Отец и дочь. Цветок любви! Господь, тот миг, Благослови!
1830 Что может быть хуже для мужчины, чем отсутствие возможности сделать счастливой любимую женщину, исполнить её мечту и подарить ей ребёнка? Иногда Люцифер просто не находил себе места. Изначально Лилит хотела создать вместе с ним полную семью, где будет не только супружеская пара, но и их ребёнок или даже дети, как бывало у всех иных живых существ. Но только это было невозможно. И вся полнота вины лежала на Люцифере — он не мог иметь детей, собственно, как и любой другой падший ангел. Душа — это что-то тонкое и хрупкое, совершенно непостижимое. Как Он создаёт эти самые души из ничего, Люцифер не знал, но он прекрасно понимал, что именно его Отец каждый божий час выполняет эту тонкую работу и отправляет новенькие души в ту или иную местность, где эта душа попадает в какого-нибудь младенца. Нет, даже не в младенца, а в его мать, в плод. Но падшим испытать счастье отцовства было не дано. Грешники спокойно размножались из года в год и в итоге породили новых созданий — чертей, чей вид теперь считался за местных жителей. И даже эти самые черти могут быть многодетными родителями. Но падшие — нет, ни в коем случае. Наказание в виде бесплодия не было в Его стиле. Слишком мелочно, слишком незаметно. Он бы быстрее огненный град обрушил на Ад, чем сделал нечто подобное. Поэтому, предполагал Люцифер, это были проделки Адама. Падший был уверен, что первый человек наябедничал Ему и, ведомый желанием отомстить Лилит, уговорил Его отнять у падших ангелов возможность иметь детей. Естественно, при этом Адам прибавил, прикрывая за этим свою обиду и злобу, что позволять падшим продолжать свой род — слишком опасно. И Он повелся на уговоры Адама. Хотя Отец Люцифера был вовсе не глупым, так что, скорей всего, он просто решил подшутить — жестоко подшутить над всеми падшими ангелами. Люцифер это понимал. Это понимала и Лилит. Но Падший всё равно ощущал свою вину. В отличие от других падших ангелов, которые создавали семьи, если вообще их создавали, конечно, с другими падшими, то есть создавали семьи, где оба партнёра были бесплодны, жена Люцифера была человеком. Была грешно падшей душой. Она могла иметь детей, просто ей не повезло с мужем. И видя, как сильно Лилит хочет ребёнка, хотя сам Люцифер хотел этого не меньше, но не показывал, не желая этим ещё больше огорчать супругу, Падший временами переживал, что рано или поздно Лилит это всё надоест и она уйдёт к другому. Но Лилит не уходила. Она слишком сильно любила Люцифера. Лилит не хотела просто ребёнка, она хотела ребёнка от любимого. И Люцифер в моменты, когда приходил к этому простому выводу после часовых депрессивных размышлений, был переполнен радостью и любовью к своей супруге. В такие моменты он начинал любить Лилит ещё сильнее, хотя, казалось, ещё сильнее любить было просто некуда. — Люци? — пока Магне сидел в кресле и пусто пялился в красное небо над городом, предаваясь размышлениям, Лилит подкралась к нему сзади и обняла за плечи, положив свою голову на его макушку. — Да? Мужчина поднял голову, заставляя жену перестать опираться на его макушку, и посмотрел ей в глаза. В них сверкали искры счастья. Люцифер непроизвольно задержал дыхания, понимая, что Лилит хочет сообщить ему что-то очень важное — что-то, связанное с её счастьем. — Как ты смотришь на то, что нас будет трое? На секунду Падший завис, хмурясь. Они с Лилит друг другу доверяли полностью, обсуждали самые мелкие и, на первый взгляд, весьма незначительные детали, из которых в общем счёте складывалась их семейная жизнь. И Люцифер знал точно: Лилит не приемлет полигамной семьи. Собственно, Люцифер тоже. Но сейчас… неужели Лилит поменяла точку зрения и хочет пополнить их семью ещё одним партнёром — мужчиной, женщиной, гермафродитом? — Что-то я не понимаю, о чём ты, дорогая, — покачал головой Люцифер. — А я о том, — на губах Лилит играла лёгкая улыбка, подобная солнечным бликам на ночной глади воды, — что скоро нас будет трое. Люци, ты станешь папой. Мужчина ничего не ответил, лишь открыл рот от удивления, получая нежный поцелуй в нос от Лилит.Пока она Ещё дитя, И ей нужна Любовь твоя.
— Но я хочу присутствовать! — возмущался Люцифер. — Я не могу оставить Лилит одну в такой момент! Ей понадобиться моя поддержка! — Замолчали бы вы, мистер Люцифер, — фыркнула акушерка. — Отцам вход строго-настрого запрещен. Не в обиду вам сказано будет, но отцы — уж слишком слабонервные. Только мешаются! — Действительно, дорогой, со мной ничего страшного не случится, — ответила Лилит. Воды уже отошли, а схватки становились всё чаще и чаще: скоро должен был родиться ребёнок. И — чёртовы эти черти, работающие в родильном доме! — не желали позволять Люциферу присутствовать при родах, чтобы он мог морально ободрять Лилит. — В конце концов-то, — вскипел Люцифер, — я или не я правитель Ада? Почему мне кто-то должен указывать?! Акушерки сразу же замолчали, не желая злить Люцифера, а Лилит измученно посмотрела на мужа: беременность давалась ей нелегко. Магне подлетел к лежащей на постели Лилит и, взяв её за руки, спросил: — Если ты не хочешь, чтобы я присутствовал, я не буду. Может быть, ты стесняешься? Или будешь сильнее нервничать при мне? — Нет, дело вовсе не в этом, дорогой, — ответила Лилит и, предвидя следующий вопрос, продолжила. — Я просто очень переживаю за тебя. Ты на взводе, ты переживаешь сильнее, чем я. — Со мной всё хорошо! Я прекрасно себя чувствую! Лилит недоверчиво изогнула бровь, смотря на мужчину, который последний месяц был весь, как на иголках, ожидая родов, а последние дни почти не спал. Лилит сильно сомневалась, что он сможет спокойно пережить роды вместе с ней, но очередные сильные схватки напомнили, что времени на раздумья у неё нет. — Ладно, как пожелаешь, — согласилась Лилит и шумно выдохнула. — Кажется, уже начинается. Как показало недалёкое будущее, Люцифер сильно ошибался на свой счёт, а Лилит с акушерками были правы. Перенервничав и переутомившись, Люцифер просто не смог справиться со своим волнением и грохнулся в обморок. В итоге, акушеркам пришлось звать ещё парочку, которые отнесли правителя всего Ада в свободную палату и оставили его там отсыпаться — по просьбе Лилит, хотя изначально медработники хотели его разбудить. Естественно, когда Люцифер проснулся, то выслушивал обоснованное ворчание акушерок, которые «говорили ли же ему», но молчал, понимая, что они имеют право злиться на него. Когда, наконец, разгневанная тирада кончилась, Люцифера пустили к Лилит. Зайдя в палату, он тихо прикрыл за собой дверь, несколько секунд, колеблясь, стоял неподвижно, завороженно смотря на супругу, держащую в руках маленький свёрток из пелёнок — их ребёнка. Выдохнув, Люцифер тихо прошёл к постели и сел на край, заглядывая в кулёк. — Только тише, она спит. Дочка. Это была маленькая курносая девочка с белёсой кожей и розовыми отметинами на щеках. В сравнении с миниатюрным тельцем головка, которую первое время — Люцифер читал специальную литературу для молодых родителей — надо обязательно поддерживать, выглядела очень большой. А чёрные губки были слегка приоткрыты, ребёнок дышал.У Люцифера была дочка. Живая дочка. Дочка с душой, которую, смилостивившись над сыном, его Отец послал прямо в Ад.
— Она копия меня, — улыбнулся Люцифер. Естественно, когда о беременности Лилит стало известно, появилось много слухов. Грешным душам и чертям не было дело до жизни Падших, да и сами Падшие старались отгородиться ото всех, жить своим маленьким кругом и не распространяться о своих проблемах, характерных лишь для Падших. Поэтому в газетах было не найти ни одного плохого слова о Лилит, зато в кругах Падших каких только теорий о её измене не строили. Обычно это обсуждали за спиной Люцифера, но парочка особо смелых и наглых падших даже высказалась ему об этом в лицо, на что в ответ они получили лишь пугающие улыбки и потом несколько месяцев не появлялись на балах и пирах, боясь гнева Люцифера.Все падшие знали, что они — бесплодны. И раз Лилит забеременела, то ответ для всех казался очевидным: измена. Ребёнок со стороны. Бастард.
