счастье рядом

      Чанёль просыпается рано благодаря своему сыну, что почувствовал себя лучше после простуды, и решил использовать своего папу в качестве лошади. Он прыгнул на него с криком: «уху-у-у», совершенно не подумав об удобстве своего папочки. Но Пак резко раскрыл глаза, первым делом смотря на часы. 6:34. Это хорошо, у него останется больше времени узнать о самочувствии сыночка. Маленький Чонин, не получив от папы никакой отдачи, сразу перестает прыгать, скатываясь под его теплый бок, ложась на руку.       Чанёль улыбается такой картине и треплет альфочку по голове, что прикрыл глаза от такой приятной ласки. Они еще немного лежат, прислушиваясь к дыханию друг друга, а потом Чанёль встает с теплой постели и бежит на кухню. Надо же приготовить и себе, и ребенку поесть. — Папочка, мои одноклассники говорят, что у меня нет отца, что я жалкий, — надул губы Чонин, когда присел за стол. От слов своего сына Чанёль поежился, а еще страшнее стало, что это говорят девятилетние дети. — Они говорили, что ты отец-одиночка. Папа, где мой отец? У меня его, правда, нет? — Ну что ты, — уменьшив огонь на плите, подходит к своему сыну и садится перед ним на колени. — Не стоит слушать других деток, они еще маленькие и не понимают этого. Твой отец, запомни, сейчас работает и у него пока нет времени, чтобы навестить нас. — А почему дядя Минсок все порывается тебя познакомить с другим дядей? — моргнув невинными глазками, спросил Чонни. Омега лишь поцеловал сына в щечку, бросив, чтобы он не обращал на дядю Минсока внимание, и принялся дальше готовить омлет в лаваше. Что-что, а вкусы Чонина полностью соответствуют вкусам его отца. И об этом думать становилось сложнее с каждым днем.       Наложив порцию в тарелку сына, идет одеваться. Опаздывать не хотелось, тем более в первый рабочий день их нового директора. Омега хотел произвести хорошее впечатление, ведь к работе он всегда относился очень серьезно и с трепетом. Не хотелось бы вылететь с рабочего места в компании, в которой он работает лет пять. Туда его устроил Минсок, которому надоело видеть, как близкий омега загибается на различных подработках, чтобы прокормить себя и маленького сына.       Сделав все дела, они выходят из дома, предварительно проверив, все ли выключено. Они мило беседуют, обсуждают дела и идут на остановку. Стоят они недолго, минут семь, и подъезжает нужный автобус. Пак провожает своего сына до школы и садится в машину Чондэ, что подвозил и своего сына — омежку Сехуна. — Может, мы будем и за вами заезжать? Так будет быстрее, — спросил Чондэ, выезжая со школьной парковки на главную дорогу. — Да и Чонину будет комфортнее, чем в забитом и душном транспорте.        Чанёль лишь устало вздыхает. — Чондэ, я же говорил, что не хочу причинять вам неудобства, так еще и трата бензина. Я должен тебе и твоему мужу свою жизнь отдать за то, что вы мне помогаете, но у меня есть еще и чувство долга и вины. Прости, но нет.        Качает головой омега, прикусывая нижнюю губу. То, что друг забирает его от школы — уже многое, незачем ему еще и в другой конец Сеула ездить. — Мне не сложно, ты сам это знаешь. Да и Сехуну хочется почаще видеться с другом. Минсок меня, наоборот, подгоняет. Потому что ты для нас — семья. Как младший братик, — внимательно смотрит на дорогу Ким, но бросает взгляды на друга, что сдулся. — Вы можете забирать Чонина, а я буду сам ездить на работу. На метро! — восклицает Пак, натыкаясь на хмурый взгляд друга. — В метро много извращенцев, там альфам и труда не составит тебя к стене прижать, да изнасиловать. У тебя нет выбора, Чанни. Просто смирись с тем, что у тебя есть люди — что любят тебя. И твоего прелестного Чонина. — Смирился девять лет назад, когда Минсок беспокоился за меня, как за себя, хоть он и был в положении, — хмыкнул Чан. — Не каждого бросает альфа ради другого беременного омеги, — подытожил Чондэ, а потом поспешил извиниться. — Я уже свыкся с этим. Не надо извинений. Да и Бэкхён не знал о моей беременности, а говорить ему не хотелось. Я тогда сам в этом уверен не был, вот и все.       