***
В тот вечер она ужинала одна. Тёплая тарелка жареного ягнёнка и тушёных овощей стала приятным завершением дня, проведённого в качестве куклы Алтеи. Она едва заметила, что сидела одна за большим обеденным столом красного дерева; она предполагала, что Беккет как обычно был заложником офисов, загромождённый таможенными квитанциями. Как только Элизабет вычистила свою тарелку, она взяла книгу из библиотеки и сказала Эстер, чтобы её не беспокоили. Однако её планам не суждено было оправдаться. Когда она вошла в свои покои, обнаружила на кровати посторонний предмет. Предмет на атласном покрывале был чем-то, что ей точно не принадлежало. Длинная, тонкая, чёрная жердь с кожаной головкой, Элизабет вначале приняла её за ужа; безвредную чёрную змею, которая откладывала яйца в кустах, окружающих Дом губернатора в Порт-Рояле. Ужи в доме тогда не были редкостью. Она схватила предмет и осмотрела. — Эстер? — она позвала служанку через плечо, балансируя странной вещью на кончиках пальцев, — Что это? Эстер, которая как раз собиралась задвинуть шторы, послушно подошла к своей госпоже. — Это для верховой езды, — сказала она. Элизабет закатила глаза. — Я знаю, что это такое, — раздражённо выдохнула она, — То, что я хотела знать, что эта вещь делает на моей кровати. Эстер пожала плечами. — Ну, я не могу сказать, — невинно ответила она, качая головой, — Вы хотели бы, чтобы я его убрала? При втором осмотре кровати глаза Элизабет упали на свёрнутый кусок пергамента в том месте, где прежде лежал предмет. — В этом нет необходимости, — ответила она, взяв бумагу и развернув её. Она подошла к канделябру, чтобы прочитать записку (и скрыться от любопытных глаз Эстер).Я ожидаю Вашего присутствия. Захватите предмет. - Б.
Элизабет скомкала письмо и швырнула его в огонь. Пламя быстро поглотило его. Она повернулась к Эстер. — Возможно, мой муж знает, откуда это, — сказала она. Эстер кивнула. — Я думаю, что он ещё не вернулся. Хотите, чтобы я отнесла это в его покои, Моя Леди? — спросила она. Элизабет покачала головой. — Спасибо, Эстер, — ответила она, шагая к двери с предметом в руке, — Но я думаю, что справлюсь сама. Комната Лорда Беккета была тремя дверями далее по коридору; она была удобно расположена между библиотекой и его офисом. Это было место, которое Элизабет посещала редко. Казалось, что её мужу не нравилось бывать в обществе других людей, и он предпочитал находиться в своей внутренней святыне. Единственным человеком, который когда-либо ходил через большие позолоченные двери, был верный пёс своего господина — Мёрсер. Элизабет сжала в руках предмет и трижды постучала в дверь. — Войдите, — раздался голос изнутри. Она взялась за ручку, повернула её, а затем нажала. Если остальная часть дома была великолепна, то покои Лорда Беккета были настоящим шедевром. Стены цвета шампанского, золотые бра с алой драпировкой — эта комната могла бы конкурировать с королевской спальней. Потолок был расписан вручную: на нём были изображены серафимы и нимфы, танцующие на облаках, а в центре, словно огромное светило, висела хрустальная люстра. Кровать выглядела очень привлекательной: шёлковая постель малинового цвета была скрыта шторами аналогичного оттенка. На туалетном столике в углу лежала фарфоровая миска и кувшин для умывания. Напудренный парик висел рядом на подставке. Она нашла своего мужа, полулежащего в кресле у камина; он был раздет. Его пиджак, жилет и галстук были аккуратно сложены на ширме в дальнем углу. Он был только в рубашке и штанах, тихо наблюдая за ней из-за бокала коньяка. Элизабет первая нарушила тишину. — Я не знала, что Вы вернулись, — сказала она, зависнув посреди комнаты. — Вообще-то, я вернулся раньше Вас, — ответил Беккет, проведя рукой по стриженным каштановым волосам. Он сделал глоток из своего бокала. Элизабет была удивлена. — Оу. Он пристально