И для Люцифера всё тоже было ясно, как днём: никакой измены, это его ребёнок, это маленькое чудо, подарок от Его отца. Люцифер слишком хорошо знал Лилит, знал, как она любит его, он знал о ней всё — в конце концов, он знал её с сотворения мира! И он точно знал, что изменить она ему не могла. И Лилит тоже знала Люцифера, знала его от и до, от кончиков крыльев до пят, и она прекрасно понимала, что он-то знает, что никакой измены нет, что ребёнок его, а то, что думают другие падшие, совсем не важно. Но она всё равно переживала, время от времени пыталась завести разговор об этом, но Люцифер, чувствуя, куда ведёт Лилит, всегда прерывал её, замечая: — Не слушай других. Слушай меня. Я люблю тебя, я знаю, что это мой ребёнок, а на слова других — наплюй. И не волнуйся, тебе волноваться вредно. А после Люцифер всегда обнимал свою супругу крепко-крепко, но осторожно, и засыпали они всегда в обнимку, иногда просыпаясь от толчков ребёнка в животе и сходя с ума от радости из-за этого. И сейчас, когда выяснилось, что дочка Люцифера — почти что полная его копия, даже у самых ярых падших, доказывающих неверность Лилит, не могло остаться никаких сомнений: этот демон — дочь Люцифера. И она — маленькое чудо. Налюбоваться на дочку Люцифер никак не мог, но всё же он оставил в покое спящее дитя и посмотрел на Лилит, спрашивая: — Всё в порядке? — Мне кажется, — нежная улыбка коснулась губ Лилит, — этот вопрос должна задавать тебе я. — И то верно, — неловко приподнял уголки губ в ответ Люцифер. — Я была права. — Ты была права. — Иногда тебе стоит прислушиваться ко мне лучше. Иногда я вижу лучше, что с тобой происходит, чем ты сам, — даже немного обиженно сообщила Лилит, а после уже шутливо добавила. — Что скажет на это правитель всего Ада? — А правитель всего Ада скажет, — в тон жене весело отозвался Люцифер, — что он исполнит любое желание правительницы его сердца. Так что ты сейчас пожелаешь? — Может быть, — невинно спросила Лилит, — поедем домой? Не произнеся ни слова, Люцифер лишь кивнул и нежно чмокнул в щёку Лилит, отправившись решать этот вопрос с медицинским персоналом.Отец и дочь: И Да, и Нет. Отец и дочь: Вопрос — ответ.
Звон стеклянной посуды разносился лишь в воображении участников чайной церемонии. На самом деле Чарли ставила пластмассовые чашечки на пластмассовые блюдца и наливала обычную воду в них из пластмассового чайника — белого, с изображением красных аппетитных яблок, оплетённых блёклой зелёной травкой. Естественно, гостей на чаепитии было много. Мама и папа Чарли занимали почётные главные места, а их окружали плюшевые игрушки и парочка кукол. Чарли осторожно, прикусывая губу от старания, налила водичку в кружечку, с глухим треском поставила чайник на место и, обхватив двумя миниатюрными ладошками чашку, протянула её Люциферу. Он аккуратно взял чашку и немного отпил, восхищённо сообщая: — О, звёздочка, это самый вкусный чай, который я только пил! А что скажет мама? Так странно и так непривычно было называть Люциферу и Лилит друг друга не по именами, а «мама» и «папа», но в то же время это им до безумия нравилось. Нравилось из раза в раз осознавать, какое маленькое чудо у них есть, осознавать, что у них есть Чарли. — Просто прекрасно, — отозвалась Лилит. — Ничего вкуснее в жизни не пробовала. Папа, не думаешь ли, что нам стоит уволить наших поваров и возложить эту важную обязанность заваривать чай на Чарли? — Ой, как же здорово! — радостно воскликнула Чарли, а после подала своим родителям печенье. Но эти были уже настоящие: Чарли взяла их с кухни, и поэтому Люцифер не без удовольствия откусил небольшой кусочек, позволяя парочке крошек упасть на стол. — Чарли, — мягко спросил он, — а ты помнишь, чему я тебя учил? — Конечно, помню, — не без гордости заявила девочка, продолжая разливать чай по кружкам своим плюшевым друзьям. — И чему же тебя учил папа? — спросила Лилит, бросая короткий взгляд на мужа. — Я не знаю. Научишь меня? — Никогда никуда не ходить одной, — начала перечислять Чарли, даже не отрываясь от своего занятия. Учения отца она знала на зубок, как люди на земли знали заповеди, — не доверять никому, быть осторожной, не заключать сделок с демонами. Пусть они сами в своём дерьме варятся! И Чарли шумно рассмеялась. Туалетный юмор казался особенно смешным ей, хотя, пожалуй, трудно найти ребёнка, который бы не считал подобный юмор забавным. А Люцифер благосклонно склонил голову. В какой раз он убедился, что Чарли запомнила его нравоучения. И, как показала и практика, дети запоминают всё, но особенно хорошо они запоминают то, что получают во время игры. Именно поэтому, играя с Чарли, Люцифер и Лилит каждый раз проверяли её и пытались дать ей что-то новое. — Доченька, ты же знаешь, что такое Ад и Рай? — начал издалека Люцифер. Он уже давно понял, что маленьким детям, тем более детям, которые растут, в Аду не место, поэтому всеми силами пытался огородить Чарли от всех ужасов Пентаграмм-сити, но в то же время было очевидным, что рано или поздно Чарли увидит правду, и тогда её представление о мире будет полностью сломанным. Это может оказаться тяжёлым ударом для девочки. Поэтому-то Люцифер и Лилит договорились, что они будут постепенно, по крупицам, рассказывать Чарли горькую и неприглядную правду о месте, где они живут, чтобы её взгляд на мир не сломался за миг в будущем, а равномерно менялся и становился полнообъёмным. — Конечно, знаю, — невозмутимо ответила Чарли, начав отчитывать кукол за то, что они не пьют чай. — Ты мне рассказывал. — И что это? — Ну, есть три мира, — ответила девочка и, оторвавшись от кукол, начала загибать пальцы. — Верхний, там живут ангелы. Средний, там живут люди. И нижний, там живут демоны. Люди иногда переезжают в Верхний или Нижний. Верхний — это Рай, Нижний — это Ад, а Средний — это Земля. — Всё верно, звёздочка. А мы где живём? — В Аду, папа. А что? — Знаешь, какие люди попадают в Ад? — Не знаю. Какие? — Плохие, — Люцифер вздохнул. Ему так много хотелось рассказать Чарли, чтобы предупредить её о поджидающих опасностях, но в то же время не хотелось рассказывать ничего вовсе, чтобы не расстраивать, хотелось обнять и спрятать от всех невзгод. И сейчас ему надо было выделить то малое, что он собирался сказать, и объяснить это максимально просто. — Хорошие люди уходят в Верхний мир, а злые — преступники, воры, лжецы — в Нижний. Нас окружает множество ужасных людей, которые творят страшные вещи. И тебе надо это знать, тебе нельзя об этом забывать. Понимаешь? — Но мы же не плохие, — с нажимом сказали Чарли. — Значит, мы здесь по ошибке? Тогда скоро за нами придут и заберут в Верхний мир? Нам не о чём беспокоиться. Бросив взгляд на Лилит, Люцифер сдержал тяжёлый вздох. Самой сложной темой для него была история его падения. История его любви к Лилит. Как всё это объяснить, он не знал, но понимал, что надо. Может быть, не сейчас, но потом. Чуть позже. — Мы здесь не по ошибке, дорогая, — взяла инициативу в свои руки Лилит. — Понимаешь, в Раю есть определенные правила, и мы с твоим папой в них не вписались. И нас от туда выгнали сюда. — Ну и ладно, — девочка пожала плечами и вернулась к своим кружечкам. — Нам и здесь хорошо. — Послушай, Чарли, — продолжил Люцифер. — В Аду обитает очень много злых людей. И здесь они становятся ещё злее. Ты должна их опасаться и быть крайне осторожной. — Я поняла, пап, — теперь уже Чарли вздохнула и осуждающе посмотрела на Люцифера, словно бы говоря: «Ты же девять раз это сказал! Сколько ещё можно?! Я же запомнила!» — Но я не понимаю, от чего они становятся злыми. — Много