Призрак из прошлого

У вас когда-нибудь бывало такое, что вы слышите тишину? Когда в голове крутится какой-то противный ультразвук, а уши вообще не способны уловить какие бы то ни было вибрации в воздухе? Когда создаётся впечатление, что падение иголки на ковёр покажется невероятным грохотом среди пустоты? Даже их дыхание невозможно расслышать среди темноты кладовой. Тишина оглушает, в прямом смысле заставляя всё сжиматься внутри. Звуки с катка не долетают до этой комнаты. Но это, наверное, даже лучше. Посторонние раздражители здесь явно лишние. Напряжение между этими двумя фигуристами буквально можно пощупать руками. Сложившаяся ситуация явно не входила в разряд рядовых в их отношениях. Они через многое проходили вместе, не раз подставляя друг другу плечо поддержки. И, казалось бы, готовы были увидеть человека напротив даже в совершенно патовой ситуации. Так казалось. Юдзуру продолжает внимательно оглядывать фигуристку, отдельно останавливаясь взглядом на её стопе, которая уже начала краснеть от холода. Женя также сидит неподвижно, уставившись в какую-то точку на кафельной плитке прямо перед собой. Человек, не знавший её близко, мог бы подумать, что она в растерянности. Однако присмотревшись поближе станет очевидно. Это не растерянность, это ярость. Как Юзу догадался? Что он вообще забыл здесь? Минуты тянутся бесконечно. Обстановка явно не располагает к спокойному и конструктивному разговору. Никто не рискует нарушить молчание. Они оба понимают, что происходит. И одновременно с этим не способны сформулировать это понимание в единую мысль. Очевидно одно — Юдзуру стал посвящён в тайну, которая всё это время тщательно охранялась и не должна была раскрыться вот так глупо. А она не собиралась так легко сдаваться в своей обороне. — Жень, я… — Скажешь кому-то, — Медведева впервые поднимает взгляд на японца. Её глаза метают молнии, прожигая оппонента, — я тебя уничтожу. Её челюсти сжимаются так сильно, что скулы становятся похожими на острые лезвия кинжалов. Поэтому даже у такого бесстрашного человека, как Ханю, сердце уходит в пятки от этой угрозы. И всё же, это тоже не в его характере — вот так просто остановиться на полшага. — И давно ты так? — Я не собираюсь с тобой это обсуждать, — Женя вытаскивает ногу из воды и вытирает её полотенцем. Надо возвращаться на тренировку, прогоны скоро закончатся, и её отсутствие может быть замечено. — Медо-чан, послушай… — Нет, это ты послушай! — Женя вскакивает со своего места, отшвыривая полотенце в сторону. — Не надо читать мне нотации, я и без тебя с этим справлюсь. — Ты не понимаешь, что так нельзя? — Юдзуру хватает её за локоть, не давая уйти. — Это твоё здоровье, Женя! — Со мной всё нормально, — Медведева произносит каждое слово отдельно, как будто вбивая их мысленными гвоздями в голову японцу, — отпусти, мне надо на тренировку. С этими словами она вырывает свой локоть из рук Ханю, буквально сбегая из кладовой и оставляя его один на один со своими переживаниями. Юдзуру зарывается руками в волосы, отчаянно пытаясь прогнать из головы её образ. Он больше не мог спокойно смотреть на неё такую. Маленькая упрямая девочка. Которая как будто сопротивляется самой себе. Наблюдать за ней каждый день на тренировке и буквально видеть, как это больно, просто невыносимо. Её страстное желание кататься всегда спасало и давало ей источник новых