Последнее жаркое лето.

      — Эдс! Хэй, Эдди! — тяжело поднимаюсь с кровати, потирая глаза, на которых будто бы образовалась белая неприятная плёнка. Слабо шатаясь, подхожу к большому окну, выходящему во двор, и открываю его, щёлкая старым замком. Тёплый ветер сразу же врывается в комнату непрошеным гостем, увлечённо изучая её, а я перегибаюсь через подоконник, глядя вниз.       — Какого чёрта?!       — Пойдём, — он что, сдурел? Парень стоит на моей лужайке в удивительно лёгкой одежде. Свободные чёрные шорты, огромная майка такого же цвета с надписью «The Rolling Stones» и спутанные смоляные кудри. Ричи находится прямо под окном. Замечая мою незаинтересованность, он нервно выдыхает, доставая из кармана шорт картонную пачку. Ну уж нет…       — Чёрт, да я спускаюсь, только не смей курить эту дрянь! Не делай этого. Я терпеть не могу, когда ты куришь, Ричи.       — Брось, тебе это нравится, Эдс, — Ричи лишь широко мне улыбается. Какого чёрта я так быстро согласился? Действительно, к своему же удивлению, натягиваю свитер и джинсы, проклиная сознание за столь поспешное и безрассудное решение.       Но всё-таки не останавливаюсь, хватая с собой чёртову сумку-барсетку, и тихими, аккуратными шажками спускаюсь по лестнице в длинный мрачный коридор первого этажа. Сердце бешено бьётся в груди от страха быть пойманным. Кажется, вот-вот послышится тяжёлый женский топот, за ним последует скрип паркета, а затем яркий свет ударит в глаза. Однако дом продолжает спать. Я. Сейчас. Сбегу из дома. Ночью. К Ричи, мать его, Тозиеру.       Быстро пересекаю коридор и стараюсь максимально бесшумно открыть дверь. Но, как назло, та неприятно, злобно скрипит, словно монстр, и я замираю. Только, блять, не это…       Вот он, тяжёлый топот, разрывающий барабанные перепонки. Мной овладевает рваное дыхание. Тот самый окутывающий в гусиную кожу скрип паркета. Глубокий вдох. Ослепляющий свет… Нет, дом по-прежнему погружён в тишину и темноту, потому я тихо выдыхаю, выходя на облезлое крыльцо — в летнюю прохладу, и на этот раз уже ти́хо запираю дверь. Думаю о том, насколько упряма эта старая карга. Уже отдалившись от неё, до сих пор чувствую на своей спине мерзкий взгляд злобной деревянной старухи.

