Ослепший взгляд
Сотворяет тени что в воротах слоновой кости
стоят
И вкус соли морской на губах вновь зажжен
От смерти к рожденью сей час протяжен
Пустой перекресток трех снов
Меж синеющих скал
Но когда стихнут голоса сорванные с тиса
Да ответит им тис другой.
Благословенная сестра, мать пресвятая, дух
ручьев и садов
Не дай обмануть нам себя
Научи нас участью и безучастью
Научи нас покою
Даже средь этих скал,
Покой наш — в Его воле
И даже средь этих скал
Сестра, мать
Дух реки и дух моря
Не дай мне отпасть
И да будет мой крик услышан Тобою.
Пепельная среда, Элиот
Перевод С. Степанова
Дрожание. Мягкая поверхность дрожала, гладкое начинало рябить, но успокаивалось, и чем больше он всматривался в это, тем больше тонул. Под ногой хрустела ветка, за спиной шуршала листва. Ветра слышно не было — его оглушало его собственное сердцебиение. По лбу текли капли пота, полные серой сажи, и когда он вытирал их с лица, то сажа прошлогодних веток вербы смешивалась с кровью ещё свежей, ещё горячей, но уже не живой. Он бежал — они бежали за ними: топот их лап был не слышал, они были прирожденными охотниками — не зря люди выбрали именно их в компаньоны. Слышен был их лай — дикий, отчаянный, жаждущий крови. Они почуяли кровь, увидели свою жертву и стали её преследовать. Какого черта, подумал он, вновь смешивая кровь с рук и пепел с лица, какой-то безбожник решил охотиться в такой великий праздник? Лес густой, день солнечный: кроны деревьев бросали тёмные тени, а те пяточки света, которые падали то тут, то там, резали своей яркостью глаз. Ветка ударила его по лицу, а лай приблизился: монокль треснул, упал, повис на нитке, но он даже не обратил на него внимание. Бежал. Бежал без остановки, задыхаясь, сходя с ума от отчаяния. Он делал этот мир лучше — лучше, лучше, лучше! Он избавлял этот мир от гнилых людей — он убил и её, эту старую набожную тварь: старушку на первый взгляд божий-одуванчик, на второй — жестокую мадам, которая держала магазин одежды и измучила своих работниц так, затюкала так сильно, требовала так много, а платила так мало, что несколько из них довела до смерти. Разве она заслужила жить? Почему живут те, кто должен умереть, а умирают достойные жизни? Почему Он допустил такую несправедливость? Ему не может быть плевать на них — он в это не верил. Он не мог их бросить на произвол судьбы, Он оставил эту черноту, чтобы проверить их: чтобы они сами исправляли себя, вырезали из общества недостойных, делали себя и мир лучше. И он этим занимался. Он был угоден Ему. Или просто искал оправданная всем тем убийствам, которые совершил? А сейчас за ним гналась свора гончих с налитым кровью глазами, с обнаженными клыками, с капающей слюной и пеной изо рта. Он бежал, не оборачиваясь, но слышал, что их дикое рычание приближалось. Неужели он умрёт? Неужели это конец? Не может быть! Неужели кто-то свяжет его с трупом той женщины, которую он зарезал на опушке, а её со всеми другими его жертвами? Неужели мама узнает правду? Что она скажет? Воздух покинул лёгкие при этой мысли, его на миг парализовал страх и боль — совсем не фантомная. В лодыжку вгрызлась пасть. Они его догнали. Он попытался стряхнуть пса, дёрнул ногой, но его челюсть сжалась лишь плотнее, на брюках появилась кровь. Он хотел пнуть гончую, но другая уже набросилась на другую его ногу: цапнула в области бедра, сползла вниз, располосовав всю ногу. От боли у него потемнело в глазах. Колени подкосились, но он стоял, зная, что если упадет, то ему конец. В рукав пиджака вцепилась ещё одна собака — она рычала, ворчала, рвала челюстью: она пыталась его задрать. Как и все. Кучей псы навалились на него, впиваясь острыми зубами ему в плоть и резко дергая в разные стороны, заживо вырывая из него куски мяса. С ног до головы он покрылся кровью: теперь уже не её, а его собственной. Правильно говорят, что хозяин должен бежать за гончей — те часто слишком склонны раздирать добычу на куски, и тогда охотнику достанутся лишь жалкие ошмётки. — О-хо-хо, — послышался довольный, слегка скрипучий мужской голос издалека. — Вот это олень! Он уже не чувствовал своих ног. Он не смотрел на свои руки — был уверен, что вместо ладоней найдёт там алые ошмётки мяса. Заваленный на землю и раздираемый заживо кучей собак, он инстинктивно пытался защитить голову: лицо почти не пострадало, но всё его тело было сплошным сгустком крови. И всё же голос — голос человеческий, голос того, кто может остановить эту экзекуцию, дал ему сил. Весь в крови, весь порванный, он из последних сил рванулся — чудом подскочил, закричал истошно, завопил отчаянно — на войне было не так больно, как сейчас — в надежде, что гончих отгонят от него. А псы вокруг него кружили, цапали, тянули, рвали, отрывали, их алые глаза безумно сверкали в этот солнечный день, от их рычания у него сжимались все внутренности до боли — или это его уже так глубоко прогрызли? Он уставился вперёд, на ружье. Хозяин адской своры не успел изменить своего намерения: дробь прекратила мучения Аластора.***
