Волчья судьба.

      — Ты выглядишь жалкой. — констатирует факт игривым голосом незнакомая Робин девушка, которая должна будет временно нести за археолога ответственность.        Нико ощутимо вздрагивает, когда за спиной щёлкает громадная деревянная дверь — при всём желании, брюнетка не сможет её открыть, не приложив все свои усилия. И ведь она всё ещё в городе, который пока даже не подозревает о идущей за ними слежке. Археологу не нравиться это так же сильно, как и ноющая боль в районе сердца, но она продолжает сохранять могильное равновесие и душевный холод, потому что постепенно это становиться невыносимым.       Робин делает несколько шагов вперёд — прямо к небольшому окошку с прочными клетчатыми створками из железа и плавно выдвигает табурет, чтобы расположиться поудобнее. Ей не страшно за себя, она уже отбросила все свои переживания, или пытается сделать вид, что всё именно так. Айсберга Нико с агентом правительства так и не убили, потому на языке вяжется неприятная горечь — как глупо переживать о том, кто, фактически, уже стал твоим врагом, ведь в мире нет второго такого идиота, как её капитан, который простит своего врага и позволит ему не только жить, но и быть рядом. Даже слишком.       — Ты нема? — странная девушка продолжает напирать, привставая со своего места.       Робин очень хочется исчезнуть, потому что это существо её пугает — на человека агент, наверняка агент, не слишком похожа, потому любое движение вызывает опасения. А девушка всё продолжает приближаться — укороченные блондинистые локоны подпрыгивают на каждом шагу, будто бы она пытается замаскировать свои рваные шаги за лёгкими прыжками. Брюнетка сглатывает, массируя горло — она устала, и была голодна, пускай на первое время не отказалась бы от простой воды. В этих то условиях.       — Нет~. Луче не упоминал того, что ты нема~. — пронзающий, точна сотня тонких игл, голос звучит над самым ухом, а Робин даже не успевает среагировать — блондинка, точно кошка, плавно ускользает ближе к двум небольшим диванчикам, которые повёрнуты от входа и от окна, точно что-то скрывая. — И этот аромат~! Можешь называть меня Патре, дорогуша.       Блондинка ухмыляется, щуря свои не по-человечески блестящие фиолетовые глаза, и жадно тянет воздух, едва ли не урча от удовольствия. Девушка наслаждается чем-то в воздухе, позабыв о возможном нападении со стороны брюнетки, и явно ненамеренно открывает вид на свои перебинтованные бока с небольшими пятнами крови. Нико немного скованно улыбается, наблюдая эту картину — неожиданно весь страх уходят, оставляя полный покой на кончиках пальцев.       Странное изменение в чужом настрое не остаётся без внимания.       — И в правду, всё интереснее, и интереснее… — фиолетовые глаза становятся ярче, наливаясь чистым пурпуром, а зрачки сужаются до едва заметных щёлочек. — Так ты часть её людей~!       Блондинка опять подходит ближе, в этот раз без внезапных скачкообразных движений, за которыми сложно уследить, скалясь как-то по дикому, взбешённо, но Нико даже не двигается с места, улавливая приятный ветерок. Перед её глазами застывает аккуратная девичья рука, чуть меньше её собственной, но с иной, даже увлекательной, основной чертой — когтями. Археолог уже наблюдала подобные метаморфозы и не один раз, потому мгновенно подхватывает мысль — оборотень, достаточно сильный, чтобы контролировать своё перевоплощение на самой основе — видоизменении отдельных частей тела. Изучающий взгляд быстро проходиться по всей руке: ногтям, подушечкам пальцев, выпирающим жилкам, косточкам и коже, — вплоть то локтя, где начинается рукав простоватой рубахи-топа. В глаза бросается любопытное отличие — не только цвет, но и форма чужих когтей сильно отличаются от аналога Арии, потому что Робин уверена — они разного вида.       Кажется, Петре остаётся довольной реакцией, а вернее её отсутствием, и мило улыбается, полностью стирая остатки гнетущей и угрожающей атмосферы в комнате. Той самой рукой, которой едва не проткнула Нико глаза, девушка смахивает несуществующие пылинки с плеча археолога, улыбаясь ещё более приветливо — будто бы пытаясь втереться в доверие, расположить к себе. Робин не совсем понимает, чего добивается агент правительства, потому молчит, копируя обманчиво дружелюбную улыбку — ведь, если хочешь получить информацию, нужно показать, что ты расположен, как слушатель. На периферии археолог улавливает лёгкое колебание воздуха, как при костре, и несколько блёклых фиолетовых искр на своём плече — вскоре от них не остаётся и следа.       