Просто обе сложные

И каждого из нас ждёт смерть своя. Мы смотрим на неё, но что же с нами? И в зеркале мы видим только тень И слышим мы сомкнувшиеся зубы, И покидая нашей жизни день В водоворот летим мы быстро, стиснув зубы.

Два с половиной года назад. Я любила гулять по ночной Конохе. Для меня это было что-то вроде успокоительного. Но раньше мы делали это с Наруто-куном. А сейчас его нет. Он ушел от меня. Знаете, в этом сложно признаваться, но я ревновала его к Саске. То есть, по-дружески. Я иногда спрашивала себя: «А если бы я ушла, искал бы он меня так же, как ищет Саске?». Ответа на этот вопрос я не находила и быстро отгоняла столь эгоистичные мысли. В этот раз моя прогулка вышла грустной. Я шла, вытирая слезы рукавом. Мне было больно. Наруто Узумаки, мое личное солнце, мой лучший друг ушел из Конохи всего полгода назад, а казалось, что прошла вечность. Неожиданно, я в кого-то врезалась. Подняв голову, я увидела Гаару. Он был очень задумчивый, как и я. И не заметил меня, как и я его. — Извини, — улыбнулся он мне. Я кивнула в ответ, надеясь, что он не увидит в темноте мои слезы. — Я встретил сегодня твою сестру, — говорил Гаара, смотря на небо, — она сильная девочка и знает цену дружбы. — Она не вешает на дружбу ценник, — с иронией отвечаю я. Он улыбается: — Я не знаю, у меня нет друзей. — Почему у тебя нет друзей? — спросила я, неуклюже хлюпая носом. Конечно, Гаара Но Собаку увидел мои слезы. Но ему хватило такта не говорить об этом. — Настоящих друзей не существует. — Резко сказал мальчик. — Есть только те, кто использует тебя и те, кого используешь ты. Первых ты принимаешь за настоящих друзей, а вторые принимают тебя за настоящего друга. Все люди тщеславны и лживы. Именно поэтому я не хочу иметь с ними ничего общего. — А Наруто-кун для тебя тогда кто? Тот, которого используешь ты или тот, который тебя? — я спрашиваю, внимательно наблюдая за тем, как резко изменилось его лицо. — Наруто Узумаки — тот человек, который может быть настоящим другом. Но не мне. — Почему? — Потому что я не достоин его дружбы. Наше время. Наконец, мы отправились в путь. Мы узнали, где находится логово Акацук. Подоспевшая команда Гая помогла нам. Я стояла возле Наруто-куна и ждала, пока ребята найдут печати и сорвут их. Наруто Узумаки нервничал и не находил себе места. Он боялся за жизнь друга. Потом, совсем неожиданно и почти незаметно, он коснулся кончиками пальцев моей ладони. Я взглянула на него, а он, немного покраснев, сказал: — Мне кажется, что я могу сделать все что угодно, пока ты веришь в меня, Мика-чан. Я улыбаюсь в ответ и не знаю, что ответить. Поэтому я молча кладу руку на его плечо и с уверенностью смотрю в глаза цвета неба. В моих глазах Наруто-кун увидел то, что хотел. Там читалось «ты справишься, я с тобой». И солнце вновь подарило мне улыбку. К тому моменту печати были сняты, а Сакура раздробила камень в щепки. Мы зашли в пещеру. Там перед нами оказались два человека. Какой-то деревянный сгорбленный и непонятный, недалеко от него сидел блондин. Его челка прикрывала глаз, а на затылке волосы были стянуты в хвост. Когда я пригляделась, то увидела, что сидит он на Гааре. Наруто Узумаки что-то громко кричал, но в этот момент весь мир для меня перестал существовать. Безусловно, было бы лицемерно говорить, что Гаара был мне близким другом. Не был. Он был просто парнем, который нес тоже бремя, что и Наруто-кун. Просто в тот момент я осознала, как близко находится смерть. Как быстро и неожиданно она забирает людей. Как тяжело приходится бороться с ней. Да и нужно ли бороться? Ведь так глупо, так несуразно и неправдоподобно было умирать в семнадцать лет. Нет разницы, злой ты или добрый, слабый или сильный. Все шиноби в конечном счете страдают и умирают. И Гаара не найдет свой покой шиноби. Потому что он мертв. Смерть вкрадывается в жизнь незаметно. Если не узнаешь о существовании смерти в чрезвычайной ситуации, то она вползает в твое сознание потихоньку. Это как тихий