Гермиона могла бы поклясться, что в тот момент все разноцветные краски вдруг сменились чёрно-белыми оттенками, потому что, кажется, в одно маленькое мгновение она и вправду почувствовала на своём лице улыбку. Это была совсем не та реакция, которую она должна была испытывать, но сразу после слов Миртл, после удивлённого, ошарашенного лица Драко, Гермиона просто не могла испытывать что-нибудь другое.
В первую секунду, кажется, Малфой просто не поверил своим ушам. Услышанному. Он резко развернулся в сторону приведения, уставился на него так, словно ему сказали что-то слишком непростительное.
Нереальное. Ужасное. Гермиона нервно сглотнула и не смогла заставить себя уйти, выйти к ним или хотя бы просто отвернуться. Она продолжила наблюдать за ними — вот, Драко резко встаёт с места, но всё ещё придерживается за стену. На его лице читается искреннее, неподдельное удивление, которое Грейнджер, кажется, не видела ни разу до этого. По крайней мере, в такой степени. Он выглядел так, словно сейчас ему сообщили о победе Тёмного Лорда. Будто Миртл за мгновение превратилась в дементора. Будто его сейчас будут пытать Круциатусом. Полный шок.
Совершенный.
— Не смеши меня, Миртл, — издал он какой-то слишком очевидный нервный смешок, нелепо метаясь взглядом по пустым стенам. Драко попытался проглотить ком, зародившийся в его горле почти сразу после слов девушки, но всё равно не мог с этим ничего поделать. Кажется, он даже не мог сглотнуть, потому что этот ком неожиданно перекрыл ему доступ к кислороду. — Я просил у тебя совета, а не…
—… а не правды, — засмеялась Миртл. Она внимательно изучала Драко, а потом, встав прямо рядом с ним, заглянула ему в лицо. Их лица могли бы, наверное, соприкасаться, если бы она была материальной. — Что, по-твоему, любовь?
В первую секунду Драко хмыкнул, посчитав вопрос за шутку. Но взгляд, испепеляющий его, тут же заставил парня отступить на шаг назад и невольно задуматься над заданным вопросом.
Что такое любовь по мнению Малфоя?
Забота. Один. Лишь один человек за всю его жизнь любил Драко настолько, чтобы вызывать в нём искренние и самые настоящие эмоции. Мать.
Конечно, мать, кто же ещё? Забота — это то, чем её можно было описать. Она всегда делала это. Заботилась о своём сыне больше, чем о ком-либо, даже больше, чем о самой себе. Если Люциус хотел серьёзно поговорить с сыном, Нарцисса всегда сидела рядом и контролировала ситуацию. То, что ей было нужно — контролировать. Быть рядом. Особенно в последнее время, после жутких изменений мужа. Она была рядом всегда, когда Драко это действительно было нужно. Нарцисса никогда вслух не говорила ему слов о любви. Никто никогда не говорил, собственно, но даже без каких-то жалких слов Малфой мог распознать это по одному её обеспокоенному взгляду. Ещё одна причина, почему он никогда не говорил о своих чувствах кому-то — ему никогда не говорили об этом в детстве. И в подростковом возрасте тоже.
Объятия. Настоящие, искренние объятия — это когда вы с матерью стоите посреди пустой и сырой комнаты, она молча утыкается тебе в грудь и сжимает тебя в своих крепких объятиях, потому что каждый из вас почти полностью уверен в том, что скоро всё изменится и станет таким сложным, что, наверное, даже подобных объятий будет недостаточно. Но их всегда было достаточно. То, как тепло ему было на сердце, когда Нарцисса просто дышала ему в шею или нежно улыбалась сквозь собравшиеся в уголках глаз слёзы. Это Драко мог назвать любовью. Наверное. Единожды.
Любовь тебя
волнует. Драко никогда не мог смотреть на то, как Тёмный Лорд наказывает его мать. Или на то, как это делает его отец — пару воспоминаний, где он даже смел вмешиваться, прекрасно это доказывали. Каждый раз, когда Нарциссе приходилось расплачиваться за что-то, Драко, кажется, и вправду чувствовал всё это на себе. Каждый удар заклятия, прилетевшего в мать, каждое наказание, каждый удар. Всё.
