этакий эталон по настоящему хищной и дерзкой красоты. Хотя что-то подсказывало, что она ещё Юна, и черты лица в скором времени потеряют едва заметную милую округлость, заостряя ещё больше.       Лаки, недолго думая, подтолкнула стоявшего впереди Камакири, понимая, что осмотреть его девушка уже успела. Иначе бы тот не был так резко и без нажима усажен рядом на песок с лёгкого взмаха кисти гостьи.       Сам Крылатый впервые сел, понимая, что не чувствует толком боли, но ощущает некоторое покалывание, совершенно не сравнимое с прошлыми ощущениями.       — Вы ещё долго будете спорить? Я, конечно, не против, но мне нужны лекарства и бинты которые у вас есть. И да. Придержите этого. — она ткнула в сторону застопорившегося Вайпера, чувствуя новый прилив веселья.       Вайпер хотел было заткнуть незваную гостью, но был остановлен острым взглядом гетерохромных глаз. По спине пробежал табун мурашек, а в глубине сознания вырисовывалась странная картина, где над ним, вроде бы птенцом какой-то алой птицы, возвышается большое тело, покрытое остроконечными кроваво-красными перьями, с острыми когтями на коротких лапах и высоким хохолком белого цвета. И говорить, а точнее спорить сразу как-то расхотелось, стоило посмотреть на девушку, утянувшую к себе на песок Камакири. К большой красной птице добавилась ещё одна, но чуть меньше и с матово чёрным оперением, где мелькали едва видные белые прожилки. От двух пар глаз летали чуть ли не искры, а неприятное давление испарилось.       — Ладно. — сглотнув, кивнул Крылатый с базукой, скалясь, — Лаки, тащи бинты и то, что она попросит. В палатку не пускать. Под твою ответственность. — ткнул он пальцем в Кольта, прежде чем уйти.       — Я Лаки. — кивнула головой Крылатая, на подобии поклона.       — Сапфира. — в ответ кивнула оборотень, подползал за спину настороженного Камакири.       — Мне принести.? — озадачилась Лаки, посмотрев сначала на стоящего рядом Кольта, с интересом рассматривающим плавные движения вдоль бинтов, а потом на оборотня, что щупала ту самую рану, почему-то даже не причиняя боль.       — Уж не знаю какие у вас здесь лекарства. — попутно пробормотала оборотень, нажимая на край бинта. Крылатый дёрнулся, но не произнёс не звука. Трещина в рёбрах… — Принеси бинты и что-то останавливающее кровь, иначе мне придётся жечь.       Что жечь, Лаки мужественно решила не уточнять, и просто побежала за названными предметами. Она конечно не очень хорошо знает медицину, — а точнее от слова совсем нет — но найти нужный порошок сможет — больно запах острый и специфический.       — Долго таращиться будешь? — раздражённо спросила оборотень у Птицеподобного, на что тот даже не отреагировал, прибывая в задумчивости. Цепкий взгляд ей определённо не нравился, который будто что-то сравнивал, но бросить всё она уже не может –не в её характере.       Медальон едва замерцал, являя свету всё тот же кунай с заточенными боками. Разрезала бинты она аккуратно, не задевая кожи, и невольно присвистнула. Изначально она думала, что это колотая рана, учитывая, что знакомый ей жрец пользовался пикой, но здесь был другой случай. Резаная рана глубиной, примерно, в сантиметр и длиной от верхнего ребра до поясницы. Крылатого не разрубили пополам только потому, что противник нанёс удар под наклоном и до столкновения с костями, скорее всего, тело по инерции отлетело. Сами Предки благоволили его жизни, раз ему так повезло. Ария конечно не спец по определению оружия по разрезу, здесь Зоро лучше бы справился, но по ширине раны видно, что лезвие очень острое и по заточке напоминает больше катану, нежели меч. Но он явно длиннее катаны…       — Хм? Крапива? — удивлённо спросила Ария, принюхиваясь к порошку, принесённому девушкой. — И…       Ария озадаченно сунула нос во вторую банку, пытаясь уловить хоть какой-то аромат.       