от чего, дорогая, — заметила Лилит. — Например, от Чистки. — Это тот странный день, когда мы не выходим на улицу? — Чарли оставила в покое чашки, тарелки и игрушки и посмотрела не по-детски серьёзным взглядом на родителей. — В этот день ангелы, жители Рая, убивают демонов, жителей Ада, потому что нас слишком много, верно? — Верно, — растерянно сказала Лилит. — Откуда ты это знаешь? — Мне сказали. Но вот что я придумала, — Чарли залезла под стол и стала там что-то искать, а Люцифер переглянулся с Лилит, и одним лишь взглядом они решили, что обязательно найдут того, кто «просвещает» их дочь в подробности бытия без их ведома и согласия, и проведут с ним «воспитательную» беседу. А Чарли тем временем выудила из-под стола альбомный лист, где детские каракули образовывали незатейливый рисунок домика, окружённого людьми с улыбками. — Отель Счастья! — радостно воскликнула Чарли, демонстрируя своё творение родителям. — Когда я вырасту, то открою фирму. Она бы отправляла людей из Нижнего мира в Средний или Верхний. И тогда бы нас стало меньше и никто бы не умирал! Но раз вы говорите, что в Раю хорошие, а в Аду — плохие, то, наверное, придётся ещё и воспитывать желающих переселиться отсюда, — на миг лицо Чарли приобрело озадаченный вид, но после девочка снова лучезарно разулыбалась. — Но это не проблема. Я справлюсь. Брови Лилит свелись домиком, и женщина, смотря на идеи своей дочери, не знала, как ей на это реагировать. А Люцифер, который время от времени попивал «чай», состоящий из одной воды, чуть не поперхнулся напитком. Несколько раз кашлянув, он поставил свою кружку на блюдце и, потерянно улыбнувшись в ответ дочери, сказал: — Это… милая, боюсь, это будет очень сложно или даже невозможно. Но… — …но почему бы не попробовать? — закончила за него Лилит. — Верно?Как уберечь, Спасти, помочь Мой дух и плоть — Родную дочь? Родную дочь.
Нет, это было просто возмутительно. Люцифер, конечно, терпеливый ангел, просто чертовски терпеливый, но всему есть предел, даже его терпению. И это была последняя точка. Сколько можно обвинять его одного во всех смертных грехах? Сколько можно всю ответственность за поступки перекладывать на него одного? Просто сколько можно?! Люди сами делают свой выбор. Люди сами решают, как им поступить — хорошо или плохо. И Люцифер, как и все остальные демоны и падшие, к этому, как правило, никакого отношения не имеет. Да, бывает иногда демоны и падшие, которые имеют доступ к Земли, а таких можно пересчитать по пальцам одной руки, немного веселятся и смеются над людьми, но такие случаи — единичны. Все поступки — это решения самих людей, и вся полнота ответственности лежит исключительно на их собственных плечах. Пора бы им это принять, осознать и перестать убегать от правды. Люцифер привык, что его многие боятся — по секрету: ему это даже иногда приносило удовольствие. Люцифер привык, что время от времени к нему взывают люди, к чьим просьбам он остаётся глух. И он даже привык, что его частенько обвиняют. Но эта парочка грешных душ, которые так нагло и открыто его обвиняли, просто не шла ни в какое сравнение. Кажется, эта была парочка священников. Или экстремальных фанатиков. Собственно, на то, кто они такие, Падшему было плевать. Но на их действия ему плевать не было. Попав в Ад, эти души обвинили Люцифера во всём. Хорошо, не новость. Падший их проигнорировал. Тогда эти фанатики заявили об этом публично. И снова — Люцифер снисходительно не обратил на них внимания. А стоило. Ведь эти фанатики стали преследовать Люцифера и всё время кричать ему о его вине в их собственных грехах. Наверное, эти фанатики не остановились бы на преследовании, захотели бы поднять революцию или что-то в этом духе, но терпение Люцифера уже лопнуло на стадии его преследования, и после парочки предупреждений, которым души не стали внимать, Люцифер схватил их и бросил вариться в котел. Сперва он хотел бросить их вариться с яблоками в компоте, но Падшему было жалко тратить понапрасну сочные яблоки из своего сада. Так что люди просто варились в подсоленной воде, время от времени умирая от боли и снова оживая, ведь ничто, кроме ангельского оружия, демонам, коими становились все грешные души, в том числе и эти, убить не могло. Сперва они кричали, потом их голос сел, и они немо пытались добраться до края кипящего котла и сбежать, но Люцифер с бесстрастным лицом бил их по рукам тростью, не позволяя им спастись. В общем, эти души знатно достали Падшего, за что сейчас и расплачивались. И расплачиваться они могли неизменно долго, если бы Люцифер не услышал за спиной голос своей маленькой дочки: — Папа, а что ты делаешь? Готовишь? А что? Покажи! На миг Люцифер остолбенел. Он прекрасно понимал, что поступает с людьми совсем не в рамках добра, но, собственно, он и не обязан быть хорошим. Здесь, в Аду, он может быть самим собой — иногда добрым, иногда злым, иногда пугающим, разным. Но сейчас от него требовала ситуация, чтобы он показал свою худшую сторону — и этим повёрнутым душам и всем остальным — в назидание. Но Чарли! Перед своей дочкой Люцифер совсем не хотел выглядеть жестокими или злым. Он просто не желал, чтобы она видела его не лучшую сторону, тем более сейчас — когда она ещё слишком мала, чтобы понять всю сложность ситуации. Сглотнув, Люцифер резко развернулся на месте и, присев на колени, чтобы поравняться с дочкой, призвал к своим чёрным крыльям, которые распахнул так широко, что закрыл ими весь вид на варящихся в котле людей. Чарли не должна была ничего увидеть. — Так, просто котёл чищу, — отозвался Люцифер. — Ничего интересного. — А мне показалось, — возразила Чарли, — что там что-то было внутри. Неужели это вкусный сюрприз? — И как ты меня раскусила? — Люцифер позволил себе немного посмеяться. — Я действительно готовлю кое-что вкусное, чтобы удивить твою маму. Но боюсь, готовить у меня получается не очень хорошо, поэтому не рассказывай ей. Если у меня не получится сейчас, то я буду пытаться потом. — О, тебе просто нужен хороший учитель! И ты обратился по адресу! — в глазах Чарли сверкал искренний восторг. — Я лучше всех завариваю чай! И готовлю я хорошо. Если у тебя не получится, я обязательно тебе помогу в следующий раз! — Я просто не могу устоять от такого предложения, — улыбнулся Люцифер. — А теперь пойдём-ка к маме, хорошо? — Хочу танцевать! — возразила Чарли и топнула ножкой. — Я пришла, чтобы потанцевать с тобой, и никуда без этого не уйду! Девочка сжала ладошки в кулачки и сложила чёрные губки в тонкую линию, дуя алые щёчки. Люцифер еле сдержал вздох умиления. Он улыбнулся и поправил хвостики Чарли, погладил её по голове и чмокнул в носик. — Не сердись. Танцевать так танцевать. Давай руки. Люцифер поднялся и потянулся, а потом снова чуть наклонился и протянул руки к дочери, за которые та с готовностью схватилась, уверенно вставая маленькими ножками на ноги к отцу. — Готова? — спросил Падший. — Всегда готова! — радостно завопила Чарли, а Люцифер закружил вместе с ней в вальсе, естественно, следя за тем, чтобы его крылья закрывали вид на кипящих в котле людей, и постепенно двигаясь в сторону выхода из комнаты, а после и покидая помещение. За дверью он на миг остановился и шепнул слугам: — Воду вылейте, грешников отпустите. И всё тихо! — Папа, папа! — Чарли начала возмущённо дёргать его за руки. — Я ещё хочу! — Слово принцессы — закон для меня! — ответил Люцифер, продолжая танцевать с дочерью.И день придёт, С моих колен Она вспорхнет, Попавши в плен Коварных чар Чужих мужчин, Где каждый вор и сукин сын. Ночной кошмар, Мой страшный сон!
