Секреты дневника

      Сидя на кровати в своей комнате, Сакура листала мангу для взрослых и с каждой страницей краснела всё гуще. Комикс недвусмысленно рассказывал о любви истинных альфы и омеги, откровенно изображая их страсть во всех позах. Раньше к такой литературе она не прикоснулась бы даже в страшном сне, но годы шли, и нужно было навёрстывать упущенное, получая опыт, пусть и в такой необычной форме. Периодически Сакура морщилась, словно ей было противно, хмурилась и прикрывала глаза, но усердно продолжала изучать неизведанный мир. Герои, хотя и были совершеннолетними, вели себя крайне развязно, не стеснялись в выражениях и не сдерживали эмоций. Иногда Сакура испытывала чувство стыда, будто была героиней этой истории, но, успокаиваясь, отбрасывала навязчивые мысли и с холодной головой продолжала читать. Прежде она читала только подростковые романы, в которых, кроме пары поцелуев на скамейке в парке, не было ничего интересного. Но чему те книги научили бы её теперь? Чмокнуть Саске в щёку она смогла бы и без них. Безусловно, они открывали нежную, чувственную сторону любви, но всё это Сакура уже познала.       Вмиг её голову посетила коварная и одновременно пугающая идея. А что из этого пробовал Саске? Вряд ли ничего. Он состоял в отношениях с разными девушками и наверняка проводил с ними гон. Глупо было бы думать, что они играли с ним в гляделки и мечтали о будущем, смотря в звёздное небо. Клубок ревности и жалости к себе стал с неистовой быстротой закручиваться в груди и душить, подобно сверхсильному яду. Сакура отбросила мангу и крепко сжала волосы у корней. Нужна ли она ему на самом деле или это очередное представление с трагичным концом. Он и до этого расставался с девушками, что ему стоило сделать это ещё раз, даже если она истинная. Сакура резко откинулась на подушки и закрыла ладонями лицо, искажённое грустью. Конечно, Саске был очень мил с ней в последнее время, не переходил границы дозволенного и не распускал руки вопреки её воле. Быть может, всё будет хорошо и это просто глупые мысли наивной омеги. Но как не волноваться, когда его предыдущие пассии были куда привлекательнее её?       Поднявшись с постели, Сакура подошла к высокому зеркалу, встроенному в платяной шкаф. В нём отразилась маленькая неуверенная в себе омега в красном платье на пуговицах спереди. Выдохнув и опустив голову, она принялась расстёгивать их, а закончив, сбросила одеяние с плеч. Не коснувшись пола, оно повисло локтях, а Сакура предстала своему отражению в чёрном кружевном белье с зелёными вставками. Комплект был сшит из красивой дорогой ткани и, вероятно, стоил немалых денег. Она медленно обернулась и в который раз убедилась, что он сидел на ней идеально. Перекрещённые бретельки смотрелись необычно, чашечки выгодно обрамляли грудь, а трусики сексуально обтягивали ягодицы. И хотя бельё Сакуре очень понравилось, она комплексовала по поводу фигуры. Грудь была небольшой, едва оформившейся, ноги ― ей показались несколько кривыми, а ягодицы ― из-за худобы не обладали аппетитной округлостью. Среди плюсов были лишь экзотичный цвет волос, который она сменила, и причудливый кошачий разрез глаз. Что Саске нашёл в этом гадком утёнке? Только инстинкт альфы удерживал его рядом с ней, и если б не природа, Саске даже не взглянул бы на неё.       Устав рассматривать своё отражение, Сакура быстро накинула платье на плечи и застегнула на все пуговицы. Сейчас она нравилась себе в зеркале чуть больше: отложной воротник и юбка-плиссе сглаживали острые углы и делали образ более милым, короткие рукава открывали вид на изящные руки и кисти, а длина до колен позволяла демонстрировать стройные ноги. Так Сакура становилась похожа на какую-нибудь героиню из дорамы, которую обязательно ждал счастливый финал. Улыбнувшись, она подумала, что выбор Саске, возможно, обусловлен не только химическими процессами организма, но чем-то большим. Мысленно назвав это любовью, она побоялась произнести вслух, чтобы не спугнуть светлое и робкое чувство.       