Чондэ на секунду прожег омегу взглядом, а потом громко и показушно фыркнул при упоминании ненавистного имени. Кому-кому, а Чондэ вообще не приглянулся этот альфа. — Вот и приехали. Минсок уже ждет!       Чанёль выбегает из машины, сразу же обнимая своего лучшего друга. Ким улыбается, а его лисьи глаза сверкают как солнце. Он обнимает высокого омегу за талию, попутно даже щекоча. К ним подходит Чондэ и громко смеется такой картине, а потом они входят в здание кампании.       Чанёль думает о том, что с Минсоком и Чондэ сблизился до такой степени, что их можно без запинки назвать — семья. Вот так просто и с душой.       Минсок по пути к лифту рассказывает смешные ситуации, связанные с Сехуном и Чондэ, и это заставляет настроение Пака подняться до небес. У него тоже было много смешных ситуаций с Чонином.       Они расходятся. Чанёль проходит к своему месту, а Чондэ идет в свой кабинет, как заместитель директора. Минсок же присаживается за стол секретаря директора. Пак же был секретарем Чондэ и его правой рукой. Их нити даже в работе тесно переплетаются.       Услышав гул и шепотки других работниках о новом, и как они говорят, потрясающем директоре, которой еще и альфой оказался. Пак поднимает свой взгляд, а нос улавливает знакомый аромат. Такой знакомый, что невозможно вспомнить, откуда он. Омега замирает, а мир переворачивается, когда в центр большого помещения проходит до боли знакомо сложенный ситуэт.       Знакомые ноги, бедра, талия, плечи, линия подбородка и все те же волосы, выкрашенные в графитовый цвет. Одним предложением — его новый директор тот, кого он бы предпочел забыть. Бён Бэкхён.       Чанёль не знает куда себя деть, когда альфа поворачивается в его сторону и замирает, смотря с таким же удивлением. Кажется, Бён не может поверить в то, что видит, ибо в чувство его приводит Чондэ, что вышел из кабинета перед его приходом. Он настороженно смотрит на друга, а потом и на альфу, чей взгляд выдавал полное неверие в эту случайность.       Они не виделись девять лет, а Пак бы предпочел столько же не видеться. Забыть его. Но сердце предательски сделало кульбит, а потом оказалось где-то в желудке. — Я — ваш новый директор, Бён Бэкхён, — наконец приходит в чувства альфа, начиная представляться своим новым подчиненным. — Надеюсь, мы с вами сработаемся. — Я Ким Чондэ, ваш заместитель. Вот это — Ким Минсок, ваш секретарь и мой муж. А Это моя правая рука — Пак Чанёль. И мой близкий человек, так что в обиду мы его не дадим. Тем более вам, директор Бён, — улыбается Чондэ, а в его глазах черти пляшут. Бён незаинтересованно кивает, принюхиваясь. От Пака не пахло привычным цитрусом. Было в его запахе такое терпкое и легкое, что уже нельзя было отнести к цитрусам.       У него есть альфа. Думает Бэкхён и слегка поднимает уголки губ. Рад, что у него все наладилось.       Чанёль поднимается со стула и делает поклон новому директору, присаживаясь обратно и делая вид, что работает. Его голова забита совершенно ничем рабочим. Аромат сбивает. Но омега быстро берет себя в руке.       Прошлое должно быть в прошлом. Успокаивает себя Пак, печатая отчеты Киму. — Чанёль, — подходит Минсок. — Все хорошо?       Омега просыпается из своих мыслей и смотрит на друга. Потом кивает. — Да, все отлично. Просто я… немного в смятении от того, что наш мир, оказывается, слишком тесен.       Минсок полностью кивает, ведь он и сам не ожидал, что еще увидит Бэкхёна. — На нем нет запаха омеги, Чанёль… — Мне плевать на него, как и ему на меня. — Но твой запах изменился из-за рождения сына. А он, к тому же, еще и альфа. Думаю, он считает тебя занятым.       