Лицо Лаки сморщилась в отвращении и она машинально прикрыла нос пальцами, в шоке наблюдая за манипуляциями новоприбывшего врача. Крылатые собирают шульгу* каждую зиму в феврале. Это полупаразитическое растение очень хорошо появляется в кронах деревьев и единственный способ его найти — учуять. Крылатым это, на удивление, даётся легко, потому что цветки ужасно воняют даже после сбора. Оно также является одним из лучших болеутолительных и восстанавливающих, потому даже не желая иметь ничего общего с этим запахам Крылатые вынуждены собирать и обрабатывать его для употребления. И потому прямо сейчас Лаки не понимает, как эта девушка может просто так тыкать носом в банку, заполненную этим запахом.       — Однако… неожиданно… — пробормотала Ария.       — Хм? Что конкретно, Волчонок?       — Р-р-р, не называй меня так. — рыкнула Ария, чем напугала сидевшего перед ней парня. Тот попытался было отдалиться, но был перехвачен за предплечья. — Без. Резких. Движений.       «Не ожидала, что здесь прорастает птичий клей*, но мне это только на руку.»       Аккуратный бинт, завязанный Чоппером на руке, пришлось так же срезать. Рана опять успела зарасти совсем тонкой кожей, потому пришлось резать поверх. Следом кунай прошёлся по покрытой коркой ране Крылатого, вызывая у того шипение. Оборотень только недовольно цыкнула, прикладывая руку к начавшей кровоточить ране.       Перед глазами появились белые пятна, и слабый поток Лечащего пламени, к удивлению, спокойно перекачивал в кровоток мужчины. Ария сощурила глаза и начала аккуратно срезать твёрдую корку с верхнего угла раны, постепенно добавляя Водное пламя. То куда более покорно потекло сначала по венам, а потом проникло прямиком в тело Крылатого, вызывая спокойствие у последнего.       По срезанной поверхности заструилась тонкая полоса крови, окрашивая руку Арии в красный. Оборотень чувствовала, как внутри пациента восстанавливаются слегка повреждённые мышечные ткани, но рану пламя не затрагивало, избегая чего-то на подсознательном уровне. Ария попыталась направить огонь ближе к поверхности кожи со внутренней стороны, опасаясь либо сжечь ту дотла, либо «заморозить» её снаружи.       — Нда. Ты в курсе, что ты ужасный врач? — подошёл ближе Кольт, цыкая. — Почему ты не отпускаешь энергию? Не проще было воспользоваться «восстановлением»?       — Во-первых, не лезь! — рыкнула Ария на уже было протянувшего к ране Крылатого руку Птицеподобного. Тот резко одёрнул её, чувствуя некое замешательство. Он который раз неосознанно выполняет её команды совершенно беспрекословно. — Во-вторых, мне не хватает контроля, чтобы его опустить. — прозвучало совсем по детски. — И вообще. Что такое восстановление?       Кажется Кольт чуть не упал от удивления. Какой к чёрту контроль? Если он правильно помнил её рассказы, пламя — не просто энергия, которой пользуются оборотни, это полуразумная энергия, стремящаяся поддерживать и защищать своего хозяина. Его невозможно контролировать или отобрать. Огонь жизни — это то, что было, есть и будет частью огненного народа полулюдей. Пускай девчонка и мелкая совсем, — по ощущениям на интуитивном уровне не старше 17 — но должна это знать.       Оборотни мало знают и ещё меньше помнят. Выход в море — их единственный способ узнать больше о себе и народе, к которому они принадлежат. Именно после путешествия, не важно какой длины, истинный потенциал постепенно открывается, даря необъятные знания и возможности.       — Разве Лечащее пламя — не доминант твоей силы? — взял себя в руки Птицеподобный, зацепившись взглядом за раздражённый черты лица девушки.       — Чушь какая. Нет у меня доминанта.       Птицеподобный только фыркнул на подобный кульбит, но ни чуть не обиделся на резкость оборотня. В голову вторглась мысль о том, что он всё же что-то забыл.       А рядом вроде время стаяла позабытая и ничего не понимающая Крылатая. Она старательно вслушивались в разговор этих двоих, но так ничего толком и не поняла. Только уловила сильное удивление Кольта и что-то пока не понятное от Арии.       — Ладно-ладно. Не серчай. Смотри… попробуй аккуратно пробиться в нервные окончания и окружить рану. — неуверенно пробормотал Птицеподобный, надеясь, что девчонка знает расположение названных.       