— Ал? Тишина. — Ал? Тишина. — Ал! Чарли схватила Аластора за плечо, хотела потрясти, чтобы он очнулся — уже несколько минут Радио Демон безмолвно пялился в свою кружку с чаем невидящим взором и не издавал ни звука, словно бы завис — но отпрянула: совершенно неожиданно, Аластор вздрогнул от прикосновения, вздрогнул заметно, испуганно, вздрогнул всем телом, словно его ударили током — словно он только что испытал невыносимую боль. — Ал? — уже осторожно спросила Чарли. Сонно моргнув, Радио Демон уставился на Чарли, которая осторожно продолжила: — С тобой… всё в порядке? Ты какой-то… рассеянный. — Немного задумался, — беззаботно отозвался Аластор и отхлебнул чая. Скривился. — Холодный, — с недовольством сообщил Аластор. — Угу, — кивнула Чарли. — Так точно всё в порядке? Они сидели в кабинете — разбирались с теми бумагами, которые Люцифер отдал Чарли. Ничего интересного, как обычно, несколько жалоб, несколько ошибок адресом, несколько призывов и молитв Правителю Ада, к которым тот, естественно как и всегда, остался безучастным. Сейчас же у них был перерыв. Чарли принесла всем чай — Вегги и Даст расположились на диване, а Чарли и Аластор пили за рабочим столом, отодвинув кипы бумаг в сторону. — Да наш красножопый Бемби просто испугался, — хмыкнула Вегги. — Вон как дернулся! Аластор бросил на Вегги злобный взгляд. До сих пор он не понимал, что это за Бемби, думал, что какое-то глупое имя, которым Вегги пытается его унизить. Теперь же, после просмотра мультфильма, Аластор знал: Бемби — это тот самый оленёнок. Оказывается, Вегги всё это время отсылала на этого мультяшного героя, а Аластор… а он позволял этому сойти ей с рук. Хотя, определенно, в одном он всё же был прав: Вегги всеми силами пыталась его унизить. А самое противное в этой ситуации было то, что Вегги была права: Аластор не мог ей возразить ничего существенного, потому что его воплощением действительно был олень. И даже больше: он действительно испугался. — Прикрой свой милый ротик, будь добра, а то из него слишком много нечистот исходит, словно это вовсе не рот, а… некое другое отверстие, — ответил Аластор. Вегги вспыхнула, резко скрестила руки на груди и, кажется, собиралась подскочить и начать разборки, но Энджел цапнул её за плечи, не позволяя вставать. Аластор, воспользовавшись отсутствием ответа, решил отомстить за всех тех Бемби, которыми Вегги величала его. — Отверстие для испражнений, если ты не поняла, — любезным тоном, полным изысканного яда, добавил Аластор и хмыкнул. А потом снова вздрогнул, когда Чарли положила руку ему на плечо. На этот раз не убрала. — Ты уверен, что всё в порядке? — тихо спросила она. На фоне вопила Вегги, расплескивая чай, а Даст пытался её утихомирить: ни к чему им превращать перерыв в драку. — Просто немного не выспался сегодня, всего-то, — ответил Аластор, пожав плечи. — Не выспался? — удивилась Чарли. Она не сводила своих больших добрых глаз, которые так и говорили, что ей можно доверять, что она действительно поможет или хотя бы сделает всё, чтобы помочь, с лица Аластора. Она не требовала, не настаивала, не просила. Она просто смотрела, и Радио Демон видел в её глазах желание не узнать правду, а помочь. Он тяжело вздохнул. — Кошмары, — на выдохе сообщил он. — Кошмары? — эхом повторила Чарли. Её брови сложились домиком, и Аластор понял свою ошибку. Чарли — душа добрая, милостивая, отзывчивая, сочувствующая и страдающая от всех тех напастей, которые случится с её друзьями. Чарли никак не сможет изменить реальность — не сможет изменить человеческой смерти Аластора, не сможет спасти его от кошмаров, которые преследуют его из года в год в день его Смерти. Всё, что она сможет, это страдать вместе с ним. Так зачем же так делать? Хватит с Аластора и того, что он сам страдает. Ни к