сил. Но иногда даже этот источник надо приглушить, чтобы не сделать намного хуже. И теперь это стало единственным, о чём думал Ханю, стараясь не слышать за дверью удаляющиеся шаги российской фигуристки. Про это место мало кто знал, Женя нашла его случайно, когда только-только перешла тренироваться в Крикет и в очередной раз запуталась в дверях. Из раздевалки сюда ведёт длинный коридор, который почти не освещается и не обогревается. Прогулка по холоду каждый раз вызывает не особо много удовольствия, зато можно в любой момент спрятаться здесь ото всех и просто побыть наедине со своими мыслями. Женя не идёт, буквально бежит сквозь помещение, боясь быть настигнутой своим старшим товарищем. Злость на себя, на Ханю, вообще на всю эту ситуацию натурально хлещет из чемпионки. Она пинает какую-то коробку, стараясь хоть немного разрядиться и выбросить из себя всё это. За что жизнь опять повернулась к ней пятой точкой? Она снова проиграла Классику, тренеры её подозревают, поругалась с Юзу, скоро ещё будет ссора с мамой из-за новых секретов, нога эта дурацкая, которая никак не диагностируется… нога. Случайная мысль настигает Медведеву, когда та уже выбегает в раздевалку, заставляя в прямом смысле встать столбом прямо посреди комнаты. Нога не болит. От слова вообще. Женя ещё раз наступает, прыгает, крутит стопой из стороны в сторону — ни намёка на былое беспокойство. — О, вот и она, — Трейси подъезжает к Медведевой, параллельно что-то показывая Конраду на другом конце катка. — Мы уже думали начать тебя искать. — Извините, пожалуйста, я в туалет отходила, — девушка слегка робеет перед тем, как ступить на лёд. Никаких неприятных ощущений. Словно не было этих двух недель ежедневной борьбы. Словно не она 15 минут назад здесь умирала на приземлениях с прыжков. Всё работает как раньше, стабильно и без боли. Ничто не тянет в ноге, не сжимает её словно железными скобами, не сковывает движение. Нога просто есть. Такой, какой и должна быть нормальная здоровая человеческая нога. Флип-риттбергер. Чисто. Сальхов квад. Чисто! Сальхов квад с выездом в тройку. Чисто! Ни тени беспокойства. Женя даже начинает сомневаться, что это не сон, что она действительно катит макет произвольной, не совершив ни единой ошибки. Она оглядывается себе за спину, готовясь зайти на дупель, и натыкается на тёмный взгляд юноши в белой кофте. Фигуристка теряет баланс и падает, взвывая от нового приступа боли в ступне. Нет, ничего не кончилось. Она всё ещё здесь, борется с этим неизвестным ей чудовищем. — Евгения, мне надо поговорить с тобой, — россиянка ещё никогда не видела своего тренера таким серьёзным. — Переобувайся и ко мне в кабинет. Душа Жени уходит в пятки от страха от такого поворота событий. Она растерянно подъезжает к краю катка, стараясь не упасть от снова проснувшегося воображаемого гвоздя в ноге. Расшнуровывая ботинки, она оглядывает каток с какой-то грустью в глазах, поймав себя на мысли, что будто прощается с ним. Вдалеке у зеркала она снова замечает высокую фигуру. Юдзуру стоял неподвижно, уставившись на российскую фигуристку напротив себя. Они долго не могут оторваться от глаз друг друга, пока наконец Ханю не сдаётся и не опускает свой взгляд вниз. Она тоже слишком хорошо его знала. И даже сейчас прекрасно может прочитать эту молитву в его глазах. Страх уже в который раз сменяется злобой. Он сдал её.