Ария невольно почувствовала замешательство. Сама не додумалась, да и звучало, по её мнению, это больше приказ. Приказы она не терпела, исключение — редкий случай и это точно не он. Из горла опять вырвался предупреждающий рык, но злость быстро отступила, стоило телу Крылатого под рукой вздрогнуть.       «Спокойствие. Одно неверное движение и лишний всплеск эмоций может нести пагубные последствия при лечении.»       Одновременно водить пламя по своему телу и по венам Камакири Ария не могла, потому пришлось положится на свою силу воли, чтобы не вспыхнуть от всплесков эмоций, точно спичка, а потом замёрзнуть внутри кристаллов. Всего пара секунд и Ария относительно спокойна и собрана.       Лечащее пламя смирно потекло в нервные окончания, которые тоже были задеты. Первой идеей было прекратить, чтобы пламя не пошло в беспорядочный разгул по телу, выйдя за пределы тонких трубочек, но произошла странная неожиданность. Лечащее пламя без приказа вытянулось в микроскопическую пружинку, обвивая концы обрубленных мостов, и уже внутри этой спирали миллиметр за миллиметром сначала начали появляться тонкие нити нервов и нервных узлов, за ними энергия начала самостоятельно смещается в кровеносные сосуды, откуда уже восстанавливались кости и повреждённая плоть.       Ария совершенно не контролировала процесс лечения, чувствуя, как в руку ей ластится тёплый огонёк, облизывающий ранку на ладони. Это странное ощущение и заставило Арию отдёрнуть руку, так и не завершив полное восстановление. Начинать заново или продолжать было бесполезно, если использовать пламя, потому Ария просто схватила принесённые ей порошки и начала аккуратно смешивать прямо на нетронутой ладони. На затылке зудел пристальный взгляд нескольких пар глаз. Когда порошок уже был на ране Крылатого, Ария озадачено оглянулась в поисках бинтов.       — Ой. Вот… — замялась Лаки, доставая искомое оборотню, чувствуя неловкость. Сама Ария только кивнула, выхватывая чистые бинты.       — Руки поднимай, герой-любовник. — смеясь, попросила Ария, чувствуя, как температура тела парня резко подскакивает.       В голову таки пришла мысль, что эти Крылатые в некоторых вещах ещё большие дети, нежили она сама со своим капитаном. Да, они мыслят по взрослому, готовы отстаивать своё мнение, отдают долги тем, кому задолжали за обиды старой давности, что, кстати, свойственно совершенно всем расам, правда кому-то больше, а кому-то меньше, но они явно не стремятся показывать свои чувства, по детски считая, что это слабость. Помнится она и сама иногда подумывала об этом, но не сильно вдавалась в подробности этих психологических факторов. Ещё по маске Сапфира она помнила, что прятать свои эмоции — это не то что неприятно, скорее болезненно и губительно.       Перевязка заняла не так много времени, но Крылатый явно весь извёлся, ожидая рокового момента, когда сможет наконец уйти от странной гостьи-врача, скрыв небольшой страх в глазах. Всё же он не слеп и не глуп, просто немного импульсивен, потому прекрасно понимает, что Кольт ходил по тонкому льду, раздражая чужачку, которая с подозрительной лёгкостью не только вскрыла неприятную, а в иных условиях, почти смертельную рану, но и как-то профессионально, будто не впервой, серьёзно покопалась в его теле.       Стоило Арии закрепить последний слой бинтов, Камакири резко вскочил, чуть не вывихнув себе хребет не в ту сторону. Оборотень сначала хмыкнула на подобное поведение, а потом, когда Крылатый справился с внезапным новым недугом и попытался умчаться куда подальше, грозно произнесла, даже не повышая голоса.       — Была трещина в кости — залечила, советую не напрягаться особо сильно, как следует поесть и отдохнуть. Пока что ты может и не чувствуешь, поглощённый эйфорией после снятия боли, но уже через несколько минут тебя настигнуть сильная слабость.       