Любовь
лечит. Малфой всегда вспоминал свою мать в самые сложные моменты в жизни, но, к сожалению, даже её спокойного голоса и тёплого взгляда не хватало для вызова патронуса. Да и не важно. Это всё равно была любовь.
То, как он лежал на полу, почти всхлипывая от ужасных болей, которые испытывал после очередного «разговора» с отцом, лежал и даже, кажется, не мог пошевелить пальцем руки, глубже вздохнуть и уж тем более встать. Драко мог лишь безмолвно пялиться в потолок ненавистной комнаты Мэнора и думать о том, насколько тут, мать вашу, холодно.
А потом приходила Нарцисса. Она укрывала его тёплым пледом, потому что Люциус всегда заставлял её отдавать свою палочку для полного контроля ситуации в таких случаях. Женщина просто укрывала его, садилась рядом на пол и сидела до тех пор, пока у Драко не появится достаточно сил для того, чтобы встать.
Это были его единственные хорошие воспоминания до недавних пор, которые Драко мог использовать для вызова патронуса. То, что, почему-то, больше всего грело его душу… но, к сожалению, этого никогда не было достаточно.
Любовь
нельзя забыть. Перестать чувствовать. Если в тебе это есть, то это никуда не исчезнет. Любовь к матери была для Малфоя чем-то слишком очевидным и одновременно с этим неприкасаемым, потому что он предпочитал просто об этом не думать. И, конечно, он любил своего отца. Эта любовь отличалась от любви к матери. Логично, конечно, учитывая всё, что творил с ним Люциус в последнее время. Но в голове, почему-то, всегда появлялись ответы. Отец делает это только из-за тёмной силы в нём, пришедшей после обряда Тёмного Лорда. И отец не всегда был таким. Строгим и жёстким, может быть, но он никогда не смел поднимать на сына свою палочку. Может, ему запрещала Нарцисса, а со временем всё менялось в худшую сторону, но Драко всё равно вспоминал только самое хорошее — отец научил его многому и всё равно дал ему всё, что он сейчас имел, даже не смотря на то, что, наверное, плохого было намного больше.
Можно ли было отнести всё это к Грейнджер? Он не знал. Малфой предпочитал не думать об этом, потому что ответ, который он получит сам для себя, вообще-то, просто бы всё усложнил. Он всего лишь доставил бы новые проблемы, от которых потом просто не отвертеться. Драко не мог назвать то, что происходило между ними с Гермионой… любовью. Определённо, нет, потому что…
почему? Он просто не думал. И не хотел, собственно.
— Любовь доставляет лишь проблемы, Миртл, — спустя молчание, на протяжении которого был слышен лишь шум воды, прохрипел парень, — И нет, — Драко встал с места и уставился на стоявшую рядом девушку, смотря сквозь неё. —
Я не люблю Грейнджер. Не смог бы.
— Не смог бы… почему? — нахмурилось приведение, подлетев к нему впритык и начиная с интересом рассматривать его лицо, — Потому что она не чистокровная, Драко? — пролепетала она прямо ему в губы, пока лицо Миртл медленно начинало искажаться в гримасе неприкрытой обиды.
— Что? Нет. Конечно, нет, — тут же ответил он. — Я не хочу больше говорить об этом, ясно? Прости, Миртл, но то, что происходит между мной и Грейнджер, тебя вообще никак не касается.
— Ты же пришёл ко мне за советом, — улыбнулась она, всё ещё смотря ему прямо в глаза. Её взгляд быстро перешёл куда-то за его спину, к входу в туалет, кажется, но достаточно быстро снова вернулся к нему. — Ты потеряешь её, если что-то не придумаешь… хи-хи… девочку придётся убить… она-то знает, что у вас месяц остался?
— Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что я не убью её.
Драко почти рычал.
— Да? И почему? Потому что
не любишь, так?
— Потому что это Грейнджер! Я не собираюсь её убивать… да даже… даже если был бы кто-то другой. Это не имеет значения, ведь…
Малфой чувствовал, как его пальцы начинают подрагивать от темы, к которой они так резко перешли. Он отвернулся и отошёл на шаг назад, но Миртл, вдруг засмеявшись, снова пролетела прямо сквозь него, продолжая:
— Ты лжё-ёшь, — пела она. — Придёт время, она умрёт и ты поймёшь, что зря лгал себе же, Драко.