Забравшись обратно на кровать, Сакура прижала к груди свой старый дневник, вспомнив, каким чудесным образом тот снова оказался у неё…       Вернувшись из ванной комнаты, Саске лёг рядом с ней и закутался в стёганое одеяло. От него приятно пахло мужским шампунем и гелем, и Сакура, не сумев побороть сущность омеги, крепко прижалась к нему. Вопреки ожиданиям он не оттолкнул её, а обнял, уткнувшись носом в копну мягких волос. Утром она проснулась оттого, что высунувшиеся из-под пледа конечности онемели и замёрзли. Саске не было рядом, и, вдохнув свежий весенний воздух, Сакура села на постели и огляделась. Он находился возле открытых раздвижных перегородок и смотрел на сад. Но не это удивило её больше всего, а голубой ежедневник, лежавший около него. Сакура была абсолютно уверена, что записная книжка некогда принадлежала ей, поэтому, тихо поднявшись, подкралась к нему сзади. Когда до заветного блокнота оставалась пара шагов, Саске поднял его с пола и развернулся. Он сказал, что случайно нашёл его в пустой аудитории и забрал себе, однако по стыдливо опущенному взгляду она поняла, что Саске изучил дневник от корки до корки. Впрочем, он этого и не скрывал, согласившись отдать его при одном условии…       Отложив дневник на кровать, Сакура пропустила вьющиеся локоны между пальцев и собрала их в хвост на макушке. На шее, у линии роста волос, из общего ряда выбивалась короткая прядь, большую часть длины которой срезал Саске в обмен на блокнот. Другие локоны из конверта он тоже не отдал, сообщив, что решил собрать коллекцию, да и с ежедневником расстался неохотно, заявив, что хотел прочитать её новое творение. Интересно, сделал ли он копии всех страниц? Ей почему-то казалось, что так просто он бы с ним не расстался.       Несмотря на его требование, Сакура безумно радовалась возвращению блокнота. С подарком отца у неё были связаны тёплые воспоминания. Временами она его перечитывала, смущаясь наивным мыслям и поражаясь, что предположения и догадки иногда сбывались, но никогда не думала выбросить или уничтожить, ведь в него было вложено столько сил и любви, а многие фрагменты воспоминаний почти стёрлись из памяти и существовали лишь благодаря иероглифам на бумаге. К счастью, Сакура всегда была предусмотрительной и не упоминала имён в записях, поэтому, потеряв дневник, не боялась, что информация станет достоянием общественности. В конечном счёте она всегда могла сказать, что описывала других людей или вообще не являлась его хозяйкой. Хотя это обстоятельство, наверное, ничуть не помешало Саске: скорее всего, он без труда определил свою личность и остальных. От этого Сакуре стало не по себе: почти на каждой странице она нелестно отзывалась о нём, указывая на его недостатки и посмеиваясь над ними. Однако по этому поводу он не обмолвился ни словом ― видимо, тогда Саске тоже был о ней не лучшего мнения.       Сакура отпустила волосы, и лёгкие пряди рассыпались по плечам. Она не понимала Саске и, как ни старалась, не могла постичь его замысел. Его лукавый взор с прищуром был не читаем, а пренебрежительная ухмылка, которую она так ненавидела раньше, теперь не говорила ни о чём. Может, всё потому, что они принадлежали к разным подвидам и ни одна омега не в силах познать альфу до конца? Сакура заботливо провела рукой по обложке дневника и печально улыбнулась. У неё не оставалось иного выбора, кроме как довериться ему, ― в тот раз он ведь не обманул её ожидания…       В то утро Саске познакомил её со своей бабушкой. Минеко-сама оказалась милой и доброй старушкой, совсем не похожей на ту, что описывала Цукико-сан. Её волосы, собранные в пучок, были цвета снега по весне, на носу сидели очки в тонкой оправе, а грудь стягивало туго завязанное кимоно. Она с улыбкой поприветствовала их с Саске, поцеловала его в обе щеки и извинилась за вчерашнее отсутствие. С тактом и уважением Минеко-сама расспросила внука обо всех новостях и задала Сакуре несколько вопросов о семье. Бабушка Саске весь разговор держалась, как подобало истинной аристократке: с прямой спиной и без малейшего намёка на провинциальный акцент. В привычный для неё час в комнату вошла одна из служанок и пригласила её на чай. Учиха вежливо отказалась, но как только девушка в фиолетовом открыла рот, чтобы возразить, то бросила на неё ледяной взгляд и недовольно поджала губы. Служанка низко поклонилась и спешно закрыла за собой дверь. В ту минуту Сакура поверила каждому слову Цукико-сан о строгости порядков в их клане и несносном характере старших Учиха в былые времена.       