чему, чтобы кто-то делил с ним этот ужас и тоже страдал. Аластор не хотел делать больно Чарли. — А ты знаешь, — не позволив Чарли и рта раскрыть, сказал Аластор, и теперь его голос звучал задорно и привычно: шумел скрежещущими помехами, — что сегодня у католиков Пепельная Среда? Чарли поражено захлопала ресницами. Такой резкой смены темы она не ожидала. А Вегги тем временем наконец одолела Энджела, повалив того на диван и вылив чай на пол, и подскочила. Но запал драки уже угас. — Ты просто трусливый олень, вот ты кто! — злобно сообщила Вегги, подхватила свою кружку с пола — благо, она не разбилась, и сообщила. — Я за чаем к Хаску, кто со мной? Демоны переглянулись и все вместе вышли из кабинета. У Аластора чай был остывший, уже невкусный, Вегги лишилась своего чая в борьбе с Дастом, а сам Энджел и Чарли шли больше за компанию. Тем более кто в своё уме откажется от ещё одной кружки чая? Проходя мимо окна, Аластор вылил на улицу свой холодный чай. Послышался крик: кажется, Аластор кому-то устроил дождик. Совесть его не мучила, он лишь шире улыбнулся, обнажая свои острые зубы. — К твоему сведению, я ничего не боюсь, — заявил Аластор, обращаясь к Вегги, когда они спускались по лестнице. — Прямо-таки совсем ничего? — она хмыкнула, бросив хитрый взгляд на Аластора. Она может попытаться взять его на слабо и выяснить его слабости — узнать его страхи… — Не верю, ты врешь! — сказала Вегги. — У всех есть страхи. Каждый чего-нибудь боится. И ты — не исключение. — Скажем так, в своей жизни я поведал достаточно, — протянула Аластор, испуская помехи. — Меня сложно напугать. — Ой-ли? — И даже если бы я боялся чего-то, то я бы тебе никогда не сказал этого, — добавил Аластор и, увидев, как недовольно, даже обиженно скуксилась Вегги, словно ребёнок, которому не дали поиграть с оголенными проводами под напряжением, расмеялся скрипучим белым шумом. Вегги лишь фыркнула. Бросила взгляд на открывшийся перед ними зал — Хаска не было видно за барной стойкой. Неужели уже напился и валяется брёвнышком на полу? Демоны подошли к столу. Послышался стук — кто-то ударился головой о стол снизу, и едкий голос Хаска произнёс: — Ебаный свет! Его голова, которую он потирал в месте ушиба, вынырнула из-под стола. Он мрачно посмотрел на прибывших — ничего необычного, а потом широко разулыбался, вводя демоном в ступор. — Ты… улыбаешься? — уточнила Вегги. — Или у меня глюк? — У меня хорошие новости, — сообщил Хаск. — Вы все будете очень рады. Хаск снова нырнул под стол, зашуршал, послышалась возня, а потом снова глухой стук. Дружба с барной стойкой у Хаска явно не ладилась в отличие от дружбы с полом. На этот раз Хаск недовольно шикнул: — Волшебная пиздюлина! Да что ж такое?! Наконец, показавшись из-под стола вновь, Хаск поднял на свет — не божий, нет, на свет вполне искусственный, принесённый людьми в Ад — розового, немного грязного, но пухлого, с большими мягкими щёчками, которые так и хотелось потискать, и сладким круглым пяточком поросёнка, у которого на спине было несколько шипов: не острых, но милых. — НАГГЕТС! — завопил Энджел, выхватил своего потерявшегося питомца из рук бармена, и крепко прижал к себе всеми руками: даже дополнительные выпустил. Наггетс хрюкнул, слегка недовольно, потому что Даст слишком крепко его сжал и стал агрессивно расцеловывать, чуть ли не плача от счастья. — Ты его нашёл? — спросила Чарли. — Ну, можно и так сказать, — Хаск сделал вид, что очень занят своими когтями. — На самом деле, вообще-то, это быстрее он меня нашёл. Да ещё и друга привёл. Серьезно, Чарли, сегодня какой-то просто охуенный день. — Друга? — напряглась Вегги. Конечно, она была рада, что питомец Даста вернулся целым и невредимым, тем более это ведь по её халатности он и сбежал. Однако, позволяя наобниматься Дасту с Наггетсом вдоволь, она не лезла к ним, но её волновало, что в отеле кто-то посторонний. — Да-а, — протянул Хаск. — Всегда был кошатником, как ты видишь, — он усмехнулся, намекая на своё воплощение в виде демонического кота. — Но даже мне он понравился. Если Чарли была заинтригована, а Аластор всё ещё летал в своих мыслях о своей смерти, то вот Вегги насторожилась. Как оказалось, зря. Через миг из-за барной стойки вышел маленький щенок. Бело-коричневый, пушистый, с маленькими тупыми разной длины рогами между ушек и драконьим хвостом. Он нежно тявкнул, махая хвостом от счастья при виде тех, кто, как