— Нет! Нет, хватит, — голос срывался от крика. — Что? Что ты хочешь от меня? Признания, что я её люблю? Так этого не будет! Если бы она была тут… я сказал бы ей всё, что она бы захотела, но её тут нет! Она не умрёт. Я не допущу этого, но не из-за того, что чувствую что-то… не из-за…
— Что ж, получается очень интересно, по-моему ей стоит выйти, — взгляд Миртл снова перешёл ко входу. Она улыбнулась и за миг оказалась там, скрываясь за углом. — Ну же, давай.
Драко уставился на то место, куда ушла Миртл, всё ещё пытаясь понять, что тут вообще происходит. Мгновение. Пару секунд, кажется, прежде чем оттуда выходит совершенно обескураженная Гермиона, прижимая правую руку к лицу. И в этот момент всё и вправду покатилось к чертям. Ну конечно. Они всё ещё не герои чёртова романа, но в каждый раз, когда ей и вправду не стоило появляться, она делала именно это. Всё всегда шло наоборот. И сегодняшний день не исключение. Малфой осмотрел её с ног до головы. Грейнджер прикрывала лицо и даже не смотрела на него. Её ноги были мокрыми от воды. Миртл тут же куда-то исчезла.
И Гермиона слышала всё, что он сказал ей минутами ранее. Вернее даже не ей. Приведению. Обычному приведению в женском туалете, с которым, почему-то, успел подружиться. Драко почувствовал, как по его затылку проходит неприятный жар, отдающий покалыванием и болью. Он склонил голову и сделал первый шаг в её сторону.
— Грейнджер. Ты не должна была…
— Забудь, Малфой, ты тоже «не должен был» тогда в коридоре с Гарри, — она пожала плечами. — Всё в порядке. Это нормально.
Нормально, что? Что я сказал о том, что не люблю тебя? Что дружу с грязнокровным приведением, которого все не любят? Что теперь ты всё знаешь?
И вдруг Драко увидел пару красных капель, которые словно в замедленной съёмке упали вниз и капнули по воде. Он снова поднял голову, с удивлением всматриваясь в её лицо. Гермиона резко занервничала, но скрывать было нечего, поэтому она всё-таки убрала руку с лица, почти сразу двинувшись к раковине. Она чувствовала, как сильно дрожали её руки, когда пыталась поднести их к текущей из крана воде и смыть с лица собственную засохшую и новую кровь, которая всё ещё текла из её носа.
Грейнджер так сильно трясло, что она, наверное, слишком громко всхлипнула, поднося обе руки к лицу и закрывая его. Не зная причины собственной маленькой истерики, девушка попыталась успокоиться и не показывать. Главное — не показывать этого.
Малфою. То, что её задели его слова. Потому что они и вправду задели. Не то чтобы она надеялась на признание в любви, подслушивая всё за соседней стенкой, но… услышать подобное было чем-то слишком обидным.
Она почувствовала, как он встал прямо за её спиной, резко обнимая её. Или просто прижимаясь. Её спина прижалась к его груди, пока сам Драко, обхватив ладонями её руки, просто уткнулся ей в плечо и попытался таким образом угомонить её дрожь. Гермиона ещё громче всхлипнула, ощущая его прямо за собой.
Чувства. То, что нельзя было отрицать.
Она была живым человеком и она вправду чувствовала что-то к другому живому человеку. Зачем в мире всё усложнять? Статусы, разные мира, осуждения и всё, что к этому относилось — зачем изначально создавалось всё это? Почему всё обязательно нужно усложнять?
— Тш-ш, успокойся, — шептал он ей прямо на ухо, продолжая поглаживать её ладони и прижиматься к ней сзади.
Гермиона подняла заплаканный взгляд к зеркалу и увидела это.
Их. Её лицо было в крови, красное от истерики и нахмуренное, а Драко, внешне совершенно спокойный, стоял позади неё и тоже смотрел в зеркало.
