***
Где-то в середине глубокого сна она смутно ощутила, как матрас смещается под его весом, как простыни осторожно поднимаются, и он скользит меж ними, чтобы усесться рядом с ней. Её окончательно разбудило прикосновение тёплой плоти к её спине; это была его рука, двигавшаяся над тем местом, где её талия перетекала в бедро — место, где край её рубашки поднялся в результате беспокойного сна. Материал двигался под его прикосновением, когда он провёл вдоль её рёбер и сунул холодную руку под её локоть, чтобы обхватить грудь. Он мягко, но настойчиво сжимал её, лаская нежную плоть и порхая по ней кончиками пальцев — ожидая её пробуждения, ожидая ответа. Он медленно обвёл её сосок большим пальцем, а затем слегка коснулся затвердевшего кончика, дразня его сквозь тонкую ткань, вызвав у неё что-то среднее между вдохом и стоном. Она выгнула позвоночник, выпячив грудь и подав зад назад, где он встретился с его членом, твёрдым и готовым. Она открыла глаза, когда его губы коснулись её шеи, медленно двигаясь от затылка к мочке уха. — Вы же не серьёзно, — сонно прошептала она, опуская ладонь на его руку, сжавшую её грудь; она оттолкнула её, — Середина ночи. Он поцеловал её ухо. — Я всегда серьёзен, — его шёпот казался громким в тихой комнате. Он поднёс руку к её плечу и осторожно толкнул её на спину, перекатывая лицом к себе. Элизабет потёрла глаза и посмотрела на него. — Ваши рабочие часы невыносимы, — проворчала она, кладя руки за голову, — Разве не принято, чтобы муж обращался за помощью к шлюхе, чтобы удовлетворить его желания, когда его жена пытается уснуть? — она заметила, как губы Беккета сжались. Она могла просто разглядывать его черты в тусклом свете; выступающие волосы на челюсти, очертания носа и холодные глаза. Они внимательно наблюдали за ней, как всегда. — Вы бы предпочли, чтобы я пристроил свой член к какой-то грязной шлюхе, — недоверчиво сказал он. Элизабет сморщила нос с отвращением. Нет. Она не была уверена, что было более отвратительным: мысль о том, что Беккет трахается с какой-то дешёвкой, или мысль о том, что он предпочёл ей шлюху. — Я бы предпочла не иметь мужа вовсе, — раздражённо ответила она. Беккет прищурился. Он плавно взобрался на неё: — О, вижу, — тихо прошептал он, всё поняв, — Вы расстроены, потому что я оставил Вас на столь долгое время, Вы жаждали моей компании и удовольствия, которое она приносит. Элизабет усмехнулась, но всё равно покраснела. Высокомерный ублюдок. — Я в ярости, потому что Вы меня разбудили, — огрызнулась она, пытаясь вырваться из-под него. Борьба была бесполезна с ленивыми от сна конечностями. Он легко схватил её за запястья сильной рукой и притянул своё тело к её, прижимаясь к ней бёдрами. Она резко выдохнула, когда почувствовала, как кончик его члена упёрся в её лоно. — Вижу, Ваши силы вернулись, — отметил Беккет. Он тщательно изучил её лицо, его взгляд скользнул от её глаз к её губам, — …я рад, — тихо добавил он. Элизабет посмотрела на него, озадаченная не комментарием, а тем, как он это сказал. Её руки немного успокоились, но она не смогла ответить, потому что он прижался к её губам. Его свободная рука поднялась вверх, вдоль её бедра и туловища, застыв на груди. Элизабет растаяла под ним; она подняла голову с подушки, чтобы поцеловать его в ответ — голодная, нетерпеливая. Ей пришло в голову, насколько ей удобно разводить ноги для него, и почти напугало, насколько ей сейчас это нужно. Она носила его ребенка и всё ещё чувствовала, что ей это нужно. Без необходимости сдерживать её, он отпустил её руки и был удивлён, когда они сразу же разыскали его; одна обхватила его шею сзади, притягивая к себе, а другая опустилась вниз, крепко обхватив его член. Он ухмыльнулся. — Ах, как мы нетерпеливы, — промурлыкал он, — Я думал, Вы предпочитаете не иметь мужа. Она игриво дёрнула его нижнюю губу. — Я говорю такие вещи, чтобы позлить Вас, — ответила она. Он озадаченно наблюдал, как она положила руку ему на грудь и толкнула его на колени, чтобы она смогла снять свою рубаху. Она схватила ткань и стянула её через голову одним плавным движением, отбросив в темноту и позволив прохладному воздуху в комнате лизнуть её обнажённую кожу. — Я скучала по возможности злить Вас, — призналась она, пожав плечами, и упала на кровать. Её светлые волосы рассыпались на подушке. Беккет улыбнулся, когда она схватила его за бёдра и притянула к себе. — Вот как, — сухо ответил он, — Любопытно. Он постепенно погрузился в неё, наслаждаясь тем, как она вздохнула и выгнулась в ответ, зажав его между бёдрами. Он ритмично двигался, медленно, но уверенно толкаясь внутрь.***
