Вторая неделя. Четверг.
Сегодня был, пожалуй, немного необычный день. Началось всё с того, что Томас, просто умолял Мэттью по сотовой связи о том, чтобы он дал ему выходной. Харгривз, изумлённый таким необыкновенным поведением Риджуэлла, сжалился, и позволил остаться второму ведущему дома, дабы отдохнуть. Это было как-то не свойственно ему. Да, может он и проработал всего-лишь месяц с чем-то на этой радиостанции, но всё же… Том всегда являлся чересчур рачительным, трудолюбивым. Вкладывал всего в себя в данную работу и это естественно было достаточно заметно. Но не каждый застрахован от всяких болячек, согласитесь? Никто понятие и не имеет, что может приключиться с человеком в любую секунду. Может, завтра это и вовсе иллюзия… Так, чего же это я? Хотя, нельзя вовсе исключить вероятности, что на прошлой работе черноглазый не раз вытворял такое. Вот только, во время телефонного разговора, у пепельноволосого парня голос был слишком охриплый, да и вдобавок он слегка заикался. Сегодня не было какого-то столь чрезвычайного события, впоследствии чего нарцисс смог бы отказать в просьбе Томасу. Поэтому, это и ещё был один плюс в пользу гитариста. Ах, точно. Ридж предупредил Ларссона о том, что не явится сегодня по причине плохого самочувствия, соответственно заходить за ним и не надобно. Но сероглазый настоял на том, чтобы зайти к нему вечером, после офиса и проведать его. Еле как, но получилось.18:23.
— …Мои драгоценные друзья, прежде чем я перейду к вашим вопросам, которые вы задали на нашей почте, я дам вам перед этим передохнуть, и послушать наилучшую рок-группу Mother Mother с её превосходнейший композицией «Love Stuck». Песня, как всегда, зазвучала и ведущий, снимая аппаратуру, подпёр рукой щеку. Настроение было и так дрянь, а погода только сопутствовала этому.Мои чувства убежали? Я не умел обращаться с ними.
Мда… Но держаться как-то же надо было? Найдя в себе силы, Торд не давал вырваться своему испорченному настрою во время радиоэфира. В самом деле, кто станет слушать вялого, безжизненного, «деревянного» ведущего? По большей части, Ларс очень тревожился за Тома, и это ещё довольно мягко сказано. Тешила лишь единственная мысль: Он не маленькая, беззащитная девчонка, выживет. Прервал лишь его надоедливый скрип двери, а затем и бесячая личность для сероглазой личности — Диринг. Ох боже, он хотел уже пожаловаться на то, что она собственно здесь потеряла, однако вспомнив, что она и работает с ними — все вопросы тут же улетучились, а на лице застыла недовольная гримаса. Ну как же она не во время… Голубоволосая девушка прошла к столику, сжимая в руке бледно-белую папку-скоросшиватель. Аккуратно положив её на твёрдую поверхность, она принялась в ней что-то разбирать, вынимая оттуда листы и кладя их в ближайший органайзер. Ларссон, как можно громко, цокнул и напомнившая красная лампочка над ним, где он на определённый момент находится, тот надел наушники, принимаясь за своё: — Ребята как и всегда в своём духе, ещё одна слишком чувственная песня, согласитесь? — он улыбнулся, постукивая пальцем по столу. — Итак, давайте уже наконец-то перейдём к нашим сегодняшним вопросам. Рогатый, у которого давненько телефон уже находился во включённом состоянии, зашёл на их почту, начиная быстро просматривать знакомые письма. Он успел приметить некоторые ещё до эфира. И одно, как не кстати, подходило к данной ситуации… — Ваш вопрос, что был прислан на нашу почту, таков: Высказать своё мнение о существование дружбы между мужчиной и женщиной. Что же, — Ларссон окинул своим взглядом корреспондентку напротив, которая в это время кое-что расписывала на бумагах шариковой ручкой. Девушка конечно же, услышала этот злосчастный вопрос с подковыркой, и улыбнувшись, продолжила свои действия. — Конечно, я ещё раз упоминаю то, что я никого не обязываю следовать моему мнению. Ну, а всё же, я считаю, что такая дружба естественно может существовать. Однако согласитесь, что в большинстве случаев, со стороны одного человека рано или поздно может проявиться некая симпатия, — своими очами, просверливая уже какую там по счёту дыру в Лорел, пролепетал Торд. Сейчас, он как никогда намекает Диринг о той «неприязни», которую он к ней испытывает. Хватит уже с него. Но девушка с шоколадным оттенком глаз лишь усмехнулась, продолжая дописывать сей документ. — Хотя, они продолжают отрицать это, скорее всего, — ухмыльнулся радиоведущий, — Перейдём к следующему?19:15.
