Хорошего дня, Эдичка.»
Спокойно вздыхаю, радуясь, что к тётушке из Хейвена (которая была такой же толстой и одинокой, как моя мать) она стала ездить одна, ещё два года назад. Сминаю бесполезную бумажку в сжатой ладони, швыряя её в урну. Передвигаюсь босыми ногами по чёрному кафелю, направляясь к чайнику. День начинается многообещающе.***
Честно, я безгранично восхищаюсь Бев. Смелая, красивая, смешная и проницательная. Она часто улавливает чувства человека быстрее, чем он сам о них догадается. Бывало такое, что перед чем-то неприятным, буквально за секунду до этого, я мог поймать её сочувственный взгляд — и он всегда был неземным. Она ассоциируется с вязаным бежевым пледом, горячим молоком с мёдом, свитерами с длинными рукавами, гирляндами и сериалами Netflix… Но не с теми преувеличенными драмами, а с милыми и тёплыми историями. Перевожу взгляд на неё: Бев сидит рядом со мной в автобусе, что-то оживлённо рассказывая. Свет путается в рыжей копне волос. Она улыбается. На щеках рассыпались яркие веснушки. Дитя солнца. Марш очень нежный и приятный человек. Она плавно останавливает рассказ, лукаво улыбаясь. — Я считаю, это платье ей не шло. — Но Бев, это её выбор, — та улыбается только шире. — Я рассказывала совсем не об этом, Каспбрак. Последнее предложение вкинула ради проверки, — слабо морщусь и отворачиваюсь к окну, утопая в жёлтых полях. — Прости. Снова впадаю в мысли. В голове почему-то всплывает прошлый год и моё подвешенное состояние: постоянное чувство тревоги, чувство неизбежного. Но почему-то мне было так спокойно… Думаю, то чувство всплыло после битвы с клоуном. Может быть, даже во время. Просто… В один момент всё перевернулось, а на смену страху и остальным сильным чувствам пришли спокойствие и нараставшее чувство тревоги, забывшееся с наступлением дождливой осени: когда все с новыми силами погрузились в учёбу; когда я сидел вместе с Марш и смотрел «Благие знамения», то и дело потягивая китайский чай, что так любила её мама. Чёрт, надо бы пересмотреть этот сериал… Автобус, скрипя колёсами, резко останавливается, призывая мотором всем выметаться. Слабо шатаясь, поднимаюсь и выхожу прочь, набирая полной грудью океанский бриз. Бев радостно спрыгивает на землю и тут же срывается с места в направлении к пешеходному переходу, мило улыбаясь и подзывая к себе, будто ребёнок. Неспешно плетусь за ней, слабо посмеиваясь. Всё-таки не зря мы выбрались в этот городок. Старые приветливые здания, как в сказке про Снежную Королеву. Магазины с раритетными пластинками. Уютные кафе и красивые улочки. Беверли рвётся к пристани: её волосы, как огонь, танцуют на ветру. Этот момент навечно отпечатывается у меня в памяти. Она хватается за синий забор и снова радостно улыбается, оглядывается, любуясь красотой этого места. Глаза искрят истинным счастьем. Медленно подхожу к ней и облокачиваюсь на ограждение. Бев вдруг о чём-то задумывается. — Вот бы остаться тут навсегда, — слетает с её сухих губ. Ветер усиливается, волна-самоубийца со всей силой разбивается о волнорез. Бев слабо мотает головой, возвращаясь из безмятежности, и слабо улыбается. — Как насчёт глинтвейна? — С радостью, — мягко улыбаюсь в ответ, пытаясь хоть чуть-чуть помочь Марш. Она догоняет меня и хватает под руку. — Видел Ричи? — задумчиво вбрасывает девушка, копаясь в тёмной бездне шоппера. Она явно не находит того, что желала, и нервно прикусывает губу. — Да, на днях. Всё так же пропадает и всё такой же странный, — тонкая струйка крови стекает с губы Беверли, но она тут же слизывает её. Плавно останавливаюсь и протягиваю Марш салфетку. Девушка отпускает мою руку и, ориентируясь на ощущения, стирает кровь с подбородка. — Ясно, — Бев хмурится, а после снова хватает руку и на бегу тянет меня вперёд. Мы стремительно несёмся вдоль улицы. Становится легче. Такое ощущение, будто бы я в первые догнал жизнь. Рыжеволосая бестия резко сворачивает к лестнице и несётся вниз по ступенькам. Лишь когда её ноги касаются песка, она останавливается и сгибается, пытаясь отдышаться. — Мы просто обязаны поплавать! Я стою растерянный, в то время как Бев уже снимает с себя одежду, оставляя её на песке. Она по-прежнему радостно улыбается, а у меня возникает дикое чувство дежавю. Марш остаётся в одной свободной рубашке. Впопыхах раздеваюсь за ней, после чего та тянет меня за руку в воду. Я мысленно ругаюсь на себя и на неё, рассуждая о том, насколько же холодной окажется вода. Однако, на удивление, она пиздецки тёплая. Бев замечает мою реакцию и всё ребячески посмеивается, а после так же резко, как и взяла, отпускает меня и ныряет в большую волну. Не успеваю вовремя среагировать, и та неприятно бьёт в живот. — Купаться в волны — это целая наука, Эдди, — тяжко вздыхаю и ныряю за ней в очередную пенистую стенку.***
Беверли вся продрогшая и выглядит, как она выразилась, словно мокрая псина. В её правой руке застыл бумажный стаканчик с изображением подсолнухов. Она жадно отпивает глинтвейн и слабо толкает меня плечом. — Не унывай, Эдс. Рано или поздно всё будет хорошо, — тяжёлые грозовые тучи неизбежно приближаются к берегу. — Думаю, ты права, — медленно делаю глоток горячего кофе с попкорновым сиропом. Телефон жалобно пиликает, старательно пытаясь обратить на себя внимание. Разочарованно вздыхаю, но Беверли понимающе кивает и отпускает мою руку. Роюсь в кармане, вытаскивая источник раздражающего звука. «Хэй, Спагетти. Я загляну сегодня?Твоя любовь навечно :* »
В который раз напряжённо вздыхаю и, забыв ответить на сообщение, убираю телефон обратно в карман. Бев сразу же подхватывает мою руку, снова ведя куда-то вниз к берегу. Вопросительно поднимаю бровь, но она лишь слабо улыбается в своей привычной манере. Как только мы оказываемся у подножия лестницы, она оставляет меня и ныряет под неё, медленно шагая по огромным холодным валунам. Аккуратно, боясь подскользнуться, Марш усаживается на камень и приглашает рукой присесть рядом. — Блять…