А незнакомый брюнетке оборотень позволяет своей улыбке стать ещё шире, хотя куда больше?       — Как же чудесно! — блондинка крутиться вокруг своей оси, радуясь чему-то. — Теперь у меня есть ещё больше возможностей, чтобы удержать юную госпожу! Ты будешь мне полезна!       Патре ещё пару минут «любуется» вежливо улыбающейся Робин и теряет былой запал вместе с заинтересованными искрами во взгляде. Нико остаётся только глубоко внутри радоваться тому, что психически неуравновешенное бесконтрольное существо теряет её из виду, поворачиваясь спиной, пока взгляд почти померкших адуляров не улавливает прядь торчащих из-за «диванных окопов» угольно-чёрных волос такой длины, что подобное можно было бы встретить лишь у одного существа — Сапфиры Бьякуро. Старый страх возвращается с новой силой, потому Робин приходиться посильнее сдавить собственную кисть, впиваясь ногтями в кожу на запястье, и более внимательно оглядеть «преграду». Разум твердит, что подобный исход был попросту невозможен, но этого спящая интуиция вопит через участившее пульс сердце — Ария!       — Мисс Патре, — вежливо обращается археолог к своему надзирателю, повисшему на спинке одного из диванов. — Позвольте узнать, а это…?       — Что же, чего-то подобного следовало ожидать! — шальная улыбка вновь касается губ чужого оборотня. — Думаю, ты уже и сама догадалась, дорогуша!       — Но почему… — Робин не дают завершить свой вопрос, наглым образом прерывая.       — А вот этого кому-то вроде тебя, человечка, знать необязательно. — весь добродушный настрой быстро испаряется, оставляя гнетущее желание подавить оппонента.       Блондинка давит и давит, взглядом, аурой, возможно, даже запахом, пытаясь подавить чужую волю, но резко вскрикивает, едва ли не падая на пол и начинает шумно дышать. Кожу Робин, в районе рук, жжёт странным теплом. Нико уже ожидает удара со стороны блондинки, но первая, к кому кидается пришедшая в себя Патре, не Робин, а Ария. Археолог не знает, что такого там увидела правительственный агент, но весь её настрой медленно скатывается в самые пучины ада, а сама блондинка хватает какой-то стакан с прозрачно жидкостью, делает пару глотков и опускается на пол ровно у того места, где с дивана свисала прядь волос волчицы.       Ария хмурится, до крови прикусывает свою верхнюю губу, пытается перевернуться на бок, и давит на ментальный блок, установленный Клеопатрой. Сама кошка чувствует ужасающую отдачу, буйную угрозу и терпкий аромат гари — сами звериные инстинкты кричат ей бежать, чего сделать девушка как раз и не может, — потому прерывает любое взаимодействие с пленницей-помощницей-заложницей. Сколько бы лет не прошло, Сапфира осталась той же собственницей и защитницей своего, где на первом месте часто играют инстинкт и рефлекс, а не разум. Стоит Клеопатре сделать одно неверное движение, предпринять попытку просто коснуться своими иллюзиями Нико Робин и сознание волчицы вернётся в реальный мир, чего допустить не в коем случае нельзя. В конце концов, Клеопатре понадобилось целых два дня, чтобы завлечь разум королевского оборотня в иллюзию и при этом сохранить баланс пламени! Не стоит терять все свои труды из-за какой-то человечки, которая смеет претендовать на место рядом с её юной госпожой!       Робин при всём желании не могла разглядеть полной картины, но и мимолётный отблеск в горящих фиолетовых глазах указывал на определённую проблему. От чужого взгляда, направленного даже не на саму Нико бросало в дрожь. Подобное ощущалось в моменты бешенства Сапфиры-сан, но волчица умело направляла свой гнев на людей по «ту сторону», избегая воздействий на свою Стаю. Эта Патре же не то, что не сдерживалась — намеренно направляла свои странные, слишком яркие и осознанные желания и эмоции в материальный мир, обволакивая едва видимым пурпурным коконом дрожащее в напряжении тело Ди Блекмун. В глазах чужого оборотня было слишком много всего: обожание, злость, боль, разочарование, желание обладать и даже крапинки ненависти, направленные даже не на саму личность волчицы, а на её «образ».       