Камакири так и застыл на одной ноге, шатаясь и боясь шевельнутся. Со стороны Лаки послышался обречённый вздох, но в слух она говорить ничего не стала. Только встала перед Арией, которая всё так же сидела на месте, и низко поклонилась, благодаря. Следующим действием она преодолела те пять метров, которые разделяли её со своим «защитником» и, ухватив его за ухо, увела в одну из палаток.       Ария только посмеивалась над ситуацией, аккуратно вставая. Кольт рядом испускал какую-то странную ауру недовольства, смешанного с гордостью, но терпеливо молчал, хотя, если судить по выражению лица, очень хотел съязвить в сторону ушедшей парочки. Ещё один негативно-пытливый взгляд был отфутболен обратно в базучного отморозка, на что тот только громко фыркнул и спрятался в своей палатке. Ария со смешком подметила, что всё это время находилась под прицелом нескольких Крылатых, рассредоточенных по палаткам, хотя особой опасности не чувствовала.       Кольт только осуждающе покачал головой на поведение соплеменников, но ничего говорить не стал. В силу своего взбалмошного характера он уже однажды привёл в племя оборотня. Закончилось это не слишком приятно. Мало того что от отца огрёб с младшим братом, так и команда тогда синеморская шуму наделала в Скайпии. Знающий почти всё в своё время Ган Фолл сам лично пришёл и увёл оборотня, оставив Кольта ни с чем. Глубоко внутри ещё тлеет искра обиды на бывшего бога, так легко отобравшего у него «свет золотой луны». Смирение нёс только факт ношения метки Пары на спине оборотня.       Он с некоторым смущением понимает, что делает те же непростительные ошибки, но сейчас он уже достаточно взрослый и знающий, чтобы уверенно утверждать, что в этот раз он сделал всё правильно. И книгу он обязательно малышке-волку отдаст, но позже, попрощавшись наконец с духом прошлого.       Ария таки почувствовала странные колебания в ауре Птицеподобного и резко встала. Ей претило такое внимание со стороны интересной ей расы, но сейчас стоило бы вернуться обратно к ребятам. Даже если этот мужчина сдохнет, она в любом случае отыщет то, ради чего вообще пошла на компромисс.       Как и следовало ожидать, стоило выйти из лагеря Крылатых, дышать стало легче. Наверно Ария просто отвыкла от этого странного ощущения постоянной слежки, презрения, неодобрения или страха; помнится это всё преследовало её не один год на родном острове, но она никогда особо не чувствовала разницы.       — К хорошему быстро привыкаешь…- пробурчала она себе под нос, забираясь на одно из ближайших деревьев. Убедится, то она уже убедилась, что добраться по ним куда легче, нежели прыгать по корням. Да и на ветках растёт много всего интересного, что было замечено ей относительно недавно.       В нос пробивался приятный запах свежей травы и пушистого мха, а глаза радостно сверкали от созерцания великолепной природы. В отличии от других островов, это был совершенно не тронут житием гуманоидных рас. Сначала могло бы даже показаться, что на острове и живых то существ никогда не было, разумеется кроме животных, но едва заметные разные метки, которые обычно используют охотники и лешие, как иногда называли следящих за лесом, своё ещё часто бросались в глаза. Правда находились все эти метки на самых верхушках деревьев, где уже и не было особо веток — голый ствол. Линии указателей и непонятных рисунков были неровными и неказистым. Будто изначально они были меньше. Хотя и такое возможно, учитывая, что эти деревья-гиганты могли приобрести весьма специфические особенности коры, или, например, ещё сами Птицеподобные когда-то давно нахимичили что-то с фауной своего места обитания. Неожиданно, но многие стрелки вели к разнообразным «стоянкам». Всего на пути, чёрт знает куда, Арии встретилось три гнездовья и одно странное лежбище. В гнёздах, к своему изумлению Ария обнаружила несколько огромных скорлуп очень больших птиц и с десяток красивых тёмно-синих перьев длиной, минимум, с её руку. Интересная добыча была спрятана в болтающийся на шее медальон, куда позже отправились и найденные в лежбище комки угольной колючей шерсти, отдававшей запахом гари. Попутно Ария умудрилась найти несколько почти кончившихся трав и парочку неизвестных тоже. Правда о том, что одна из этих травок была изначально сильнодействующим ядом, Ария никому не скажет. Как и о том, что ей пришлось очень быстро подбирать противоядие и вытаскивать красивейшую, но в тоже время опаснейшую, пурпурницу вместе с корнем голыми руками. Птичьего клея Ария, ожидаемо, не нашла, но зато набрала вдоволь зелёной и белой крапивы.       