— Мне идёт? Идёт? — щебетала Чарли, натягивая на себя отцовскую шляпу. Хотя она не столько натягивала её, сколько удерживала над головой. — Мне кажется, она тебе немного великовата, — улыбнулась Лилит и, забрав шляпу мужа у дочери, вернула вещь на её законное место — на голову Люцифера. И на это Чарли обиженно надула чёрные губки, замотала ножками — девочка сидела на коленях отца — а после вновь потянула ручки к шляпе и — никто из её родителей не успел ни слова сказать — вновь водрузила её себе на голову. — Опа! — Чарли радостно взмахнула руками, и шляпа поглотила её голову, погружая девочку во тьму. И Чарли испуганно закричала: — Темно! Лилит поспешно сняла с дочери шляпу и вернула её мужу, а Чарли нежно щёлкнула в носик, говоря: — Великовата тебе ещё эта шляпа. Не доросла ты ещё. — Но когда я подрасту, то будет в самую пору! — радостно закричала Чарли, резко подскакивая, и чуть не свалилась с колен: Люцифер вовремя подхватил её и посадил обратно, обнимая. — Надо быть осторожнее, звёздочка. — Я и так осторожна, — улыбнулась девочка, а после важно поправила шляпу на голове отца, сообщая. — Жди, я скоро тебя заберу! Люциферу пришлось прибегнуть ко всему своему терпению и сдержанности в полном объёме, чтобы не разулыбаться слишком откровенно и не рассмеяться вслух. — Папа — ты лучший! — неожиданно сообщила Чарли и крепко обняла Люцифера за шею, а Падший растаял от такого искреннего проявления любви. — И поэтому когда я вырасту, я выйду замуж за тебя! — Но, доченька, я же твой папа. Люцифер бросил взгляд на Лилит, которая была на грани хохота: она прикрывала ладошкой рот, время от времени дёргая плечами из-за сдерживаемых смешков. — И что? Главное — ты лучший! — А как же твоя мама? — продолжал расспрашивать Чарли Падший. — Она же моя жена, и у меня не может быть две жены сразу. — Хм… — задумчиво протянула Чарли, отстраняясь и хмуря брови. — Да, это проблемка. Надо подумать. — Надо, — согласился Люцифер, широко улыбаясь: и лишь то, что он так широко улыбался, позволяло ему не рассмеяться вслух. — Обязательно надо. — Но! Но я точно буду хорошей женой! — кажется, уже забыв о «проблеме» воскликнула Чарли. — Тем более я могу вот так! Девочка вновь задёргалась и чуть не упала с колен, и Люцифер вновь подхватил её, но Чарли очень основательно сопротивлялась, поэтому Падшему пришлось её отпустить. И Магне самостоятельно спрыгнула на землю, а сердце Люцифера защемило: его дочка взрослеет, её уже не надо ловить, она сама может встать с колен и даже не поцарапаться. А Чарли тем временем развернулась лицом к родителям и, отряхнув юбочку платья, словно готовясь к выступлению, хлопнула в ладошки и сильно зажмурилась, а её родители с любопытством наблюдали за ней. Прошло несколько секунд: ничего не изменилось. — Ты действительно очень красиво хлопаешь… — начала было Лилит, но долгое напряжение Чарли окупилось: последовал лёгкий «пуф» и за спиной малышки появились крылья. Люцифер с Лилит разинули рты. До этого они были уверены: их дочь лишена любой — ангельской, доставшейся от отца, или демонической, доставшейся от матери, — силы. Но как Чарли им только что продемонстрировала, магией она владела. — Красивые, правда? — сказала Чарли, пытаясь заглянуть себе за спину и начав крутиться на месте, взмахивая крыльями, чтобы показать их своим родителям во всей красе. — Почти как у папы! Её крылья были демоническими. Без перьев, лишь одна кожа, как у чертей. Только у чертей они были маленькими, а у Чарли огромными — почти что во весь её рост. Как правило, у чертей цвет крыльев был идентичен цвету их кожи. И у Чарли было так же: её крылья имели белоснежный цвет, а сверху вниз были слегка окрашены красным — алый был распределен неравномерно, где-то пятнами, где-то линиями, создавая ощущения, что на крылья девочки выплеснули краску — или кровь, и она теперь засохла в своём стекающим вниз виде. — Они прекрасны, милая, — наконец, отошёл от оцепенения Люцифер. — Ты их чувствуешь? — Я ими махать могу! — и Чарли, прикусив губу от старания и сжав ладошки в кулачки, быстро-быстро замахала крыльями. Поднялся небольшой поток ветра, и ножки Чарли оторвались от земли на несколько сантиметров, но девочка совсем не понимала, как управлять крыльями, поэтому её быстро занесло набок и она чуть не поцеловалась с землёй, но Люцифер успел её подхватить. — Давай тебя научу летать? — предложил Люцифер. И Чарли радостно закивала головой. Несколько долгих часов Падший учил дочку летать, объяснял ей, что и как, ловил её, когда она теряла управление, и поддерживал, когда она только начинала. Но в конце концов, он добился неплохого результата. Пусть Чарли ещё и не делала в воздухе смертельные петли — а по правде говоря, Люцифер бы и не хотел, чтобы Чарли делала что-то настолько опасное, ведь тогда у него просто остановилось бы сердце от переживаний, — но она уже самостоятельно поднималась в воздух, не врезалась в деревья в парке, неплохо лавировала между ними и приземлялась на землю без падений. — У тебя хорошо получается, — улыбнулся Люцифер, устало присел на скамейку рядом с женой и положил ей голову на плечо. Учить кого-то летать оказалось намного сложнее, чем он себе представлял. — Спасибо, — девочка всё ещё любовалась своими крыльями и уже умело махала ими. — Давай поиграем в догонялки? Ты водишь! Ничего не ответив, Падший лишь тяжело вздохнул, а ответила за него Лилит: — Милая, твой папа немного устал. Пусть он немного отдохнёт, хорошо? А поиграю с тобой я. Хочешь? — Хочу! — радостно воскликнула Чарли, а после начала диктовать правила. — Я от тебя улетаю, а ты меня догоняешь. Чтобы ты меня поймала, надо не просто поймать меня, а поймать и обнять. Начали на счёт три! Раз… — Стой, стой, — встрепенулся Люцифер, не видя, но чувствуя растерянность Лилит. — Мама не умеет летать. — Да? Не умеет? — удивилась Чарли. — А почему? Ты её ещё не научил? — Нет, у неё нет крыльев. — А почему? «Кажется, — подумал Падший, — возраст «почемучки» начинается». — Потому что она человек, — покладисто сообщил Люцифер. — А я — не человек. Я — падший ангел. — Падший ангел? — удивилась Чарли. — А что значит «падший»? — Ну, это значит, что я Пал. — Пал? — девочка наклонила голову на бок, задумалась. — Но ты же вроде бы не упал. Ты же сидишь. Сидишь на скамейке. И синяков на тебе нет. Но в любом случае, может быть, я могу тогда помочь тебе подняться? Или обработать раны? Я