После завтрака с Минеко-сама Саске провёл для неё экскурсию по замку, заметив, что члены семьи делали это исключительно в редких случаях, и отвёз домой. Когда Сакура после недолгого, но насыщенного событиями приключения оказалась в своей комнате, то перво-наперво закрыла на замок дверь и подошла к зеркалу. На шее цвело несколько кровоподтёков, оставленных Саске, которые скрывали только распущенные волосы и высокий ворот пальто. Сняв верхнюю одежду и развязав пояс платья, Сакура нанесла на кожу тональный крем и равномерно распределила его. Косметика идеально скрывала метки и приглушала природный секрет, но аромат альфы удалось устранить лишь специальной туалетной водой, не имеющей запаха. Весь день она беспокоилась, что родители узнают обо всём, особенно напряжение возросло во время семейного ужина. Сакура боялась, что ложь просочится наружу, поэтому кратко рассказала, как с удовольствием встретилась с подругой. Мебуки не стала задавать никаких вопросов ― только кивнула, продолжив ужинать. Скорее всего, она заподозрила что-то неладное, но благоразумно промолчала, понадеявшись, что дочь, как обычно, всё расскажет наедине. А вот отчим вёл себя очень странно: пристально смотрел на неё, несколько раз намеревался о чём-то спросить, но останавливался на полуслове, водил носом по воздуху, пытаясь почувствовать её секрет. Возможно, скоро у него начнётся гон и на этом причуды прекратятся, но в глубине подсознания у Сакуры закралась мысль, что он каким-то образом почувствовал появление альфы в её жизни и начал ревновать. Подобная идея казалась глупой и надуманной, но дверь в комнату она решила постоянно держать закрытой. Кто знал, что творится у альф в голове?       ― Сакура, ― послышался мужской голос снизу.       ― Только не это, ― прошептала она, поднимаясь с кровати.

***

      Сидя за письменным столом, Саске читал книгу о японских замках, где в одном из разделов красочно изображалось их фамильное поместье. Информации об имении Учиха было не так много, но сам факт упоминания о нём польстил его эго. С самого детства он искал и собирал книги, в которых отмечались заслуги далёких предков, и, конечно, мечтал когда-нибудь войти в историю наравне с ними, чтобы потомки с уважением повторяли его имя. На краю стола располагалась стопка учебников, необходимых для сдачи приближающейся сессии. Каждую книгу Саске прочитал уже по разу, а понравившиеся ― по два или по три, поэтому в них торчало множество стикеров и закладок. Основной предмет ― историю ― он знал довольно хорошо, но разные авторы подавали одни и те же моменты по-своему, называя неочевидные причины событий и их неоднозначные итоги. С чем-то Саске безоговорочно соглашался, а каких-то учёных навсегда вычёркивал из виртуального списка авторитетов. За экзамен он не беспокоился вовсе, зная, кому будет его сдавать, и все любимые вопросы преподавателя. К другим предметам Саске надеялся подготовиться довольно быстро, полагаясь на отличную память и высокий средний балл.       Коснувшись уголка разворота и мечтательно зажмурившись, Саске представил, что уже стал хозяином поместья. Он мысленно прогулялся по своим владениям, где каждый из слуг поприветствовал его, низко поклонившись, и заглянул в любимые места. Но куда бы ни пошёл, Саске везде сталкивался с Сакурой: в саду она с моста смотрела на маленьких золотистых рыбок в пруду, на энгаве играла на сямисэне, а в спальне гладила его по волосам, что-то мелодично напевая. Сакура была одета в дорогие шёлковые одежды, носила на голове высокую причёску и загадочно улыбалась ему. Саске не хотел покидать этот воображаемый мир, в котором она была так близка и очаровательна, однако, открыв глаза и не увидев её рядом, заметно расстроился. Поднявшись с кресла и взяв книгу со стола, он лёг на кровать, вытянув ноги. В последнее время Сакура почти не покидала его мыслей: он вспоминал о ней, когда пил чай или кофе, принимал душ и ложился спать. В сознании складывался её идеальный образ без мельчайших недостатков, воссоздавался мягкий голос и теплота прикосновений. Ему было нелегко признаваться даже самому себе, что впервые в жизни он по-настоящему влюбился. Но от этого на душе становилось приятно и спокойно, будто так и должно быть всегда.       