счастье рядом

      Чанёль до вечера сидит с детьми. Развлекает и себя, и их. А те, иногда забывая, что рядом с ними взрослый, начинают о чем-то шептаться. А стоит Бэкхёну появиться в гостиной, как к нему тут же бежит Чонин, обнимая его за ноги. Бён, видимо, не ожидавший такого порыва, еле сдерживается от падения, но его губы расплываются в улыбке. — Как дела у самого лучшего в мире альфочки? — присаживаясь на корточки, спрашивает взрослый альфа, трепля малыша по голове. — Все прекрасно, папочка! — и обнимает родного отца, чуть ли не замурчав от тепла. Бэкхён удивляется, но крепко обнимает в ответ.       Чанёль, услышав, как сын назвал Бэкхёна, сперва дергается, сбросив со своих колен машинки, а потом улыбается, почувствовав, что сердце облилось теплом. На душе стало так легко, когда Чонин щелкнул отца по носу, а тот заливисто рассмеялся. Кажется, те двое совершенно не замечают ничего вокруг. Даже Сехуни отвлекся от своих дел, внимательно наблюдая за приятной сценой.       Мимо проходил Минсок, а потом застыл за спиной альфы. Он тоже умилился этим действиям, и подмигнув, скрылся в кухне. Его звал Чондэ.       Пак, не желая прерывать такую идиллию, взял Сехуна за руку и тихо ушел туда же, куда и его друг. На кухню. Там уже во всю кипели страсти: варился куриный суп, мариновалось мясо для шашлыка и готовились легкие салатики. Пака не пустили сюда по причине того, что он слишком неловкий. И постоянно себя режет. А Чондэ, не желающий есть еду с кровью друга, отправил его куда-то далеко от кухни. — Ещё чуть-чуть и я умру от одиночества, — услышав слово «умру» и «одиночество», Чонин прекращает обнимашки и бежит к своему папочке. А Сехун, стоящий рядом, просто бьет по попе. — Так нельзя говорить. Это плохое слово, — со скучающим видом заключает маленький омега. Чонин повторяет за другом, хлопнув папу по попе. Только сильнее. — У тебя есть я, — и ластится к родной ладони. Пак целует своего ребенка в лобик, извиняясь за свои слова перед детьми, а потом поднимает угрожающий взгляд на Чондэ и Минсока. — Приготовь заправку для салата. Там всего лишь нужно смешать пару продуктов, — предлагает Чондэ, пока еще сам не занялся этим.       Чан только фыркает и делает притворный поклон. А потом подходит к альфе и выхватывает глубокую тарелку из его рук. — Ух ты, какие мы дерзкие, — поднимает руки в жесте «сдаюсь» Ким и идет к своему супругу, обнимая того сзади. — А вы тут ещё начните микробами обмениваться. Дети на это посмотрят и поставят оценку, — в шутку предлагает Пак, а его друг, видимо, принял это серьезно, раз действительно полез целоваться к мужу.       Минсок лишь недовольно кривит губы, стукнув своего муженька по лбу деревянной лопаткой, а потом еще и локтем под ребро заехал. Последнее — случайность, но Чон обиделся все равно.       Он закатил «скандал», правда, со стороны люди бы пальцем у виска покрутили, если бы увидели это, но Минсок и Чанёль решили ему подыграть. Дети смотрели на взрослых непонятливым взглядом. А зашедший в кухню Бэкхён понял, что его возлюбленный сильно изменился за девять лет.       Омега раньше серьёзнее относился ко всему, что происходило вокруг. Пак не мог позволить себе вести себя свободно в общественных местах. Он всегда был осмотрительнее. А сейчас он своя полная противоположность. Бён хотел поддаться своему порывы, крепко обняв Чанёля. Но просто отвернулся.       Чонин и Сехун чуть ли не сбивают Ифаня, что встал около Бэкхёна, убегая в зал. Президент только смеется такой выходке, обвив талию супруга своей крепкой рукой. Тао переоделся и сейчас очень хорошо видно округлившийся животик. А Ву, почувствовав, куда направлено внимание, кладёт руку на его животик. — Долго делали. Думаю, будет альфочка, ибо Тао стал ещё более нервным, — «шепчет» Ифань. Его омега только фыркает, но потом радостно улыбается, ущипнув Сехуна за щечку. Ребенок сначала не понял происходящее, а потом что-то прошептал. — Сехуни, ты где? — обратно забегает Пак младший, утаскивая за руку своего «мужа».       Чанёль умиляется этой картине, добавляя в салат оливковое масло. Потом спокойно кладет его на полку в холодильнике и предлагает идти на задний двор. Жарить шашлыки. Ребята с ним соглашаются и они дружной кучкой покидают уютный дом.       Мангал уже был готов благодаря Ифаню, что любезно предложил свою помощь, ведь он — спец в этом деле. Угли призывно алели, а Пак насаживал кусочки маринованного мяса на несколько шампуров. — Все-таки, это приятно… — начал Минсок. — Просто так сидеть на природе, дышать свежим воздухом… Находиться в кругу близких людей. — Сразу чувствуется семейная атмосфера. Это очень расслабляет, — добавил Бэкхён с загадочной улыбкой на лице. Чанёль кивнул, мазнув по нему взглядом.       Красивый и необычный, как и девять лет назад. Пронеслось у Пака в голове. Бэк, заметив пристальный взгляд омеги, повернулся к нему, а красноволосый поспешил сделать вид — насаживать мясо намного интереснее.       Ребята, заметившие эту неловкость, начали шутить. И таким темпом они просидели до десяти вечера.