видела, как мама мазала мои царапины какой-то специальной водичкой — я знаю, где её достать, я могу помазать и твои раны тоже! Сперва будет немного щипать, зато никакие бяки не проникнут в рану, и она быстро заживёт! Люцифер не сдержал печальной улыбки: в какой раз он убеждался, что его дочь слишком добра для Ада. Может быть, это его упущение в воспитании? Может быть, стоило воспитывать её более злой? — Нет, все мои раны уже давным-давно зажили. Я упал с Неба. И оказался здесь. И поэтому я и все другие, кто проделал такой же путь, как и я, называются падшими ангелами. — Понятно, — озадаченно отозвалась Чарли, но через миг на её лице засияла широкая улыбка. — Тогда играем в прятки. Я прячусь в парке, а ты ищешь! И не успела Лилит возразить, как Чарли ловко вспорхнула в высь неба, а после камнем упала в рощицу, расположенную в центре парке, и лишь её радостный крик оповестил родителей, что с девочкой всё в порядке — пока что всё в порядке: — Ищи меня! Конечно, прятки — прекрасная игра, но лишь тогда, когда в неё играют в безопасном месте. Например, на территории дворца Магне, где никто не посмеет обидеть маленькую принцессу. Но эта игра точно не была безопасной в городским парке, где на каждом шагу бродили грешники — и даже чёрт не знал, что у них там на уме. — О, чёрт! — вскрикнула Лилит, подскакивая с места, и Люцифер подскочил вместе с ней. Чарли на удивление родителей летала быстро: след её простыл. — Ты ищи на земле, а я буду искать с неба, — сообщил Люцифер и, получив в ответ кивок Лилит, расправил свои чёрные крылья и взлетел. Сердце Падшего стучало, как безумное, и он то опускался, пролетая сквозь деревья, то поднимался, чтобы осмотреться: несколько раз он встречал Лилит, обменивался с ней новостями, но дочери нигде не было. Глазами мужчина беспокойно блуждал по местности, выхватывал и общую картинку того, что видел, и замечал разные мелочи: в конце концов, Чарли не просто ушла, она намеренно прячется от них. И всё время звал её по имени, прося прервать игру. Но в ответ была разрывающая душу тишина. Поднявшись повыше, к самым облакам, Люцифер вдруг заметил на самом краю рощи яркое красное пятно — алое платье — и два весёлых белых хвостика. Это была Чарли. И она спокойно разговаривала с каким-то демоном, самого отвязного вида. Сердце Люцифера сделало парочку кульбитов и забилось ещё сильнее, когда он только подумал, что может быть нужно постороннему демону от маленькой девочки. Может быть, он насильник-педофил? Может быть, продаёт детей в рабство или на органы? Или ещё что-то, на что фантазии ангела просто не хватает, зато хватает человеческого воображения? — Эй! — закричал Люцифер, молнией направляясь в сторону Чарли. — Отойди от неё живо! Понял ли демон, что имеет дело с самим Люцифером, или же осознал лишь то, что демон в небе — это падший, и это ничего хорошего для него предвещать не может — Люцифер не знал, ведь демон сразу же рванул наутёк. Конечно, Падший мог его с лёгкостью догнать, но ему до этого незнакомца не было никакого дела. Как только Люцифер оказался рядом с Чарли, он упал рядом с ней на колени и крепко обнял её, прижимая к себя. А потом резко отпрянул, быстро поворачивая дочь и осматривая её: — Всё в порядке?! Ты не ранена?! Он тебе больно не сделал?! Когда Люцифер убедился, что его дочь жива-здорова и на ней нет ни царапины, он вновь резко притянул её к себе, заключая в объятия. — Я же говорил тебе, чтобы ты была осторожной! Я же говорил тебе, чтобы ты не общалась с незнакомцами! — Но, но… — Люцифер почти что никогда не кричал, никогда не вёл себя так, и поэтому сейчас Чарли испугалась, на её глазах выступили капельки слёз, — но он представился. Мы познакомились. Он хотел угостить меня конфетой. — И конфетка, конечно же, была в его машине неподалеку? — с сарказмом, который прикрывал панику, спросил Люцифер. Но маленькая дочка не поняла его иронии и искренне удивилась, уже хлюпая носом от понимая того, что явно сделала что-то не то: — Да. А откуда ты знаешь? — О, Чарли… — простонал Люцифер и отстранился от дочери, но не убрал рук с её плеч. — Глупенькая ты моя. Это неважно. Просто больше никогда не убегай от меня и мамы. И никогда не знакомься с другими демонами. Это слишком опасно. Ты могла пострадать. А мы с мамой ужасно за тебя перепугались и переволновались. Договорились? — Д-договорились, — выдавила из себя сквозь слёзы Чарли. — Прости. Я не хотела тебя… Девочка не договорила — она просто не понимала, был ли её отец расстроен, зол или напуган. Она ещё не осознавала, что можно испытать одновременно сразу несколько эмоций. — Проклятые огурчики! — воскликнул Люцифер и стал осторожно вытирать слёзы с лица дочери. — Не плачь, милая. Уже всё в порядке. Всё хорошо. Ну что? Лучше? — Угу, — убирая с лица остатки слёз, кивнула Чарли, а после послышался истошный крик Лилит: — Чарли! Дочку она не нашла, зато увидела своего мужа на земле, который словно кого-то обнимал своими чёрными крыльями, как будто пытаясь защитить от всех напастей. И Лилит знала точно: так обнимать Люцифер мог лишь её и Чарли. Поэтому Лилит побежала к мужу и осторожно отодвинула его крыло, садясь на колени рядом с Чарли и тоже крепко обнимая её. — Всё в порядке? — обеспокоенно спросила она, смотря на мужа, который в ответ лишь опустошено кивнул. Теперь уже Лилит читала нравоучения Чарли и отчитывала её за побег. Люцифер же облегчённо выдохнул, понимая, что экстренная ситуация исчерпана, и убрал свои крылья. — Никогда, никогда так больше не делай! — продолжала причитать Лилит. — Никогда так больше не пугай нас с папой! — Прости, — Чарли виновато опустила взгляд. — Я больше не буду. Честное слово. Промолчав, Лилит лишь чмокнула Чарли в лобик и поправила бантики на её хвостиках. — Пойдёмте домой, — предложил Люцифер, на что Чарли кивнула и, подбежав к нему, протянула руки в верх: — Возьми! — Чарли, а крылья? — улыбнулась Лилит. — А, точно! — девочка вновь хлопнула ладошками, заметно напрягаясь, и крылья исчезли. И тогда Люцифер подхватил её на руки и посадил к себе на плечи, придерживая за ноги. И Чарли со смехом столкнула шляпу с головы отца, потому что она загораживала ей вид. Но шляпа не упала, её поймала Лилит. И семья неторопливо отправилась обратно домой, напевая весёлые детские песенки хором.Взрослеет дочь, Старею я. И стала ночь бледнее дня! Не мне менять Земной закон, Где нет меня, Есть только он, Она и он!