Какой же он красивый. Какая же она красивая. Малфой вдруг легонько улыбнулся. Его руки исчезли с её ладоней. Парень обошёл её и встал рядом, а когда их взгляды встретились, по телу снова пробежались мурашки. Драко просто поднёс ладони к чистой воде, намочил их, а потом потянулся к её лицу. Гермиона пошатнулась и уставилась на него с долей страха, но Малфой всё равно прикоснулся к её лицу и стал молча смывать с него её кровь.
А Грейнджер всё это время смотрела в зеркало. Так, словно там были и не они. Два человека из совершенно другой вселенной — оттуда, где они могут быть вместе. Могут испытывать что-то друг к другу или просто стоять вот так вместе в туалете,
пока Драко Малфой стирал с лица Гермионы Грейнджер засохшую грязную кровь и даже не дёрнул бровями.
— То, что я сказал Миртл насчёт…
— Всё правда хорошо. Ты не обязан, — её голос дрожал. — Чувствовать что-то ко мне. Совершенно нормально, что… ч-что это не так.
— Я просто хочу, чтобы ты понимала, что я не стал бы о чём-то таком говорить с… ней. Это ничего, блять, не означает.
Он всё ещё нежно прикасался к её губам и щекам, стирая последние отметины, а вода всё ещё громко стекала по полу.
— И что это значит? — смотря прямо ему в глаза, напрямую спросила она.
Драко молчал минуту, но это молчание всё равно не было напряжённым. Он окончательно вытер всё её лицо. Гермиона могла бы догадаться, что он хотел что-то спросить. Например, что случилось и почему у неё пошла кровь. Почему она заплаканная и вообще почему тут. Но он не решался. Малфой продолжал держать её лицо в ладонях, пока их глаза были прикованы друг другу, а смех Миртл устрашающе раздавался из её кабинки туалета.
— Пойдёшь сегодня со мной спать, — наконец-то, хоть что-то сказал он. — Тебе нужно поспать. Я не буду. План с Ликвеном нужно проверить, а я как раз смогу быть рядом и разбудить тебя в нужный момент, если таковой наступит.
Он говорил тихо и монотонно, продолжая всматриваться в её глаза. Гермиона хотела бы спросить, что означали его слова до этого. Она и вправду хотела. Но не смогла. Всё, на что её хватило — сдержанный, короткий кивок, после которого они оба улыбнулись друг другу и двинулись по коридору в сторону гостиной Старост. И, Слава Мерлину, Пэнси всё ещё не было там, когда они пришли, потому что новых приключений Гермиона просто бы не выдержала.
Она даже смутно помнила всё, что было, когда они пришли. Грейнджер просто упала на его кровать, как-то слишком неловко залезая под одеяло. Всего лишь вторая ночь в этом месте и она всё ещё чувствовала себя здесь неловко. Драко просто снял ненужную одежду с себя и улёгся рядом, на другой стороне кровати. Он взял в руки какую-то книжку и стал читать её в тусклом свете, пока Гермионе стоило всего лишь закрыть глаза и почти сразу очутиться в новом мире — собственном кошмаре, кошмаре, в котором теперь перед ней стоял совсем не настоящий Малфой.
* * *
— Драко? Ты? — дрожащим, даже слишком, наверное, голосом прохрипела Грейнджер, невзначай поправляя волосы назад.
Она и так знала, что перед ней ненастоящий Драко, но стоило проверить. Пару дней назад они договорились, что их особенностью, по которой они будут узнавать, реальные ли люди стоят перед ними, будет
именно это. Гермиона должна будет заправлять все волосы назад и смотреть в этот момент прямо ему в глаза, если Малфой сделает то же самое после этого и уложит свои волосы, то перед ними они настоящие. Если нет…
— А кто ещё, по-твоему? — грубо выплюнул он, почти сразу от неё отворачиваясь.
Это был не он. Перед ней сейчас стояло то самое существо. Существо, готовое, возможно, убить её в любой момент. По словам профессора Снейпа, Ликвен не имело достаточно сил для того, чтобы убить человека в любой нужный ему момент, но он мог значительно ослабить свою жертву и высосать из неё максимальное количество жизненной энергии. Гермиона почувствовала, как дрожат её колени. Срочно нужно было собраться. Перед ней стоял не Драко Малфой, но выглядел совершенно идентично. Сколько раз она стояла рядом с…
этим, думая, что перед ней Малфой? Один? Три? Пять?