***

      В доме везде было темно. Все ребята разошлись по своим комнатам — спать. Только к Чанёлю не шёл сон. Чонин рядом приятно посапывал, но даже умеренное и тихое дыхание — не смогли вызвать сон, как делалось это раньше. Аккуратно поднявшись, накидывает теплый халат и выходит со своей комнаты.       На втором этаже, около ванной комнаты, есть дверь на балкон, на который практически никто не ходит из-за не очень красивого вида. Спиленный наполовину лес — не вызывает удовольствие это лицезреть.       Тихо выходит на свежий воздух, присаживаясь на пыльную лавочку.       В мыслях крутится Бэкхён. Они встретились недавно, но альфа полностью захватил его сознание. И каждая минута — размышление по поводу будущего. Можно ли впускать Бэкхёна в свою жизнь? Не сделает ли он снова больно?       Но Чонин. Он чувствует свое, и так просто называет альфу — отцом. Это радует. Ведь и Бэк тянется к своему сыну. Это видно. Они тянутся друг к другу. И Чанёль не вправе разрывать эту связь.       Его размышления прерывает тихий стук. И знакомый аромат. Поворачивается, замечая альфу в дверях. — Можно ли мне, милый омега, войти сюда и потревожить ваше одиночество? — игриво улыбнувшись, проходит, получая кивок от омеги. Садится рядом и поднимает взгляд на небо, усыпанное сотнями маленьких огоньков. — Как у тебя дела? — всматривается в родное лицо вблизи.       Хотелось просидеть так вечно. — Вроде… Хорошо, — неуверенно отвечает Пак, слегка отодвигаясь. Слишком близко. — А у тебя?       Бэкхён хмыкает. И почему им так неловко? — Прекрасно. Твой сын… — закусывает губу. — Ты очень хорошо его воспитал. Он — настоящее золото. Спасибо тебе.       Чанёль, недолго думая, отвечает: — Наш. — Что? — не понял сначала альфа. — Это наш сын, Бэкхён. И, если уж на то пошло, ты можешь принять участие в его воспитании сейчас. — Чанёль… Ты точно в этом уверен? Я все понимаю, и хочу вернуть твое доверие и не только, но не стоит переступать через себя и делать это из вежливости. Это же не так просто принять. — Я скучал по тебе, — устало выдохнул Чан. — Все девять лет ты не выходил у меня из головы. Смотря на Чонина, я понимал — он твоя копия. У вас даже запахи одинаковые. И именно он помог мне почувствовать себя, как с тобой. Любимым, родным… нужным, — Бэкхён сжал ладонь омеги в своей. — И когда я увидел тебя, то понял, что до сих пор что-то чувствую к тебе. И ощущения такие знакомые. Такие, как одиннадцать лет назад, когда ты только предложил мне встречаться.       Бён потрясён. Он думал, что его поступок Чанёль точно не простит, да и видеться с сыном не разрешит, а тут он признался во всём. Если быть честным, то и альфа чувствует тоже самое. — Чанёль? — Мм? — поворачивается к альфе так, что их носы соприкасаются. Они ощущают теплое дыхание друг друга на своих лицах. — Мы можем начать всё с самого начала? Как и одиннадцать лет назад?       Пак прикрывает глаза. Самый интимный и желанный момент. — Бэк, поцелуй меня, пожалуйста.       И Бэкхён улыбается. Берет в свои ладони лицо возлюбленного и приближается. Касаясь холодных губ своими сухими, углубляет поцелуй. Чанёль расслабляется и приобнимает альфу за шею, сокращая расстояние между ними.       Внутри Пака фейерверки взрываются. А у Бэка распускаются розы.       Губы омеги слегка покалывают от забытых ощущений, но они настолько приятные, что он слегка прикусывает губу альфы. — А ты и не изменился. Все такой же жадный на поцелуи, — хмыкает Бён, облизнув свою нижнюю губу. — Я и не старался меняться. И я жадный, если что, только на твои губы. Должен же хоть малость тебе отомстить. — А если я умру, потеряв много крови? — в издевке поднимает бровь, сдерживая смех. — Ну, если одна капелька — смерть, то почему ты до сих пор со мной разговариваешь? — Ой. Я теряю сознание!