***

— Да, Брайан, я как раз хотела тоже зайти к Вам, — Женя решает прямо с порога направить разговор в нужное ей самой русло и пресечь все возможные подозрения со стороны своего тренера. — Я забыла занести Вам бумаги с планового обследования. Доктор Уиттиер сказала, что я в полном порядке. Спина и ноги в рабочем состоянии, наращивание нагрузки разрешено. — Присядь, пожалуйста, — Брайан забирает из рук подопечной документы и внимательно смотрит сначала в карточку, а потом на саму спортсменку. — Ко мне сейчас подошёл Юдзуру и попытался подтвердить определённые опасения, которые мучают меня уже не первую неделю. — Юдзуру? А что случилось? — Женя делает максимально непонимающее лицо, включая в себе дремавшую от старта к старту актрису. — Ты в последнее время очень нестабильна на тренировках. Мало прыгаешь, очень зажато двигаешься, программы катаешь достаточно вяло, не на полную. Как будто тебя что-то беспокоит, — каждое слово тренера наполнено серьёзностью, при этом всё произносится достаточно тихо. И от этого становится ещё более жутко. — Вот и сегодня Юдзуру подошёл ко мне и сообщил, что у тебя болит нога, и ты старательно это скрываешь. Тебе есть что рассказать мне об этом? — Брайан, я правда не понимаю, о чём Вы говорите, — девушка перебарывает в себе внутреннюю скованность, стараясь апеллировать к логике. — Вы сами видите заключение врача, там всё нормально. Сегодня на тренировке я, как мне кажется, достойно показала программу. А что касается вялости в последнее время, я просто очень переживаю по поводу последнего старта и боюсь, что всё снова повторится на Гран-При. — Ну, в целом звучит правдоподобно, — очевидно, что Орсер слабо верил этим оправданиям. Ещё когда состоялась их самая первая личная встреча на шоу в Корее, будущие тренер и ученица условились на берегу. Они будут максимально честны друг с другом, разумеется, в меру допустимости личного пространства обоих. Канадец уже усвоил, что Женя склонна переживать свои проблемы самостоятельно, делясь ими только в тех случаях, когда без постороннего вмешательства правда сложно обойтись. И если уж она открыто говорит о чём-то, значит это действительно та самая истина, абсолютная и несомненная. При всём своём таланте врать человеку прямо в лицо у Жени совсем не получалось. Она и сейчас говорит правду. Просто пока что не всю. — Тогда поступаем следующим образом. У тебя завтра выходной, если я не ошибаюсь? Если у тебя нет никаких планов, я хотел бы пригласить тебя на беседу. То, что произошло на Классике, не должно тебя мучить, это уже прошлое, на этом не нужно зацикливаться. Но я хочу уделить этому отдельное время. Если я пришлю тебе СМС, ты сможешь присоединиться к нам завтра за кофе? Трейси, я полагаю, тоже будет рада помочь тебе. — Я очень благодарна, правда. Конечно, я приду! Женю мысленно отпускает. По телу разливается приятное тепло, когда она выходит из кабинета тренерского штаба. Именно в такие моменты она мысленно благодарит судьбу, что когда-то в далёком феврале 2018 года попросила у Хавьера номер телефона Брайана Орсера. Теперь она знает, что ей есть на кого положиться на своём спортивном пути. Она снова может проходить через трудности, зная, что кто-то подставит ей своё плечо. Она не одна, и эта мысль греет душу. Однако счастье длится недолго и сменяется яростью сразу же, как только спортсменка сворачивает за угол коридора. Виновник её гнева стоит, облокотившись на стену. Он резко поворачивает голову на звук её шагов и вытаскивает руки из карманов джинсов. В его глазах читается отчётливое «прости», которое внезапно сменяется испугом, когда в него со всей силы летит женский рюкзак. — Ты совсем рехнулся? — Евгения налетает на него с обвинениями, стараясь шипеть как можно тише, чтобы никто не услышал, но при этом достаточно грозно. — Ты вообще соображаешь, что ты творишь? — А ты соображаешь блядь? — Ханю хватает её за плечо, заталкивая поглубже в неосвещённое место в коридоре, чтобы даже случайный посетитель уже опустевшего катка не смог помешать им. — Он мог меня не допустить до старта! — А может и стоит немного