— Папа, папа! — Чарли подбежала к Люциферу, таща за собой какого-то парня. Падший улыбался, как всегда широко и нечитаемо, но именно сейчас он особенно чётко осознал, что его дочка уже выросла. Она уже не трёхлетняя малышка. Она уже взрослая — относительно взрослая — девушка, которой становится тесно в родных стенах, чьё сердце требует свободы и любви. И это она находила в Севиафане фон Элдриче. — Да, звёздочка? — отозвался Люцифер. — Папа! — возмутилась Чарли, краснея. — Мы же договорились, что ты так больше не будешь меня называть: я уже не маленькая. — Прости, не удержался. Возраст подросткового бунта у Чарли уже прошёл, но некоторые синдромы ещё остались. Наверное, полагали её родители, надо потерпеть парочку лет и когда Чарли ещё немного повзрослеет, когда к ней придёт новое, более осмысленное, более глубокое осознание действительности, она вновь ощутит ценность семьи и не будет протестовать против ласковых прозвищ и проявлений родительской любви. Заглядывая наперёд, можно смело сказать, что Люцифер и Лилит оказались правы. Но пока что Чарли всё ещё переживала пост-подростковый период, только начинала вступать во взрослую жизнь и знакомила отца со своим парнем. — Севиафан, — перестав обиженно дуться — точь-в-точь как в детстве — представила фон Элдрича девушка. — Помнишь, я тебе о нём рассказывала? Мы встречаемся. — Конечно, помню, — улыбка не спадала с лица Люцифера, как и с лица Севиафана. — Люцифер, рад лично встретиться с тобой. Падший пожал руку Севиафану, когда тот не без излишней и от того противной любезности ответил: — Взаимно. Вы могли и не представляться, вас каждый в Аду знает. — Что за шум, а драки нет? — послышался голос Лилит сверху, и Люцифер был искренне рад, что его жена создала повод для прекращения этих «официальных» лобызаний. — Чарли привела в гости своего парня, Севиафана, — ответил Люцифер и, вернувшись к парочке, добавил. — Может быть, приказать заварить чай? Или кофе? Или что-нибудь покрепче? Или, может быть, вы голодны? Мы как раз собирались скоро ужинать… — Нет, пап, — на лице Чарли появилась неловкая улыбка, и это совсем не понравилось её отцу. — Вообще-то, мы хотели немного погулять вдвоём, а потом я собиралась поехать в гости к Севиафану — он меня пригласил… — Да? Хорошо. Тогда во сколько ты вернёшься? В одиннадцать? Или после полуночи? — Боюсь, Чарли вернётся лишь завтра, — и опять эта ядовитая, холодная и совершенно притворная улыбка появилась на лице фон Элдрича. — Этой ночью я у вас её украду. Если позволите. Скептически приподняв брови, Люцифер посмотрел на свою дочь, а та в ответ лишь покраснела и сильнее схватились за руку своего парня, заверяя: — Похищение с моего согласия, пап. Ну, мы пойдём? — Что ж, раз так… — протянул Люцифер, соображая мучительно медленно. — Раз так… то хорошо повеселитесь. И, надеюсь, к завтраку ты вернёшься? — К обеду, пап. — К обеду так к обеду, — милостиво согласился Люцифер и крикнул на прощание дочери. — Уже скучаю по тебе, звёздочка! Раздалось возмущённо «папа!», и дверь за Чарли и Севифаном захлопнулась. А Люцифер всё ещё стоял неподвижно, осознавая, насколько сильно выросла его девочка и как быстро пролетело время. — Мне он не нравится, — заметила Лилит, спустившаяся к мужу. — Он точно задумал что-то нехорошее. — Мы в Аду, здесь редко задумывают что-то хорошее, — попытался пошутить Падший, но поймав на себе осуждающий взгляд жены, вздохнул, уже серьёзно говоря. — Мне он тоже не нравится, дорогая. Что знал Люцифер об этом Севиафане? Он был таким же, как и Чарли — рождённым в Аду и никогда не видевшим живых людей. После того, как на свет появилась Чарли, выяснилось, что у нескольких пар падших тоже скоро появятся дети. Наверное, Ему стало скучно или Он спутался адресами и послал парочку душ в Ад. Но так или иначе, у Падших теперь стали появляться дети. И семья фон Элдрич, заправляющая кругом Зависти, не была исключением. У них был даже не один, а два ребёнка: Сефиафан и его сестра, Хельса. Но разве это давало что-нибудь Люциферу? Совсем немного. Родители Севиафана, несомненно, очень дорожили им и его сестрой. И явно метили на место вторых по значимости в Аду персон — скорей всего они хотели через Чарли добраться до власти или хотя бы иметь влияние на Люцифера. — Он её не любит, — сказал Лилит, скрещивая руки на груди. — У него не было того блеска в глазах, какой был у Чарли. — И улыбка его полностью выдала, — добавил Люцифер. — Он ей просто пользуется. Уж кто-кто, а Люцифер знал толк в улыбках. Какой бы натянутой она не была, что бы не пыталась скрыть, Падший всегда видел, ради чего эта маска надета и насколько хорошо. И Севиафан был простым любителем. Не нужно было обладать большими способностями, чтобы понять: Чарли ему не интересна, ему интересно лишь то, что может дать ему Чарли и что может дать ему общение с ней и её привязанность к нему. — Может быть, — задумчиво продолжил Люцифер, — стоит сказать об этом Чарли? — Нет, не стоит, — Лилит грустно покачала головой. — Если мы так сделаем, то разобьём Чарли сердце. И она может возненавидеть нас. У неё своя жизнь, своя голова на плечах, и она должна сама принимать решения. Рано или поздно она всё поймёт сама, а мы просто будем следить за всем, чтобы границы дозволенного не нарушались, и всегда будем рядом с ней. Сейчас главное то, чтобы Чарли была счастлива, и какими путями — ложью или правдой — не имеет такого большого значения. — Наверное, — неуверенно ответил Люцифер. — Кстати, это я с его отцом парочку партий в шахматы играл? Кажется, его зовут Фредерик? — Да, с ним. — Что ж, по крайней мере, в шахматах семья этого Севиафана разбирается. И сейчас мы с ними разыграем интересную партию. Улыбка Люцифера стала чуть уже, а уголки губ поднялись чуть выше, и это обозначало ничто иное, что он в ожидании кровавого пира. — Только главное — не проиграть. На кону — наша Чарли. — Не волнуйся, мы не проиграем. Я не проиграю. Я всего лишь раз проиграл, и больше этого не допущу. Лилит тяжело вздохнула, и супруги простояли в полной тишине ещё некоторое время, после чего Люцифер сказал: — Может быть, нам стоит брать пример с Чарли? Не хочешь сегодня тоже повеселиться ночью? — С удовольствием, — наклонившись, Лилит чмокнула Люцифера. — Заканчивай свои дела поскорее, я буду ждать тебя в спальне.А, может быть, Я все ж неправ, Пора смирить Свой гордый нрав И скорбно ждать Свой смертный час. Дочь станет мать, И часть от нас В ней прорастет Цветком другим — Круговорот мы завершим. Но ангел мой, Любовь моя!
По комнате разносилась плавная мелодия: скрипка звенела высокими нотами, отдаваясь печалью в душе Люцифера. Падший музицировал — на этот раз он решил отдаться скрипке, хотя выбор у него был весьма велик: времени у него было предостаточно, чтобы научиться играть если не на всех, то почти что на всех музыкальных инструментах, которые придумали люди, и овладеть если не всеми, то почти что всеми предметами, которые можно использовать для извлечения определенной мелодии. А Чарли с Лилит сидели за столиком и пили чай, слушая плачь скрипки и тихо разговаривая. Но когда речь зашла об Элдриче, то речь Чарли начала становиться всё громче и громче — не от возмущения, а от переполняющего её восторга. Кажется, Чарли в какой раз расхваливала своего парня, рассказывала, как они провели последнее свидание и как сильно она его любит. Чуть хмурясь, Люцифер непроизвольно стал играть громче, стараясь заглушить то ли слова дочери, то ли свои собственные мысли. Главным было то, что Чарли была счастлива с этим демоном. И не важно, на сколько эти чувства были взаимными, не важно, что за ними скрывалось на самом деле. Пока Чарли счастлива, всё должно было оставаться на своих местах. Но стоило Элдричу сделать один неверный шаг не в ту сторону, расстроить Чарли, и — Люцифер знал точно — он это просто так, без наказания, не оставит. — В идеале, конечно, хотелось бы двоих детей — мальчика и девочку. Но, естественно, планы планами, а что там на деле получится — неизвестно. Погрузившись в собственные мысли, Люцифер почти что не слышал разговора жены с дочерью, но когда его слух выхватил эту одну единственную фразу Чарли, мужчина остолбенел, а мелодия резко оборвалась жутким диссонансом, больно ударившим по ушам. Люцифер молча смотрел на свой смычок, который замер в такой же нерешительности, как и его владелец. «Неужели этот Севиафан сделал Чарли предложение?! — ужаснулся Падший. — Или нет? Или они уже планируют детей?!» — Папа? — позвала Чарли. — Всё в порядке? — Да, да, милая, — Люцифер выдавил из себя улыбку и растерянно посмотрел на Лилит, красноречиво объясняя ей своим взглядом, в чём проблема. — Просто я сбился с мелодии. — Надеюсь, не из-за меня? — забеспокоилась Чарли. — Наверное, я слишком громко говорила. — Проклятые огурчики! Конечно нет, я просто задумался. О своём. — Думаю, — вступила в разговор Лилит, — мы друг другу не мешаем, Чарли. Мы с тобой говорим о твоих мечтах на будущее — о том, какую бы ты хотела семью в идеале. А Люци играет. Нам приятно слушать музыку, а ему приятно иметь слушателей. Кстати, ты же ещё не обсуждала эту тему с Севиафаном? — Пока нет, — нахмурилась Чарли. — А думаешь, стоит? — Без понятия, — легкомысленно ответила Лилит. — Я не знаю, насколько крепки и глубоки ваши отношения. Может быть, время ещё не пришло. — Может быть. А Люцифер тихо ликовал. Как же Лилит умело ответила на его немой вопрос, и ведь Чарли совсем не поняла, что именно заставило Люцифера запнуться. Что ж, раз такие дела, раз это всего лишь мечты Чарли, раз её отношения с Элдричем пока что не настолько основательны, то можно не беспокоиться. По крайней мере, так считал Люцифер. И со спокойной душой он вздохнул, вновь поднял смычок, собираясь продолжить играть, но так и не коснулся струны. Миг поколебавшись, он всё же спросил: — Кажется, я слишком сильно задумался, когда играл. Не напомните мне, что именно я играл и на каком месте остановился? Чарли тихо хихикнула, прикрывая рот ладошкой, а Падший в какой раз отметил, что видеть свою дочь в брюках — ужасно непривычно. Раньше девушки ходили только в платьях и юбках, но с недавних пор и брюки стали женской одеждой. И, Люцифер не мог не признать этого, хотя пока что не совсем понимал, что двигало человеческими девушками, когда они решили надеть брюки, но Чарли такая одежда была к лицу. — Дорогой, ты импровизировал, — отозвалась Лилит, нежно улыбаясь. — Оу, точно. — Стареешь, пап. — И не говори, Чарли. Люцифер усмехнулся, а скрипка в его руках вновь запела плавную и горячую мелодию его чувств.Смирить себя Я не могу! Свое дитя отдать врагу!
