Больше, чем напарник

— Пошли поедим! Сколько можно идти, я сейчас все ноги в мозоли стопчу! — жаловался язычник финансисту Акацки. Какузу зверел с каждой минутой, но, в конце концов, был вынужден согласиться и зайти в маленькое кафе на окраине города, куда их послал Лидер за информацией о Биджу. — Я на тебя тратиться не собираюсь, — рыкнул мужчина, делая заказ. Глаза казначея стали идеально круглыми, когда язычник, посмотрев на него неестественно скептически, вытащил кошелек, плотно набитый свежими купюрами и сделал довольно большой заказ, сразу же расплатившись строго по ценам, без чаевых. Джионго пытался прикинуть, где напарник мог заработать такую крупную сумму, но от этих мыслей его отвлек официант, принесший еду. Заказ Хидана был довольно большим, что не сильно удивило его напарника. Учитывая, сколько сил и энергии тратит язычник, неудивительно, что в приоритете у него мясо и сладкое, а не овощи. Парень заметил взгляд товарища и словно извиняясь, пояснил. — Я трачу довольно много крови на свои ритуалы, так что мне необходимо восполнять это большим количеством еды. Не волнуйся, не потолстею, не в коня корм, как говорят в Югакуре, — язычник фыркнул и спокойно зажевал очередное данго. Доев, он предупредил, что отлучится в туалет и спокойно ушел, зная, что напарник без него все равно не свалит. Какузу запоздало кивнул и принялся разглядывать вид из окна. Погода портилась, собирался дождь. Прошло минут пятнадцать, невозможно тоскливых, а Хидана все ещё не было. Финансист был готов пойти за ним, но тот вовремя вышел, слегка пошатываясь, словно пьяный. Следом за ним из-за угла показался довольно молодой гражданский, темноволосый и сероглазый, телосложением во многом похожий на Какузу. Он догнал блондина и, когда тот обернулся, отдал ему пачку денег. Задумался ненадолго, склоняясь, и что-то шепнул на ухо. Красноглазый улыбнулся и кивнул, а мужчина, заказав стакан саке, выпил, расплатился, оставив богатые чаевые, и был таков. — Ну и что это было? — сухо поинтересовался финансист, разглядывая приличную сумму наличными. Хидан фыркнул и залпом допил свой напиток. — Тебя не касается. Пошли в гостиницу, я забронировал нам два отдельных номера, — бесцветно ответил парень и встал, кивая в сторону выхода. Какузу ничего не оставалось, кроме как пойти за напарником, дойти до гостиницы, взять ключи и почти разойтись. — Что тот парень сказал тебе? И откуда у тебя деньги? — решил спросить в лоб финансист. Ответом ему был вздернутый подбородок и знакомый гнев. — Насосал, блять! Так понятно? — рявкнул Хидан и, смерив напарника гневным взглядом, поднялся этажом выше. Кажется, там были номера более высокого класса. Какузу достался стандартный, вполне приличный номер на одного с большой кроватью. Финансист хотел было обрадоваться, что напарник взялся за ум и не раздражает его, как это было по первости, но что-то сильно смущало его. Возможно взгляд, которым тот парень буквально раздевал Мацураси, или слова, брошенные в запале маленькой ссоры. Какузу не испытывал проблем с этим, в молодости в его постели побывали представители обоих полов из разных деревень. Хидан же… при первом знакомстве и дальнейшем сотрудничестве он не выказывал симпатии к представительницам прекрасного пола, что-то говоря о религии и догматах. Попытка же пошутить, что он девственник, была пресечена на корню.  — Значит с тех пор, как ты стал Джашинистом, у тебя не было женщины? Или ее не было вообще? — пытался уязвить самолюбие напарника финансист. Блондин фыркнул и отвернулся от него, смакуя саке.  — Джашин-сама запрещает своим адептам плотские утехи с женщинами. Моя душа принадлежит только Джашину-сама и никому более, — слегка высокопарно ответил язычник, зажимая цепочку между пальцев и целуя символ. Показуха, конечно, но невольно казначей Акацки засмотрелся на лицо напарника, не кстати думая о том, что Хидана можно было назвать смазливым: серебристые локоны, растрепанные и мокрые после душа, свивались мелкими кудрями, обрамляя лицо. Довольно мягкие черты лица и большие малиновые, почти фиолетовые, глаза с очень пушистыми, но короткими ресницами. Его не спутаешь с дамой, как того же Дейдару, который научился использовать свою красоту на полную катушку и теперь вертел не только Тоби, пускающего на него слюни, но и умудрялся обводить вокруг пальца Сасори, который все же выжил и вернулся на базу Акацки, спустя три месяца после операции с джинчурики Шукаку. То-то Лидер тогда охренел и прекратил на время любые поползновения в сторону Хвостатых. Сейчас, правда все возвращалось на круги своя, однако деревни, перетрусив, попрятали своих Биджу так, что черта с два выкрадешь.  — Если твоя душа отдана Богу, то что насчет тела? — рассмеялся финансист. Хидан хмыкнул, допив свой стакан.  — Тело Джашину-сама не нужно. Оно может отдаваться сколько угодно и кому угодно.  — заявил парень.  — Ты противоречишь сам себе. Ты говоришь что вам нельзя спать с женщинами, но тут же говоришь что тело может отдаваться кому угодно. — едко бросил Какузу. Напарник мгновенно вспыхнул, рявкая:  — Безбожник, ты ничего не понял. И никогда не поймешь! — бешено оглянувшись, парень выбежал на улицу. Какузу, вздохнув, пошел вслед за ним. До самого убежища они оба не проронили ни слова. Может он и правда чего-то не понимает? Под эти невеселые мысли казначей дошел до нужного номера и намеревался постучать, но до слуха донёсся очень неприличный стон, а за ним еще, и ещё, и еще… Нитями финансист приоткрыл дверь в номер и тихо, стараясь не шуметь, направился к источнику звука, в спальню. То, что он увидел сквозь полуприкрытую дверь, заставило его чуть не поперхнуться воздухом: Хидан со всей страстью отдавался тому самому парню, который, склонившись к шее юноши непозволительно близко, совал ему деньги. — Да! Да! Да, мать твою, сильнее, о, боги! — хрипел жрец, хватаясь за плечи мужчины. Гражданский только фыркнул и, схватив партнера за бедра, принялся вбиваться еще быстрее. Комнату наполнили хрипы, звуки шлепков и легкое поскрипывание кровати. В какой-то момент мужчина перевернулся на спину, усаживая язычника себе на бедра. — Давай, детка, покажи мне себя. Кричи, не сдерживайся, весь этаж пуст, а внизу нас никто не услышит… — прошептал он, поглаживая альбиноса по груди одной рукой, а другой пережимая его член у основания, — Не стесняйся. Отдайся мне, словно это твой последний раз, — потребовал брюнет. И Хидан, легко улыбнувшись, отдался. Покачал легко тазом, пробуя найти нужный угол и, как только нашел желаемое, стал в диком, бешеном темпе бесстыдно трахать себя чужим членом. Улыбка пропала. Альбинос стонал, орал, матерился, царапал партнера ногтями, кусал за шею, ключицы, прикусывал соски, пока в какой-то момент мужчина не схватил язычника за горло одной рукой, резко перевернул на спину и сделав пару толчков, излился в него с громким стоном. Какузу присмотрелся. Живот Хидана, весь залитый и его собственной, и чужой спермой, выглядел слегка надувшимся. Похоже, этот раунд был далеко не первый. Заметив, что брюнет одевается, финансист отошел в темный угол. Мужчина вышел в коридор в свободных брюках, на ходу натягивая футболку. Хидан, собравшись, вышел следом, чтобы проводить. Из кармана черной куртки незнакомец достал пузатый конверт и протянул язычнику. — Здесь намного больше, чем я обещал. Ты лучший, детка. Я бы как-нибудь повторил, — с лёгкой улыбкой проворковал брюнет и, вручив конверт, по хозяйски хлопнул блондина по заднице. Жрец и бровью не повел, словно привык к такому обращению. — Если судьба вновь забросит сюда, я знаю, где тебя найти, — спокойно ответил жрец и закрыл дверь за своим гостем. Постоял недолго, прислушиваясь к удаляющимся шагам, и с тихим стоном поплелся в душ. Какузу смог лишь заметить, что по дрожащим бедрам напарника не течет ручьем, хотя, по сути, должно. Решив проследить, он подошел поближе к ванной комнате. В зеркале в полный рост отражался Хидан, с которого уже сходили все засосы и синяки. Волосы были растрепаны так, словно кто-то хватался за них в порыве страсти или ярости, а когда жрец залез в душевую и повернулся спиной, Какузу смог разглядеть небольшую пробку. Это объясняло, почему из его напарника не льется водопад чужого семени. Как извращённо… Финансист собирался было уйти, когда услышал, как тело съезжает по стенке на пол, а вода выкручивается на максимум. Альбинос, кажется, застонал. Сквозь небольшую щель финансист заметил, как напарник удовлетворяет себя, а затем одной рукой тянется к пробке и резко вытягивает ее, содрогаясь всем телом. По бедрам текут густые потоки спермы, а парень едва слышно стонет и прикрывает глаза, продолжая надрачивать себе. Казначей, не желая на это смотреть, тихо ушел и закрыл за собой дверь, не слыша, как напарник, сотрясаясь от долгожданного оргазма, выстанывает его собственное имя.