Радиоэфир подошёл к концу, и рогатый, прежде чем покинуть здание, разбирал то, что собственно Диринг здесь оставила. Дверь опять же распахнулась, показывая ту же самую физиономию. Девушка что-то неразборчиво себе нашёптывала, кажется, она забыла кое-какие файлы. Подбегая к столу, она принялась искать «потеряшку», а Ларссон лишь ускорился в своих действиях. Атмосфера начинала немного напрягать. В конечном счёте, найдя сей объект, голубоволосая поспешила выйти из кабинета, но… Остановилась на полпути. — Торд, — позвала она того по имени, не оборачиваясь. Парень никак не отозвался, но если до этого, были слышны какие-то шуршания за её спиной, то теперь они стихли и стало ясно, что он и не проигнорировал этот зов. — Я поняла тебя. С самого начала. Успокойся.Тишина.
— Твой взгляд говорил каждый раз сам за себя. Ты, наверное, уже загнал меня в список своих недругов, не разобравшись с самим собой. Это глупо, не находишь? — её уголки губ чуть приподнялись, а спина выпрямилась. — Ты считаешь меня за тупоголового баклана? Думаешь, я не вижу должного? — грубо возразил радиоведущий, чей разум, точно был затуманен этой необузданной ревностью. — Конечно, ты только что сам и ответил на свой вопрос. — То есть? — Ларссон вскинул бровь, начиная помаленьку закипать. В последнее время, он стал излишне вспыльчивым, и подметил это не только сам Торд. Рогатый не спешит всё это скидывать на простое недосыпание, дело точно было в другом… — Мне нравился Том. Правда, давно. И именно тогда я осознала, что в этом не было никакого смысла. Это была действительно неразделённая любовь, и не потому, что я ему просто не приглянулась. Его сердце было занято другим, — на последних словах, она развернулась на своих каблучках и улыбнулась, кажись, заглядывая в саму душу этого наивного сероглазого, что всё не мог разобраться во всём этом. Что путался и отрицал чувства, до сих пор боясь того, что произошло шесть лет тому назад. Он не хотел, воеже это всё повторилось. Не хотел, чтобы его покинули, скрывшись во Францию на несколько лет, не хотел пережить всю ту всепоглощающую боль, не хотел таскаться в несусветную рань по психологам.Не хотел потерять драгоценного.
— И ты разделяешь его чувства, это ведь понятно. Ну и что тебе мешает, скажи мне? Мне порядком надоело видеть то, как каждый из вас колеблется, не зная, как правильно поступить. Иногда вы, серьёзно, смахиваете на несмышленных детей, которые ещё не до конца понимают эту вашу запретную штуку. Но может хватит? Мы взрослые люди. Всё с твоих руках, вперёд и с песней! Лорел развернулась покидая комнату, оставляя Ларса наедине с самим собой. Кажется, он немного поменял своё мнение.***
У меня есть моя любовь, застрявшая в моих мыслях, в моих мыслях. Я должен хранить свою любовь в сердце.