передохнуть? — Ханю отчаянно пытается спустить конфликт на тормозах, но пока это слабо получается. — Издеваешься? — злость окончательно захватывает разум девушки, лишая рассудка. — Твою мать, у меня Гран-При! У меня как минимум восемь соперниц, которых я должна перекатать, чтобы сначала в Финал попасть этот дурацкий, а потом в сборную. И нужно пахать. Не работать — пахать! А ты мне предлагаешь отдых? Извини, такая роскошь в начале сезона доступна только вам, чемпионам! Юдзуру свирепеет на глазах. Чужое злословие действует как красная тряпка. Он резко срывается с места, буквально блокируя Женю у стены. — Съязвить решила? Молодец! — Наверное, если бы Ханю хоть на секунду забыл, что перед ним его близкая подруга, чья-то рука оказалась бы расквашенной о ближайшую стену. — Только не думай, пожалуйста, что ты тут единственная убиваешься. Мы тут все въёбываем как проклятые, чтобы иметь возможность хотя бы подумать о том, чтобы на пьедестал подняться. А теперь скажи мне на милость, почему именно тебе тут должно быть хуже всех, раз ты отказываешься принимать помощь? Женя и хотела бы что-то возразить, но вместо этого лишь снова получает оплеуху от собственного тела. Ноги подкашиваются, а в глазах показываются предательские слёзы. Фигуристка скатывается по стене на пол, пряча голову в коленях. Он не должен видеть её такой. Сейчас точно не должен. Тем более что он абсолютно прав. — Это просто пиздец какой-то. Я в таком состоянии не могу уже тренироваться, — едва шепчет Женя Юдзуру, опустившемуся на колени перед ней. — Эта ситуация просто убивает меня. — Ты была у врача? — голос японца становится таким же тихим, как будто и не было этих взаимных криков десять секунд назад. — Три рентгена. На всех снимках ничего, — Женя поднимает голову к потолку и слегка улыбается сквозь слёзы. Судьба играет с ней смешную шутку, почему бы не посмеяться ей в ответ. — Мне вообще кажется, что я себе только напридумала это всё. — Ты не сумасшедшая, не говори так, — Юзу аккуратно развязывает шнурок и снимает с ноги Жени кроссовок. — Ты можешь показать, в какой именно части болит? — В том то и дело, что ни в какой, — Женя с улыбкой наблюдает за непонимающим взглядом друга. — Болело две недели без перерыва. А сегодня перестало. Потом снова заболело. Сейчас опять перестало. Прикольно, да? — Но так же не бывает. Ты наврать сейчас пытаешься? — Ты мой сальхов последний видел? Я могла бы его на больную ногу приземлить? — Медведева забирает из рук японца свою ногу и шнурует её обратно в кроссовок. — Одним словом, это явно что-то в голове не так. Мне даже доктор так сказала, «попробуй разобраться в себе». Она, наверное, другое под этим подразумевала, но я намёк поняла. — Слушай, а если я тебя отведу к своему врачу? — Ханю усаживается рядом с Женей, заботливо заглядывая ей в глаза. — Я уверен, доктор Уиттиер хороший специалист, но Кэйташи-сан мне иногда реально волшебника напоминает. Из какого состояния он мои собственные ноги вытаскивал, это вообще невероятно. — Не знаю, что может из этого получиться. Он же не по мозгам специалист, а мне, видимо, такой нужен. — За спрос денег не берут, я спрошу, — настойчиво говорит фигурист, помогая Жене подняться с пола. Коридор тренировочного центра пуст. Хорошо, что никто не слышал их разговора. Иначе все надежды девушки поехать на первый этап Гран-При в новом сезоне превратились бы в прах. — Тебя кто-нибудь встречает? — интересуется Юдзуру, на что получает утвердительный кивок. — Хорошо. Я напишу тебе, когда будут новости, — с этими словами японский чемпион прощается с Женей у входа в Клуб и спешит к своей машине на парковке. Медведева остаётся наедине с кристально чистым канадским небом. На противоположной улице стоит машина мамы, приехавшей забрать дочь с тренировки. Но Женя не торопится к ней. Дайте ещё пару минут, полюбоваться на последние лучи заката такого красивого оранжевого солнца. Дайте ещё пару минут подышать осенним воздухом, таким свежим после небольшого дневного дождя. Дайте ещё пару минут переждать новый приступ боли, мрачным облаком накрывший стопу российской фигуристки.