Не только боль

      Командор Смит вызвал капитана Аккермана на серьезный разговор. Все, что ему было нужно — любыми способами получить секрет производства сыворотки от девчонки. Капитан заверил, что задача ему по силам, и определил крайний срок выполнения в неделю, за время которой уж точно расколет Энни Леонхарт, какой бы упертой она не оказалась. Он мог бы управиться и за день, учитывая способность к регенерации у цели, но опасался перестараться, потеряв, таким образом, и информацию, и силу титана.       Леви, можно сказать, повезло: он сможет на обоснованных основаниях оставаться с блондинкой и использовать ее по своему усмотрению, а именно снова входить в узкий зад и разрывать его до крови, слушая жалобные стоны, сочетая, таким образом, свое удовольствие с ответственным заданием.       Единственной преградой было условие, поставленное Смитом: не оставаться с пленницей наедине. Командор опасался повторения предыдущего чрезвычайного происшествия в штабе, поэтому любые контакты с девчонкой были разрешены только в группе. Леви не желал делиться с другими мужчинами своей игрушкой, или думать об их разговорах за спиной. Любые лишние мысли не лучшим образом сказались бы на доверии солдат в боевой обстановке. Нужен был тот, кому девчонка будет безразлична именно как предмет утех, то есть другая женщина.       Ханджи, узнай о странных наклонностях капитана, найдет лишний повод подколоть его. Сюда уже входило чистоплюйство и его низкий рост, так что становиться вдобавок извращенцем, пусть даже об этом знали только они вдвоем, было не вариантом. Из офицеров была еще Марлен, командовавшая отдельным отрядом, но с ней Аккерман редко пересекался раньше, а потому не мог посвятить в свою жизнь, ожидая согласия.       Единственными подходящими кандидатами оказывалась вторая смена охраны, в которую входила Микаса, в неприязненном отношении которой к Энни из-за своего сводного брата капитан не сомневался, и Жан Кирштайн, проявляющий неравнодушие к той же Микасе, следовательно, готовый на все, чтобы добиться ее внимания. Дождавшись наступления их дежурства, капитан пришел навестить пленницу.       После воинского приветствия он рассказал о поручении Смита и начал издалека, спросив предложения солдат по решению проблемы. Микаса не стала долго думать и сразу предложила сначала вырвать волосы, потом выбить зубы и переломать руки с ногами. Жан оказался более изобретателен и подумал о кипятке или порке.       Капитан, не ожидавший такой инициативности, решил первое время побыть наблюдателем, уж больно его интересовала реакция девчонки на пытки от своих некогда сослуживцев. Это заводило его даже больше, чем собственные похотливые желания, поэтому мужчина решил дать солдатам по очереди возможность расколоть пленницу.       Энни находилась в уже знакомой ей комнате. Тело пока что не привыкло и периодически ныло при движениях от ощущения посторонних предметов внутри. В тумбочке она нашла новую одежду: нижнее белье, белую рубашку, которая была ей широковата, будучи мужской, и бежевые штаны, наспех укороченные в длине, зато подходящие по размеру, видимо женские.       Сейчас, развалившись на кровати после обеда, она еще не представляла, что ее ждет. Капитан был предельно серьезен, делая вид, будто их вчерашнего совокупления и не было. Блондинка, по понятным причинам, отказалась от обсуждения способа производства сыворотки, после чего капитан надел на нее наручники и насильно раздел перед подчиненными.       Указав пальцем на Микасу, капитан предоставил ей первенство. Брюнетка действовала твердо: повалила соперницу лицом на пол и, пока старший по званию помогал удерживать ее, принялась рвать с кожей пряди золотистых волос, останавливаясь после каждой в ожидании ответа. Вскоре затылок несчастной представлял месиво из отдельных прядей волос и крови со слезшей кожей. Энни понимала, что стоит на кону, а потому не собиралась так легко сдаваться.       Когда рвать на голове блондинки осталось нечего, капитан обхватил ее сзади руками и ногами, и перевернул ее на бок, а Микаса перешла на зубы, своими размашистыми ударами выбивая их и искореживая десны. Резцы и клыки вылетали после пары ударов, оказываясь на полу рядом с волосами, а вот с коренными пришлось повозиться, так и не дойдя до конца рядов.       К этому моменту Жан ушел, уж больно жуткой ему показалась Микаса, не обращавшая внимания на собственные содранные кулаки, уродуя другую девушку. Лишившись возможности наблюдать за яростью брюнетки, он слышал все тот же вопрос от капитана, ответом на который были удары и крики, а вскоре и отчетливый скрипящий звук, от которого захотелось съежиться.       — Зови очкастую, — сказал парню на выходе капитан, направляясь за ведром и шваброй, чтобы навести после свой дальней родственницы порядок.       