Торд довольно торопливо шёл по улице. В его правой руке был пакет с необходимым лекарством для Риджуэлла. Он попросил того прикупить ему их, раз он всё равно зайдёт к нему. Тем временем, погода уже более менее устаканилась. Совсем скоро уже Рождество, и складывается само ощущение, будто природа тоже готовится к этому долгожданному празднику… Некоторые и вовсе, начинают уже подготавливать свои прилавки к этому событию, облепливая их различными длинными, многокрасочными гирляндами. Необъяснимо, но этого пушистого, декабрьского снега пока не виднелось. Тем не менее, Ларссон не спешил об этом задумываться. Сейчас, его голову заполоняли совсем другого рода мысли. Уже стоя напротив порога знакомого соседушки, он нажал на дверной звонок, ожидая его. Но по ту сторону, было пугающее безмолвие. Однако беспокоить себя устрашающими мыслями Торд не торопился. Может, Томас просто уснул или действительно, в таком случае, просто не расслышал. Тем не менее, если он и правда спит, то будить больного, конечно, не хотелось, но и без таблеток оставлять — не вариант. Рогатый дотронулся ещё раз до звонка. Молчание. Наверное, единственное, что можно было услышать — прерывистое дыхание Торда. Но Ларс не собирался уходить. Нажимая в третий раз на этот злополучный звонок, за дверью, раздалось то долгожданное копошение для карамельноволосого. Был слышен характерный звук замочной скважины, и дверь подалась напору, открываясь, а за ней и торчала уже известная пепельноволосая макушка. Ох, твою ж… Ридж выглядел, как по мягче выразиться, так, будто он только вылез из лакированного гроба. Эта синева под глазами стала более заметной и интенсивной, чем была раньше. Кожа была бледнее, а волосы видимо жили своей жизнью. Том был в своей давней тёмно-синей худи и в серых шортах, и это было довольно странно. Черноглазый отошёл, давая оторопевшему сероглазому пройти вовнутрь. Но это был ещё не конец удивлений Ларссона… Стоило пройти Торду в зал, как тот чуть не наступил на острый осколок от разбитой бутылки. Эти кусочки битого стекла были раскиданы по всей комнате. Он с самого начала ещё заметил этот ядрёный запах перегара, что обитал в квартире. Хотя, окна, открытые на распашку как-то спасали всё это бедствие. Если бы сероглазый явился немного раньше, он бы сильнее ужаснулся, лицезрея весь хаос, творившийся здесь ранее. — Прости, не успел до конца подмести. Будь аккуратней, — прокряхтел сзади осипшим голосом Риджуэлл, проходя за норвежцем. — Сейчас отдам деньги за лекарство. — Ты… Ты блять серьёзно? — резко отозвался карамельноволосый, поворачиваясь, и впиваясь своими глазами в алкоголика. — Ты решил взять выходной, потому что пил весь ебаный день? Томас не издал и звука. — Какой же интересно для этого повод? — повышая тон и подходя ближе, проговорил рогатый, оставляя пакет на кофейном столике. Риджуэлл слабо посмеялся. — Как же меня всё заебало, ты не представляешь. Я устал разбираться в этих своих поганых чувствах, пытаясь понять, это я настолько пьяный или головой хорошенько ударился? Я устал изо дня в день приходить с счастливой, приторной улыбкой! Как же я устал ловить на себе твой изучающий взгляд, что будто зазывает к себе. Но знаешь что, — Томас шагнул на встречу Ларссону, кладя руки ему на грудь. — Как же ты сейчас прекрасен. Не делая ничего лишнего, Риджуэлл тут же припал своими устами к обветренным губам Ларссона, привстав на носочки. Сероглазый обомлев от такой ситуации приоткрыл рот, что дало неплохую возможность черноглазому проникнуть внутрь. И… Ох чёрт. Томас действовал намного увереннее и более умело, чем растерянный от такой непредсказуемости Ларссон. Он аккуратно прикоснулся языком до нёба рогатого, также проводя им по верхнему ряду зубов того. И наконец-то Торд, прикрыв очи, окончательно пал в этом беспощадном бою. Карамельноволосый медленно опустил руки на талию этого несчастья, который