Врата: Свет Великой Ойкумены.

Паровоз продолжает мчаться по бескрайним ледяным просторам. Едет он на громадной скорости, но закадровый текст на комиксе сообщает, что он уже три месяца везёт несчастных slaves и что умерших по дороге от лютого cringe скармливают голодным medved, рыскающих вдоль полотна. Хотя, решительно не ясно, зачем, ведь поезд не арестантский. Простой пассажирский состав. Не, ну спасибо, что рельефный Stalin с крышки котла их не ест. И привозит он их вовсе не в GULAG "Serpantinka", вовсе нет! Внезапно, поезд держит курс in Kesteria! Он везёт своих пассажиров в kolkhoz, na udarniy stroyka! По какой-то странной причине, стройкой занимаются вовсе не zeky, что уже как-то слишком polzhivo, но скоро градус cranberry снова повышается, ведь Сэм, Джон и Мэри приезжают на место - в кестерийскю деревню, где как раз проходит collectivization. Всё начинается со старого доброго disfisting - раскулачивания, то бишь. Миллионы помещиков и кулаков запихивают в фургон с надписью XYИ. Рядом на заборе красуется надпись "XLEB". Репрессированных увозят, а в дома бывших заселяют новых жильцов, включая и этих. А само село переименовывают, теперь оно называется "Kolkhoz БРЭТ ЖОПА". По крайней мере, так написано на вывеске. И вот тут... Да, внезапно, авторы комикса вспоминают, что колхозы - это самостоятельные предприятия и там председателя выбирают. Выбрать его должны будут только завтра, а сегодня все ложатся спать. Но ночью в дом к Джону и остальным стучатся местные rebels. Они представляются ему, говорят, что они тут сражаются против большевиков, а также, стремятся вырезать подчистую всех ксеносов, мутантов, всяких там эльфов и орков с гномами. А эти самые bolsheviks по какой-то непонятной причине называют rebels нацистами. Джона же, по их словам, они нашли по всё тому же непроходимому "аромату достоинства" и сразу поняли, что здесь есть настоящий белый американец, коему они уже готовы если не служить, то, во всяком случае, будут очень признательны, если он им поможет. Джон говорит, что это запросто - пусть только введут его в курс дела. Те его предупреждают, что здесь надо быть очень осторожным, поскольку все кругом stuchat. Джон снова вздыхает и говорит, что вот у них-то, in Freedom Country, никто никогда не стучит и всё это - прямое порождение totalitarism. Но у них все соседи всегда готовы прийти на помощь, всегда зорко бдят и сообщают о правонарушениях в Тайную Полицию, поэтому им totalitarism и stukachi не грозят. Далее rebels сетуют, что soviets установили жесточайший контроль надо всем и даже за tri koloska незадачливого воришку ждёт rasstrel. Да и вообще, любая corruption здесь жёстко ликвидируется. Джон опять вздыхает и поражается тому, насколько ужасно жить простому человеку при таком строе, не то, что у них! Вот у них, заявляет он, никакой коррупции нету! Но уважить хорошего человека пачкой денег, чтобы он тоже тебя уважил - это завсегда пожалуйста. Повздыхав о судьбах несчастных, он, с новообретёнными союзниками, приступает к разработке плана действий. План заключается в том, чтобы сорвать выборы председателя колхоза и подать пример остальным, чтобы они начали shatat rezhim. Кестерийские rebels долго жалуются на все эти советы и колхозы, рассказывая, что раньше, в Империи, при мудром монархе у них была настоящая democraty, что поскольку власть принадлежала эффективным рабовладельцам. А потом, когда пришли soviets, власть перешла к narod и настал totalitarism and dicktatura. Потому как кругом какое-то bydlo, теперь смеет указывать господам, koshmar! Им soviets ещё и школ понастроили и теперь простолюдины рискуют сравняться по уровню знаний с господами, что они видят недопустимым и Джон тоже с этим соглашается, заявляя, что начать он решил с колхоза. Да, kolkhoz является самостоятельным предприятием, но поскольку этот самый narod решает на нём всё