***

      Все сидят на кухне, ожидая завтрака от Тао, что сам вызвался готовить. Ифань пытался разбудить детей, что изначально проснулись и пришли ко всем, но быстро уснули в обнимку на одном стуле. Чанёль принимал душ, а Бэкхён просто был в хорошем настроение. Минсок ждал Чанёля, а Чондэ неприлично пялился на губы Бёна. — Бэкхён, откуда у тебя синяк на губе? — спрашивает, на себе показывая, где именно. Именно в этот момент на кухне появляется Пак, и альфа быстро тыкает в него пальцем. — Серьёзно? — кивает. — Чанёль, не думал, что ты такой зверь, — смеётся Ким. — Что такое? — вытирая махровым полотенцем волосы, спрашивает Чанёль, искренне не понимающий всю ситуацию.       Ифань с интересом поворачивается к ребятам, начиная разглядывать этих голубков. И, кажется, пазлы в его голове собрались. Не уж-то помирились? Минсок тоже поворачивается к ним; только один Тао не отвлекается. — Вы целовались?       Лицо Чана становится красным и он спешно отворачивается от друзей, слушая их сюси-пуси. — Ёли, успокойся. Тебе двадцать девять лет. У тебя есть сын. Нечего стесняться, — успокаивает друга Чондэ, а омега резко разворачивается, начиная избивать Бэка полотенцем. — Я красный от гнева. Бён Бэкхён, живо сюда! — и убегает за альфой, что быстро побежал на второй этаж.       Ифань облегченно выдыхая, опуская свои плечи. Он искренне рад за этих двоих. Они все правильно сделали, решив помириться. И так правильно для Чонина. У него будет отец, и все школьные издевки пропадут сразу же.       Минсок от радости обнимает слегка недовольного Чондэ. Свое недовольство он аргументирует тем, что друг мог еще малость помучить альфу. Получив подзатыльник от мужа, обнимает его. Все-таки, это важная новость.       А Тао смахивает одинокие слезинки. Услышав душевный рассказ от Ифаня об их любви, он сначала ужаснулся. Они так глупо поступили по молодости, что в итоге — потеряли девять лет, которые могли провести вместе. Но Цзытао понимал, что на то она и молодость, чтобы можно было глупить и учится на своих ошибках.       Ребята считали, что виноват в этой истории — тот Чунмён, который нагло соврал Бэкхёну. Да и Бён, глупец, сразу же поверил всему этому, оставив Чана одного. Но никто и не подозревает, как было тяжело с этим смириться. Бэкхён взял свой рюкзак, быстрее уходя из квартиры, чтобы не заметить слезы своего… теперь уже чужого Чанни. Он спускается по лестнице, сжимая кулаки от собственной ничтожности. И от гнева на себя бьёт бетонную стену кулаком. Игнорируя горящую боль в руке, прислоняется лбом к холодной поверхности. Из глаз предательски льются слезы. Даже самые сильные люби не могу принять то, что сделали больно тому человеку, которого любили больше жизни. И именно за это он себя ненавидел первые месяцы. А потом ненавидел ещё сильнее, когда всплыла гнусная правда друга. Даже друзья умеют предавать и искусно уничтожать…       Чонин просыпается от запаха вкусной еды и спешит разбудить Сехуна. Омежка сразу же открывает сонные глазки и альфочка спешит ему что-то нашептать, после чего дети странно и загадочно улыбаются. — Хочу стать мелким, чтобы узнать, о чём те двое все время шепчутся, — выдает Ифань, которому сильно интересно узнать их разговорчики. Сехун щурится на такое заявление, толкнув Чонина вбок. — Извините, дядя Фань, но это взрослые разговоры, — от такого заявления замирает Тао, а потом начинает заливисто хохотать. К нему подключаются и остальные. Только Ифану не смешно. Он хмуро смотрит на детей, а потом отворачивается. — Точно маленький, взрослые же не обижаются. — Ты задел мои чувства, Чонин. А вообще, сразу видно, в отца пошёл. Бэкхёна тоже не заботят мои чувства. Молодец! Так держать!