уже жадно зарывался ручонками в волосы Ларса. Торд прочувствовал весь этот привкус спиртного напитка, в котором сочеталась и горечь, и безысходность, и… Нет. Это был точно не страх. Это была теперь уже твёрдая, непреклонная решительность. Он не испытывал никакого чувства страха. Том был полон решимости. Риджуэлл прямо тогда, в ту самую ночь, проверил свои чувства и чёрт возьми, понял всё, что нужно было. Достаточно с него. Он любит этого радиоведущего. Всем грёбаным сердцем. Черноглазый так же внезапно, как и всё это началось, разорвал весь этот глубокий, пылкий и жадный поцелуй. Томас хихикнул, вглядываясь в этот пристальный, томный взгляд, явно не желающий остановиться на всём этом… Черт возьми, наверное, Торд чуть позже явно разузнает у этого пепельноволосого то, где же он научился таким манёврам. «Девственником» в этом деле его назвать точно уже нельзя было, поэтому ревность неторопливо начинала подступать. Тем не менее, они стояли какое-то время в молчание, может, переводя дыхание. Ларссон, словно дразня, специально стал убирать свои ручонки с того, но не тут то было. Их удержали. — Неужто, — запнувшись, вымолвил пепельноволосый, и на выдохе продолжая: — Ты и вправду так долго мучался? — Видимо, не зря, — усмехнулся тот, всё ещё никак не действуя. — Ну же, — будто с каким-то рыком, издал Томас, не вытерпливая этого странного «испытания», и вновь заключая того в головокружительный поцелуй, на который норвежец конечно отвечает. Кажется, этот был гораздо страстнее и чувственнее предыдущего. Словно этот так голосил о том, что теперь все те душераздирающие, невыносимые чувства позади, и тем открыто их совместное, да и не важно какое, будущее. Главное, что они наконец вдвоём. Прямо сейчас, в этой тесной, малой квартирке, в которой будучи гулял шаловливый и прохладный ветерок, слегка приподнимая белые занавески в стороны. Без лишних глаз людских… Так долго, они были врозь, в муках, без долгожданного родного тепла друг друга. Вот, что им так нужно было. Они нуждались в друг друге. Для них, наверное, будет небольшой тайной на следующее утро то, что они и каким-то таким неведомым образом, оказались уже на знакомом им диване, попутно кидая куда-то в угол лишнюю алую куртку сероглазого, не разрывая поцелуй. Риджуэлл восседал сверху на Ларссоне. Томас в конечном счёте, отрываясь от манящих, сладких губ карамельноволосого, вздохнул. Торд маленько усмехнулся, созерцая столь соблазнительное, пленительное в данный момент тело, нагло расположившиеся на нём. Но нет, не подумайте. Ларс был вовсе не прочь этого, напротив, он был крайне удивлён такому раскладу. Ноги Риджа были широки раздвинуты, и он немного потёрся о уже видневшийся бугорок курильщика на брюках, на что получил тихий, приглушённый стон. Сам он глядел на норвежца полуприкрытыми глазами, кажется, задыхаясь от нахлынувшего возбуждения. Как же он бесподобен. Во всех, мать его, смыслах. — Эй… Я могу остановиться, — пролепетал черноглазый, расплываясь в ехидной улыбке, немного поелозив на месте, — если хочешь. — Гадёныш, — пробурчал норвежец, уже давно исследуя своими руками под синей, такой излишней на сей момент тканью, но неспеша её снимать, слегка поглаживая спину. — Весь в меня. Том лукаво усмехнулся и закатил глаза (что собственно, было понятно лишь ему одному), наклоняясь к Ларссону, легонько чмокнул того в губы, медленно опускаясь к шее. Он принялся осыпать её поцелуями и остановился, дабы оставить на ней воспоминание сегодняшней удушающей ночи — тёмно-фиолетовую метину. Ридж осторожно и слабо начал посасывать это место, чувствуя, как ручонки этого поганца блуждают теперь около груди, иногда якобы невзначай докасаясь до сосков парня, вызывая уйму неясных гитаристу ощущений. А потом, спустя кое время и вовсе, начиная подёргивать уже напряжённые, твёрдые соски давно ярко-красного, как рак Риджуэлла. А знаете, Торд