стук в дверь, который ты долго не хочешь замечать. И в этот момент я поняла, каким был цвет смерти и печали… он был белым. Перед глазами стояла белая пелена. Я не видела ничего, не слышала голосов. Я застыла, как статуя, посреди этой пещеры. И неожиданно такая ярость захватила меня. Злость бурлила по жилам и, казалось, сейчас разорвет мою грудную клетку. Гнев означает страх. Тот, кто злится, — испуган, он боится что-то потерять. Но я уже потеряла. И мою скорбь сменила резкая ярость. Я крепко сжала кулаки и, наконец, прозрела. Я видела, как тот блондин с хвостиком смеялся и бил Гаару по щекам. Во мне появилось чувство жара. Такого сильного, адского и мерзкого. Этот жар проходил под моей кожей, скапливаясь где-то в районе живота. — Не прикасайся к нему, — сквозь зубы говорю я, четко разделяя каждое слово. Блондин переводит удивленный взгляд на меня, потом хищная улыбка появляется на его лице. Он проходится глазами по моему предплечью, потом по предплечью моей сестры. Заметил печать. — Акияма, значит, — шепчет он, еще сильнее улыбаясь. Эта улыбка заставила сработать какой-то щелчок в моей голове. Я сорвалась с места и накинулась на парня. Он уклонялся и смеялся. После чего создал из глины птицу, схватил тело Казекаге и улетел. Я себя не контролировала. Сорвалась с места и побежала за ним, не слыша возгласов моих друзей. Жар и ярость пульсировали во мне, я хотела одного: стереть гадкую улыбку с мерзкого лица. Мой мозг не мог четко мыслить. Я использовала райви и все время промахивалась. Потом активировала печать клана. Она светилась очень ярко, но злость внутри меня горела еще ярче. Потом я все же попала райви в птицу, отрубив ей голову, но в ту же секунду потеряла сознание от потери чакры. И погрузилась не в темноту. Перед глазами стояли красные круги. Цвет ярости. Когда я открыла глаза, то поняла, что находимся мы перед этой пещерой. Надо мной склонилась Сакура Харуно с целью вылечить меня. Я оттолкнула ее руки и поднялась. Увидела то, во что не могла поверить: передо мной сидел Гаара. Живой. Я подумала, что умерла, и мы встретились на небесах. Но потом я заметила всю мою команду, очень много суновцев и мертвую бабулю из Суны. И все стало на свои места. Когда-нибудь и то не факт, в вашей жизни появится человек, за которого захочется отдать жизнь. И это будет для вас самым важным. Наруто-кун ослепительно улыбался. И ярость, и жар ушли из моего тела, так же резко, как и появились. Потом были похороны бабули. После похорон все разошлись кто куда. Моя команда пошли к Казекаге вместе с Какаши-сама. Сакура хлопотала в больнице. Я гуляла по кладбищу. Где был Наруто Узумаки, я не знала. И только последняя мысль коснулась моего сознания, сзади я услышала голос парня: — Мика-чан, ты чего еще здесь? Я обернулась и увидела блондина. Он стоял и легко улыбался. Я поражалась этому человеку, он всегда улыбался. — Просто мне очень хотелось забыть о том, что произошло сегодня. Улыбка с его лица пропала. — Ты этого не забудешь. Но это не плохо, даттебайо. Нужно уметь помнить плохое и извлекать из этого уроки. Намного тяжелее помнить хорошее. Мирные времена не оставляют шрамов, Мика-чан. *** Мы вернулись в Коноху. Там Цунаде-сама поздравила нас с успешной миссией и отправила отдыхать. И я снова прогуливалась по вечерней Конохе, вспоминая тот разговор с Гаарой. Все же, смерть — непостоянная вещь. Вот ты жив, вот ты мертв, вот снова жив. Как жаль, что тот же трюк не проделали с родителями Наруто-куна. Снова эгоистичные мысли. Черт. В этот момент меня окликнул мужской голос. Обернувшись, я увидела Даи. Он шел с сигаретой и улыбался. Его улыбка всегда больше напоминала ухмылку. Когда он поравнялся со мной, то заговорил: — Ты чудесно выглядишь. И опять эта ухмылка. Мне показалось, что он раздевал меня глазами. — Прекрати, Ясуда, ты же знаешь, что ничего не выйдет. — Да, но это не мешает мне любить тебя. Год назад. Мы всей командой были на миссии по сопровождению одного из важных