Последние две недели он жил в их общей с братом квартире: следил за порядком, поливал немногочисленные цветы и оплачивал пришедшие счета. Итачи тем временем находился в родительском гнезде, где практически ничего не напоминало о болезненном расставании. Встречались они часто, а переписывались в социальных сетях почти каждый вечер, делясь новостями. А вот с Сакурой он не общался уже несколько дней: в университете они не пересекались, на выходных не сталкивались на улице и не отправляли друг другу сообщений. Саске не пытался её избегать и не стыдился того, что случилось, ― просто хотел дать ей время, чтобы она всё обдумала. Когда они расставались в то дождливое утро, он сказал ей, что будет ждать от неё SMS, как только она отважится на нечто большее. Саске уже около ста раз проклял себя за эти слова и постоянно рвался ей написать, но тут же решал дать Сакуре ещё пару дней на раздумья. Приподнявшись на подушке, он достал из-под неё свой дневник и вынул из него недлинную каштановую прядь. Локон пах лучше и насыщеннее, чем предыдущие: терпкой корицей, ореховым маслом и сосновыми иголками. Но, что самое удивительное, в её индивидуальный коктейль вмешались специфические ноты его аромата: перечная мята и сладкий лайм. Теперь запах Сакуры стал богаче и интереснее, но, что гораздо важнее, он пометил её на этом тонком, едва уловимом уровне.       Расстаться с ежедневником Сакуры оказалось намного труднее, чем представлял Саске. Раньше он читал его перед сном и когда одолевала бессонница, по утрам перед учёбой и в перерывах между уроками. Некоторые страницы он заучил едва ли не наизусть и пару раз чуть не пролил на них кофе. Саске перестали раздражать те места, где она называла его бессовестным и бесполезным, ― они даже начали забавлять. Почерк Сакуры начал казаться ему эталонным, а смайлики на полях ― немыми свидетелями её шаловливых мыслей. Иногда, лёжа на диване или в ванне, он расслабленно закрывал глаза и отдавался чувствам, вдыхая пахучий след истинной хозяйки. К сожалению, тот со временем стал тускнеть и беднеть ― это было основной причиной, почему Саске вернул ей блокнот. В глубине души он надеялся, что Сакура снова напитает записную книжку своим секретом и Саске получит его назад с новыми записями. Но на случай, если этого никогда не произойдёт, он сфотографировал каждый лист, продолжив привычные ритуалы.       Взмахнув прядью перед носом, Саске откинулся на постели и удовлетворённо улыбнулся. Природа никогда не ошибалась и создала для него непревзойдённую во всех аспектах пару. Сакура была милой и доброй, не встречалась ни с кем до него и имела традиционные взгляды на жизнь, семье она тоже очень понравилась, особенно требовательной бабушке и дальновидной Цукико-сан. Накрыв лицо книгой на развороте с фамильным замком, Саске вновь мысленно оказался в родовой обители. В одной из отдалённых и уединённых комнат он встретил полуобнажённую Сакуру в роскошном кружевном белье. Она пригласила его выпить чай, но каждой фразой и действием неоднозначно намекала на многообещающий финал. Саске медленно возбуждался, и желание овладеть ею становилось всё сильнее. Он мог бы сделать с ней в своих фантазиях что угодно, помогая себе руками для точного воспроизведения чувств и эмоций. Но идея заняться мастурбацией почему-то показалась мерзкой и пошлой. Теперь ему стало этого мало: он был готов ждать сколько угодно, чтобы воплотить взрослые мечты в реальность. К тому же после воздержания всегда наступал более яркий и длительный оргазм.       Улыбнувшись, Саске поднялся с постели и направился к гардеробу. Ему захотелось немедленно увидеть Сакуру, пусть он и обещал дать ей время подумать. В груди как-то странно и тревожно защемило, и первое, что пришло в голову: она могла быть в опасности. Конечно, дома ей ничего не угрожало, но если Сакура гуляла с собакой или по-настоящему встречалась с подругой? Саске забеспокоился не на шутку и, накинув куртку, кинулся к двери. Он ни за что не простит себя, если с ней что-то случится. С того момента, как узнал в Сакуре истинную, Саске обязался защищать её от всех угроз и оберегать от лишений. Для чего же ещё существовали альфы, как не для заботы о своих омегах?