тоже своей «пылающей» краснотой далеко не отличился. Томас невнятно что-то промычал, отпрянул, и оставив ещё пару таких «гематом», он поймал ручонки того бестактного наглеца, хотя, вообще, кто здесь ещё наглый? Риджуэлл устремился вставать, но заинтересованный, полный недоумение взгляд, заставил того частично приостановиться. — Я не… Фанат острых ощущений, — промямлил пепельноволосый, заставляя Ларссона понятливо ухмыльнуться и приподняться на диване, принимая сидячие положение. На ватных ногах, черноглазый насилу добравшись до тумбочки, где мирно себе стоял телевизор, выдвинул ящичек ниже, вынимая негаданно оказавшийся оттуда лубрикант… Ого. В какой же нужный момент он там очутился, не находите? Риджуэлл, да вы, кажется, погрешнее, нежели сероглазый. Не так ли? Вернувшись обратно, тот снова занял изначальную позицию, вновь располагаясь сверху на рогатом существе. Ридж затаил дыхание. В этот раз Ларссон первый втянул в поцелуй второго, который был чуть грубее, и незаметно выхватил из рук Томаса этот оранжевый, маленький тюбик. Брызнув себе на пальцы немного той вязкой жидкости, и отбросив в сторону этот пузырёк, он запустил одну руку в шорты, и потом в боксёры Риджуэлла, а другой всё ещё, в свою очередь, чуть поглаживал спину. Тем временем, ручонки алкоголика впились в плечи норвежца. Кажется, он приготавливался к не совсем приятному чувству. Дотронувшись до промежности черноглазого и медленно помассировав её, Том слегка поморщился от холодных пальцев, да и вообще, от порядком странных ощущений. И вот, Ларссон уже надавил средним пальцем, потихоньку проталкиваясь внутрь. Риджуэлл сдавленно прошипел, отстраняясь от Ларса, прекращая их целование. Сероглазый же, норовил как-то отвлечь от сей малоприятных действий Тома: та рука, что когда-то находилась на спине алкоголика, проникла тоже в трусы Риджуэлла, и проводила по его возбуждённой, горячей плоти, вызывая негромкое постанывание. Правда, когда палец проталкивался чуть глубже и слегка бил по стенкам ануса, черноглазый невольно, однако вскрикивал. Тем не менее, его снова поймали, затягивая в новый поцелуй. Риджуэлл и не заметил, как в его нутро уже проник второй палец, аккуратно вытворяя вместе с первым различные махинации, не исключая тех самых ножниц, а за ним позже и последовал третий. Честно, эти действия не очень-то и приносили какое-то удовлетворение Томасу, но раз заварили всё это дело, то надо довести его до конца, верно? Да и наверное, в скором времени, Ридж немного пожалеет об этих своих мыслях. Наряду с этим, карамельноволосый так и не переставал надрачивать Тому, и увидев, что тот практически был уже на грани, усмехнулся, и сжал его член у самого основания, не позволяя пепельноволосому так просто закончить. И внезапно, как не кстати, ему удалось задеть эрогенное место внутри Тома, заставляя его чуть ли не прогнуться в спине. Ох, а собственный стояк было уже ой как невыносимо терпеть… Норвежец вынул пальцы из черноглазого, и тот запрокинул голову, тут же издавая жалобный, протяжённый стон: — Ларссон. Какого ты… — Ещё слишком рано, не находишь? — Торд лишь улыбнулся, а другой, окинул того возмущённым, затуманенным дымкой взглядом. — В твоём таинственном ящике не найдутся презервативы? — пусть и да, разум был сейчас не очень и в «трезвом состоянии», но вспомнить что-то не совсем маловажное он сумел. В ответ последовало слабое покачивание головой. — Как жаль, — посмеялся рогатый. — Мы ведь чисты? — Я слежу за собой, — раздражённо фыркнул Томас, опускаясь к штанам норвежца, расстёгивая на них этот злосчастный ремень, и снимая их, впридачу с нижнем бельём, предоставляя вид на давно вставший орган. Он мигом осмотрел комнату, и найдя выброшенный, забытый на которое время тюбик, потянулся к нему, выливая себе немного геля, и кидая его куда-то в безызвестность, оставляя лубрикант вновь пребывать в