Украдкой посмотрев внутрь, Жан оцепенел при виде Микасы, сидящей на корточках перед искалеченным телом плачущей и хрипящей блондинки, поняв, что без майора Зое тут не обойтись.       Следующей была очередь самого Жана, но парень, повидавший много жестокости за время службы, все же не смог применить насилие по отношению к безоружной девушке. Микасе пришлось самой воплощать его слова в жизнь, однако, однако ни ожоги струей из только что вскипевшего чайника, который Микаса держала перчаткой, ни удары пряжкой ремня, оставлявшие кровавые полосы на спине, не смогли в итоге заставить Энни Леонхарт говорить.       Капитан мог бы повторить свой ранее проверенный способ, однако сейчас он сомневался в его эффективности в нынешних условиях, уж больно твердо держалась девчонка, как бы ее ни пытали. И вот сейчас Леви решил, что пора.       — И это все, на что вы способны? — стоя напротив подчиненных, говорил Аккерман в конце дня.       — В этом деле главное последовательность, — настаивала Микаса. — Надо пытать эту дрянь каждый день, тогда она сдастся.       — Отчасти соглашусь, — предполагал капитан, что это могло сработать, — но времени у нас не так много. Скоро предстоит операция по возвращению стены Мария, и нам надо как можно скорее вернуться из этого замка в тренировочный лагерь.       — И как же быть? — недоумевали солдаты.       — Раз грубая сила не сработала, — собрался выложить все капитан, — то направим ее по-другому. Поимеем эту сучку.       Микаса и Жан переглянулись, не ожидая такого предложения.       — Вы что, шутите? — вырвалось у парня.       — Я что, похож на клоуна, рядовой Кирштайн? Я ясно сказал, трахнуть эту дрянную девчонку, унизить ее, отыметь как дешевую шлюху. Хочешь сказать, ты с этим не справишься?       Жан посмотрел на Микасу, все-таки у него были чувства к этой черноволосой красавице, хотя она никогда не воспринимала его серьезно, поэтому заниматься подобным перед ней Жан не хотел, и, помявшись, ответил:       — Я не буду участвовать в этом.       — Вот как? А вы, рядовая Аккерман, что думаете по этому поводу? — спросил капитан, зная ответ заранее.       — Я согласна, — без колебаний ответила брюнетка.       — И чем ты собираешься заниматься, рядовая Аккерман?       Та немного покраснела и выдала:       — Я заставлю Энни Леонхарт вылизать мою писечку.       Капитан усмехнулся от такого сочетания слов, и с поднятым настроением, снова зашел к забившейся в угол при одном только скрипе двери пленнице. Услышав, что с ней хотят сделать, блондинка пришла в отчаяние и заплетающимся языком стала умолять капитана остаться с ним наедине, без Микасы, предвкушавшей сладость унижения, и Жана, осторожно выглядывавшего из угла.       Аккерманы действовали слаженно, повалив блондинку поперек кровати и, заломив ей руки, начали раздевать, пока та безуспешно брыкалась и трясла наручниками, оставшимися на ней еще с полудня.       Капитан ослабил ремень и расстегнул ширинку, тогда как Микасе пришлось полностью раздеться, оставив на себе лишь бюстгальтер. Ахиатка подошла к Жану и прошептала тому что-то на ухо, после чего парень все-таки прошел в комнату и сел на стул, наблюдая сначала за голой брюнеткой, а после сравнивая член капитана со своим.       — Да ты что, издеваешься, Кирштайн? Зрители нам не нужны. Если не собираешься участвовать, то проваливай, — грозно скомандовал Леви.       — Пусть посмотрит, — вступилась Микаса. — Капитан, разрешите, я в конце помочусь ей на лицо?       — Как-нибудь в другой раз, — посчитал это мужчина излишним. — Слышала, Энни? Сознавайся, пока я не отдал тебя Микасе.       — Иди на хер, ублюдок, — начала огрызаться блондинка, на что сразу получила по губам.       Капитан по таким выражениям определил: он на верном пути. Пока мужчина раздвигал ноги блондинки и готовил свой член, его подчиненная собиралась лучше усесться той на лицо.       — Нет! Твари! Убью вас, — закричала Энни, но задница азиатки помешала ей закончить.       — Сука, заглохни, — сказав, брюнетка начала тереться промежностью о ее лицо.       Жан, сидевший на стуле у стены, постепенно привыкал к такому зрелищу, и, как прошептала ему до этого брюнетка, достал свой вставший член и начал дрочить, опираясь ключицами о спинку. Когда тот пересекся взглядом с Микасой, вдруг покраснел, но все же продолжал водить рукой, а капитан, посмотрев на него, как на придурка, решил оставить свои мысли при себе.       Энни уткнулась носом во влагалище Микасы, которое та вдобавок теребила рукой, а сзади блондинку уже усердно трахал Леви. Да, так ее еще не унижали. Даже этот идиот Жан, дрочивший на свою обожаемую Микасу, невероятно бесил. Что еще больше она ненавидела, так это то, что не могла дать сдачи, как бы сильно не хотела, и не потому, что не может физически, а потому, что уже сдалась.       Влагалище Микасы уже стало мокрым, естественные выделения растекались по лицу блондинки. Но ощущение от члена внизу снова заставляло ее тихо стонать. Капитан то сбавлял темп, то снова с силой вдалбливался внутрь.       