посмотрел на неё. — Как моя мать? — спросил он, ставя свой бокал на маленький столик рядом с креслом. — …изводящая, как всегда, — ответила она с глубоким вздохом. Беккет ухмыльнулся. Он поднялся и отнёс свой почти пустой бокал к маленькому серванту, наполненному различными аперитивами. Он вытащил хрустальную бутылку цвета охры, снял пробку и освежил бокал. Звук текущей жидкости был успокаивающим. — Я нашла это на своей кровати, — сказала Элизабет, направляясь к нему и размахивая найденным ею предметом, — На то есть причина? Беккет колебался, возвращая пробку в бутылку. Он посмотрел на неё через плечо. — Ваш французский оставляет желать лучшего, — объяснил он, опустив бутылку и оборачиваясь, чтобы встретить её взглядом, — Кое-что, что мы должны срочно исправить. Он предложил ей свой бокал. Элизабет покачала головой, сгибая и разгибая пальцы. — Нет, спасибо. Беккет внимательно посмотрел на неё, а затем сделал большой глоток сам. Она застонала. — Я не понимаю, почему изучение французского языка так важно. — Не понимаете, — повторил он категорично. Элизабет закатила глаза. — Ну, для начала мы живем в Англии, а не во Франции, — ответила она, рассеянно хлопая по юбкам предметом с её кровати. Ей нравился звук, который он издавал каждый раз, когда соприкасался с атласом. Беккет нахмурился. — Французский язык — это язык дипломатии, и Вы должны отдавать себе отчёт в том, насколько важно понимание языка для ведения переговоров le bon ton*, — его язык гибко скользнул по французским словам. — Скучно-скучно-скучно, — по-детски пролепетала Элизабет, — Я никогда не была внимательной на уроках французского. Беккет принял хлыст из её рук. — Ах. Тогда мы должны найти способ сделать их более интересными для Вас, — сказал он с лёгкой ухмылкой.***
Элизабет терпеливо ждёт, пока Лорд Беккет придумывает свой следующий вопрос; она наблюдает, как его бледные глаза блуждают по её обнаженному телу. Они начали с предметов одежды. Платье, robe, рубашка, chemise, бриджи, culotte, нижнее белье, sous-vêtements; отбрасывая каждый, пока не остались только голые части тела, чтобы назвать. Глаза Беккета в конце концов падают на её плечо. Его палец поглаживает слабые веснушки круговыми движениями. — Это, — спрашивает он, — Quel est son nom? Элизабет хмурится и жует губу. Она не уверена. — Гм… — Господи, как это слово? То, которое смутно похоже на имя… — Быстро, — подгоняет он. Она хмурит лицо. — …я не знаю. Беккет с неодобрением убирает палец с её кожи. — Разочаровывает, — произносит он, и кровать скрипит, когда он перемещает свой вес, — На живот, — спокойно приказывает он. Элизабет стонет, перекатываясь на живот — её грудь вдавливается в покрывало, а позвоночник изгибается, как у кошки. — Это действительно необходимо? — устало спрашивает она, оглядываясь через плечо, пока её муж подбирает хлыст с простыней. Он блестит при свечах, словно лакрица. — Да, — отвечает он категорично, — Я считаю, что учение результативнее от кнута, чем от пряника. Элизабет смотрит, как он наклоняется и угрожающе крутит в руках хлыст, будто проверяя его силу. — Главный конюший будет искать его, — замечает она, игриво улыбаясь. — Пусть ищет, — отвечает он, быстро взмахивая хлыстом, и тот незамедлительно наносит удар. Звук резонирует в тихой комнате. Элизабет резко вдыхает, выгнув спину. Боль интенсивна, но терпима. Она медленно выдыхает и поворачивает голову. — Вы знаете, я думаю, что оставлю его себе, — задумчиво говорит Беккет, коротко осматривая хлыст, прежде чем уронить его на кровать, — …и ответ, дорогая, был l'épaule. — Ох. Наказание окончено, и Элизабет снова переворачивается на спину. Беккет присоединяется к ней, раздвигая её согнутые в коленях ноги и устраиваясь между ними. Тест продолжился. Он лёг на её живот. — Как бы мы могли это назвать, а? — спрашивает он, целуя её грудь. Элизабет