Элизабет положила голову на руку и нахмурилась, глядя на пустое пространство рядом с ней. Она задумчиво положила ладонь на живот и вздохнула. Это была идеальная, подходящая возможность, чтобы сказать ему, что у неё не было женских дней, и всё же каким-то образом эта возможность провалилась. Тишина и сон последовали за сексом. Она просто не знала, как он отреагирует на новости. В брачную ночь он очень ясно дал понять, что не собирается в скором времени обзаводиться наследником, и проинструктировал её, как предотвратить такое происшествие. Она делала точно так, как её просили, не сомневаясь. У неё не было намерения носить его ребенка. Но с тех пор всё изменилось. Не так ли? Она была грубо оторвана от своих мыслей, когда шум с площади снаружи, казалось, внезапно вторгся в дом. Слуги и лакеи поспешили в холл со всех уголков ранее тихого дома. Когда Элизабет услышала, как каблуки стучат о каменные ступени, а затем яростно распахивается входная дверь, стало ясно, что её день должен начаться гораздо раньше, чем обычно. Она поспешно подняла рубашку и надела её, затем бросилась за халатом. Она обнаружила, что пол ужасно холодный, когда прошла через комнату к окну. Стерев тонкий слой пыли с окна, она выглянула на площадь. Та была почти пустынной. В течение дня огромная мощёная площадь была ульем деятельности — постоянный поток телег, гламурных частных карет, возящих жителей туда-сюда, переплетающихся с пешеходами и уличными торговцами. На рассвете обычно было ясно и тихо; высокие вязы были единственным источником звука и движения, когда дул ветер. Именно в это время Элизабет увидела знакомо яркую карету из золота и красного дерева, ожидающую снаружи — с белыми страусиными перьями, развевающимися на октябрьском ветру. Она закатила глаза. Алтея считала карету высотой моды и статуса, но для Элизабет это было просто кричащим проявлением богатства. Элизабет сморщила нос и заворчала. Видимо, время до рассвета было для Беккетов чем-то семейным. — Дерьмо, — пробормотала она, — Что она делает здесь? Внизу, в холле, слуги и лакеи, которые уже встали с постели, безуспешно пытались перехватить Алтею. Звук их голосов эхом разнёсся по коридору и вверх по лестнице, проникая через двери в спальню Элизабет. Предположением слуг, собравшихся внизу, было то, что Алтея приехала навестить своего сына. — Извините, мадам, Его Светлость уехал некоторое время назад, — сказал кто-то. Алтея усмехнулась. — Как хорошо, что я не пришла сюда, чтобы увидеть его, не так ли? — ответила она надменно и очень громко — она явно не собиралась сдерживать голос в пользу тех, кто ещё крепко спал, — Я здесь, чтобы увидеть мою невестку. Буду признательна, если Вы сообщите ей о моём прибытии. Элизабет застонала; она ненавидела быть связанной родственными узами с Алтеей Беккет. Эстер, молодая женщина, которая недавно была назначена служанкой Леди Элизабет, заговорила. Элизабет знала, что это была она, потому что узнала её мягкий деревенский голос. Эстер недавно приехала из западной части страны. — Прошу прощения, мэм, но Леди Беккет ещё не встала, — отважно запротестовала она, — Она ещё не зажигала огонь — пока ещё слишком рано. — Я хорошо знаю который час, глупая девчушка, — отрезала Алтея. Последовал решительный глухой стук каблуков, стремительно поднимающихся по лестнице. Эстер преследовала Алтею по лестнице. — Ваша Милость, пожалуйста! — звала девушка, — Она сейчас спит! Элизабет бросилась к своему туалетному столику. Её волосы напоминали сбитое сено, а кожа всё ещё выглядела бледной после нескольких