***
Солнце уже почти село, но из-за темных туч и бури казалось, что уже давно ночь. Огни деревни были уже совсем близко. Даже сквозь снегопад доносился громогласный смех, который слышно даже сквозь стены хижин. Торфинн хоть и был лёгким, но идти по снегу и ловить пургу лицом становилось тяжеловато. Взгляд Аскеладда зацепился за дом, в котором не горел огонь. Мужчина ускорил шаг, направляясь прямо туда, скрипя тяжёлыми сапогами по снегу. Подойдя вплотную к двери, викинг с силой ударил по ней ногой, и замерзшие деревянные петли — громко треснули, и проскрипев, открылась дверь с грохотом врезавшись в стену. В хижине была непросветная тьма, и Аскеладду пришлось напрячь зрение, чтобы найти, на что положить Торфинна. В углу, возле дров, которые служили камином, лежал слой шкур. Мужчина аккуратно положил на них продрогшее тело, придерживая за окровавленную голову, ведь казалось, что сделай он хоть одно неловкое движение — и навредит ещё больше. В голове у Аскеладда было много всего. Зачем он спасает этого дурака? Почему он, чёрт возьми, до ссадин на руках пытается развести как можно скорее огонь? Какого хрена сердце, которого не должно быть вообще, так колет? Когда это закончится — викинг пообещал у себя в голове — он, пожалуй, напьется, а в тот момент он не имел никакого права бросить мальчишку. Огонь уже достаточно разгорелся, и хижина заполнилась светом и теплом. Ледяное тело Торфинна медленно, но начало согреваться, и его дыхание стало слышно более отчётливо. Кто бы знал, что это принесёт такое облегчение. Мужчина перевязал голову парня и снял мокрые вещи, оставив на нём свой плащ. Раздевать подростка было в новинку даже Аскеладду. И вот он снова видит Торфинна спящим. Он и правда выглядит как обычный ребёнок. Светлые, у корней окровавленные волосы переливались светло-оранжевым оттенком при свете огня. Пухлые, сухие и бледные от мороза губы были приоткрыты. Спокойное лицо, покрытое неглубокими недавними царапинами. Тень от ресниц, дребезжащая от прерывистого света костра и падающая на розовые от холода щёки. И Аскеладд опять засмотрелся. Торфинн был одарён невероятной красотой — жаль, что её затмевало вечно хмурое лицо. В глубине прогнившей души мужчине хотелось, чтобы мальчишка отказался от мести и жил своей нормальной жизнью, которую заслуживает сын Торса, но без пацана было бы… Непривычно, что ли? Будто уже привязался к этой злой роже и выделяющейся невысокой макушке среди толпы огромных викингов. К дуэлям, которые были для Аскеладда игрой, но уроками для Торфинна. И, возможно, если бы не навыки, полученные в этих битвах, мальчик давно бы умер на поле боя. И наверное, из-за этой чёртовой привязанности не хотелось, чтобы парень погиб. Интересно, может, малец чувствует то же самое? Иначе как объяснить, что он уже десяток лет таскается за викингом, а тот это позволяет. Оба привязались тугими стальными верёвками друг к другу.***
— А-аскеладд? Мужчина открыл глаза, понимая, что задремал, в размышлениях облокотившись на стену. Он повернул голову в сторону тихого хриплого голоса. Викинг встретился взглядом с удивленными карими, светло-янтарными при свете огня глазами. Торфинн сидел на шкурах укутавшись плащом, слегка сползающим с оголённого плеча, и удивленно уставился на мужчину. — О, Оклемался наконец. Аскеладд потянулся, и, зевнув, подошёл к парню. — Доставил же ты мне хлопот, пацан. Голова сильно гудит? Торфинн на несколько секунд завис, видимо, оценивая своё состояние. — Н-нет. Судя по тому, что парень запнулся и в голосе не было привычной кислоты, то он явно соврал. Он хоть и злобный, но малый честный. — Если не хочешь, чтоб башка завтра отвалилась, то лежи и не дёргайся. Я принесу, что можно приложить. И ведь послушался. Правда лёг. Даже непривычно, что это было без «я И сАм ЗнАю, ЧтО мНе ДеЛаТь ПлЕшИвЫй», злобного рыка и плевка. Может, он стукнулся сильнее, чем думал Аскеладд, ну, или он подобрал в лесу не того ребёнка. Он приоткрыл дверь, чтобы собрать снег в кусок ткани, который будет служить компрессом. Мужчина услышал, как позади от вылетевшего в открытую дверь холода поежился Торфинн, и поэтому быстро закрыл её. Прям синдром мамочки, ей-богу. Аскеладд подошёл к парню, и тот послушно повернулся к мужчине, позволяя