К 2-3 часам утра, по внутренним часам оборотня, она уже умудрилась добраться до какой-то странной поляны.       Наблюдать накренённые, почерневшие от старости, полуразрушенные строения и изваяния мудрёных животных, что были почти погребены под насыпью земли и давно заросли густой травой. Это место привлекало запахом затхлости, смешанным с морским бризом. Каждый обвалившийся камешек вызывал вспышки грусти где-то внутри.       Спрыгнуть с высоты в десятки метров не проблема, если сгруппироваться, но это и не понадобилось. Ария почувствовала, как тело на мгновение наполнилось лёгкостью, точно на неё и не действовало ни притяжение, ни собственный вес. На лицо выползла умиротворённая улыбка, а в голове зародилась мысль остаться здесь, где нет ни боли, ни шума, ни лишних эмоций. Вся поляна будто пропитана тишиной и покоем — если захочешь, можешь услышать не то что собственное сердцебиение.       Очнись       Внезапно сердцебиение ускорилось, вызывая чувство невесомости. Стоило телу припасть к земле от внезапного головокружения, незамеченный до этого дурман, как рукой сняло. Нос на автомате нашёл источник пожирающего из тела энергию дурмана. Огромный стебель, едва освещённый тусклым светом убывающей луны, не привлекал у Арии особого внимания с самого начала. Толстый ствол из двух ростков вился ввысь, подпирая само небо и удерживая, скорее всего, что-то вроде облачной площадки. По стеблю редкими пучкам шли широкие листья, от которых и исходил странный запах. Многие из пластин отростков были ростом как минимум с Ди Блекмун, а плотность и прочность не уступали тем же деревьям. Ария не заморачиваясь, стоило ей подойти, сорвала ближайший лист и спрятала его в медальон.       Странное чувство дежа вю окутало сознание, заставляя тело на автомате, пробивая ударом со всей имеющейся силой внезапно тонкий слой облаков и земли. Падение оказалось болезненным. Повезло ещё, что она успела увернутся и вместо торчащих из каменного покрытия ног, сейчас торчала голова. Чудо уже то, что от падения с пятидесятиметровой высоты она ничего себе не сломала, чувствуя себя будто пушинка.       Место, где она оказалась, было поистине удивительным. Здесь не было того странного запаха дурмана, не было запаха умирающих камней древности. Учитывая, что место где она сделала дырку имело тонкую оболочку облаков и земли, толстый покров облаков по площади. Всё тот же свет стабильно просачивался, показывая очам оборотня истинный «город золота». Высочайшие каменные и очень старые сооружения. Дома, храмы, часовни, исписанные множеством рисунков, едва видных обычному человеческому глазу в ночном мраке, манили. Глаза Арии вновь засветились чёрным огнём, стоило ей пройти мимо одной из самых высоких стен здания, находящегося ближе всего к главному зданию — предположительно храму Богу неба и ветра, подобно старому храму на истинной родине оборотней — храму Богу огня и власти.       На рисунке были изображены два нечеловека, стоящих напротив друг друга. Изображённые руки протягивались к противоположному существу на уровне груди. Между раскрытыми ладонями соединялся в один шар огонь и воздух, напоминая своим узором знак равновесия Инь и Ян.       Первая фигура — точно оборотень, изображённый с длинным хвостом, исписанные давно знакомыми Арии словами из законов Стаи, и стоящими длинными ушами. Подобные уши можно было встретить у многохвостых лис — полноценных кицуне в полном обороте, и у Чёрных Скалов — одних из самых яростных хищных оборотней, больше схожих своим строением на тех же собак со странной примесью птицы, нежели на волков, кошек и лис.       