Последнее жаркое лето.

      Нервно поглядываю на наручные часы, устало возвращаясь с автобусной остановки. Медленно подхожу к дому, на крыльце которого уже сидит Ричи, разминая бледные кисти. Он внимательно рассматривает их и изучает: каждые выступающие венки; надетые на костлявые пальцы металлические кольца. На мизинце виден пластырь. Боже, Рич, это же мизинец, как так?!       — Придурок… — негромко произношу я, и Тозиер поднимает голову, вытаскивая один наушник.       — Спагетти, ты где был? — утомлённо поднимаюсь по ступенькам и, обходя его, достаю ключи.       — Был занят. А ты мог хотя бы написать время встречи?       — Ты же знаешь — это не моё, мой дорогой       — Ой, да пошёл ты.       Брелки на ключах бьются друг о друга. Резким движением распахиваю дверь, отчего холодный ветер врывается в тёмный дом. Где-то в глубине тусклых вязких коридоров слышится тиканье старинных часов. Небо стремительно чернеет с наступлением вечера, с приближением бури. Пропускаю Тозиера вперёд и захожу следом за ним. Дверь самостоятельно захлопывается с громким грохотом. По коже пробегают мурашки, а в голове всплывают все тревожные сцены из ужастиков. Абсолютная тьма. Воображение всё рисует «нечто». Оно стоит где-то в глубине тёмного коридора и поджидает меня, раскинув свои длинные крючковатые лапы. Когда Ричи включает свет, я слишком громко вздыхаю и страх медленно уползает в самые тёмные уголки дома.       — Эдс, чем твоя мама вообще думала, когда покупала этот дом? Ходячая сцена для съёмки фильма ужасов, — смеётся Рич и по-хозяйски направляется на кухню, попутно разуваясь в коридоре.       Помню, как он развёл целую тираду о том, какие же в нашем доме хуёвые правила, когда пришёл ко мне впервые. На кухне Ричи включает только подсветку. Слышится тихое шипение чайника.       Устало прячу замёрзшие ноги в белые тапочки и, шаркая ими по полу, захожу к Тозиеру. Из-за тусклого света он кажется значительно бледнее, чем обычно: под глазами застыли огромные фиолетовые мешки, а его пальцы всё дрожат, обхватывая серебряный телефон в чёрном чехле, пока он что-то печатает. На его башке впервые за долгое время аккуратные кудряшки. Он облокачивается на столешницу, и я заостряю внимание на его белой рубашке.       — Ходил на свидание? — он наконец-таки отвлекается от телефона и вскидывает бровь.       — Пианино.       — Ахуеть, — Ричи слабо усмехается и продолжает залипать в телефоне. — То есть… ты всё-таки решился? — он слабо кивает в ответ, а я раздражённо вздыхаю.       Раздаётся щелчок чайника. Подхожу к тумбе и, огибая Ричи, снимаю чайник, хватая вместе с ним цветастую кружку. Всё это чертовски неудобно, однако Ричи не собирается отходить. Наливаю воду в свою чашку и проделываю ту же самую процедуру со второй. Возвращаю чайник на положенное ему место и неожиданно для Ричи выхватываю телефон из его рук. Тот озадаченно моргает.       — О, Боже, хватит переписываться! Ты зачем сюда пришёл? Я сейчас выкину его в окно.       — Ладно-ладно, Эдс, тебе удалось убедить меня, что ты интереснее своей мамки, — кудрявый вбрасывает очередную шутку и забирает телефон, нехотя блокируя его. — Мне кофе с молоком, корицей и одним кубиком сахара. Давай же, обслужи меня, Эдс.       — Достал уже… — Ричи получает слабый подзатыльник и тихо усмехается.       Мне уже не страшно, когда мы поднимаемся наверх в привычной этому дому совершенной темноте: слышится спокойный, барабанящий за окном дождь; тихая ругань Ричи на кромешный мрак, в котором он ничего не видит. Тозиер, как и всегда, заходит в мою комнату первым и, усаживаясь на подоконнике, ставит кружку рядом с собой. Я тихо закрываю дверь. Рич снова вытаскивает телефон и подключает его к колонке.       В оглушающей тишине раздаётся вводящая в ступор и окутывающая страхом трель. Как так получается? Безмолвное королевство рушится, так и не прожив даже часа. Устало вздыхаю и достаю телефон. Слишком яркий экран ослепляет. Мама.       — Да?       — Эддичка, ты дома?       — Да, мам. Таблетки выпил, хорошо покушал, — подхожу к столу и беру первую попавшуюся ручку с маленьким стикером, отставляя кофе.       — Ох, молодец, мой дорогой! — рисую первый кружок, тщательно обозначая его очертания. — Эддичка, я сегодня останусь у тёти Надин. Ехать сейчас очень опасно! — чуть сильнее надавливаю на ручку, вырисовывая второй кружок. Линии становятся жирнее и насыщеннее. — Ты видел, какая там гроза?! Не выходи, пожалуйста, на улицу! Все должны быть дома! — тяжело вздыхаю и киваю, будто она видит меня. — Как только, так сразу приеду. Люблю тебя, пока!       — И я тебя, — звонок завершается. Откладываю листок с ручкой в сторону и бреду к шкафу, вытаскивая домашнюю одежду. Она всё ещё почему-то пахнет лавандой. Медленно плетусь в ванную, так и оставив кофе стынуть на столе.       Ужасаюсь своему же отражению: спутанные влажные волосы, местами прилипающая к телу одежда, огромные синяки. Знатно, конечно, приложился к камням… Стаскиваю с себя мокрую одежду и бросаю её в корзину к остальной куче грязного белья. Дождь звучит приятнее разбивающегося о плитку душа, но я всё равно залезаю под согревающие струи проточной воды.       До сих пор не воспринимаю этот день, как единое целое. Слишком насыщенный… Такое ощущение, словно прошло дня три. Запускаю пальцы в волосы и вдыхаю полной грудью — мне ещё нужны чёртовы силы. Поворачиваю кран в обратную сторону и вылезаю. Вытираюсь свежим полотенцем и небрежно кидаю его в ту же самую кучу. Вялыми движениями надеваю свежий домашний комплект.       Замок щёлкает, и я выхожу в коридор. Из спальни слышатся размеренные басы, но песня такая странная… В плане… Ай, ладно. Медленно прохожу вдоль мрачного коридора и толкаю приоткрытую дверь. Ричи всё ещё, не отрываясь, переписывается. Меня окутывает едкое раздражение, заглушающее даже всякую усталость. Ричи поднимает взгляд, недовольно вздыхает и, заблокировав телефон, откладывает его на прикроватную тумбу, слабо похлопывая по свободному месту возле себя на кровати. Подхватываю кружку с остывшим кофе со стола, обхватывая её обеими руками. Делаю глоток и чувствую блаженное расслабление, залезая на кровать к Ричи.       — Я вымотан, — продолжаю пить кофе, слушая хриплый голос Тозиера. Мои мысли всё кружатся в голове, как чайки над океаном. — Я подал документы в университет. Чувствую себя таким… Аргх… — он рвано выдыхает и запрокидывает голову, упираясь макушкой в стену. Выглядит очень необычно, — бесполезным, — замираю и тихо сглатываю. Он так непозволительно редко искренен… — Ты уже подал документы? — перед тем как ответить, делаю глоток, чувствуя на дне терпкий вкус кофе.       — Да. Стоматология, — Рич задумчиво кивает в ответ, а потом тихо усмехается своим же мыслям.       — Иногда чувствую себя так, будто будущего нет, — я покрываюсь мурашками и нервно опустошаю чашку.       — Оно есть, Рич, — выходит так тихо, неуверенно что-ли… Тозиер слабо мотает головой и тихо соглашается.       — Конечно же есть… — ёрзает, поудобнее устраиваясь на кровати, переворачивается набок и отворачивается к стене. Песня затихает.       — Сладких снов, Эдс, — что сейчас произошло?..       — Хэй, Рич, что-то случилось на занятии? — ядовитая тишина. Слышны лишь дикие завывания ветра за окном, вновь хрустящие ветки деревьев. Теперь понятно, почему он включил музыку.       — Нет, я ещё помню, как играть. Просто ненавижу, когда слушают те, кому это не предназначено. Как тот жирный мужик сегодня… Я решил сыграть кое-что, понять, помню ли я, как играть. Это произведение должно было покорить любого человека, а он сидел и ковырялся в носу. Его серая рубашка была в пятнах от жира — мне даже хотелось блевать. Я встал и захотел уйти, но услышал кучу ахренительно милых комплиментов, — аккуратно кладу ладонь на его плечо, слабо похлопывая пару раз.       — Он отребье, Рич, не задумывайся, — слышится копошение — Тозиер переворачивается обратно ко мне и улыбается. — Что? — я, словно заразившись от Ричи, так же мягко улыбаюсь, закатывая глаза.       — Эдс, а как же твоя политика, что все прекрасны?       — Ой, ну тебя!       Вся моральная усталость улетучилась с его смехом. Ставлю кружку на тумбочку рядом с такой же пустой чашкой Ричи и возвращаюсь к нему с предложением глянуть фильм. Но кудрявый уже уснул. Стоп, он же только что выпил кофе?..       Тяжко вздыхаю, убеждаясь в том, что организм Ричи такой же непредсказуемый, как и он сам.