***

      Спеша к дому Сакуры, Саске представлял, как увидит её сидящей на подоконнике с книгой в руках или встретит прогуливающейся с Хао, и пытался взять себя в руки. Объективных причин для тревоги и волнения не было, но что-то не давало покоя. Он прибавил шаг и изредка чуть ли не бежал по пешеходному переходу и тротуару, стараясь не столкнуться со встречными людьми. Шестым чувством Саске ощущал, что ей угрожала опасность, и ни никакие логичные доводы не могли его переубедить. Повернув за угол, он оказался на её улице. Было довольно тихо, и ничто не предвещало беды, хотя именно в такие вечера чаще всего случались самые громкие преступления. Он замедлил темп и спокойно направился к дому Сакуры, старательно убеждая себя, что всё будет хорошо.       Остановившись у ворот, Саске посмотрел в её окно: в комнате ярко горел свет, но Сакуры на подоконнике не было. Может, она сидела на постели или ужинала на кухне, принимала ванну или кормила корги? В его голове мелькали десятки разных ответов, но ни один из них не был убедительным. Что же делать? Зайти к ней домой и удостовериться, что всё в порядке? Но что он скажет её родителям? Что пришёл передать индивидуальное домашнее задание? Звучало странно, но это лучше, чем переживать и паниковать по пустякам. Надёжнее проверить и показаться глупым, нежели потом горевать об упущенных возможностях. Для большей уверенности Саске решил сосчитать до десяти и прикоснулся к металлической ручке на воротах. В ту секунду, когда он мысленно произнёс «девять», на крыльцо в лёгкой куртке и летних кроссовках вылетела Сакура, глаза которой были наполнены животным страхом.       Кровь застучала в голове с бешеной скоростью, а в горле встрял комок. Она выглядела маленькой и напуганной, словно котёнок: большие уши были прижаты, хвост ― опущен, а ноги подкашивались при каждом шаге. Сакура огляделась, но не нашла ничего, что могло бы её защитить. Наверное, ей казалось, что она одна в целом мире. Саске дёрнул за ручку, и ворота распахнулись. Сакура вздрогнула и с ужасом посмотрела в его сторону, но, узнав Саске, с облегчением прижала руки к груди. Он протянул ей ладонь, и она стремглав бросилась к нему, крепко обхватив поперёк талии и уткнувшись носом в грудь. Саске успокаивающе провёл по её спине, желая узнать, что случилось, но благоразумно промолчал, пока она не заговорит. Шмыгнув носом, Сакура подняла голову: её губы и ресницы дрожали, а в уголках глаз скопились жгучие слёзы, которые она безуспешно старалась смахнуть, моргая. Несколько раз Сакура пыталась что-то произнести, но голос предательски пропадал. Покачав головой, она снова прижалась к нему. Её сердце билось не реже, чем у него, но методичные поглаживания постепенно успокаивали Сакуру.       Через минуту на крыльце появился мужчина средних лет. Он осмотрелся и, заметив Саске с Сакурой, с неодобрением окинул его взглядом. Саске отчим Сакуры тоже сразу не понравился: было в нём что-то холодное и отталкивающее. Мужчина скрестил руки на груди, а в его глазах мелькнули ревность и соперничество. Сакуре не стоило возвращаться к себе: мало ли что может случиться.       ― Сакура, иди домой! Ты слишком легко одета! ― негромко произнёс он.       Она тихо выдохнула и, развернувшись, натянуто ответила:       ― Всё в порядке! ― Сакура приподняла уголки губ в фальшивой улыбке. ― Я не замёрзла, скоро вернусь.       ― Твоя мама будет ругаться, на улице ведь не лето.       ― Не беспокойтесь, мы сейчас вернёмся! ― пропела она и, взяв Саске за руку, повела его со двора.       ― Сакура! ― крикнул отчим ей вдогонку, но она не послушала его.       Некоторое время они молча шли в неизвестном направлении; вскоре Сакура резко остановилась, повернувшись к Саске. Из-за холода её губы стали почти синими, она дрожала и обняла себя рукой, чтобы немного согреться. Не говоря ни слова, Саске снял куртку и, надев на неё, заключил Сакуру в объятья.       ― Я так понимаю, что твоей мамы дома нет?       ― Верно, ― прошептала она, стуча зубами.       ― И назад ты не вернёшься?       ― Лучше замёрзнуть здесь, ― промямлила Сакура, посмотрев на него снизу вверх.       ― Этого я тебе сделать не позволю! ― усмехнулся Саске и поудобнее перехватил её ладонь.

