вот твой кофе, сучара

кофемашина слишком громко работает и действует на нервы, которые и так расшатаны от работы, а точнее от начальства.мингю, конечно, не из тех, кого легко довести, но постоянные доёбы и прочее даже ему пудрят голову и заставляют тихо в кровати желать боссу смерти. только совсем тихо, чтобы никто, даже его собака, не услышал. в остальное время он мило улыбается этому пятидесятилетнему мужику, который думает, что все в офисе его просто обожают и уважают. не тут-то было, гандон. через мучения мингю наливает две кружки типичного офисного кофе — для себя и сынквана. у сынквана черная кружка с рыжим котом, у мингю белая с черным.парные, короче говоря. ким когда-то подарил ему эту кружку, и сынкван почему-то всё ещё хранит её, даже с небольшими отколами и царапинами. видно, что-то значит для него. может быть, сынкван даже не задумывается, что мингю обращает на это внимание. может-может-может. но что в действительности? — вот твой кофе, — ким ставит кружку на рабочий стол друга, смотря в его компьютер. ничего нового он там, честно говоря, не увидел , привычный эксель, в котором тот делал отчёт. сынкван стоял по должности выше, чем мингю, хотя, пришли работать они в одно время и старались одинаково, но, видимо, за частые протесты кима повышать его было чем-то из ряда вон выходящим, вы что. поэтому бу сейчас приближен к боссу сильнее, чем мингю, и в какой-то степени его жалко. — спасибо большое, гю, — сынкван отрывается от работы и мимолётно трогает кима за ладонь в знак благодарности, как часто это делает, а потом отпивает из кружки долгожданный напиток сомнительного офисного качества.на большее ведь денег не дают. — слушай, мне интересно, почему ты всё ещё пользуешься этой древней, как моя бабуля, кружкой? у тебя же дома куча новых, а ты таскаешься с этой, которая вся отколотая и… — мингю, — сынкван обрывает повествование друга, поднимая на него взгляд, — мне просто дорога эта кружка и пока она окончательно не разобьётся, я не буду пользоваться здесь другой. хорошо? — бу берёт в свою ладонь лапку мингю и сидит так секунд пять, просто смотря снизу вверх на его лицо, которое сейчас безвозвратно уплывает в тёплой улыбке. ведь друзья так делают? правда? — хорошо. пей, — ким аккуратно освобождает свою ладонь и садится работать за соседний стол, погруженный в свои мысли. мингю не станет никогда отрицать, что испытывает к бу нечто большее, чем просто дружескую любовь, и испытывает ещё со школьных времён, когда они сидели за одной партой, а после школы играли у гю в плойку, нагиная друг друга в играх.и если ким отрицать это не станет, то скрывать — да. тщательно, так, чтобы никто об этом не узнал, ни одна душа на белом свете, потому что больше всего на свете ким боится испортить отношение бу к себе.он слишком часто подрывал уверенность в себе, постоянно удивлялся, почему сынкван не послал его на добрые три буквы, а постоянно прощал его, говорил, что разберёмся и что вообще всё оки-доки, успокойся. мингю часто засыпает с чувством вины за себя и свою, порой, необоснованную злость на своего самого лучшего друга, с которой он борется и по сей день ради их дружбы, потому что для него нет ничего важнее на свете, чем это.парень искренне старается менять себя в лучшую сторону и у него в последнее стало это выходить просто прекрасно, а ввиду этого и отношения с кваном улучшились. в старшей школе мингю приходилось не раз защищать бу от нападков всяких беспризорников лишь из-за того, что он был умнее их всех вместе взятых и немного пухленьким.гю буквально считал это своей самой главной задачей — оградить своего друга от всего этого говна, которое лилось со всех щелей. последний год в школе шёл как по маслу, потому что мингю запугал всех до такой степени, что в школе их все обходили стороной на два метра и боялись даже посмотреть.всех это, вообще-то, вполне устраивало. сынкван стал спокойно учиться, готовиться к экзаменам и смог позабыть о том, как бы уйти из школы так, чтобы до него никто не доебался. ким доблестно провожал его до дома даже не смотря на то, что они жили в разных районах и мингю приходилось потом ещё часа два шагать до своего дома.