он решил, будут его новыми лучшими друзьями. Вегги и Чарли растаяли. А Аластора вновь пронзили молнии. Он и без того недолюбливал собак, буквально боялся их, а сегодня, когда его одолевали воспоминания о своей смерти, о своре гончих, разорвавшей его на куски… Радио Демон с ужасом уставился на этот маленький комок счастья. А комок счастья, очевидно, решил, наладив зрительный контакт именно с Радио Демоном, что раз Аластор так пристально смотрит на него, то значит он больше всех любит его. Разве может быть иначе?! Качая пушистой пятой точкой и радостно помахивая хвостом, щенок высунул язык и побежал к Аластору. Радио Демон, может быть, сдержал бы свои порывы страха, но лишь в любой другой день. Не сегодня. Не в годовщину своей смерти. Паника захватила Аластора с головой. Спасайся, беги, прячься, не дай ему добраться до себя! — вопил голос внутри его головы, болезненно удараясь о стенки черепной коробки и кроша кости в пыль. И Аластор повиновался. Он резво вскочил на барный стул с ногами, спасаясь от щенка. — Эээ? — не поняла Вегги, увидев эту картину маслом. Аластор сидел на корточках на стуле, парализованный от страха, и не сводил взгляда с пушистого щенка, который, решив, что это какая-то игра типа «догони и обними», бегал вокруг стула, ласково тявкал, вилял хвостом от радости и иногда вставал на задние лапы — и в эти моменты лицо Аластора вытягивалось, он едва заметно дёргался, словно был готов обороняться до последнего, хотя щенок был совсем маленьким, а его лапки были ужасно короткими. Он не мог не то, что дотянуться, но даже и допрыгнуть до Аластора. — Это что? — не поняла Вегги. Чарли неловко пожала плечами. Она вспомнила, что Аластор ей рассказывал о своём страхе собак, когда они были на пикнике. Но тогда Аластор вполне стоически выдержал присутствие щенка, а сейчас… сейчас, даже несмотря на теперь очевидную для Чарли склонность Аластора не показывать своих настоящих чувств перед другими, ожидая, что эти самые другие используют всё, что только можно и нельзя, против Аластора, он совершенно испуганно прятался на стуле от щенка. — Ну… Он не любит собак, — нервно хохотнула Чарли, судорожно соображая, как выкрутиться из ситуации. — А выглядит так, словно боится до смерти, — заключила Вегги, смотря на то, как щенок-таки дотянулся до свисающего края рваного плаща Аластора, схватил его своими маленькими зубами и стал тянуть. Он упирался ногами в пол, но лапки скользили, и он приземлялся на пятую точку. Аластор дрожащими руками тянул свой плащ, пытаясь вырвать его из пасти щенка и что-то бубнил себе под нос. Наконец, щенок выпустил плащ и удивлённо поднял ухо, когда Аластор резко перескочил со стула на стол. Тут даже Даст, всё ещё обнимающий свою сладкую булочку по имени Наггетс, оторвался от поросёнка, перестав осыпать его любовными поцелуями, и присвистнул от удивления. — Блядушки-оладушки, это же моя прерогатива соблазнительно расхаживать по столу, а не твоя! — шутливо возмутился он, сверкнув золотым зубом. Но Аластор его даже не слушал. Он бросил настороженный взгляд на щенка — тот смирно сидел на полу и смотрел на своего нового друга, а потом осторожно прошёл вперёд по столу. Снова бросил взгляд на щенка. У того явно со следственно-причинными связями было плохо, потому что он всё ещё вилял хвостом, думая, что с ним играют. Щенок бросился назад, к Хаску, за барную стойку, словно от туда мог достать Аластор. — Да ты боишься! — воскликнула Вегги. — Никак не иначе! А говорил, что бесстрашный! — Не боюсь, — Аластор нахмурился, сел на стол, закинул ногу на ногу, а когда услышал лай прямо за спиной, то невольно дёрнул плечами и спрыгнул со стола, с невозмутимым видом поправил галстук-бабочку. — Просто не люблю собак. — Как-то слишком испуганно ты их не любишь, — хмыкнула Вегги. Только сейчас её голос стал ехидным, она начала понимать, что может использовать эту точку давления в виде пса на Аласторе, чтобы заставить его ругаться матом. — Избегаю контакта с тем, что мне не нравится, — равнодушно отозвался Аластор. — Неужели это так странно? — Мммм… например, да? — предложил Хаск. Радио Демон издал недовольные помехи и, когда услышал радостное тявканье, вздрогнул, даже ушами невольно дёрнул, как олень, который ел, ел себе спокойно травку, а потом услышала хруст веточки, говорящий о том, что где-то поблизости кто-то есть, рядом притаилась опасность. Щенок уже вновь