Чарли была в розовой пижаме с бирюзовыми единорогами и радужными гривами. Она сидела в своей комнате на кровати совершенно неподвижно и пялилась в окно, за которым были видны лишь едва подвижные облака да красное небо. Как и предсказывали Лилит и Люцифер, Севиафан играл эту партию в шахматы довольно посредственно. С первого взгляда на него чете Магне были понятны его фальшивые чувства, а о его корыстных целях несложно было догадаться. И момент, когда он проколется и Чарли увидит всю неприглядную правду, был лишь вопросом времени. И это время наступило. Только вот Люцифер и Лилит представляли его немного иначе. Они ожидали, что Севиафан не сможет долго притворяться и Чарли увидит его намерения; или же их дочь снимет розовые очки и трезво посмотрит на Севиафана; или, в конце концов, сам Севиафан прервёт эту связь, поняв, что для него это невыносимо, а пользы ему и его семье никакой не проносит. Но всё оказалось куда хуже. Чарли была всё ещё в розовых очках, она всё ещё любила Элдрича, а он продолжал пользоваться этим. Только вот в одном он провалился — в своих собственных желаниях. И всё же Люцифер и Лилит кое-что предсказали верно: Севиафан не выдержал. Он просто не выдержал и решил оторваться на стороне — может быть, он и раньше частенько развлекался с другими демонами в тайне от Чарли, но Чарли, какой бы наивной и влюбленной она не была, заметила неладное, и даже несмотря на то, что она пыталась игнорировать свою ревность и свои подозрения, правда всплыла наружу: Чарли застукала Севиафана на «месте преступления». И уже несколько дней пребывала в депрессии, никуда не выходила из своей комнаты, ни с кем не желала общаться и не снимала своей любимый пижамы. Люцифер и Лилит несколько раз пытались с ней поговорить — и вместе, и по отдельности — но всё тщетно. Поэтому пока что они ограничивались тайным подглядыванием за дочкой через дверную скважину. — Всё ещё грустит, — покачал головой Люцифер и уступил место у скважины Лилит. — Может быть, стоит ещё раз попробовать с ней поговорить? — Может быть, — шепотом ответила Лилит. Смотря на свою дочку, которая явно погружалась в депрессию с каждым днём всё сильнее и сильнее, её материнское сердце разрывалось на части и крошилось в пыль: Лилит ещё никогда не было так больно — даже тогда, когда ей вырвали крылья. Отпрянув от скважины, Лилит обменялась с мужем долгими взглядами. — Я, — наконец, сказала она. — Ты, — подтвердил Люцифер. Для супругов было очевидным, что с большей вероятностью сейчас Чарли откроется матери, нежели отцу, ведь задета её девичья сторона, и именно Лилит могла дать Чарли то, в чём она так сильно нуждалась — в обсуждении женских проблем. Кивнув Люциферу, Лилит постучалась, попросила разрешения войти, но, не получив ответа, всё равно вошла. Зайдя в комнату, она села рядом с Чарли, сперва хотела её обнять, но воздержалась, боясь сделать этим ещё хуже. А Чарли же подтянула к себе колени и обняла их, утыкаясь в них лицом. Люцифер наблюдал за всем через замочную скважину, и он не слышал, о чём мягко и нежно шепчет Лилит Чарли, но в какой-то момент Чарли не выдержала: сперва её плечи стали дёргаться, а потом Люцифер услышал громкие рыдания. Лилит потянулась к дочери, чтобы положить ей на плечо ладонь и утешить её, но Чарли первая кинулась к матери и крепко её обняла, зарыдав вслух у неё на груди. Притянув дочь ближе к себе, Лилит обняла её и начала поглаживать по голове. Люцифер же отпрянул от двери и, облокотившись о стену, сполз вниз, садясь на пол и хватая себя за голову. Упала шляпа. Нет, он не плакал и не грустил — этап печали он уже прошёл. Нет, никаких сентиментальностей — боль за обманутую дочь уже успела выжить в сердце Люцифера зияющую дыру, которую заполнила лишь обжигающая ненависть.Никто не смеет обижать Чарли. И никто больше никогда не посмеет сделать Чарли больно. А если и найдутся такие смельчаки, которые посмеют, то они ответят за это в полной мере. И такой смельчак по имени Севиафан может прямо сейчас прощаться со своей жизнью.
Поднявшись, Люцифер подобрал свою шляпу, отряхнул её, надел и уверенно отправился вон из дворца — он шёл прямо к Севиафану, чтобы уничтожить его так же ярко и беспощадно, как он растоптал нежные чувства Чарли. В глазах падшего ангела горел совсем не ангельский огонь: в них полыхало адское пламя.И будь сто тысяч Раз проклят тот, Кто мой цветок, Шутя, сорвет. Владеет мной Одна лишь страсть: Мой рай земной Не дать украсть, Дочь — ангел мой; Не дать украсть.
Севиафан кричал громко и истошно, и голос его сел и превратился в хрип, и Люциферу почему-то вспомнились те единственные грешники, которых он варил в котле и из-за которых о нём стало ходить ещё больше слухов. Но только те не умирали, а страдали. А Севиафан — умирал.Знал ли Люцифер, что творит? Знал. Осознавал ли он это? Осознавал. Понимал ли, какую боль он приносит этим семье фон Элдрич? Понимал.
Но они заслужили, как полагал Люцифер. Эти демоны посмели играть с его дочерью. Они пытались сделать из неё марионетку. Они пытались управлять ей. Но всё это ещё терпимо, потому что Люцифер контролировал весь процесс. Неприемлемо было лишь одно: эти демоны, конкретно Севиафан, посмели посягнуть на чувства Чарли — они ранили её куда хуже, нежели физически, они оставили глубокий порез на её доброй душе, они разбили ей сердце. И за это они все — от родителей до детей — должны поплатиться. И их наказание — смерть. Смерть Севиафана должна была стать отличной расплатой за его деяния, прекрасным уроком для его родителей и сестры и великолепным назиданием другим демонам: не смейте делать больно Чарли, иначе вас постигнет такая же участь, как и семью фон Элдрич! У Люцифера не было ангельского оружия. Да оно ему было и не к чему. Все падшие, оказавшись в Аду, лишились своей ангельской силы — она ушла у них на адаптацию и выживание. Но когда падшие привыкли, взамен ангельскиой силе они обрели демоническую, адскую, которая могла уничтожить ангелов. Люцифер же был особенным. Он был первым Его созданием — самым несовершенным и самым сильным: Люцифер был вторым по силе во всей Вселенной. И попав в Ад, он обрёл силу демона, но при этом сохранил и силу ангела. И сейчас он сжигал Севиафана в мучительно медленном священном огне. Сжигал, как люди когда-то сжигали еретиков и ведьм, а Люцифер сжигал демона. И смотря на его искаженное болью лицо, на его трескающуюся кожу, Падший видел лишь заплаканное лицо его дочери; чувствуя запах подгоревший плоти, Люцифер ощущал жар от слёз Чарли на её лице; слыша крики, мольбы и проклятия, правитель Ада не слышал ничего, кроме рыданий дочери. Определенно: наказание соответствовало преступлению.Отец и дочь, Любовь моя, Дочь, ангел мой, Ты часть меня!