Образ, подобный тому, который призирает весь мир, наблюдая за буйствами пиратских отбросов, а не за настоящими покорителями морей.       При всём своём желании Робин не смогла оторвать взгляда от оборотней — и дело вовсе не в любопытстве. Нико продолжала ощущать нешуточное давление, прекрасно осознавая — одно лишнее движение и ей не поздоровиться. Раньше повода не было, и агенты CP-9 об этом прекрасно знали, ведь археолог всегда славилась привычкой работать в одиночку, ни к кому не привязываясь. Сейчас же у Робин чесали руки пару раз треснуть по голове сначала Сапфире, а уже после Патре — ещё лучше было бы просто придушить этого оборотня и как-нибудь уйти из-под чужого надзора, но Нико не на столько самоуверенна.       Рассуждение прервало синхронное урчание.       — Так ты голодна? — фиолетовые глаза блеснули любопытством, но тут же потемнели. — Стоит заказать чего-нибудь поесть.       — Не слишком ли благородно? — археолог внимательно следила за каждым движением оборотня, улавливая знакомые кошачьи повадки сквозь рваную походку.       — У нас на тебя ещё есть планы, так что тебе не следует расслабляться. — ухмыльнулась Патре, хватая ден-ден муши.       Как не странно, через несколько минут им действительно принесли по две порции ещё тёплого мяса с гарниром и пару бутылок воды. Вернее, Робин была уверенна, что в её стеклянной таре была простая вода, в то время как Патре лакала, кажется, что-то очень спиртное — запах можно было ощутить и не особо принюхиваясь. Единственное, что действительно мешало, это пара следящих глаз агента-рядового. Оборотень тоже была не слишком рада его присутствию и тихо рычала на любое неловкое движение, пугая мужчину до дрожи, но тот продолжал стоять над душой. Потом подошёл ещё один агент с подозрительным набором медицинских инструментов, которые предназначались явно не Нико. Патре же, покончив с едой, подозвала медика (?) и позволила обработать свои раны, которых было не мало — самые заметные, на самом деле, были огромные гематомы на спине и бёдрах, а также немного припухшие кисти.       — Если ты закончила, то вставай. — бесцветный низкий голос нарушил умиротворённую тишину и перекрыл лёгкое шуршание бинтов.       Робин заинтересованно посмотрела на агента, который, как оказалось, пришёл по её душу, и кивнула, поднимаясь. Чего-то подобного она и ожидала — не могло всё закончиться простым ранением Айсберга и лёгкой шумихой в городе, просто не могло. Она ещё до прошлой ночи ощущала неладное, а произошедшее до сего момента ещё и на одну десятую не попадает под характеристику «всё плохо».       Единственный неучтённый Нико нюанс — оборотень. Вернее, оборотни. Робин всё ещё с трудом переваривала мысль о том, что Сапфира, одна из сильнейших и едва ли не самая "мозговитая" в команде, временами, так «легко» попалась на удочку правительства и позволила себя схватить. Впрочем, присутствие другого оборотня, Патре, тоже сулило большие проблемы.       Люди сами по себе — предсказуемые существа, потому для Робин не было никаких проблем обвести вокруг пальца сначала правительство, а потом и свою команду, для их же блага, но теперь все планы и предсказуемость идут к чертям. Нико планировала по-тихому уйти, оставив команду в неведенье — даже если бы Мугивара ринулся бы за ней, его бы отговорила Сапфира и Нами, как самые рациональные, но теперь и волчица в одной лодке с археологом, потому мирно разойтись не получится. За оборотнем придёт Монки Ди, а за Монки Ди ринется вся команда. Впрочем, Робин и сама не станет исключением и поможет Ди Блекмун избежать серьёзных проблем любой ценой. У неё есть не плохой повод поторговаться, раз собственная жизнь окончательно обесцветилась в собственных глазах.       Но Патре… Патре — одна сплошная ошибка и главная проблема в глазах расчётливого археолога.       — На каком основании ты собрался её забрать? — раскатисто спросила оборотень-кошка. Выдувая небольшой столбик дыма ноздрями. Робин незаметно, для людей исключительно, приподняла бровь — подобные слова выглядели весьма двояко в глазах всех присутствующих, ведь у Патре, явно высоко уполномоченного агента, не было повода не то что помогать, заступаться за Нико.       — Прошу прощения, Патре-сама, но у меня приказ. — мужчина громко сглотнул, кидая затравленный взгляд на другого агента, который перевязывал раны оборотню, и продолжил. — Агенты под прикрытием, включая лидера, были осведомлены и дали своё согласие.       После Робин просто завели в дверь, которая ранее была даже не замечена археологом. Но примечательно было вовсе не это.       — Это был второй раз, жалкое отребье. — надменно и ядовито кинула Патре, прежде чем дверь закрылась у неё за спиной.       Но агент, вызвавший этот неистовый гнев оборотня, даже не обратил внимание на брошенную фразу.       — Нико Робин, Демон Охары, проходи. — знакомый голос староприказчика отдавал слабым эхо от стен комнаты.       Стол, два стула, полумрак, окно за спиной и тёмный силуэт мужчины, по левую руку от которого стоял человек, который привёл Робин в комнату — банальщина. Губы расползлись в усмешке, якобы боязной и нервной, а глаза пришлось сощурить, чтобы не выдать лёгкую издёвку и безразличие. Нико неожиданно стало плевать на происходящее, а жалящую тревогу точно ветром сдуло. Ноздри щекотал лёгкий запах гари и каких-то дурманящих цветов, после которых перед глазами расцветали маленькие белые пятна. Кажется, археолог настолько привыкла к своим накама, — имеет ли она теперь право называть их так? — что даже простое присутствие волчицы и её «опека», которой так опасается Патре, придавали сил и уверенности.       — Великолепно! Вчера прошло всё на диво прекрасно. — достаточно тихо заметил мужчина за столом, внушая некую уверенность в своём превосходстве. Как жаль, что только себе. — И нам даже не пришлось прибегать к «запасному плану». Молодец, Нико Робин!       «Глупец!»       Уголки губ вновь дёрнулись, стремясь превратить губы в широкую усмешку, а глаза заметно дёрнулись под густыми ресницами — весьма предсказуемый ход: скрыть лицо полумраком, чтобы «обезопаситься от опасной преступницы». В данной ситуации и дураку понятно, что агенты, — что рядовые, что вот этот вот «приказчик», — не просто опасаются её, они бояться. Точно крысы кошку.       «Хоть какая-то польза от слухов и сплетен дозорных шавок.»       Её слегка подтолкнули к креслу, — как только извернулся этот «несчастный» рядовой, — приказывая сесть. Уже потом всё тот же агент что-то прошептал «приказчику» и наконец покинул их общество всё через ту же дверь у окна, которая вела в комнату с двумя оборотнями. Улыбка археолога стала чуть шире, когда из-за двери раздался громкий крик и ужасающий рык. Кажется, кто-то нарвался, а кто-то дорвался.       — Было просто. — прозвучала даже немного надменно, а мужчина напротив заметно поморщился: толи от душераздирающего вопля из соседней комнаты, толи от открытой насмешки. Но, что показательно, замечания ей не сделал.       — Конечно! — слишком радостно, но в тоже время нервно протянул мужчина. Робин заметила лёгкую дрожь на кончиках пальцев — агент чего-то боялся, но поспешно продолжил, не меняя интонации. — И теперь тебя и тех детишек ищут по всему городу. Но куда важнее теперь сегодняшняя ночь — повторное нападение на Айсберга…       Стоило упомянуть главу города, агент неожиданно присмирел и продолжил уже более сдержанным и важным тоном. Робин не особо вдавалась в подробности, просто оставляя к сведению всё сказанное о неких учениках Тома и о чертежах, которые с такой изощрённой жестокостью пыталось добыть беспощадное правительство. Нико мало интересовала политика, что раньше, что сейчас. Всё что имело значение — условия, с которыми пришлось согласиться агентам для её посильного содействия.       Условия, которые почти что нарушены по воле кого-то из верхушек CP-9.       И Робин очень хотелось уточнить, помнят ли правительственные шавки о поставленных условиях.       — Что же, я поняла, что Вы имеете ввиду. — притворно вежливо и медленно произнесла Нико, позволяя улыбке стать чуть доверчивее и добрее — так куда проще расположить к себе. — Но позвольте и мне теперь узнать у Вас о некоторых деталях.       — Спрашивай. — мужчина, будто что-то почувствовав, напрягся.       Робин плохо видела чужое лицо, но вот глаза… Глаза, до этого скрытые веками и тенью, начали отблёскивать слабыми крапинками фиолетового оттенка, точно фонарики в отражении водной глади.       — Зачем вам понадобилась Сапфира? — нейтрально, сдержано и почти неуловимо заинтересованно.       Робин прекрасно знала, какой интерес может преобладать как в рядах агентов организации, так и в рядах самого правительства по отношению к оборотню. И не то, не иное суждение её не удовлетворяло. Не так много людей знают о существовании оборотней или иных видов, за исключением рыболюдей, которых в морях по сей день называют красивым и не очень мифом. Но есть и те, кому известно более чем достаточно. Нико убеждена, что и Сапфира-сан ведает о подобной «особенности» Гранд Лайн, потому особо не светилась в качестве нечеловека — многие её характеристики можно списать на врождённые особенности. Но что-то явно пошло не так, когда на пути появился другой оборотень. Робин уверена на все сто, что, если бы не Патре, то волчицу не то чтобы не сумели поймать и обезвредить — вовсе не обнаружили бы даже при наличии досье на любого члена их команды с краткими характеристиками.       И тут же появляются новые вопросы… И все ответы, как на зло, можно узнать у того самого оборотня-кошки, которую Робин, лично, ненавидит заочно.       — Сапфира? — кажется, это имя было не знакомо мужчине. — Верно! Ты ведь плавала с этим чудовищем?       В голосе сквозила насмешка и надменность — этот человек не понимал и одной десятой опасности, которую представляет один только факт наличия оборотня рядом. Нет ни страха, не уважения, с которым куда более разумные дозорные и агенты правительства относятся к действительно сильным противникам и врагам. Вот она разница — Робин окончательно убедилась в том, что перед ней обычный мусор.       — Но раз уж тебе так интересно… В скором времени эта грязная тварь станет частью одного из двух проектов: «истинные» или «верные».       За спиной что-то треснуло, возможно даже стекло, но Робин даже не обернулось — внезапно голову вскружил ужас. Непоколебимое спокойствие и уверенность быстро сошли с лица, после тихого щелчка механизма двери. Стало действительно страшно, но в то же время любопытно — агент напротив был куда более шокирован и испуган.       — Ты можешь идти. — как можно тише произнёс мужчина, опасливо заглядывая за спину археологу.       Нико даже не стала комментировать странное поведение человека, предпочитая послушать совет и вернуться в другую комнату — к оборотням.       — На твоём месте я бы закрыла глаза и сделала широкий шаг сначала вправо, а потом вперёд. — вкрадчиво со слабым рычанием попросила Патре, когда Робин только отварила дверь.       И Нико, неожиданно для самой себя, выполнила просьбу, едва не споткнувшись о саму девушку, стоявшую как раз справа от двери. Под ногами слышалось противное хлюпанье, а нос улавливал слабый аромат железа. Не сложно догадаться в том, что произошло за несколько минут до того, как археолог покинула общество надоедливого агента. Да и догадываться не надо — по волчице можно сразу понять, что оборотни — не слишком терпеливый на «оскорбление» народ. И ведь Патре действительно предупреждала о нарушении личных границ.       — Хн~, — удивительно довольно прозвучало над самым ухом, когда Робин сделал пару шажков в направлении диванов, где должна была лежать Ди Блекмун. — Впрочем, можешь посидеть пока что рядом. Думаю, госпоже пойдёт на пользу присутствие кого-то из Стаи. — послышался треск, буквально, дверного замка и ощущение ядовитого, не только в переносном смысле, присутствия испарилось.       