***
— Фильм ахуенный, но я чуть не заснул, — медленно поднимаясь, констатирует факт Тозиер и неспешным шагом направляется к столу, аккуратно оставляя нагревшийся ноутбук на нём. Я распластался на кровати, раскинувшись морской звездой, и, словно в трансе, смотрю в никуда, покусывая губу. — Ты спишь? — Нет, — коротко отрезаю я и долго молчу после ответа, но всё-таки медленно, будто бы нехотя, поднимаюсь, подходя к окну, и открываю его. Воздух в комнате за эти пару часов ещё сильнее остыл и при смешении с ворвавшимся в окно ветром оказался холодным. Потираю плечи и аккуратно пристраиваюсь рядом со снова выискивающим нечто необходимое в кармане Ричи. — Не кури, пожалуйста, Рич, — выдавливаю тихую просьбу, и Тозиер, на удивление, действительно останавливает поиски. Вместо этого он тянется за другой бутылкой, усаживаясь в большом мягком белом кресле, которое вот уже как четыре года стоит рядом с белым столом. Ричи отпивает. — Какие у тебя планы? — Что? — На будущее, — и от чего-то Ричи становится ещё мрачнее. Он продолжает медленно потягивать пиво. — Я… Блять… Давай не об этом? Самая хуёвая тема, — удивлённо моргаю, но всё же слабо киваю. Не об этом — значит, не об этом. Подхожу обратно к кровати и сажусь на самый край. — Но ты сам не свой и… — мнусь, боясь спугнуть его. Однако кудрявый по-прежнему молчит, не двигаясь и глядя в окно. — Мы твои друзья, Рич. И если… блять, что, мы поможем. Только возвращайся, — Балабол широко раскрывает и без того огромные карие глаза, а после слабо улыбается, посмеиваясь в горлышко бутылки. — Куда же я от вас денусь? Ты только не кисни, Эдс, — Ричи устало-весело подмигивает и потягивается в кресле, словно кошка, отставляя вторую стеклянную бутылку в угол. — Чтобы с утра всё вынес, иначе я твою кудрявую башку к херам разобью, — неправдоподобно цежу я, наконец-таки забираясь под одеяло и мысленно молюсь, чтобы эти загребущие лапы усталости не поймали Ричи.***
Radiohead — Everything in it's right place
Резко раскрываю глаза. Бледно-рыжее рассветное солнце медленно поднимается из-за горизонта и грязными лучами освещает комнату. Жёлтый свет из-за теней в комнате стал серо-зелёным. Холодный ветер ласкает своим дуновением. В голове наобум играет песня, яростно ударяя в виски, и я встречаюсь взглядом с белым потолком. Впервые во сне песня звучала так громко и чётко, будто бы билась в агонии. Я медленно переворачиваюсь набок, но вместо чужого тела, от которого бы исходило тепло, оголённого плеча коснулся холод простыней. Рядом никого нет. Я вновь остался наедине с одиноко распахнутым настежь окном. Поражённо выдыхаю, смотря на колышущуюся белую занавеску, умиротворённый город, на маленькие дома в свете первых рыжих проснувшихся лучей. Прикрываю глаза, растворяясь в утреннем холоде. Ричи так и не вернулся.***
Ощущаю лодыжками тёплые лучи солнца. Чувствую, как яркое солнце светит в закрытые глаза и как тёплый ветер нового дня заставляет занавеску двигаться. Я слышу её тихое шуршание, где-то внизу топот женских ног. Улавливаю слабые нотки блинов и всё же нехотя зарываюсь растрёпанной головой в холодную подушку, медленно переворачиваюсь обратно, раскрывая глаза. Ночные прогулки — нихера не круто. Где-то внутри остался неприятный и липкий чёрный осадок. Хер знает, что с ним делать. — Эддичка, дорогой, вставай!