Вторая же фигура — Птицеподобный с длинными колючими волосами, широким оскалом и гигантскими, не свойственными тем же Крылатыми, крыльями. Рисунок Птицеподобного был странно рубленным и неровным, будто крылья были вырезаны куда короче, чем видны Ди Блекмун.       Только подойдя поближе Ария поняла, что крылья и в правду вырезаны из камня куда короче, чем она их видит сквозь призму своего «огненного» восприятия. Тот, кто создавал подобные рисунки или их наброски, явно был очень умён и предугадлив. Иначе не объяснить тот факт, что нынешнее поколение крылатых идентично изображённым каменным рисункам, а то что скрыто особой магией, то невидимо для всех, кому сия тайна не важна и не нужна. Если бы на острове, где живут, с виду, просто необычные люди, с внезапно отросшими крыльями, нашли подлинники всех этих шедевров древности, то страшно представить, что случилось бы с индейцами, даже не подозревающими о ценности своей крови и перьев с костями. Всё же как бы не упирались люди, немногие, но наверняка знают значение того же понятия нелюдь и что можно получить с подобного существа, начиная невероятной рабочей силой и заканчивая весьма ценными, как в медицине, так и в той же химии, ресурсами-запчастями. Рука сама сжалась в кулак и ударила в стену, с такой силой, что каменная плита потрескалась. Паутина трещин почему-то прошла по рукам двух фигур, не задела символа пускай и хрупкого, но полноценного мира между двумя расами. Упокойся       Ария отдёрнула руку, в недоумении хватаясь за кисть и поднимая голову вверх. Прямо на глазах символ мира между расами начал видоизменяться. Две совершенно разных стихии смешались в одном сгустке чёрной мглы, всматриваясь в которую Ария чувствовала головокружение. Ноги подкосились и оборотень просто упала с широко раскрытыми глазами.       Гром. Молнии. Солнце. Лезвие. Книга. Копьё. Глупые смерти. Несчастье и горе. Кровавые слёзы, унесённые диким ветром куда-то вдаль. Гигантские чёрные крылья, алые волосы, острые зубы и безумный взгляд. Падший. Умирающий в собственной ярости и бессилии крылатый дьявол безумия. Истощённое солнце, не согласное с судьбой.       Несколько особо ярких картинок в мгновение око пронеслись перед видоизменённый и глазами, показывая бездушную картину ада на земле и небе.       Стоило потоку видения прекратиться Ария мгновенно подскочила на ноги и присела на корточки, хватаясь за голову и воя, обречённо и плаксиво. Она узнала эти образы… Успокоится заняло достаточно много времени. Ария озадаченно провела языком по нижней губе, чувствуя солоноватый привкус собственной крови, что ещё больше отрезвляло. К чёрту всё.

Лагерь шандийцев.

      Вайпер не мог, а точнее не хотел засыпать. Одна мысль того, что завтра это всё закончится, будила внутри него неудержимый огонь радости, смешанного с надеждой, связанные в клубке ярости.       Он, как-то неестественно, чувствовал, что почти все спят. Наверное, впервые он был так сильно напряжён, что даже сквозь шорох бинтов, которые он мотал на правую руку для закрепления опасной ракушки, слышал всё, что происходило в лагере, стоящем в нескольких метров от берега, где он и сидел. Всё тело зудело в преддверии чего-то катастрофического.       Какое-то странное чувство проследовало его уже несколько дней. Он чувствовал, что скоро что-то случится. Что-то неприятное и скверное. Что-то, что вновь поставит его перед выбором, как когда-то до этого. Ошибка в прошлый раз стоила ему семьи — в этот раз, если повезёт, будет стоить жизни. Если же не повезёт — смерть настигнет не только его или тех, кто прибыл в этот лес на битву с Энелем. Коса лжебога настигнет всё его племя.       