Тяжело вздохнув, археолог всё же открыла глаза и наконец приблизилась к накама. Бегло оглядев оборотня, Робин присела напротив, хватая волчицу за кисть — стоило проверить сердцебиения, учитывая, что последний раз Ария выглядела так «умиротворённо» только на Небесном острове в момент клинической смерти. Кожа волчицы стала на пару тонов бледнее, даже с неким подобием загара, и будто бы тоньше — Робин едва подавила в себе желание протереть глаза, когда заметила в некоторых местах буквально чёрные вены, особенно сильно выделяющиеся на фоне излишней бледности. Температура тела также вышла за рамки нормальности, человеческой нормальности, но археолог списала это на особую физиологию существ — в конце концов, если верить некоторым легендам, у звериного народа, даже народов, когда-то строение тело с человеческим и вовсе не совпадало. Насчитав около семидесяти ударов в минуту, Нико дёрнула уголками губ, расправляя глубокие морщины на чужом лице — Ария хмурилась, но без привычного оскала или какого-то особенного блеска в глазах. Это выглядело слишком непривычно и, совсем немного, жутко.       За стеной послышались странные звуки, потому Робин от неожиданности попыталась убрать руки от Сапфиры. Только вот именно попыталась, потому что оборотень, без сознания, схватилась за археолога мёртвой хваткой, притягивая раскрытую ладонь куда-то к шее. Нико не стала сопротивляться, отдаваясь чувству спокойствия, — волчица, почему-то, вызывала в археологи полною уверенность в своей безопасности. Особенно сейчас, когда Ария была на расстоянии вытянутой руки.       — Если ты продолжишь, она проснётся. — меланхолично заметила Патре, уже куда тише прикрывая дверь. — И поверь, последствия нам обеим не понравятся.       Робин с несколько рассредоточенным взглядом посмотрела на чужачку, а потом скользнула взглядом в пол. После уже стало ясно, почему до этого правительственный оборотень указывала ей, в каком направлении лучше идти. Тело, труп, уже мало чем походило на человека — одна только разодранная плоть, перемолотые почти в кашу кости и внутренности, и какой-то полупрозрачный пурпурный туман, густо парящий над ещё тёплой, наверняка, кровью. Казалось, человек был сначала зверски избит, а потом разорван голыми руками, что вполне могло быть чистой правдой — Сапфира сражалась примерно так же, но без лишних страданий для своей жертвы.       — Я прощаю лишь дважды, — между тем, произнесла Патре, замечая полупустой взгляд человеческой женщины на кровавом месиве. Кошке обещали в ближайшее время прислать уборщиков, а также сообщить о её «проступке» вышестоящему, но отречённому оборотню было крайне плевать. — Лимит этих двух истёк. — зубы заметно заострились, а на языке появился металлический привкус — она не удержалась и укусила свою последнюю жертву, прежде чем придушить.       Никто не смеет претендовать на то, что принадлежит ей.       — Приму к сведенью.       Патре озадаченно склонила голову к плечу, пристально осмотрев человеческую женщину. Ей впервой было иметь дело с кем-то настолько терпимым к «особым» повадкам оборотня — Луче не считается, потому что он слишком тесно переплёл свой разум с её собственным. Но, по крайней мере, теперь кошка могла ненадолго расслабиться — сложившиеся условия было невероятно привлекательны, и эта странная женщина только дополняла их.       — Теперь её запах на тебе усилился. — Патре коснулась, самым кончиком указательного пальца, кожи волчицы и тут же одёрнула руку. Точно её обожгло, что едва ли являлось ложью.       — Вот как… — Робин хмыкнула, слегка растерев кожу на шеи накама — волчица «поняла» позыв и неохотно разжала хватку. — Могу ли я покинуть это место ненадолго? — просто археологу неожиданно пришла интересная мысль — для этого нужен был Чоппер.       — У тебя будет около двух часов, пока здесь не приберутся и не придёт замена тому человечку. — оборотень без стеснений вытерла кровь со своих рук чистой накидкой, лежавшей до этого рядом с волчицей. — Хм… Да, думаю ты вполне можешь уйти.       — А Вам ничего с этого не будет? — это была не простая вежливость — неожиданно поняла Робин, но не стала заниматься самокопанием, потому что это чувство тревоги — было не её.       — Пф! Я убила уже двух агентов — ты серьёзно думаешь, что мне что-то сделает хуже, чем уже есть? — кошка откинулась назад и насмешливо продолжила. — К тому же, Ария-доно здесь, твои людишки всё ещё там — тебе будет сложно уйти, не навредив тем пиратам.       — Верно. — понятливо кивнула Робин, замечая лёгкий отблеск радости в фиолетовых глазах. — У меня нет выхода.