выбежал из-за барной стойки и нёсся на всех парах к Аластору. — Чёрт! — тихо шикнул он, схватил Чарли за плечи, и стал бегать вокруг неё от щенка, который его преследовал, будучи уверенный, что они играют в догонялки. Вегги и Дастом с удивлением смотрели на это зрелище — это было бы даже забавно, если бы на лице Аластора не было отражения искреннего ужаса. А у Чарли уже закружилась голова. — Магия! — закричала она. Аластор её не услышал, всё ещё кружил вокруг неё. — Магия, Ал! Магия Тут до Радио Демона дошло: он же демон, сильный демон, у него есть магия, есть защита, он может обороняться. Надо только сосредоточится. Аластор бросился на барный стул: вскочил на него с разбега, откинувшись на спинке и подтянув к себе ноги, чтобы пёс не дай-дьявол не дотянулся до его пяток и наколдовал чёрную дыру вокруг себя. Щенок провалился в неё, когда попытался допрыгнуть до Аластора: его радостный лай резко оборвался, когда черная дыра захлопнулась и исчезла. — Это всего лишь щенок, — заметил Даст. — Зачем же так жестоко? — Всё-таки боишься, — скрестив руки на груди, сообщила Вегги и злобно захихикала. Аластор перевёл дух и окинул взглядом окружающих. Энджел, любитель живности, был недоволен, Вегги пугаще протирала ладони, явно что-то замышляя, Хаск растерянно смотрел на Аластора, явно гадая, реальность ли это или он напился и это глюк, а Чарли выглядела виноватой. Аластор осторожно, словно пёс ещё был под ногами, слёз со стула. — Так что же случилось, что ты так боишься собак? — спросила Вегги. — Смерть! — рыкнул на неё Аластор и замер в шоке. Сам от себя не ожидал такой откровенности. Вегги резко замолчала. Её злорадство сменилось серьёзностью: все демоны помнили, как они погибли, и для всех это были далеко не приятные воспоминания. — Прошу прощения, меня ждёт одно очень важное дело, — холодно сообщил Аластор и унеся вверх по лестнице. Демоны озадаченно смотрели ему вслед. — Его смерть… связана с собаками? — голос Вегги полетел вверх от удивления: сейчас она совсем не радовалась такому весомому открытию. Может быть, Вегги и будет использовать эту информацию против Аластор, но не сейчас: сейчас как любой, кто помнит свою смерть, она проникалась сочувствую к Радио Демону. — Очевидно, — не менее удивлённо сообщила Чарли. А потом ударила кулачком по ладони и решительно сообщила. — Я с ним поговорю. Чарли потопала вслед за Аластором с намерением помочь ему, хотя она и не знала, как именно, а Хаск, Вегги и Энджел, всё ещё держащий на руках довольного из-за поцелуев и ласк Наггетса, уставились ей вслед. Где-то за их спинами над потолком образовалась черная дыра и от туда выпал щенок: ШМЯК — он грохнулся на пол, но не печалился. Его радостное тявканье началось с той же ноты, на которой закончилось, когда он провалился в чёрную дыру, вновь наполняя собой комнату***
— Если я спрошу, всё ли в порядке, я получу утвердительный ответ и в нём явно не будет ни доли правды. Чарли прикрыла за собой дверь, облокотившись на неё спиной. Аластора она нашла вовсе не в его комнате, не в его норе, где он мог спрятаться от всех внешних напастей. Чарли нашла Аластора в офисе, где он, завалившись бумагами, пытался с ними что-то сделать. Возможно — спрятаться ото всех. Только то было бессмысленно: причина ужаса Радио Демона была не внешней, она была внутренний — она таилась глубоко в душе Аластора, хватала его липкими скользкими лапами, рвала острыми гнилыми когтями и не отпускала из своих омерзительных объятий. От воспоминаний было не сбежать. От себя не сбежать. От смерти тоже — как бы Аластор не пытался забыть тот день. — Как прошло свидание с Исрафилом? — не отрывая взгляда от бумаг, равнодушно спросил Аластор. Пробежавшись взглядом по строчкам одного документа, он положил его наверх стопки и сразу же взял другой, сразу же уткнулся в него с важным видом — он делал всё, лишь бы не смотреть на Чарли, ведь знал — ей хватит одного правильного взгляда, чтобы Аластор сломался и сделал или рассказал ей всё, что она пожелает. — Ну… неплохо Чарли уловила и это напускное равнодушие, и эту резкую смену темы. Аластор замыкался в себе, не хотел говорить. Что ж, Чарли решила, что лучше сейчас сделать шаг назад, чтобы потом сразу же сделать три шага вперёд. Она даст Аластору то, чего он хочет: даст ему свободу, поговорит с ним о Исрафиле, а потом, когда он расслабится, когда он отойдет от шока, она сможет аккуратно