Чан облегченно улыбается таким выводам. Пусть он так и думает. — Если он думает так, то это просто прекрасно, не находишь? — Я с тобой согласен, но попробуй найти себе альфу. Ребенку нужен отец.       Омега прикрывает глаза, явно показывая, что такой разговор ему явно не нравится. И Минсок уходит за свой стол, прямо около кабинета Бёна.       Омеги их маркетингового отдела не перестают шептаться, обсуждая эффектное появление директора, а некоторые строят свои планы. Но все звуки мигом утихают, стоит войти Ву Ифаню — грозе всей кампании. Он окидывает болтушек недовольным взглядом, подходя почему-то к столу Пака, а не Кима. — Бён у себя в кабинете?       Ву жует жевательную резинку, даже не удосуживаясь снять солнцезащитные очки, а Пак искренне не может понять, почему он их носит. На улице нет солнца… — Спросите у Ким Минсока — секретаря директора Бёна. Ему эта информация знакома подробнее, чем мне.       Чанёлю некомфортно под взглядом китайца. Но тот, хмыкнув, подходит к Минсоку. Тот сразу же тыкает пальцев в дверь, и Ву понимает все без слов. — Хён! — кричит Кенсу. — Почему он подошел к вашему столику, а не к Минсоку? Вы встречаетесь?       Ёль только закатывает глаза от таких глупостей. А Ким доказывает, что это невозможно. — Но они подходят к друг другу. Оба высокие. И даже чем-то похожи внешне. — Кенсу, мальчик мой, — начинает беситься секретарь. — Запомни: высокий рост и внешняя схожесть — не признак того, что люди либо встречаются, либо подходят как пара. Это слишком глупо. — А что он вообще забыл в нашем отделе? — спрашивает другой альфа, наливая себе кофе из автомата. — Насколько я знаю, его местоположение — последний этаж кампании, то есть, самая её верхушка. Он же ее президент все-таки.       И все задумываются. Может Бён и Ву близки. Это вполне вероятно, учитывая их власть. — Давайте работать, — подгоняет к работе Чанёль.       У него уши в трубочку скоро свернутся от сплетен этого отдела.       Время близилось к обеду, а из кабинета директора так и не вышел Ифань. Все уже подумали, что они убили друг друга, либо уже спат, ибо не слышно были ничего. Чондэ тоже там застрял, из-за чего Минсоки начал немного нервничать. Но Чанёль успокоил друга. — Они не убивают там никого, а скорее всего, могут разбирать завалы прошлого директора. Сам знаешь, какой он был глупый и безответственный. Только и умел орать, какие мы ужасные и ленивые. — О да, — вспомнил Мин. — Помню, как перепутал отчеты, а он даже не проверил, сразу отправил Ифаню.       Омеги улыбнулись, вспоминая очень веселый случай, когда их бывшему директору так прилетело. Ну, а Минсок вышел чистым из воды — он же омега. А президент из принципа на них не кричит, даже косо не смотрит. — Да, Чонин. Что-то случилось? — берет трубку и хмурится. — Уроки отменили? Из-за гриппа. Что? Каникулы перенесли. Хорошо.       Он кладет трубку, мечтая треснуться о поверхность стола со всей силы. — Что случилось? — спрашивает Минсок, рукой поглаживая плечо друга. — Уроки отменили из-за гриппа. Много кто им сейчас болеет. Каникулы перенесли и продлили. Они будут отдыхать две недели. Эту и следующую. — Ох, надеюсь, наши мальчишки не заболеют. — У Чонина очень слабое здоровье. Он недавно им переболел, но думаю, заболеет обратно. И я совершенно не представляю, куда мне его девать. Из близких — только вы, а вы работаете. — Можем брать их с собой. На пятом этаже есть детская комната, там за ними присмотрят и поиграют.       Пак облегченно выдыхает, ибо малыш Чонин всегда влезает во что-то. И редко «что-то» хорошее. — Нам надо их забрать. Придется пожертвовать обедом. — Хорошо. Напишу Чондэ, что возьму его машину. Поехали. Сделаем все быстро, успеем вкусно поесть.       