недель, проведённых в доме, хоть у неё и появился здоровый румянец после ночных нагрузок. Она быстро подобрала и расчесала свои спутанные волосы и смахнула сон с глаз. Теперь она выглядела лучше, по крайней мере, она была одета и не спала голой под простынями с остатками семени её мужа на бёдрах. Она выпрямилась, когда двери распахнулись, и Алтея ворвалась внутрь, сопровождаемая Эстер. — Мне очень жаль, миледи! Я сказала, что Вы ещё не встали, но дама была очень настойчива. Алтея, покрытая широкими слоями серого бархата на подкладке из лисьего меха, оглядела комнату, поворачивая голову туда-сюда таким образом, что её персиковый парик с завитками содрогался. Когда она заметила бледное очертание Элизабет, застенчиво стоящее в углу, она сложила руки в перчатках, стала на каблуки и коротко выдохнула. — Хорошо, что Вы уже проснулись, — сказала она. Элизабет вежливо кивнула. — Алтея, — ответила она коротким реверансом. Глаза Алтеи критически сверкнули на сморщенную рубаху и халат Элизабет. — …но Вы всё ещё не одеты, — добавила она неодобрительно. Элизабет оставила грубые комментарии при себе, стараясь не взорваться. — Как всегда рада видеть Вас, — Элизабет заставила себя улыбнуться, — …в том числе так рано. Алтея кивнула. — Я всегда была твёрдым сторонником раннего подъёма. Только пожилые, немощные и женщины, работающие ночью, должны спать допоздна, — сказала она, стягивая перчатки, — Когда я была в Вашем возрасте, я приучила себя каждый день быть у туалетного столика в семь. В пять летом, — она аккуратно положила перчатки на кушетку у кровати. Алтея подошла к большому окну и раздвинула дамасские шторы. Бледный утренний свет залил комнату. Элизабет поморщилась. — Неужели. — Да. Я всегда восхищалась тем, как моя кожа выглядела в утреннем свете, — задумчиво продолжила Алтея, наблюдая за своим отражением в окне, когда она поглаживала пальцами обветренные щёки. Её губы неприятно скривились от увиденного. Элизабет чувствовала необходимость смены темы. — Вы без Пенелопы сегодня? — спросила она, заметив отсутствие собачки под рукой свекрови. Алтея махнула рукой. — Нет. Боже мой, ещё слишком рано, чтобы она встала на ноги! — сказала она, суетясь со шторами, — …кто выбрал эту ткань? Цвет немного усталый, Вам не кажется? А рисунок… больше подходящий для гостиной, чем для спальни, я думаю. Элизабет с недоумением наблюдала за тем, как Алтея разглаживает и расправляет каждую складку чтобы убедиться, что ткань хоть и отвратительная, но по крайней мере, опрятная. После короткого шага назад, чтобы полюбоваться своей работой, она отряхнула руки и приступила к следующему заданию. — Думаю, чай был бы кстати, — объявила она, внезапно обернувшись к Эстер, которая всё время стояла в дверях и рассеянно теребила подол своего передника. Когда она не подошла сразу, Алтея застонала и хлопнула в ладоши. — Ну, не стойте там, девочка! Эстер моргнула. — О! Да, конечно! Извините, мэм, — извинилась она, споткнувшись у двери. Алтея крикнула ей вслед: — И приведите кого-нибудь сюда, чтобы зажечь этот проклятый огонь, мы замерзаем! — Конечно, — ответила Эстер, ловя извиняющийся взгляд Элизабет. Когда она ушла, Алтея поморщилась. — Девушка простая, как пареная репа, — насмешливо усмехнулась она, — Ужасный акцент — я никогда не слышала ничего подобного! Элизабет устало вздохнула и сжала переносицу. Она провела менее десяти минут в обществе Алтеи, и уже чувствовала, что её терпение начинает иссякать. — Простите меня за откровенность, Алтея, но могу я осведомиться о причине Вашего визита? — спросила она, так твёрдо, насколько смела, — Вы не сообщили ни слова о Вашем прибытии, и я уверена, что мы не договаривались о встрече. Взгляд Алтеи заметно обострился. — Я думаю, со временем Вы обнаружите, Элизабет, что мать не нуждается в приглашении, чтобы посетить дом своего сына. Элизабет снова посмотрела на неё. — Я не хотела Вас обидеть, — ответила она, — Но Вы могли меня предупредить — я имею в виду, конечно, для того, чтобы я приняла Вас в лучшем виде, — поспешно добавила она, указывая на своё неопрятное