одиночестве. Риджуэлл провёл рукой по члену партнёра, тем самым смазывая его, получая на это тихий, тяжкий вздох. Улыбнувшись, Томас привстал, и стягивая с себя мятые шорты с боксёрами вместе, отшвырнул их куда-то в сторону. Он снова ухватился за плечи актива, а тот же поймал того за бёдра, подставляя свой конец к проходу Риджа. Чуть прикусывая губу, черноглазый принялся плавно, и при помощи Торда, опускаться на достоинство Ларссона. Они вдвоём издали стон, когда тот и не вошёл на половину, но у Томаса он скорее был болезненный. Видать, это была, наверняка, не самая лучшая поза для первого анального проникновения. Чертовски странно и необычно… Внутри боролись сразу несколько чувств. И может, он пожалеет на следующий день о таких его безрассудных действиях, о совращение его… Кого? Неприятеля? Товарища? Друга? Нет. Кого-то большего, чем всех их вышеперечисленных. Они признались друг другу, хоть далеко и не словами. Но этого, чёрт возьми, было предостаточно, для осознания всего. Всего, что можно. Разве, его бы прижали к себе при не взаимности, не отпуская, словно тот с минуты на минуту должен был куда-то бесследно пропасть, исчезнуть? Вот и я о том же. Ридж, малость привыкая к члену Ларса, не хотел быть эгоистичным и заставлять своего партнёра долго чего-то ждать, и с усилием, протолкнул половой орган до самого конца. Боги… Торд, казалось, готов был уже излиться, ощущая, как стеночки мгновенно сокращаются, охватывая его достоинство. Впоследствии, Ридж вновь приподнялся и опустился, осуществляя такие действия по несколько раз, чувствуя горячее, неровное дыхание рогатого в его шею, и слыша эти тяжкие вздохи.Как… Жарко.
Восхитительно. Черноглазый, пытался что ли как-то утаить свои стоны или может что-то другое, но он тут же, вонзился зубами в плечо Торда, заставляя норвежца вздрогнуть и недовольно прошипеть, перекладывая одну руку на макушку Риджа, слегка поглаживая алкоголика. — Спокойнее. Расслабься… — пролепетал на ухо Риджу, немного опешенный курильщик. Том отпрянул и виновато улыбнулся, наблюдая, как с укуса стекают маленькие струйки крови. Торд фыркнул, потянувшись за поцелуем, а Риджуэлл возобновил свои действия, ощущая, что его всё сильнее и сильнее растягивает… Но о Иегова, Том не хотел быть гнусным лгуном, и отрицать всё то, что это постепенно начинало ему нравится. Даже очень. Когда в очередной раз, «подпрыгивая» на члене норвежца, и задевая у себя ту самую эрогенную точку, не выдерживая, тот так громко и сладко простонал, желая прочувствовать это ещё и ещё раз, принимаясь снова искать этот угол. Но не давая Томасу и опомниться, как его разом опрокинули на мягкую поверхность за рамена¹, подминая под себя, и начиная набирать темп, а после и вдалбливаться. Ларссон не сдержался. Он принялся нагло попадать по этой простате, вместе с тем надрачивать давно требующий хоть какого-то внимания член гитариста, попутно присасываясь к уже наконец шее Риджуэлла, оставляя на ней долгожданные засосы. Тут оба и не выдержали. Черноглазый прижал норвежца к себе насколько это было возможно ближе, пришёл первый с, казалось самым громким стоном за весь этот вечер, кончая в руку парня, а Ларс, чувствуя, как Томас сжал его, сделал пару вялых толчков, зайдя как можно глубже, излился. — А ведь, знаешь, у нас даже свидания не было, — выйдя из пепельноволосого, и отдышиваясь, пробормотал Торд. Ему лишь лениво улыбнулись.***
Голубоволосая корреспондентка короткими шажками двигалась в кабинет тех горе-ведущих, прижимая знакомую им папку. Она явно была в духе. Её уголки губ были приподняты, а глаза сверкали воодушевлённым, животрепещущим огоньком. Девушка вполголоса, тихо, напевала какие-то строчки из песни, известной лишь ей, ускоряя свой шаг. И вот, около той самой двери, как ни странно, она не услышала привычные ей звонкие голоса. Лорел медленно опускает ручку, и она поддаётся… — Что ты делаешь?