Они спускаются на нулевой этаж, на парковку. И быстро шагают к нужной машине. А потом спокойно едут до школы, обсуждая различные обыденные и рутинные вещи. За этими разговорами они быстро подъезжают к школе, где их, около ворот, ждут два маленьких мальчишки. Сехун машет папе, как и Чонин. А потом они ловко залезают на задние сиденья. — Па-па, — загадочно тянет Сехун и щурит свои хитренькие, но безумно красивые, глазки. — Мне Чонин сегодня шоколадку подарил. — О-о-о! — подхватил волну сына Мин. — Вот, Чонин, настоящий альфа. — Я подарил Сехуни очень сладкую шоколадку, потому что он такой же сладкий, — загордился собой альфа, вздернув миниатюрный носик. — Да ты ко мне подкатываешь, — дразнятся мальчики.       Чонин, которому надоели смешки Сехуни, тянет свои смуглые ручки к нему и крепко хватает за школьный пиджак. А потом обнимает удивленного мальчишку. И прижимает к своему сердцу. — Это настоящая любовь, — тепло улыбается Пак, через зеркало наблюдая за детьми. — В самом чистом виде.       По дороге они заезжают в дорожное кафе, покупая детям по мороженому, а себе по большому бургеру. Приезжают быстро, у них еще остается десять минут на перекус. Они провожают детей и поднимаются на седьмой этаж, в столовую. Они спокойно обедают и к ним подключается недовольный Чондэ. — Меня только отпустили, — присаживается рядом с супругом, воруя у того маленький и последний кусок бургера. — Эй! — Зачем ездили в школу? — проигнорировав выпад мужа, спрашивает у них. — Детей забирать. Они две недели отдыхают, — пожимает плечами Чанёль. — И сейчас здесь, в здании. Только в комнате для детей. — Вы хоть сказали, какой наш этаж? — Да, — отвечает Минсок на вопрос Чондэ и допивает свой, уже порядком остывший, чай. — Чанёль, ты все? Ну пойдем тогда. — А меня, значит, звать не надо? Все ясно, омеги — предатели!       Все в отделе увлекаются работой, совершенно позабыв о новом симпатичном альфе директоре. И вспоминают лишь тогда, когда тот выходит из своего кабинета вместе с Ифанем. Обед они, видимо, пропустили. И, скорее всего, обедать будут сейчас. — Не думал, что бывший директор — такой болван. Как ты его на работе год продержал? — искренне удивляется Бэкхён, потирая затекшую шею.       Разгребать полный беспорядок бывшего директора — очень страшная вещь. В ней даже Ифань убедился, удивляясь, какие сделки он ему сорвал. Куча не подписанных контрактов, какие-то даже не закончены. И это безумно злило Ву. — Я бы сейчас разбогател, если бы не чертов Хуан Цзытао! — прошипел китаец. — Твой муж — редкостное хамло и быдла, смирись с этим, — «утешил» друга Бэкхён, замечая, что практически все работники незаметно за ними наблюдают. — У вас дети есть? — В процессе. Он в положении. А у тебя-то… в личной жизни как? — спрашивает Ву, прекрасно помня историю с его бывшим омегой. — Никак. Ни мужа, ни детей.       Минсок напрягается всем телом, как и Чанёль, ибо они прекрасно помнят, что Бэкхён оставил Пака лишь из-за того, что другой был в положении от альфы. — Меня наглым образом обманули, — опускает плечи альфа. — Воспользовались знанием, что я был в стельку, ну Чунмён и притворился, что у нас была связь, так он и залетел еще. Конец. — Поистине печальная история, скажу тебе честно, — и взгляд президента проехался по Чанёлю, у которого пальцы замерли над клавиатурой.       Неприятно осознавать правду спустя столько лет. Пак был убежден, что Бэкхён ему изменил. А тут, прямо на работе, в первый рабочий день — она открывается, и совсем отвратительная.       Выходит, омега зря презирал и ненавидел альфу.       Но его раздумья прерывает детский топом. Он поворачивается, замечая Чонина и Сехун бегут к нему. Сехун бежит к своему родителю, а Чонин, запнувшись, летит прямо под ноги Бэкхёну. Но у альфы отменная реакция, так что он его ловит. Ребенок испуганно раскрывает глазки, смотря прямо в лицо Бэку. Альфа, почувствовав неловкость, отпускает ребенка, и тот бежит дальше. — Папа-папа! — кричит маленький Чонин, подбегая к своему папе. — А тот мужчина и есть мой отец? — дергает Чанёля за штанину, крича это на весь офис. Бэкхён оборачивается к опешившему омеге, смотря таким же ошарашенным взглядом.