состояние. Окрашенные губы Алтеи проницательно изогнулись. — Ясно, — сказала она, подняв одну из нарисованных бровей. Когда Алтея медленно опустилась на кушетку, Элизабет воспользовалась возможностью, чтобы сесть сама. Она пересекла комнату и уселась в маленькое, но удобное синее кресло. Когда она подняла свои холодные ноги, чтобы уложить их под тёплые бёдра и халат, Алтея сделала выговор, покачав головой и громко стукнув каблуком, пока Элизабет не опустила ноги обратно на ледяной пол. — Итак, моя дорогая. Завтра будет вечер Леди Солсбери, — начала Алтея, — …и, я думаю, Вы ещё не решили какое надеть платье. Предвидя это, я пришла сюда, чтобы предложить свои услуги. И поверьте мне, у меня безупречный вкус, — гордо заявила она, развязывая свой бархатный дорожный плащ и позволяя ему соскользнуть с плеч. Элизабет посмотрела на платье, скрывающееся под плащом. Цвет был довольно симпатичным оттенком фиолетового, но платье было покрыто кружевными оборками, отделками, бантами и рюшами до такой степени, что Алтея выглядела так, будто подверглась нападению мстительного галантерейщика. Элизабет вежливо улыбнулась. — Это… очень мило с Вашей стороны, но на самом деле я уже выбрала платье. Алтея выглядела удивлённой. — О, — она была почти обижена, — А я могу его увидеть? Элизабет встала и прошла через небольшую боковую дверь в свою гардеробную, где несколько больших сундуков, шкаф и высокий комод хранили её коллекцию одежды. Платье, которое она выбрала, было одним из её любимых в Порт-Рояле. Французский шёлк кремового цвета с золотой вышивкой и лифом с бронзовыми пуговицами был подарком её отца, чтобы заменить платье, которое было испорчено, когда она упала со стены во время празднования продвижения Джеймса по службе. Благодаря Джеку она пережила падение, но платье, к сожалению, не выдержало — поэтому её отец заменил его на более приятное. Конечно, теперь оно немного устарело, но оно всё равно так же красиво, как и раньше. Она вынула свёрнутое платье из глубины большого шкафа и провела пальцами по гладкой, изящной ткани. Её живот сжался, когда она подумала о своём отце. Алтея прищурилась и неодобрительно заворчала, когда появилась Элизабет с платьем. — Нет, — сказала она. Элизабет вздохнула. — Но что с ним не так? — потребовала она, глядя на платье, безвольно лежащее на её руках. — Всё! — Алтея фыркнула, поджав губы, — Цвет неправильный, ткань слишком простая; тот факт, что это дневное платье, а не вечернее; и хотя оно, возможно, достойно украсило дочь губернатора, вряд ли подойдёт для Леди Беккет. Элизабет снова вздохнула, положив платье на свою неубранную кровать. Алтея в отчаянии покачала головой. — Я имею в виду, как бы Вы предпочли выглядеть, Элизабет? Как маркиза или как доярка? Если вы наденете это платье, Вы будете выглядеть, как последнее, — сказала она, вставая со своего места. Она поманила Элизабет рукой, — Пойдёмте, посмотрим, нет ли чего-нибудь лучшего в этой комнате. Через час Алтея полностью обыскала небольшую гардеробную и создала на полу спальни большой погребальный костёр из атласа и кружева. Ничто, казалось, не соответствовало её высоким ожиданиям. Если платье подходило по стилю, оно было сделано из неправильной ткани. Если был правильный вид ткани, то это был неправильный оттенок. Всё было слишком простым. Некоторые платья отправлялись на костёр даже без взгляда; короткого взмаха её пожилой руки по юбке было достаточно, чтобы Алтея решила, что ей это не нравится. Вскоре сундуки и шкаф были почти пустыми, за исключением веточек сушёной лаванды, не дающим завестись моли. — Ну, тогда я не вижу другого выхода, — заявила Алтея, когда они сидели, потягивая чай, — нам придётся отправиться на Стрэнд. Элизабет зевнула в свою чашку. — Прикрывайте рот, когда зеваете, дорогая. К девяти часам они были в стенах салона самого модного кутюрье в городе. Месье Лемуа одевал королеву, знать и весь свет. Когда карета подъехала к огромным окнам магазина, Алтея заверила Элизабет, что его проекты очень востребованы у тех, у кого есть деньги. Ряды рулонов из шёлка и атласа