Он признавал, что имеет скверный характер и порывистый нрав. Злость просто накапливалась на протяжении многих лет, искажая его восприятие окружающих. Он не мог быть мягким. Ни к Лаки, что стала ему чёртовой младшей сестрой, что смотрит постоянно так неодобрительно, но всё равно подчиняется, веря в него, как никто другой. Ни к Кольту, пытавшегося заменить ему отца и мать. Нет. Он определённо старался и даже преуспел в этом, создавая множество приятных воспоминаний, постепенно затмевающих старые, но он не смог сам отречься от прошлого. Не смог отречься от того пирата, что привёл когда-то в племя, за что его и начали осуждать, а после и боятся, не смог забыть и простить тех людей, что повинны в смерти родных, не смог простить себя за то, что вообще допустил это.       А ведь Вайпер всё это видел. Наверное чем-то подобным он заразился от Лаки, когда Кольт официально закрепил маленькую девчушка за собой. Как она видела всех насквозь, так и он научился чувствовать метания окружающих.       Они, Крылатые — народ гордый, если судить по рассказам сначала отца, а позже и дяди. Им не предстало показывать свой страх или боль — можно выпячивать на обозрение ненависть и гнев, но никак не радость или восторг. Только среди своих, в число которых обычно входит от силы с десяток человек, но уж точно не всё племя. Раньше миролюбивый шандиец был позором. Особенно если эта часть Крылатого представала перед чужаком, как, например, произошло с Кольтом. Да. Они Крылатые, потерявшие небо. Да, они те, кто когда-то очень давно, не осознавая, отреклись от чего-то очень важного. Настолько важного и дорогого самой сущности нечеловеческого племени, что и по сей день на телах потомков племени появляются странные метки-кресты. Старое поколение уже давно обзавелось подобным, а молодое, те же Лаки и Камакири, немеченые и свободные. Как и Кольт.       Так и получилось, что выросший Вайпер не оправдал надежды ни своего дяди, ни даже своего деда. Он, конечно, определённо годился на роль вождя или предводителя воинов, что, в принципе, можно было и совместить, но он не способен на компромисс, как каменная стена — или уничтожь, или стой на месте — третьего не дано. И прямо сейчас он не намерен уступать не перед чем.       Кольт тоже не спал, точно зная, что ночью соплеменникам ничего не грозит. По коже бегали неприятные мурашки, предвещающие какую-то пакость, а в голову лезла куча ненужных сейчас мыслей. Хотелось спуститься с этого, совсем маленького, но достаточно высоко и прочного дерева да побиться головой посильнее. Он видел, что где-то на берегу медитирует Вайпер, также предчувствуя серьёзную беду. И это ещё больше сводило сума.       В прошлом поколении, из которого и вышел Кольт, было не особо много одарённых. Он, Анна да Кирос с Зиосом и Корном. Определённо, сильнее всего неясное отклонение от обычных детей Крылатых было выражено у него, как первого в племени со времён небесной катастрофы у кого были большие и сильные крылья. Уже после него были Кирос — глупый младший брат Кольта, — и его покойная жена — Анна — чудом оказавшаяся истинной Парой Кироса. Оба имели нереальную интуицию и огромную физическую силу. Как сказала однажды она, при их союзе обязан родиться ещё один Птицеподобный, но толи звёзды не сошлись, толи луна на небе светила неправильная — родился пускай и очень сильный, но Крылатый с предрасположенностью к аномальному чутью, чем тот пускай неосознанно, но пользовался. Позже выделился Зиос, решивший, что правда — это шутка. Кто надоумил его копаться в головах соплеменников — не ясно, но тот вполне умело уже с малых лет общался со старшими, постоянно заговаривая им зубы или выбешивая. Чтец душ чёртов. Из-за него столько в своё время скандалов было, что не сосчитать. И дочь у пройдохи такая же — читающая всех на ура. И последний Корн — резвый малый с превосходным зрением. Сыну его, конечно, передалось и то и то, Кольт проверял это, но пользоваться парень этим так и не научился в отличии от отца. Камакири не особо жаловал эти особенности, предпочитая игнорировать. Силу зрения он урезал с помощью специальных линз — где только нашёл… От своей скорости он уходил с помощью коньковидных волновиков. Глупый гордец, верящий что один из сильнейших воинов Шандоры так просто взял бы и уплыл в Синие море без особо причины.       