Пусть даже ее сейчас насилуют группой, но Энни не могла отрицать, что ей было приятно от ощущения наполненности внутри, совсем как вчера, и неважно, что на ней сидит эта узкоглазая гадина, а неподалеку дрочит ее горе-любовник. Она понимала, что это ненормально, но за последние дни лишь это принесло ей удовольствие.       К тому моменту Кирштайн, уже потерял всякий стыд и мастурбировал, произнося имя своей возлюбленной, трущейся промежностью о нос другой девушки:       — Микаса… ах… Микаса, ты такая классная. Покажи сиськи.       Та лишь подарила ему возбужденный взгляд и руками обхватила свою грудь, с невозмутимым видом продолжая свою извращенную месть.       — Вот же вредина, — вздохнул Жан и продолжил дрочить.       Азиатку все же немного смущало присутствие здесь капитана Леви, пусть он и ее какой-то дальний родственник, все же существенная разница в возрасте и звании ограничивала рядовую, жаждущую в этот момент сказать Энни все, что она о ней думает. Уже привыкнув двигаться в такой позе, Микаса переводила взгляд то на мастурбирующего Жана, то на капитана, долбившего блондинку. Под собой она слышала только пронзительный писк, однако постепенно ей, как и капитану, он показался чересчур странным для такой ситуации.       — Аккерман, а ну слезла, — приказал мужчина.       Девушка встала и отошла назад, а Жан замер. Энни оставалась лежать с зажмуренными глазами, но на ее лице была еле заметная улыбка, и как только капитан вошел опять, она пискнула и посмотрела на него.       — Похотливая сучка! Поверить не могу! Ну, ничего, сейчас мы сделаем по-другому, — Леви перевернул ее на живот, согнутые ноги свесились на пол, затем вдавил в кровать и попытался войти в зад, что, впрочем, ему не сразу удалось: пришлось разрабатывать узкую попку.       Он начал совать в нее ладонь, а Микаса времени зря не теряла и принялась надрачивать Кирштайну. О большем Жан и не мог мечтать. Да это лучший день в его жизни! И спасибо капитану за его больную голову, и не менее больную у его однофамилицы.       Микаса водила по члену сильно и уверенно, иногда специально сжимая, а иногда терла ногтем уздечку. От таких манипуляций Жану уже хотелось кончить, только в последний момент он подумал, что его любимая вряд ли оценит сперму на своем лице, и еле успел отстранить ее, выплеснув все на пол.       Пока у молодежи пропал весь задор, Леви Аккерман начал трахать разработанный зад блондинки, прогибавшейся под его телом и издающей пронизывающие вопли. Подумать только! Он трахает молодую девчонку перед подчиненными. Да, еще месяц назад сказал бы, и не поверил. Но это было просто восхитительно, и он кончил в зад, даже не заметив, как подступил финал, после чего остановился и осмотрелся.       — Слизывай, — столкнув Энни на пол, указал он на разлитую там сперму Жана.       — Нет, — моментально исчезло у Энни состояние эйфории при виде белой жидкости, разлитой по сырому каменному полу, от вида которой девушку начало подташнивать.       — Тогда рассказывай, — напомнил Аккерман, зачем пришел сюда. — Не упрямься.       Энни посмотрела на него, потом на парочку, уже одевшуюся и стоявшую в дверях. Она представляла, как выглядит со стороны: грязная использованная шлюха. Как же так! Почему у обладательницы силы одного из девяти титанов то сносит крышу от члена между ног, то выступает дикая ненависть от происходящего?       Ничего не поделаешь, Леви Аккерман добьется своего, но тут девушке пришла на ум другая мысль. Он не сможет от нее отказаться. Ему было не менее приятно пялить ее, а раз так, можно пойти на поводу. Если бы она только догадалась об этом раньше, то не оказалась бы под Микасой, но что поделать.       — Это мой предел. Вы победили, — констатировала она. — Инъекцию делают из спинномозговой жидкости обладателя силы. Вы, конечно, можете попытаться выжать ее из меня, но без хороших врачей и оборудования я, скорее всего, умру. Так что, вам виднее.       — Весь день с тобой возился, — с недовольством отметил Аккерман, начав одеваться. — Если не обманешь, в следующий раз обижать не буду. — Еще больше заинтересовал он девчонку в сотрудничестве.       — Только вагина? — решила уточнить Энни, на что брюнет кивнул. — Да мне и в жопу хорошо, — отметила девушка, наконец, поднявшись на ноги. — Но лучше куда надо.       — Ха-ха, что же, рад стараться, а теперь вытрись хорошенько, — подал ей капитан полотенце из комода и отправился снова готовиться к уборке.       Энни просушилась, встала в угол, пока Леви мыл пол, после чего сменила наволочку и отдала ее мужчине, когда тот закончил с уборкой. Тот коснулся ее ладони, нежно потянул на себя и сжал аккуратные пальчики, но блондинка одернула руку и грохнулась на кровать, отвернув голову. Мужчина не стал пререкаться с ней и спокойно ушел, направившись к Эрвину с вестью о досрочном выполнении задания.