украшали деревянные внутренности магазина, а также груды сложного итальянского кружева, туфли, веера, шляпы, перья и всё остальное, что могло бы украсить модную даму. Не имея времени, чтобы сшить новое платье с нуля, Элизабет увели прочь, чтобы примерить готовые платья. Она была зашита и затянута корсетом так сильно, что у неё заболели рёбра; Алтея всё время лежала на кушетке, рассматривая образцы тканей и шёлковые веера, поднимая голову только для того, чтобы встряхнуть ею. Но, наконец, платье было выбрано. Когда Элизабет появилась в элегантном платье из абрикосового атласа, Алтея замолчала. Платье было свободным и довольно винтажным, но Элизабет решила, что ей это нравится. Она устало ждала, когда Алтея нахмурилась и постучала по подбородку, изучая всё — от летящей жемчужной отделки до расшитого золотом лифа. В конце концов она села на своё место. — Да, — заключила она, — Я думаю, этот наряд подходит. Помощница месье Лемуа облегчённо вздохнула. — Отлично, — сказала она, накидывая рулетку на плечи, как шаль, — Слава Богу. — Конечно, оно слишком свободно, — настояла Алтея, пожав плечами, — Но это необходимо принять. Мы хотим выделить мою невестку, а не скрыть её. И я не уверена насчёт этого лифа; здесь что-то упущено, — добавила она, — Разве Вы не можете добавить к нему какие-нибудь драгоценности или что-то ещё? Маленький кристалл, чтобы он сверкал? Помощница глубоко вздохнула и положила руки на узкие бедра. — Конечно, мадам, — ответила она спокойно. Элизабет стояла в тишине, с булавками воткнутыми в плечи и рёбра. Алтея кивнула. — Очень хорошо, — сказала она, — Конечно, нам понадобятся соответствующая обувь и веер… Я полагаю, у Вас есть что-то подходящее? — Да, мадам. Как мадам будет платить сегодня? Алтея прищурилась. — В кредит, конечно, — ответила она с оскорблением. Помощница вытянула лицо. — Кредит, мадам? — Да! — сказала Алтея, — Я уверена, что заведение Вашего хозяина имеет несчастье привлекать случайных дам, жаждущих потратить деньги, полученные прошлой ночью, но дамы высокого положения не рассчитываются мелкими деньгами! Бедная помощница закусила губу. — Конечно, мадам, простите меня, — извинилась она, — Я подберу аксессуары. Алтея наблюдала, как ассистентка с энтузиазмом поспешила прочь. Она усмехнулась. — Как я буду платить? Нервами! Элизабет впилась в неё взглядом. — В этом не было необходимости, — заметила она, поворачиваясь к ближайшему зеркалу, чтобы изучить своё отражение. Алтея вздохнула. — О, тише, они должны знать своё место, — сказала она, — В любом случае, как мой сын? — Я не знаю. Он очень занят, — ответила Элизабет, разглаживая ткань лифа и задев пальцем к булавку, — Ой! — она ахнула, засовывая кончик пальца в рот. — Я полагаю, Вы ведь находите время для… о, как я могу деликатно выразить это? — заговорила Алтея. Она оглянулась через плечо и существенно понизила голос, — Faire l'amour*? Элизабет обернулась, затем уставилась на свекровь с румянцем, залившим её бледные щёки. Она моргнула несколько раз. — Что? Алтея застонала. — О, дорогая, я вижу, Катлер не проверял Ваш французский. — Я прекрасно поняла, что Вы сказали, Алтея, — усмехнулась Элизабет, — Я просто шокирована, что Вы считаете это своим делом. Алтея послала ей насмешливый взгляд. — Но это моё дело, дорогая, — ответила она, вставая с кушетки, — Мой сын может вести себя так, будто его единственное обязательство в жизни касается Компании и благосостояния нашего королевства за рубежом, но я более чем уверена, что он хорошо знает свои обязанности дома. Его титул требует наследника. Элизабет нахмурилась. — Опять же, я не понимаю, почему это должно Вас касаться. Алтея остановилась перед ней и кисло улыбнулась. — Год брака, и всё ещё ничего не случилось? — заметила она, — Я не была бы хорошей матерью, если бы не волновалась, почему так может быть. Элизабет нахмурила брови в ответ. Некоторое время она думала рассказать ей правду, но вместо этого стиснула зубы и проглотила свой секрет. — Спасибо за беспокойство, — ответила она так вежливо, как только могла, — Но опять же, это не Ваше дело.