Deus vult

В том, чтобы быть персонификацией, есть много преимуществ. Например, ты очень-очень медленно стареешь. Так медленно, что от старости из них еще никто не умер. Ты гораздо сильнее и выносливее большинства других существ на Земле. Ты можешь не есть, не спать и не пить не то, что месяцами, а годами. Хотя это все же не очень приятно, но отнюдь не смертельно. Кстати, убить персонификацию тоже нельзя. Совсем. Ты можешь собрать себя даже из молекул, после атомного взрыва. Почти все раны бесследно затягиваются за пару дней и быстрее. Болезни тела и разума бессильны перед сущностью духов-идей, которые, по сути, никогда и не рождались. Они пришли из ниоткуда и уйдут в никуда, хотя и считают себя хозяевами этого мира, и просто людьми. Впрочем, с людьми их и правда роднит очень многое, гораздо больше, чем им, пожалуй, хотелось бы. Вот, например, боль. Конечно, раны заживают быстро, но менее болезненными они от этого не становятся. Наверное, попасть под пытки так даже страшнее: не сойти с ума, не забыться в беспамятстве, а тело будет принимать раны каждый раз как чистый лист. Мира знала это лучше, чем линии на собственных ладонях. Поэтому сидела тише, чем мышь под лапой кота. В этом месте река очень удачно подмыла корни деревьев, и те теперь выступали у нее над головой как небольшая пещера, надежно скрывая со всех сторон. Только если зайти сбоку и посмотреть в ее сторону… Ей захотелось забиться еще глубже во влажно чавкающую грязь, но она не посмела шевельнуться. Она же везучая, правда, пусть ей сегодня еще немного повезет, пусть эти узкоглазые просто уйдут. Мира была готова даже христианскому Богу помолиться, если это чем-то поможет. Ей ведь всего совсем немного осталось, добраться бы до Смоленска, а дальше они за ней не пойдут… Они даже не думали скрываться. Их голоса разносились далеко окрест, и даже не понимая их языка, Мира понимала, что они кричат: выходи, тебе негде больше прятаться! Страх мешал думать, сбивал дыхание, и казалось, что ее испуганные хрипы разносятся на версты вокруг. Будь это обычные люди, она бы уничтожила их всех, но это другие такие же, как она. Только более сильные, старшие, опытные… и невероятно жестокие. Ей оставалось только бежать. Но теперь ее догнали и загнали в угол. Если они найдут ее, увидят, то ее уже ничто не спасет. Что делать?!.. Побежит обратно — точно поймают, поплывет — поймают чуть позже, за рекой наверняка наблюдают, не переплыть. Разве что побежать вдоль берега, но это полшанса на миллион… Мира смотрела на реку. Здесь она была довольно узкой, но быстрой и глубокой, с мутноватой от этого водой. Успокаивающей. Если повезет, они пройдут мимо. Но они охотники, хорошие ищейки, и только лишь вопрос времени, когда они начнут осматривать берега. Идея возникла внезапно и показалась едва ли не большим безумием, чем повернуть обратно и пойти прямо на своих преследователей. Однако так она сможет не только спрятаться целиком и полностью, но возможно и продвинуться немного дальше от захватчиков с востока. Мира прислушалась. Ищейки были слишком близко, но все же не так, чтобы увидеть, как она вдохнула глубоко-глубоко и быстро и почти бесшумно скользнула по жидкой грязи дальше к воде, сразу же ныряя. Да, двигаться в такой воде вряд ли получится. Разницы особой между открытыми и закрытыми глазами почти нет, только с открытыми еще и жжется больно. Плыть под водой вслепую слишком небезопасно. Держать за дно, закапывая пальцы в мягкий липкий ил, Мира двигалась к середине реки, всеми силами стараясь не всплывать. Есть еще одна вещь, которая естественна для всех живых существ. Дыхание. Дышат все — люди, животные, даже насекомые. Такие, как Мира, тоже. До этого дня Мира почти не задумывалась об этом: дышит и дышит, рефлекс такой. Привычка напрягать мышцы в груди, чтобы набрать в легкие воздух. Вдох — выдох. Что тут такого? О том, что дыхания однажды не станет, она не думала вообще. Точнее, ей казалось, что это не хуже, чем лишиться еды или воды. Она же бессмертная, ей не страшно. Перспектива просидеть под водой несколько часов ее вовсе не пугала. Она всегда хорошо плавала и ныряла, и могла не дышать почти три минуты! Попасться монголам уж точно хуже. Первые минут пять и правда было легко. Потом начало давить на ребра, только изнутри. В груди жгло все сильнее. Даже желудок будто скрутило. И с каждым мигом становилось все хуже. Начала болеть голова. Однако ищейки и то, что будет за ними, пугало гораздо сильнее. Мира держалась. Сдаваться давящей пустоте в легких она не собиралась, если уж монголам не сдалась. Становилось все хуже и хуже, хотя казалось, что вот чем сейчас уже хуже просто быть не может. Страх начал отступать, проснулось упрямство. Потом гордость. Потом как будто полегче на секундочку, надежда всколыхнулась. Мысль о том, что быть найденной вовсе не так уж плохо, была гордо отброшена. Сколько она так просидела под водой, Мира вряд ли когда-нибудь скажет. В любом случае, ранний вечер успел смениться глубокой ночью. Под конец ее оставила даже мысль о том, что надо держаться за дно, а пустота изнутри жгла уже все тело. Когда она наконец вынырнула и сделала вдох, ей показалось, что она на самом деле умерла. Дыша, как никогда не дышала в своей жизни (и едва ли будет), Мира кое-как выбралась на противоположный берег и просто дышала, пьянея от холодного ночного воздуха. Счастливая улыбка сама собой растягивала губы, и даже то, что она все же смогла сбежать, отходило на самый задний план. Пусть грудь и голова нестерпимо болели, а из носа точно хлестала кровь, ей хотелось смеяться. До этого мига Мира не понимала, что воздухом можно захлебнуться.