людей в его деревню. Я жутко ненавидела, когда нас приставляли к таким людям, будто цепных псов. Однако на нас напали и в момент сражения, я оттолкнула Даи, подставив под удар себя. Тогда мне сломали два ребра. На вопрос парня «Зачем?» я ответила: — Нас определяют только наши поступки. То, что мы в итоге выбираем. То, чему мы сопротивляемся. То, за что мы готовы отдать жизнь. Тогда я видела, как расширились его глаза, и почти услышала, как сильно стало биться его сердце. Если бы я знала, что принося себя в жертву, дабы спасти товарища, подарю ему муку под названием «любовь», то… я бы все равно так поступила. Может, это эгоистично и неоправданно, но это я. Даи тогда положил мою голову на свои колени и пытался залечить мои раны. Он был единственный медик в нашей команде. И тогда посмотрев в его глаза, я увидела в них себя. И поняла: вытащить меня оттуда не получится. Наше время. — Знаешь, Даи, иногда самая большая жертва, которую должен понести человек — это отпустить тех, кто больше всего дорог ему. Он улыбнулся и ушел. *** Ранним утром следующего дня мы проводили Такуму-сенсея на миссию, после чего отправились тренироваться. Моя чакра не полностью восстановилась после последнего задания, поэтому я старалась не перенапрягаться. Ближе к обеду нас с командой номер семь снова вызвала к себе Цунаде-сама. Ее лицо было такое же, как тогда, когда похитили Казекаге. Я поежилась, понимая, что случилось что-то нехорошее. Она подняла на нас серьезные карие глаза. — Харука и Даи, на время отсутствия Такумы вы отправляетесь в команду номер семь. Мика, к тебе у меня особое задание. Я удивленно вскинула брови и ждала продолжения. Но Цунаде-сама потребовала, чтобы вышли все, кроме меня и Какаши-сама. Уверена, что мои ребята стоят под дверью и подслушивают. Хокаге вздохнула. — Ты знаешь, кто такой Данзо? — спросила меня женщина, не отводя пристальных карих глаз. — Один из старейшин Конохи, — последовал мой незамедлительный ответ. Блондинка кивнула и продолжила: — А еще он возглавляет секретное подразделение АНБУ под названием Корень. Мика, до меня дошли сведения, что он со своим отрядом планирует что-то нехорошее, плюс ко всему он давно метит на пост Хокаге. Она говорила не точно, будто какими-то загадками, и я не совсем понимала, к чему она клонит. — Говорите точнее, Хокаге-сама, — прошу я. — В общем, он заинтересовался кланом Акияма, хочет забрать тебя в Корень. — Почему именно меня? У Харуки запас чакры больше и техника клана ей подвластна лучше. — Да, — соглашается Хокаге, — но его также очень интересует твоя смешанная чакра с чакрой девятихвостого, которую тебе передал Наруто. Я удивляюсь и понимаю: что-то тут не сходится. И тут меня осенило: — Откуда он знает про смешанную чакру? Кроме моей команды, самого Наруто-куна и вас об этом никто не знал. А заметить ее мог только обладатель особых глаз. Цунаде-сама задумалась на пару минут, в это время заговорил Какаши-сама: — Мика, Данзо сказал, если ты согласишься, то перед переходом в Корень, несколько недель тебя должны натренировать в обычном АНБУ. Там с тобой будет человек, который также с тобой перейдет в Корень. Его позывной — Сокол. Я киваю и думаю нужно ли мне это. Готова ли я приступить к этой миссии. — В общем, — наконец подает голос Хокаге, — твоя миссия заключается в том, чтобы выведать всю информацию о планах Данзо и передать их мне. Так же, до перевода в Корень ты должна придумать, как избежать постановки печати на язык, которая не позволяет говорить о Данзо. И никому не должна говорить о том, что это твое задание. Поняла? Я опять киваю в ответ и немного поеживаюсь. Мне становится страшно. Голос женщины меняется с приказного на более нежный и взволнованный: — Если в Корне хоть кто-то узнает, что ты шпион, тебя сразу же убьют. Будь бдительна. Я снова киваю и выхожу за дверь. Там же сразу встречаю Харуку, Даи и Наруто-куна. Они взволнованно на меня смотрят. И я понимаю их волнения. Меня тоже немного охватывает страх.