Когда он возвращался после их ссоры и говорил какой-то бред. Когда просил сделать какой-то выбор. Когда говорил, что это была их игра. Когда от него веяло холодом.
Да. То, как ещё они могли узнать реальность друг друга — каждый раз возле Ликвена чувствовался ужасный холод и теперь это можно было обосновать. Гермиона и вправду чувствовала, как дрожит её тело уже не от страха, а от ужасного холода. Раньше во снах он был не таким. Видимо, увеличивался с каждым разом — чем сильнее его влияние, тем сильнее и холод по телу.
Страх. Скованность. Неуверенность в себе. Подчинение.
Целовалась ли она с этим существом, думая, что это был Драко?
Чёрт.
— Ну и чего ты замерла, Грейнджер?
Мерлин, Мерлин, Мерлин, Гермиона, просто приди в себя, поднимись с долбанной травы и веди себя так, словно ничего не знаешь!
— Не волнуйся, Малфой, — хмыкнула она, наконец вставая с коленей и направляясь в его сторону. — Что делаем в этот раз? Как и договаривались, в дом искать камень?
Ещё одна часть их плана — завести существо туда, куда им было нужно, потому что оно не могло ответить
«В смысле, договаривались? Я не помню, потому что я не настоящий Драко Малфой», а они могли этим прекрасно пользоваться. К тому же, Гермионе и вправду нужно было поискать камень в доме. Они делали это не очень хорошо в прошлые разы. Отвлекались.
— Нет, пойдём к речке, — после недолгой паузы медленным, тянущим тоном прохрипел
он.
— Ч-что?
К речке. Нет, чёрт, нет. Ликвен черпает энергию из морей, речек, озёр и других источников воды, поэтому и появился впервые, когда они с Драко были на море. То, во что она отказывалась верить до последнего — тот странный случай у палатки, когда Малфой утверждал, что Гермиона сидела там и ушла обратно в лес. Они предположили, что уже тогда вместо неё был Ликвен. Даже от одного предположения об этом по коже шли мурашки — оно и вправду питалось водой из природных источников, но зачем бы ему именно сейчас тащить её туда, где будет ещё сильнее обычного?
— Грейнджер, ты какая-то страннейшая сегодня.
Страннейшая?
Прости, мистер Ликвен, я просто тебя немного боюсь.
— Нет. Я не пойду к речке, мы уже были с тобой там в последний раз и ничего не нашли, помнишь?
Пожалуйста, пусть сработает.
— Я придумал кое-что. Нам просто нужно туда пойти. Ты со мной или как?
Нет. Нет, пожалуйста. Всё пойдёт не по плану. Не так всё должно идти. Гермиона окинула взглядом дом, а потом перевела его на тёмный лес, через который им нужно было идти для того, чтобы оказаться на речке. Чёрт, это всё пугало ещё сильнее, чем просто нахождение здесь с самым неизведанным и устрашающим существом для неё.
Просто нужно быть собой. Она откажется и оно что-то заподозрит. Это плохо. Идти к реке с ним тоже плохо. И что же предпринимать?
— Л-ладно, — всё ещё дрожащим голосом ответила Грейнджер, глубоко вздыхая и обнимая себя руками, тем самым пытаясь скрыться от неприятного холода.
Драко, а точнее ненастоящий Драко, сразу развернулся и пошагал к лесу. Гермиона тихо вздохнула себе под нос и прошептала извинения настоящему Малфою, делая пару шагов вперёд и следуя за Ликвеном — существом, которое и вправду пугало её. Гермиону Грейнджер.
Сильнее, чем что-либо в этом злом мире.
* * *
Малфой снова окинул взглядом лежащую рядом Гермиону, которая тихо посапывала себе под нос. Он находил это странным — Грейнджер не храпела, но с каждым разом её посапывание было ещё громче, чем до этого. Драко содрогнулся от мысли, что просыпался с ней в одной кровати уже не раз. Эта мысль его настолько удивила, что Малфой как-то сам по себе отложил от себя книгу и улёгся прямо напротив девушки, устраиваясь рядом с её лицом.