Что могло быть лучше, чем искренний радостный смех Чарли? Для Люцифера — ничего. Севиафан навсегда пропал не только из их жизни, но и из их мира. Чарли, естественно, ничего не поняла и до сих пор недоумевала, что случилось с её бывшим, и предпочитала считать, что он испугался гнева Люцифера и сбежал на какую-нибудь тихую окраину Ада, где сейчас и живёт в одиночестве отшельником. Другие же демоны догадывались, что произошло. Хотя в одном они сильно ошибались: они думали, что Люцифер обратился в профессиональное агентство убийц, которые располагали ангельским оружием. Но Люцифер ни к кому не обращался — он самолично стёр с лица Ада Севиафана и сделал это не без наслаждения. Лишь одна Лилит знала всю правду: Люцифер ей ничего не рассказывал, но ей и не нужны были слова — она поняла всё и без слов, и лишь особенно крепко обнимала Люцифера в постели, когда он вернулся с казни Севиафана. Но главным была Чарли. Она оправилась от удара, и, возможно, именно этот неприятный опыт заставил немного повзрослеть малышку Люцифера. Пост-подростковый период кончился, теперь Чарли с нежностью принимала любовь родителей в любое время и в любых проявлениях и сама частенько напоминала им о том, как же сильно она их любит. И вот прямо сейчас она с удовольствием сидела на коленях Люцифера, словно была маленькой трехлетней девочкой, требующей, чтобы её кормили с ложечки, и не потому что она не может сама кушать, а потому что так ей приятнее. — В общем, — говорила Чарли, — ты же не будешь против, что я устрою отель Счастья в нашем заброшенными семейном особняке? Одно лишь продолжало беспокоить Люцифера: идея Чарли Возносить грешников в Рай, чтобы проблема перенаселения решилась и больше не было никаких Чисток. Люцифер не был уверен, что такое возможно, хотя оснований полагать, что подобное вполне реально, у него было достаточно: как минимум, тот факт, что ангелы могли свободно или относительно свободно попадать в Ад и возвращаться в Рай говорил о многом. — Ты знаешь, — немного недовольно ответил Падший, — я не одобряю твою затею. К сожалению, она провальная, милая. Грешники на то и грешники, чтобы отбывать здесь свой срок и получать заслуженное наказание. Но даже не в равнодушии к демонам была основная причина того, что Люцифер всеми силами пытался отговорить Чарли от её задумки. К чёрту то, что над ней может смеяться общественность — на мнения других Падшему было плевать. К чёрту то, что подобное может навлечь гнев демонов на Чарли — Люцифер её защитит. К чёрту всё, но не саму Чарли. Если у девушки получится затеянное, то это может навлечь гнев ангелов: это может стать опасным для Чарли. — Но это вовсе не значит, — заметила девушка, — что попытаться не стоит, верно? — Начинать то, что изначально невозможно? Это плохая идея, милая. Много хлопот, ноль результата. — А мне кажется, — вмешалась Лилит, которая так же рьяно переживала за грешные души, как и Чарли: наверное, от того, что и сама была таковой — человеческой падшей душой, — что попытаться стоит. По крайней мере, звучит интересно. И особняк этот всё равно пустует. Пусть Чарли его использует для своего отеля. Всё лучше, чем какой-нибудь стриптиз-клуб там открывать или ещё чего-нибудь такого рода. — Ну папа-а, — протянула Чарли и чмокунла Люцифера в щёку, строя щенячьи глазки. — Ну пожалуйста-а. Падший был против. Был категорично против, потому что волновался за Чарли. Но отказать своим любимым девочкам в такой мелочи, как заброшенный особняк, он не мог. — Это может плохо кончиться, — заметил он, предпринимая последнюю попытку отбиться. — Это может быть опасно. — Не волнуйся, со мной будет Вегги. И всё же Люцифер не мог не замечать, как одинока была его дочь. Может быть, здесь свою роль сыграла постоянная опека родителей или же история с Севиафаном, но у Чарли совсем не было друзей. После Элдрича у неё было несколько парней и девушек, но больше, чем на пару месяцев, как правило, они в жизни Чарли не задерживались. А потом появилась Вегги. И с ней Чарли крепко сдружилась. Люцифер мог сказать, что Вегги была достаточно своенравной и специфичной, но, что ему нравилась, она была надёжной и искренней с Чарли — она её не предаст, и Падший это видел. Вегги была первой и единственной подругой Чарли, пусть сперва она была нанята им самим как телохранитель для Чарли. Вегги была, конечно, со своими причудами, и Люцифер даже предполагал, что Чарли могла с ней переспать разок-другой по дружбе, как сейчас частенько делали одинокие молодые люди и чего Люцифер никак не мог понять со своим многовековым стажем порядочного семьянина, но судя по всему к романтическим отношениям в любом случае ни Вегги, ни Чарли не стремились. Может быть, они и переспали, но были лишь подружками. Хорошими, отличными, лучшими подружками. И когда Чарли была с Вегги Люцифер был спокоен, потому что знал: его дочь в безопасности. — Я не знаю, правда. — Ну папа-а, — и Чарли вновь чмокнула Люцифера. — А ты не подлизывайся, не выйдет. — А я и не подлизываюсь, — Чарли надула щёчки — она их дула всё так же забавно, как и в детстве, — и скрестила руки. — Я просто выражаю… свою любовь. Ну что? Я могу взять особняк? — Ай, хитрюга! — рассмеялся Люцифер. — Ладно, делай с ним, что хочешь. Но будь осторожной. И особенно будь бдительной с демонами: никаких сделок. Договорились? — По рукам!Владеет мной Одна лишь страсть: Мой рай земной Не дать украсть! Отец и дочь. Отец и дочь.
Песня всё играла и играла по радио какой день подряд, и ничего другого Люцифер просто не мог услышать. Словно старую заевшую плёнку, Аластор не переставал крутить одну единственную песню без остановки, которая порождала в Люцифере множество воспоминаний: печальных, радостных, пряных или смешных — разных. Всё было ясно, как днём. Кандидаты на роль мужа Чарли у ангелов кончились, и Магне должна была в конце этой недели дать свой ответ — сделать выбор. Уже прошло три дня:, осталось четыре. Чарли не сделала свой выбор, а всё её окружение — и её друзья, и её родители, и Аластор — были против. И Люцифер прекрасно понимал, для чего именно Радио Демон крутит эту песню: он хочет повлиять на Люцифера, утопить его в воспоминаниях и заставить отговорить Чарли от этой затеи со свадьбой. Что ж, Аластор работал тонко, и его план был бы успешным, если бы не одно «но»: если бы Люцифер уже бесчисленное множество раз не пытался отговорить Чарли от этого, а она не продолжала отвергать его. В этой ситуации он был бессилен. И всё, что он мог, так слушать эту душераздирающую песню, предаваться ностальгии и изнывать от боли за свою дочь. Но выключить радио — нет, он не мог. «Какой странный парадокс, — думал Люцифер. — Эта песня причиняет мне боль, но я не могу — не хочу — её выключать. Я не могу прервать её сам. Но ведь именно люди тяготеют к саморазрушению и страданию, а не ангелы, пусть и падшие, — мужчина тяжело вздохнул и прикрыл глаза. — Наверное, я слишком долго прожил среди людей и понабрался от них дурных привычек». А потом Люцифер не выдержал: острая грусть сменилась почти что ослепляющим гневом, и мужчина ударил кулаком по столу: радиоприёмник подпрыгнул и с жалобным скрипом упал на пол. Послышался шум, но песня всё ещё звучала — теперь пугающе скрипуче, с ломающими красивый голос певца помехами. — Милый? — Лилит, которая устраивала себе ананасовый пир, чтобы заглушить свои переживания за дочь, обеспокоенно посмотрела на мужа. — Всё в порядке? — Нет, всё не в порядке, — прошипел Люцифер. — Мне нужен Радио Демон. — Ты хочешь поговорить с Чарли и Радио Демоном? — Нет, я хочу поговорить только с Радио Демоном, — в глазах Люцифера сверкнул опасный огонёк. — Может кто-нибудь его ко мне привести? Сейчас же.