вернуть разговор в нужное ей русло. И, самое главное, тогда этот разговор будет не таким болезненным для Аластора, каким бы мог быть сейчас. — Неплохо? — нотки, смешанные с помехами, послышались в голосе Аластора. — Даже хорошо, — Чарли легонько оттолкнулась от стены и подошла к столу. Она аккуратно отодвинула стопку от края стола и села туда. — Даже хорошо? — вот теперь не было сомнений, что Радио Демон удивлен. — Да. Именно. Вообще-то, Исрафил очень похож на тебя — тоже любит музыку. Только со знаком минус. — Вот как. — Вот так. Да. — То есть он ещё хуже меня? Или, наоборот, лучше? — Он… твоя грустная версия, — Чарли пожала плечами. Она не сводила взора с Аластора, а он, не отрываясь, смотрел на бумаги в руках. Но уже не читал их и даже вид, что читает, не пытался делать. Радио Демон ничего не ответил, только взял новый документ. — Он мне даже понравился, — добавила Чарли и физически ощутила, как атмосфера вокруг Радио Демона вдруг стала разряженной, холодной, рябящей. — И тебе он тоже бы понравился, — сказала Чарли. — Он играет на трубе. Не джаз, но он мог бы попробовать. Он хороший ангел. — Все ангелы хорошие, милая. — Нет, ты не понял. Он действительно хороший ангел. Я бы хотела вас познакомить. Впервые за разговор, Аластор поднял взгляд на Чарли: всмотрелся ей в лицо пристально, внимательно, но Чарли не поддалась этому взгляду. Она беззаботно улыбалась, смотря на Аластора. И тогда он сказал с каплей яда в голос: — Полагаю, тебе представится такой шанс на свадьбе. И Аластор снова уткнулся в бумаги. «О!» — вытянулся от удивления рот Чарли. Неужели Радио Демон ревнует её? Откуда появилось это недовольство, эта капля яда, это обида — обида, которую Чарли ясно уловила в голосе Аластора? — Ты что, ревнуешь? — спросила Чарли. Аластор дёрнул плечами. — Ещё чего! Мы же только друзья. — Только? — Всего лишь. — Всего лишь? — голос у Чарли стал хитрым-прехитрым, а сердце пропустило бы несколько ударов, если бы билось. Неужели чувства Чарли взаимны? — Целые друзья! — зашипел помехами Аластор, а потом с прищуром посмотрел на Чарли. — Довольна? — Ещё бы! — рассмеялась Чарли и, пододвинувшись к центру стола, обняла Аластора за шею. — Но ведь никто не отменял того, что друг может ревновать к… суженому. Аластор лишь фыркнул тихим взрывом недовольных помех. — Поспешу тебя успокоить, — хохотнув, сообщила Чарли. — Исрафил пусть и милый ангел, но между нами ничего не может быть. — Это ещё почему? — Аластор не спешил выпутываться из объятий Чарли. Его монокль упал и болтался не цепочке, а нос щекотали кудри Магне. Несмотря на то, что Радио Демон не любил чужих прикосновений, в кольце рук Чарли ему становилось тепло и спокойно. И никакие псы уже не были ему страшны. — Потому что ему нельзя Падать, — сказала Чарли, а потом заговорщицким шёпотом добавила. — Ты слышал про Удильщика? Так вот, это он. Лёгкий шепот помех резко оборвался, а Аластор так резко выпрямился, что Чарли чуть не грохнулась ему на грудь. — Удильщик? — уточнил Аластор. — Разве это не городская легенда? — То есть ты искренне полагал, что мой отец и дед отправляли некоторые души обратно в их уже мертвые тела? — Чарли упёрла руки в бока. — Ал, смерть — это дверь, обратно за которую не выйдешь. А некоторые люди уходили. И это не дело рук… начальства, если так можно выражаться. Одно ухо торчало торчком, другое оказалось чуть прижатым к голове — Аластор не верил тому, что слышал. — Ты хочешь сказать, что Удильщик действительно существует? Что есть тот, кто ловит некоторые души, вылавливает их из этого мира и отправляет обратно на Землю? — Да, — Чарли кивнула. — И это Исрафил. — И это его работа? — Нет. Это… что-то вроде хобби. — И он не Пал при этом? — Пути механизма Вознесения и Падения неисповедимы, — Чарли пожала плечами. — И как только у него это получилось… — пробормотал Аластор. — Ну, сперва у него получились зомби, но теперь он наловчился и может возвращать некоторых людей обратно к жизни, — сказала Чарли. — Только если он свяжет свою жизнь с моей, если он Падет, то этому придёт конец. Он же сидит в Междумирье, он сидит на границе трёх миров, он следит за тем, как души приходят Вниз или Наверх. А если он Падет, то он не сможет так высоко подняться. Лавочке Удильщика придёт конец. — В голову не возьму, зачем он так рискует, раз из-за своего хобби он может оказаться не в ладах и с Верхним, и с Нижним миром. — Ему