***

      Перешагнув порог квартиры, Сакура прислонилась к стене и закрыла лицо ладонями. Ей было стыдно перед Саске: он стал свидетелем того, чего не должен был. С точки зрения постороннего человека отчим вёл себя очень подозрительно, и она не знала, как всё объяснить Саске. Муж матери никогда не приставал к ней, не обижал и не отпускал пошлых шуточек, а любые его странности она списывала на приближающийся гон. Хотел ли отчим защитить её от Саске, показать, что он здесь главный альфа, или что-то ещё? У неё не было ответа, а Саске обязательно его потребует. Только бы он не отказался от неё из-за этого ― такого позора она не переживёт.       Саске еле слышно подошёл к ней и, встав напротив, отнял руки от её головы. Выражение его лица было непроницаемым. Сердился ли он, переживал или мысленно клялся его убить? Саске коснулся щеки Сакуры и мягко улыбнулся. На душе стало уютно и тепло, и вместо проливного дождя зацвели душистые сады. Саске медленно наклонился и развязал шнурки на её кроссовках, Сакура покраснела и в качестве протеста замахала руками, но не смогла его остановить. Он снял с неё обувь и, аккуратно поставив ту в углу, взял у Сакуры куртку, сказав ей идти на кухню. Не желая с ним спорить, она отправилась дальше по коридору. Отыскав комнату, Сакура скромно села на край стула за столом в ожидании Саске. Раздевшись, он вернулся и спросил, какой чай она предпочитает.       ― Почему ты ничего не спрашиваешь о случившемся? ― негромко начала она, глядя в спину Саске. Его молчание угнетало больше всего: о чём он думал, что планировал делать? Сакура знала Саске слишком плохо, чтобы предугадывать ход его мыслей.       ― А что я должен спросить? ― ответил он, на секунду обернувшись.       ― Ну, что-то вроде: «Он всегда себя так ведёт?» ― Она слегка склонила голову к плечу.       ― Тебе его действия кажутся странными?       ― Да, конечно, ― активно закивала Сакура.       ― А мне ― нет.       ― Почему?       ― Сразу видно, что ты омега, ― проворил Саске, развернувшись, и, опёршись на кухонный гарнитур, указал на неё чайной ложкой. ― Ты абсолютно не понимаешь альф.       ― Да, а что в этом такого. Хочешь сказать, что прекрасно разбираешься в омегах?       ― Допустим. Во-первых, он не твой отец и не испытывает к тебе родительской любви. Ему, грубо говоря, на тебя наплевать…       ― Не наплевать, как видишь, ― резко перебила она, нахмурившись.       ― Подожди… Я не это имел в виду. Твой отчим не желает для тебя светлого и чистого будущего ― он воспринимает тебя исключительно как омегу.       ― Но он никогда ко мне не приставал…       ― А я и не говорил об этом. Дело в другом. Представь, что твой дом охраняет старый блохастый пёс, а тебе подарили молодого породистого кобеля. В любом случае бедолага взревнует, ему ведь совершенно ничего не светит, ― весело рассмеялся Саске, продолжив заваривать чай.       ― Ты так думаешь?       ― Мой отец и старший брат ― прирождённые альфы, а мать ― идеальная омега: тихая, добрая и порядочная. Когда бы к нам в дом ни зашли посторонние альфы, они всегда старались выпроводить их за дверь поскорее, потому что те зашли на чужую территорию.       Саске поставил перед Сакурой чашку чая, и она, недолго думая, сделала глоток.       ― Наверное, ты прав, ― кивнула она.       ― Разумеется, я прав, ― поддакнул Саске и сел за стол напротив неё.       ― От скромности ты точно не умрёшь, ― хмыкнула Сакура.       ― Зато одной смертью меньше, ― широко улыбнулся он.       ― Чья это квартира? ― спросила Сакура, внимательно посмотрев по сторонам.       ― Моя.       Сакура недоверчиво приподняла бровь и отпила из чашки.       ― На самом деле моя и брата… Кстати, ты очень понравилась моей бабушке и тёте ― они просили привести тебя к ним ещё раз.       ― Правда?! ― воскликнула Сакура, подпрыгнув на месте.       ― Если быть точнее, они просили привести тебя и оставить там на несколько дней. Обо мне речи не шло вовсе. Даже как-то обидно…       Сакура осторожно коснулась его руки и добавила:       ― Мне они тоже очень понравились, особенно твоя тётя.       ― Честно говоря, не удивлён. Мой отец считает её великим манипулятором: она может заставить кого угодно делать то, что хочет.       ― Даже так… ― Она притихла, массирующими движениями поглаживая его руку. ― Но больше всего мне понравилось то, что ты сделал в ту ночь…       ― Тогда тебе придётся очень постараться, чтобы уговорить меня это повторить.