оно того действительно стоило. даже на работе он порой вставлял свои слова в защиту сынквана, если случалось что-нибудь плохое. друга любят винить в том, в чём он не виноват абсолютно никак, а мингю это знает и считает своим долгом вставить пять копеек во имя справедливости и своих чувств к бу, потому что он всегда знал, что сынкван умнее его в два раза и не заслуживает такого отношения к прекрасному специалисту в его области.кто-то обосрался и считает нужным перевалить дерьмо на лучшего работника года, лишь бы поднасрать ему тоже. никогда, кстати, не выходило. на работе с ними почти никто не общается и большинство вовсе презирает. почему? они не знали никогда и понять не особо пытались, потому что есть кое-что важнее, чем чужое дерьмо — их дружба. сынкван тоже чувствовал нечто большее, чем просто дружбу между ними.но он относился к этому спокойнее, нежели мингю, просто принял это как должное и не отрицал, не пытался скрыть. бу не особо тактильный, но позволяет себе трогать кима, держать его иногда за руку и обнимать, надеясь на то, что он не слишком глупый и поймёт, что сынкван намекает — «я тоже чувствую это».он слишком давно догадался, что мингю неровно дышит к нему, но никаких особых действий не принимал, думая, что это не слишком уместно. наверное, точно так же думал и мингю, поэтому из этого получался лабиринт не разгаданных чувств к друг другу, из которого ещё никто не может выйти. бу чувствует привязанность к этому человеку, но привязанность исключительно положительную.он понимает, что они знакомы так давно, что больше не смогут прожить друг без друга, они стали неотъемлемой частью жизней друг друга. благодаря мингю сынкван чувствует себя нужным хоть кому-то. после смерти родителей такое ощущать сложнее, но гю справляется с этим просто прекрасно и выполняет все обязанности лучшего друга. — не хочешь кушать? — вдруг звучит голос сынквана, когда они идут домой после работы, проходя мимо знакомой кафешки. — не особо, можем зайти, выпить чаю, — мингю останавливается около входа и вопросительно смотрит на бу, который в ответ лишь кивает, и поэтому они заходят в заведение, подыскивая себе уютное местечко где-нибудь в углу.кафе встретило их красивой джазовой музыкой и приглушенным светом, всё, как любит ким. сынквану тоже нравилась подобная атмосфера и он знал на сто процентов, что мингю захочет сфотографировать каждую деталь этого милого места, поэтому машинально начал заглядывать в свой телефон и поправлять причёску, что немного подпортилась от ветра.ким достаёт старенький плёночный фотоаппарат, просит квана позировать и несколько раз щелкает его. — на выходных схожу, проявлю плёнку.красивые фотографии, — мингю показать не имел возможности, но бу, почему-то, верил ему на слово. они заказали десерт и чайничек с каким-то чаем от шефа, который внушал большие надежды, ссылаясь на слова официанта.и он не обманул. мингю и сынкван просидели в кафе по ощущениям часа полтора, размеренно выпивая напиток и доедая десерт, они снова обсуждали работу и её проблемы, то, как хочется улететь куда-нибудь и отдохнуть, например в доминикану, где не будет рутины и офисных проблем.желательно, улететь вместе, жить в одном отеле и номере, чтобы быть вместе всегда и наслаждаться этим вдвоём. но вслух они это, конечно же, не сказали. бу после смерти родителей купил квартиру в одном доме с мингю, поэтому шли домой они так же вместе.отказались от такси даже в поздний час, шагая по сухому асфальту и ощущая носом весенний воздух, не слишком жаркий и не морозный. просто приятный. они идут в тишине, лишь иногда смотрят друг на друга с улыбкой и сразу отворачиваются, словно школьники, сходившие на первое свидание.вокруг них летала атмосфера спокойствия. просто спокойствия, чистого и ничем не нарушенного. разошлись они только на лестничной клетке. — могу я счесть это за свидание? — внезапно спрашивает сынкван, опираясь на дверной проём своей квартиры.мингю вдруг застыл, словно его многолетняя страшная тайна раскрылась, но лицо сохранил. — да. — спасибо.доброй ночи, — сынкван делает шаг поближе и обнимает своего друга, привставая на носки. мингю шумно дышит ему в плечо и лишь спустя некоторое время находит в себе силы оторваться и наконец зайти в свою квартиру. если бы не двенадцать часов ночи, то сейчас бы он громко заорал от счастья, но он лишь закрыл входную дверь и скатился по ней до самого пола, приговаривая себе тихо что-то в роде «О ДА, ГОСПОДИ, ДА!!!».