жалко людей. Особенно детей, — Чарли улыбнулась. — В этом мы с ним похожи. Любим человечество. Но не удивительно — он, кстати, был другом моего отца. Сам мне сказал. — Выходить замуж за друга отца?.. — задумчиво протянул Аластор, словно пробуя слова вкус. — Вот он мне тоже это сказал, — рассмеялась Чарли. — Но это лучше, чем выходить замуж за врага отца. Аластор неопределенно пожал плечами. — Лучше вообще не выходить замуж, — сообщил он. — Кому как. Вот ты явно будешь не рад, если у тебя появится муж. А вот женить тебя на ком-нибудь можно. А? Сыграем свадьбу вместе? — Тогда уж свадьбы, — хмыкнул Аластор. Чарли едва удержала весёлую улыбку на лице. Её намек был совсем не понят. — В общем, Падать ему нельзя, так что он не вариант, — закончила Чарли. — А он сам тебе это сказал? — только сейчас Аластор поймал свой монокль, протёр его и водрузил обратно. — Он мог тебе наврать. — У ангелов ложь не в чести, — возразила Чарли. — И тем не менее... — И даже если наврал, то и ладно, — Чарли пожала плечами. — Я же не влюблена в него. — Но ты сказала, что он тебе понравился, — припомнил Аластор. Чарли одарила его мягкой улыбкой, и Радио Демон ощутил, что механизмы его мира трещат по швам. — Понравился — да. Как ангел. Как личность. Как друг. Не как возлюбленный. — Не вижу разницы между другом и возлюбленным, — сказал Аластор. — Всё дело в том, что к другу нет физического влечения, а к возлюбленному есть? Нахмурившись, Чарли постучала пальцами по столу, смешно наморщила носик, а потом так серьёзно посмотрела на Аластора, что тот даже задержал дыхание. — Это сложно. И для всех по-разному. Для кого-то, может быть, и так. А для меня возлюбленный — это, в первую очередь, друг. — Не понимаю… — проворчал Аластор. — Друг в высшей степени. Друг, с которым хочется не просто бывать рядом, а быть всегда рядом. Друг, с которым хочется провести весь остаток жизни. Целую вечность. Друг, с которым всегда хорошо. Друг, с которым хочется создать семью. Ну и друг, к которому есть физическое влечение — это тоже. — Я, наверное, слишком стар, чтобы это понять, — попытался отшутиться Аластор. — Нет, — Чарли нахмурилась пуще прежнего. — Я сама это не до конца понимаю. Просто вот ты дружишь, а потом — бац! — и всё. И вдруг начинается любовь. Возможно, любовь — это высшая степень дружбы. В конце концов, пути сердца... — …неисповедимы, — вздохнув, закончил за Чарли Аластор. Они замолчали на миг, их глаза встретились: немного печальный, немного уставший взгляд Аластора, и задумчивый, со скрытой озорной искрой взгляд Чарли. Шальная мысль пробежала в голове Магне, порождая её до исступления Придвинься, наклонись, поцелуй. Признайся. Скажи, что любишь. И Чарли почти что поддалась искушению. Подвинулась, чуть наклонилась и остановилась. Она не может так поступить. Не может поставить себя и свои чувства выше общего блага. Не может позволить своей блажи испортить её прекрасную дружбу с Аластором. Не может, не может, не может. И всё же. — А НУ ХВАТИТ МУСЛЯКАТЬСЯ! — с криками ворвалась Вегги, так агрессивно распахнув дверь с ноги, что дверь, врезавшись в стену, болезненно затрещала. Ещё несколько таких выходок, и дверь придётся менять. От неожиданности Чарли вздрогнула и выпрямилась: все её мысли по соблазнению Аластора моментально испарились. — Ишь чего вздумали, сосаться прилюдно. Не стыдно? — хмыкнула Вегги. Аластор недовольно скосился на неё, сложив руки в замок на столе. — Не тебе судить, милочка, — зашумел его голос помехами. — Действительно, не мне, Бемби, — на лице Вегги появилась совсем не добрая улыбка. — А у меня новости. Энджел... Она не договорила. В этот момент собственной персоной Даст зашёл в комнату, держа в одной руке Наггетса, а в другой демонического щенка. Аластор заметно напрягся, но не сдвинулся с места. — Я могу оставить щенка, да ведь? — спросил он у Чарли. — Ну… да, — смотря на всё это через плечо, растерянно сказала Чарли. — У нас нет запретов на домашних животных. — Бемби очень доволен, да? — ухмыляясь, спросила Вегги. — Да? Бемби просто в восторге. Жизнь Бемби будет просто сказка теперь. Вегги злобно скалилась, зная, что поступает отвратно, но на то она и демон, чтобы быть такой. Зато так она сможет наконец-то осуществить свою мечту — заставить Аластора ругаться матом. — О псах заботиться — себе дороже, — помехи вдруг пропали, голос Аластора звучал на редкость