Она быстро дышала прямо ему в губы. Драко уставился на них, вспоминая все те разы, когда они целовались. Когда он волновался за неё в моменты, подобные кошмарам — оборотень кусал её, усталость проявлялась на лице не один раз, долбанный Вейзи приставал в коридорах, отец пытался убить её прямо на его глазах, они чуть не умерли в огне, а сегодня её лицо вдруг оказалось в крови. Это было почти как с мамой.
Волнение. Какая стадия? Третья? Вторая? Не важно. Она волновала его и это была правда хотя бы потому, что он поклялся самому себе, что никогда не допустит её смерти. Не меньше, чем смерти собственных родителей.
Грейнджер выглядела беспокойной даже во сне, но, всё жё, немного более отдохнувшей, что-ли. Невольно Драко вспомнил недавний разговор с матерью после их общего первого собрания. Её удивлённый взгляд и его волнения, ощущающееся по всему телу.
— Мама, я хочу, чтобы ты помогла нам. Сначала хотя бы во сне, — начал было Малфой, продолжая следовать за женщиной по коридору.
Нарцисса резко остановилась и осмотрелась. Вокруг никого не было, тогда же Нарцисса снова посмотрела на сына. И было в её взгляде что-то такое, что Драко просто не сумел распознать. Недоверие? Подозрение? Но насчёт чего?
— Я хочу, чтобы ты понимал, Драко — я хочу помочь вам также сильно, как этого хочешь ты или сама мисс Грейнджер. Я уверяю себя до самого конца, что причиной её помощи является собственная выгода. Она хочет жить. Мне показалось, что она не знает до конца о том, что ты должен сделать, но, в любом случае…
— Она делает это ради меня, мам. Какая разница вообще?
Она почти ахнула, заглядывая в глаза сына. Снова осмотревшись, Нарцисса резко взяла его за руку и завела в более скрытный угол, прижимая к стене.
— И что между вами? — тихо прошептала она ему, напрягая скулы. — Между вами секс, Драко?
Нарцисса выглядела ошарашенной, обеспокоенной и нервной одновременно. Это было заметно. Малфой тут же напрягся и отвёл взгляд, не желая отвечать на вопрос матери, но её тяжёлый взгляд всё равно возвращал к себе.
— Какая разница? Нам нужна помощь. И я говорю пока что не насчёт задания, — Драко наконец взглянул в глаза матери, встречаясь с её неуверенным взглядом. — Даже не насчёт того существа. Мы в любом случае должны найти выход из снов и Грейнджер предложила кое-что…
— Я… у вас почти нет времени.
— Я знаю, мам. Нам нужна твоя помощь. Если это возможно. Мы хотели бы, чтобы ты попробовала вернуть Грейнджер воспоминания.
Нарцисса снова непонятливо нахмурила брови.
— В детстве, — поспешил напомнить он. — Много лет назад. Маггловский дом. Девчонка с родителями, пристававшая к нам. Это была Грейнджер. И нам очень нужно, чтобы ты вернула ей воспоминания.
— Всё началось ещё с детства, — задумчиво протянула она, не сводя взгляда с сына. — Очень интересно. Я могу попробовать, но я почти уверена, что прошло слишком много времени. Всё вряд ли получится.
— У нас нет другого выхода. Попробовать хотя бы, мам. Мы же ничего не теряем.
Женщина молчала с минуту, но Драко видел, что она определённо хочет ему что-то сказать. Он нервно сглотнул и уже открыл рот, чтобы сказать что-то матери, но она его резко перебила:
— Послушай, Драко, мне кажется, что ваше связывающее заклятие не простое. Я боюсь кое-чего. Я боюсь, что… ты… вы… ты, убив эту девчонку, либо сделав это Северус, с тобой… — Нарцисса глубоко вздохнула и на мгновение отвела взгляд. Драко почувствовал, как его охватывает понимание. Вздрогнул. — Понимаешь, да? Если умрёт она, то… можешь умереть и ты, Драко. Это то, чего я боюсь. Я хочу изучить этот обряд. Если это так… жертв нам не избежать. Либо мы с Люциусом и Северусом, либо вы с мисс Грейнджер. Всё намного сложнее, чем мы могли предположить.