Вообще-то из всех одарённых он один не обзавёлся детьми, принявшими бы его силу. Зато сполна отхватила малышка Айса. Вот уж кто выделился, так выделился. Мантра не то, что дано с рождения. Обычно… Но малышка не только видит по площади и, пускай неумело, но чувствует саму суть. Она видела Пламя души Арии, стоило ей единожды слегка открыть створки лунных врат. Она видела его Ветер, бушующий по поводу и без глубоко внутри нечеловеческого тела. Она слишком много видела — достаточно, чтобы тот же Энель попытался забрать её ради информации.       В голову тут же пришла ещё одна тревожная мысль. Энель был одержимый силой и пафосом. Нет. Он не был безумен, но был помешан, на всём, что казалось ему сильным. Так, в своё время, всего-то пять лет назад, когда Кольт впервые всерьёз сразился с одним из жрецов — в тот момент это был Шура, — которого он тогда почти убил, нанеся весьма серьёзные повреждения зазнавшемуся Крылатому несколькими ударами Ветром, что только-только вновь начал поддаваться контролю. Энель тогда впервые предстал перед ним, и Кольт искренне верил, что тот придёт за своим подчинённым, но нет. Он пришёл не за Шурой. Он пришёл за Кольтом с весьма странным предложением. Присоединиться, стать союзниками, подчиниться. В глазах же этого лжебога горела странная мания и желание обладать, точно какой-то чрезвычайно редкой и красивой игрушкой. Три раза ха! Взыграл ли это внезапно проснувшийся в нём юношеский максимализм (ага, в его то почти сорок на тот момент), или проснулась гордость Красной птицы, но Кольт послал Бога, и в весьма грубой форме. Сам факт его выживания после этого — необъяснимая, с первого взгляда, магия. Для Энеля, сначала, уж точно. Сам Птицеподобный совершенно забыл, что тогда произошло — только странный обрывки воспоминаний о ярчайшей белой вспышке, быстро поглощённой мягким жёлтым свечением и пустота. Через неделю, когда он очнулся уже в племени, а над ним возвышалось слишком хмурое мальчишеское лицо Вайпера и слышалось тихое пыхтение гневающейся Лаки, которую так заботливо пытался угомонить Камакири, Кольт понял первый и, наверное, самый главный факт о новом захватчике родной земли — Энель– коллекционер силы. Ему очень сильно приглянулась способность Кольта управлять ветром — он захотел его себе. Не получил — попытался стереть его с лица земли. Не получилось.       Второй не маловажным факт, именно о котором он сейчас вспомнил — новое-старое помешательство бога. И на ком?! На оборотнях, которые никогда сюда и не сунутся по незнанию, Волчонок — исключение из канонов. Тогда, при первой встрече то, что спасло Кольта от странной атаки Энеля — камень, созданный из чистейшего Лечащего пламени, намного концентрированнее того, которым лечила Камакири малышка Ария. Через неделю, после встречи Кольт собирался в тихую проверить свой тайник, оставленный ей для его защиты, состоящий из нескольких тех самых камушков, что защитили Кольта от атаки лжебога, но тайник был пуст. А через пару дней вновь как-то его отыскал Энель, хотя Птицеподобный был уверен в том, что полностью смог скрыть своё присутствие, и ничего не спросил, лишь вернул ему шкатулку, где до этого лежали защитные амулеты «Восстановление» и утвердил с плотоядной улыбкой:       «Оборотни — просто необычайно интересные создания.»       Откуда он узнал подобную информацию Кольт не мог и представить.       Вот и сейчас. Если Энель поймёт, кем является Волчонок, а он явно ещё об этом не узнал, в стороне она и её накама остаться не смогут. Никак. Тот просто заберёт девчонку, оставив людей не с чем, а её будет шантажировать или чего похуже. В том, что оборотень не подчиниться без боя сомнений не было. Чего не скажешь о людях.       От раздумий Кольта освободил порывистый старый знакомый — алый ветер, отдающий запахом крови, соли и Огня. Тихий шёпот отдавал тревогой и острой болью где-то в солнечном сплетении. Ветер аккуратно нашёптывал об опасности. О боли. О страхе и пепелище будущего.       Похоже Ария права. Это не только его бой. Всё или ничего — провал равен падению в бездну безумия и ненависти.