чисто, по-человечески. — Но не я завожу. Не мои проблемы. И всё же Аластор не сдержался — он сощурился, смотря на источник опасности, на милого, маленького щенка, который любил всех и вся, и недовольно поджал уши. Это была его ошибка. Вегги чуть ли не подпрыгнула на месте, завопив: — Уши! Уши! Уши! — она злорадоно тыкала пальцем в Аластора, громко кричала, от чего он ещё больше прижал уши к голове. — Бемби пёс давно страшит — тот ушами шевелит! — Стихи — это явно не по твоей части, — фыркнул Аластор и к своему ужасу обнаружил, что Энджел выпустил из рук щенка, как и Наггетса, и усадил их на диван. Те, правда, занялись друг другом, так что пока что не замечали никого вокруг и не торопились спрыгнуть с дивана. — Вегги, пожалуйста… — начала Чарли. — Ещё раз назовёшь меня Бемби, и я тебя… — зашипел Аластор, и по комнате зарябили символы вуду. Но слишком долго Вегги и Радио Демон были в одной компании — Вегги знала, что дальше угроз не пойдет, как минимум, потому что она подруга Чарли. Чарли не позволит, ради Чарли Аластор не позволит себе плохо поступить с Вегги. — Да ладно? — скривилась Вегги. — А хотя верно, верно, — её лицо искривилось от удовольствия. — Ты не Бемби. Не Бемби, покорно прошу меня простить, — Вегги даже театрально поклонилась. — Бемби слишком добр, чтобы ты им был. У Бемби была добрая мать, которая его спасла, а твоя… она вообще где? Лицо Аластора просто вытянулось от шока, а Вегги, заметив произведенный эффект, продолжила: — Она знает, что ты здесь? О, конечно, знает! И знает, что ты маньяк, убийца, насильник! С таким сыночком она не могла попасть в Рай — она точно где-то здесь! Или уже нет? Или ты уже её устранил, отдал своей людоедке Рози на растерзание, чтобы она тебе глаза не мозилила? Хороша семейка, нечего сказать! Уверена, она была в восторге, когда узнала, кого родила! Знала бы, наверняка бы, придушила собственными руками, как ты только из неё... — Хватит! — отчаянно закричал Аластор и даже стукнул ладонями по столу. Мгновенно комната погрузилась в тишину. Помех не было, белого шума тоже. Был лишь Аластор, который смотрел на Вегги со смесью ужаса и отвращения: — Не смей ничего подобного говорить о моей маме: она святая женщина. Секунда замешательства — и на лице Вегги появилась довольная ухмылка: — Да ладно? С таким сыном-то? — Ты ничего не знаешь о ней, — зашипел Аластор. — Резонно, — Вегги пожала плечами. — Тем не менее, она может быть святой лишь в одном случае: если ничего не знает о тебе. И вновь тишина упала, оглушила, придавила, заставила задыхаться. На лице Аластора промелькнул калейдоскоп эмоций — яркое отвращение, ослепляющее осознание и жгучий страх до дрожи в руках. Аластор шумно выдохнул, уставившись на Вегги как на пророка, и сорвался с места. — Куда? — закричала Чарли, спрыгивая со стола. — В библиотеку! Там же… там же можно найти газеты за 1933 год? — Там никто никогда ничего не утилизировал, — сказал Даст. — Так что да. — Да, — подтвердила Чарли. — Но зачем тебе? — Надо кое-что проверить, — поспешно сказал Аластор и, едва заметно поклонившись всем присутствующим, тенью выскользнул из офиса. — Вегги! — возмущённо сказала Чарли. — Это что было такое только что? — Ну, ты знаешь, я пытаюсь заставить его ругаться матом, — Вегги пожала плечами. — Не слишком ли жёстко? — Чарли недовольно топнула ножкой. — Если более мягкие средства не работают, то приходиться повышать ставки, — спокойно ответила Вегги. Чарли устало вздохнула. — Вегги! — сказал Даст. — Вегги, мне нужна твоя помощь! Вегги даже с беспокойством обернулась и посмотрела на Даста. Она ничего не сказала, но вид у неё был однозначный: вся к твоим услугам. — Руки, — сказал Энджел. И Вегги протянула ему руки. А Даст достал из кармана резинку и надел их на руки Вегги, таким образом образую настоящее кольцо рук с воротами из натянутой между ладонями резинкой — И… что дальше? — не поняла Вегги, смотря на эту простую странную конструкцию. — Дальше? А дальше я, — довольно сообщил Даст и, поднырнув под резинку, оказался в объятиях Вегги, плотно к ней прижимаясь. Вегги тут же залилась краской, что-то невнятно забормотала, но резинку с рук не скинула и отталкивать Энджела не стала. А Чарли поняла, что здесь она совершенно лишняя и что есть другой демон, которому сейчас её помощь нужнее. Кто ей нужнее. Ни слова ни сказав, Чарли оставила Вегги и Энджела вдвоём в офисе и направилась в библиотеку.