ухмыляется. — Легко, — уверенно отвечает она, — Les seins. — Et cela? — продолжает он, дразня её сосок зубами. Он смотрит на неё выжидающе, не выпуская его. — Mamelle. Он впечатлён, и в награду спускается губами по её рёбрам. Элизабет тяжело сглатывает. Рёбра. — Les côtes, — констатирует она, прежде чем он успевает спросить. — Отлично, — шепчет он. Его руки сомкнулись на её бёдрах, пробираясь к её пояснице, чтобы приподнять её над кроватью и приблизиться к ней губами. Элизабет закрывает глаза. Есть несколько слов, которые она жаждет проверить. Это слова, которые она выучила раньше других. Она выцепила их в запрещённом французском романе, который прятала под кроватью много лет назад. Она быстро запомнила их, и хотя она точно не знала, как по-французски спросить время, у неё не возникло бы проблем, если бы она когда-либо попала в бордель в Пигале. Если она сможет сдержаться ещё немного, она уверена, что он доберётся туда и вознаградит её за терпение. Она стонет, когда он целует её тазовую кость. — Вот это, — спрашивает он, поднимая взгляд. Она колеблется, но правильное слово выныривает откуда-то из её памяти. — Hanche, — шепчет она. — Да, — говорит он, сжимая в руках плоть её ягодиц. Элизабет кусает губу, наблюдая, как он зависает меж её бёдер. Она чувствует, что её тело гудит от предвкушения. Она хочет протянуть руку и схватить его за голову, опустить его губы туда, где она хочет их больше всего. Но она знает, как сильно он любит терзать её и что награда, которая последуют, будет сладкой. Она почти тает, когда он прижимается губами к вогнутому пространству чуть выше её лобка. — Вот это, — шепчет он, изящно сжав губы. — Гм… К её ужасу, её разум внезапно пустеет. Странно, только одно слово вертится в её голове. Это неправильное слово. Это слово, называющее лоно, а не то, что выше него. Enciente. Enfant. Она хмурится. — …я не знаю, — говорит она. Беккет стискивает челюсть и бросает на неё кислый взгляд. — Переворачивайтесь, — с нетерпением командует он. Элизабет делает, как ей сказали, без жалоб. Хлыст свистит дважды. Она вскрикивает, когда кожаная головка хлыста жалит её плоть; но в её голосе больше удовольствия, чем боли в этот раз. Беккет громко вздыхает. — Вам не должно нравиться, — комментирует он, — В этом вся суть. Элизабет оглядывается на него. — Извините, — говорит она, пожав плечами. Он ударяет её ещё раз на удачу, а затем приказывает ей лечь на спину. Она даже чувствует оставленные на спине красные полосы — поцелуй хлыста. Беккет раздвигает её бёдра и становится на колени между ними. Она надеется, что он продолжит с того места, где остановился, и дуется, когда он не делает этого. Он вытягивает её ногу напротив себя и развязывает её подвязку, потянув за бледно-голубой атлас, пока он не распутывается в его пальцах. Она внимательно наблюдает, как он стаскивает чулок вниз по её ноге, а затем целует её коленную чашечку. — Le genou, — говорит Элизабет. Он кивает. — Верно. Она чувствует дрожь удовольствия изнутри, когда он целует внутреннюю часть её бёдер, а затем опускается между ними. Бёдра. — Mes cuisses, — говорит она, правильно их маркируя. Когда он проводит пальцем вдоль её щели, она изгибает спину. — И, наконец, это? — спрашивает он, облизнув губы, когда снова смотрит на неё. Наконец-то! — Chatte, — нетерпеливо отвечает она, умоляя его глазами позволить ей то, чего она ждала. Он ухмыляется. — Да, я знал, что у Вас не возникнет проблем с запоминанием этого, — саркастически замечает он, — Но можете ли Вы использовать это в предложении? — спросил он. Элизабет опустила на него глаза. — Sucer mon chatte, — произносит она. Беккет смотрит на неё. Она что-то забыла. Она вздыхает. — …s'il vous plaît, — тихо добавляет она, захлопав карими глазами. — Манеры не имеют значения, — протягивает он, прежде чем опустить к ней губы.