***

      — Так что? — разговор совершенно не вяжется. Ричи идёт где-то впереди и напевает себе под нос знакомый мотив. — Чёрт, Тозиер! — со злости хватаю Ричи за руку. Тот тяжело выдыхает и резко разворачивается, ярко улыбаясь.       — Ох, не надо быть как те мёртвые девушки! И чего вы все боитесь?.. — Ричард весело смеётся, запрокинув голову. Нихера не смешно. — Хочу кое-что тебе показать, — и теперь уже То́зиер хватает меня за кисть, медленно ведя за собой в тёплой летней ночи к ярким неоновым вывескам, к парковке небольшого круглосуточного магазина, обжигая своей ладонью.       — Серьёзно? Спасибо… Никогда не видел чёртовы магазины, — тихо фыркаю я, но Ричи лишь молча отпускает руку, а холод касается места, что только что, держа, согревал Балабол.       — Что тебе взять?! — вырывая из очарования июньской ночи, спрашивает он у входа в магазин, где его мягко обнимает белый свет.       — Комбучу! — и мне чудится, что я даже издалека слышу усталый смех Балабола, оставившего меня стоять одного на практически пустой большой парковке ночью в Дерри.       Спустя пару минут я снова лицезрею Тозиера: он, слабо и устало улыбаясь, неловко держит в обеих руках полуторалитровую колу и маленькую бутылку оранжевой комбучи. Швырнув её в мои объятия, тот шарит руками по карманам шорт.       — Пойдём, — кудрявый махнул рукой и, открыв дверцу, сел в машину, небрежно закинув колу на заднее сиденье. В машине холоднее, чем на улице. Я растерян. Чертовски.       Двенадцать ночи. К моему дому резко заявляется Тозиер. И мы куда-то едем.       Прекрасно.       Отлично.       Дрожащими от холода руками Ричи заводит машину и, плавно управляя, везёт нас куда-то вниз по тёмным улицам: его лицо изредка мелькает в свете уличных фонарей и неоновых вывесок. Тозиер опускает окно, вдыхая пыльный, душный городской воздух.       — О нет, только не говори, что мы едем к океану… — Ричи слабо улыбается такой догадке, однако устало мотает головой.       — Нет, но идея ахуенная, правда? Давай в следующий раз? — поджимаю губы и сухо киваю в растерянности. Что с тобой, блять, происходит, Ричи?       — Куда мы тогда едем? — Балабол всё продолжает отбивать на прохладном кожаном руле незамысловатую мелодию, а после моего очередного вопроса вновь улыбается, словно умалишённый. — Рич? Куда?       — В лес, — он продолжает смеяться, поглядывая на меня лисьим взглядом. — Да, ты правильно понял. Мы едем в чащу леса. Одни. Я тебя изнасилую и закопаю под ближайшим деревом, потому что ты против наших отношений с твоей мамкой, — Ричи специально произносит это слишком серьёзно, однако после заливается смехом ещё пуще прежнего, глядя на смущённого меня.       — Еблан, — тихо произношу я, замечая, как мы и вправду съезжаем на песчаную дорогу, ведущую в бесконечную пустоту. — Ты сейчас серьёзно? Ты в своём уме? — но Ричард лишь слабо кивает.       — Будем развлекаться, Каспбрак, — кудрявый подмигивает и радостно улыбается, наблюдая за моей отсутствующей реакцией.       Ричи плавно выворачивает руль, и мы действительно оказываемся на поляне. Он закрывает окно, одновременно с этим заглушая машину. Выходит в прохладную темноту, доставая с задних сидений колу и тот самый мягкий плед, а после, громко хлопая дверью, направляется в сторону капота. Медленно вылезаю следом, вставая в кроссовках на мокрую траву, что за вечер слегка покрылась инеем. Ричи растянулся на капоте «своей малышки» и глядит куда-то вверх.       — Боже, Эдс, я знал, что ты медленный, но не настолько же! Иди сюда, — и я послушался, усевшись на капот рядом с ним и, как он, подняв голову. Резко выдыхаю. Млечный путь виднеется в бесконечном океане неба: а ведь эти яркие небесные светила миллионы, если не миллиарды, лет наблюдают за подобными нам потерянными детьми.       Впервые за долгое время чувствую свободу. Прохладный ветер, пробирающий до мурашек даже через свитер. Звёзды. Такая одинокая необъятная природа. Кажется, этот момент может длиться вечно. Бесконечно.       Где-то вдалеке улавливаю треск веток, и почему-то становится тревожно. Воображение рисует фигуры, сотканные из тьмы и ужаса. Мысли плавно сменяются страхом. Это место прекрасно, но мне взаправду жутко. Пытаюсь не смотреть боковым зрением в ту сторону, где только что хрустнула ветка. Оно идёт, верно?       — Эй, Рич, почему ты не пригласил сюда её? — пытаюсь заговорить самому себе зубы. Я смешон, не правда ли?.. Парень хватает газировку, а после, задрав голову, делает пару глотков. Наблюдаю за тем, как его острый кадык дёргается вверх-вниз и, кажется, вот-вот порвёт бледный холст кожи. Главное — не смотреть туда.       — Кого? Эми что ли? — осторожно киваю. Не смотреть! Тозиер пожимает плечами. — Мы с тобой слишком давно не общались. Так что…       Очередное неловкое молчание. Очередной не заладившийся разговор. Тяжко вдыхаю прохладный воздух, пропитанный запахом хвои.       — Рич… Ты вообще когда-нибудь любил? — неожиданно для самого себя выдаю я.       — О, да, Эдс, раз уж я Балабол Ричи Тозиер, то никогда не любил и вообще не умею любить! — кудрявый резко спрыгивает с капота. — Эми тоже у нас не в счёт?       — Оу… прости, ты просто… Никогда не рассказывал именно о любви. Да, ты много тараторил про своих девушек, но слишком ценишь такое слово и чувство, как любовь, чтобы озвучивать эти мысли перед всеми. Думаю, ты бы рассказал мне, если бы и вправду влюбился, — Тозиер наклоняет голову, вслушиваясь в мои слова, а после задумчиво кивает.       — Окей, ладно, соглашусь. Я понял тебя… Кстати, я же говорил, про своё отношение к твоей мамке? — устало закатываю глаза и следом за ним спрыгиваю на землю. — Мне уже скучно. Сколько мы тут? — слишком радостно обращаю свой взгляд на дисплей и облегчённо выдыхаю. Уровень адреналина в крови начинает медленно падать.       — Уже двадцать минут. Поехали? — Ричи сухо кивает, складывая плед. Я всё ещё вижу, как шестерёнки в его голове медленно вертятся, прокручивая озвученные мной мысли.       Тут стрёмно. Двоим¿ Ночью. В лесу. С необъятным нечто. С ними. Нервно хмыкнув от таких мыслей, слишком быстро сажусь в машину и достаю телефон. Проморгавшись от слепяще-яркого свечения дисплея, снова смотрю на время.       — Чёрт возьми, час ночи, — шепчу я, пока Ричи забирается в салон, пропахший лавандой и чем-то едва уловимым, и слабо хлопает дверью.       — Что такое? Принцесса должна спать, иначе умрёт от недосыпа или ещё чего-то страшного? — пропускаю глупый прикол мимо ушей, пожимая плечами в его манере.       Липкий мерзкий страх, осевший на коже, медленно уползает обратно в ночь. В самые тёмные уголки. Интересно, почувствовал ли это Ричи?       — Как насчёт ночёвки? — Тозиер удивлённо кивает, всё еще отсутствуя в нашей реальности.       Серьёзно, Эдди?       Ночёвка?       Ты маленький? — громко насмехается мой внутренний голос. И, честно говоря, я впервые с ним согласен.