***

      Выходные все провели шикарно. Они постоянно веселились, что-то обсуждали. И хорошо сдружились с супругами Ву. До такой степени, что они все нехотя садились по машинам и уезжали. Но они запланировали съездить сюда на рождество, которое не за горами.       Отношения Чанёля и Бэкхёна остались на той же стадии. Ведь они начинают, как одиннадцать лет назад. Наслаждаясь моментом.       Чан достает торт из холодильника и начинает его резать. Сехун и Чонин сидят за столом в ожидании. Кимы поехали в Пусан, чтобы встретить бабушку Чондэ, а Сехуна взять с собой не смогли. У бабули слишком много вещей и в багажник они все не вместятся. Омежка радостно хлопает в ладоши, когда Чонин дает ему свой любимый шоколад. — Да ты настоящий джентельмен, оказывается, у меня, — подмигнул сыну Чан. Поставив чайник, отвлекается от своего дела на звонок в дверь. — Привет, Чанни, — обнимает его сразу Бэкхён. — Прости, что без приглашения, но я захотел порадовать ребятишек. Можно? — А, да. Проходи, конечно, — опомнившись, отходит в сторону, пропуская альфу с двумя коробками в руках. Чонин, услышав родной голос, бежит навстречу, сразу же попадая в теплые и нежные объятия отца. — Папочка, — прикрывает глазки от удовольствия альфочка. А потом Бэкхён захватывает в свои руки и Сехуна, что застенчиво стоял в сторонке. А потом и Чанёля. — Я не думал, что ты так скоро к нам придешь. Ты же теперь с нами всегда будешь, да? — Да-да, Чонин. Конечно я буду с вами всегда. До самой старости, — и ущипнул сына за носик. — Ой. У нас есть тортик, пойдем скорее.       Бэк виновато смотрит на Пака, который с улыбкой подгоняет Чонина вести отца на кухню. Чайник уже закипел и омега всем наливает вкусный фруктовый чай. Прямиком из Китая. Им его подарил Тао. В свой последний рабочий день. — О, чай так ароматно пахнет, будто бы настоящие спелые фрукты, — заключил Сехун, чуть ли не ткнув нос в горячую жидкость. Но его вовремя остановил Бэкхён. — Обожжешься. — Угощайся тортом, Бэкхён. Чего ты, как неродной? — улыбается Пак, присаживаясь за свое место. — Кстати… Чанёль? — Что такое? У тебя странное выражение лица. Что-то серьезное?       Бэкхён вздыхает и кивает. Потом достает красную бархатную коробочку. Открывает её, открывая взор на красивое кольцо. — Ты готов начать с чистого листа и стать Бёном?       Чанёль в полном замешательстве. Он нервно теребит край своей рубашки. Ему кажется, что события идут слишком быстро. — Бэкхён, ты не думаешь, что это слишком быстро? — Хорошо. Я тебя услышал, — убирает коробочку в карман, пытаясь скрыть отчаяние на лице. — Тогда… Давайте вы переедете ко мне? У меня большая квартира, место будет очень много. И Чонину будет, где расположить свои вещи и игрушки.       Чанёль хочет отказать, но его останавливает Чонин, который прыгает к отцу на колени и крепко обнимает. Проглотив сомнения, кивает ему, улыбнувшись. — Тогда… Давайте переедете на этой неделе. Хорошо? — Да, мы все успеем. Собирать не особо много. Возможно, это принесет пользу Чонину…