положить компресс. Кто бы знал, что, чтобы заставить этого зверёныша слушаться, нужно просто немного позаботиться о нём. Аккуратно убрав пряди со лба парня, Аскеладд приложил холодную ткань. У Торфинна пробежали мурашки по телу от прикосновения пальцев к лицу. Он продолжал лежать и смотреть за действиями мужчины из-под полуприкрытых век. Сознание понемногу снова возвращалось к мальцу. Конечно, чисто из принципа, нужно было бы посопротивляться заботе, но ни сил, ни желания на это не было. Казалось, согревал не огонь костра, не нагретый плащ и мех, а присутствие Аскеладда. Сил злиться на самого себя и на него сейчас тоже не было. И, чёрт, почему так сильно не хочется, чтобы он уходил сейчас? — Что ж, раз моя роль заботливой мамочки выполнена, пойду выпью уже, наконец. А ты лежи и не рыпайся. Оставлять парня одного не хотелось, но викинг не мог оставаться рядом слишком долго. Нужно было сохранять имидж сукиного сына. Они ведь враги? Аскеладд развернулся, собираясь уходить, но… — Стой. Мужчина остановился, подняв в удивлении брови, почувствовав, как край рукава потянули, совсем несильно, одними лишь пальцами ухватив ткань. Можно было бы сделать один шаг, чтобы расцепить эту хватку, но Аскеладд так не сделал. Он не хотел. Викинг повернул голову и снова посмотрел на лицо Торфинна — тот опустил взгляд, держа второй рукой плащ, прижимая его к груди. Оба молчали, не зная, что сказать дальше. Звуки потрескивания дров и свист ветра будто затихли. Спустя томительные несколько секунд Торфинн неуверенно выпустил ткань из пальцев, не поднимая взгляда. Он приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но лишь вдохнул и продолжал молчать, видимо дожидаясь, когда мужчина уйдёт и перестанет мучить его этим давящим молчанием. Но в следующую секунду на голову опустилась теплая широкая ладонь, заставляя парня вздрогнуть. Он поднял удивленный взгляд и увидел совсем не хитрую и не насмехающуюся ухмылку, а непривычно теплую для этого человека улыбку. — А где же «пожалуйста»? Торфинн на это надул в своей привычной манере губы и нахмурил брови. Аскеладд рассмеялся. — Пришёл, наконец, в себя? Мужчина небрежно растрепал волосы парня, заставляя того зажмуриться и недовольно хмыкнуть. — Ладно, малыш, уговорил. Викинг убрал руку с растрёпанной макушки и, бормоча что-то про глупого мальчишку, сел рядом. Торфинн, так и не сказав ни слова, лёг обратно, отвернувшись от Аскеладда, чтобы тот не увидел лица парня.***
Юноша проснулся от холода потухшего костра. Он открыл сонно глаза чтобы от холода натянуть на плечи съехавший плащ, замечая, что была всё ещё ночь, и звуки бури стихли, а тлеющие угольки костра лишь немного освещали маленькую хижину. Аскеладд сидел, облокотившись на холодную стену рядом, но не спал и, видимо заметил, что и Торфинн тоже. — Чего проснулся? Ночь ещё. — А сам-то. — А я не ребёнок, которому положено спать сейчас, как мёртвому, если он не хочет получить осложнения. Парень нахмурился, но заметил, что мужчина, хоть по нему и не видно, замёрз. Это конечно, не его дело — проявлять заботу к человеку, которому он в скором времени должен перерезать глотку, но и в долгу за спасение перед врагом не хотелось оставаться. Хоть он явно пожалеет об этом. — Ложись. — Что? — Оглох, плешивый? Ложись. Торфинн приподнялся на локтях оттянув, рукой плащ, как бы приглашая лечь рядом. Он об этом точно пожалеет. Аскеладд ухмыльнулся, но принял приглашение. Шкуры были слишком узкие, чтобы не прижиматься друг к другу. Поэтому парень уткнулся лицом и руками куда-то чуть ниже ключиц викинга, а тот в блондинистую макушку, снова почувствовав сладковатый запах. Одной рукой пришлось приобнять Торфинна, ведь больше девать её было некуда, и вспоминая, что такая же картина была прошлым утром, только при других обстоятельствах. Вообще, так заснуть было гораздо сложнее, но зато было тепло. Парень неосознанно вдыхал запах мужчины, который уже так запомнился. Дрова уже дотлели, и хижина окончательно погрузилась во тьму и холод, но оба этого не чувствовали. Они ощущали лишь запах и тепло друг друга. Аскеладд не спал, не мог спать, охраняя чужой сон, а Торфинн не мог уснуть лишь бы продлить эти мгновения, лёжа в таком приятном тепле. В таком забытом тепле.