демократическим путём и не имеет благословения эффективного собственника, то в нём царят anarchy and chaos. Тут надо сделать небольшое отступление. В тот год в Штатах началась принудительная приватизация кооперативов. Все кооперативные предприятия были запрещены и переданы в руки капиталистов. Приватизация шла тупо, без каких либо компенсаций - кооператив просто ставили перед фактом того, что он теперь принадлежит какому-то хрену с горы и всё тут. Объяснялось это тем, что подобный способ хозяйства, якобы, не эффективен, либо тем, что он ведёт к развитию коммунистических взглядов. Подобные пропагандистские сюжеты, как нетрудно догадаться, были призваны обрабатывать население по данной теме. Итак, почесав извилину, Джон выдаёт решение замочить председателя. И наутро rebels прибывают в selsovet, где идут выборы. Несчастные кестерийские крестьяне, издревле обладавшие хорошим chuvstvo ranga, разумеется, никаких выборов не желают и хотят снова доброго barin, который бы указал им, что делать. Поэтому, одну часть kolkhoznik подзуживают стоящие сзади комиссары, а другую часть комиссары заставляют делать выбор под дулом пистолета. Джон и его союзники уже готовы атаковать избранного boss of this kolkhoz ксеноса, но тут... Тут их хватает KGB и волочёт во двор. Понимая, что pizdets неминуем, главный повстанец, брошенный на колени перед советским Krovaviy Prapor, толкает пламенную речь. Он говорит, что он и его кестерийцы - svobodniye, тогда как они - безнадёжные slaves of totalitarism, которым в душу проник вирус рабства и что они никогда не поймут свободного духа кестерийцев. И что пока кестерийцы строили свободное и демократическое монархическое либерально-феодальное гражданское общество, они занимались сплошными repressions, поэтому уничтожили luchshikh lyudey, а потом пошли оккупировать их свободную и независимую монархию, поскольку генсек, якобы, боялся того, что у свободных-присвободных кестерийцев есть dostoinstvo, которое могло пошатнуть его absolyutnuyu vlast и статус full master. Да, про нападение Кестерии на Советский Союз американское Министерство Правды предпочло забыть и вычеркнуло данную информацию из имеющихся источников. Он кричит, что все soviets живут po lzhi и обязаны platit and kayatsya перед свободолюбивыми кестерийцами. Kazhdiy, suka, den! После главный повстанец высказал всё, что думает о русских и остальных народах, Советский Союз населяющих. Услыхав такое, Krovaviy Prapor констатировал факт, что повстанец - нацист. Повстанец заявил, что это не так и что russians на них вечно наговаривают. Ну и, в подтверждение этого, повстанец отсалютовал от чистого сердца к... Ну вы поняли. -Dovolno! - Восклицает Krovaviy Prapor. - Seychas vi vse uvidet, chto byvayet s temi, kto idiyot protiv n ass! Kaverchenko, davay! И тогда мехвод танка с лицом виолончелиста давит rebel гусеницами под скандирование комиссаров: "Lenin! Stalin! Krov dlya krovavogo boga!" -Neschastnaya strana! Neschastniy narod! - Вцепившись в волосы, воет несчастный intelligent, которого, разумеется, тут же вяжут и отправляют на Kolyma. За всем этим следит хитро ухмыляющаяся dickaya catgirl Julia, которая рада новой жертве. Она погружается в свои deep red fantasies и её накрывает очередной flash-back. Да, снова. Итак, на этот раз воспоминания переносят её на поля Второй Кестерийской, где плохо нарисованные советские войска сражаются с также плохо нарисованными войсками американскими. За спинами soviets, разумеется, стоит KGB zagradotryad, подгоняющий солдат огнём сзади. -Net shagu v zad, prikazivayu vam sdokhnut, slaves! - Кричит cumissar. - Vperyod, slaves, to prikass nasha Party! И soviets, разумеется, бегут в атаку. Против них, плечом к плечу, сражаются американцы, немцы, власовцы, усташи и прочие борцы за beloye dildo. С воздуха их прикрывают имперские маги, которые метко пуляют заклятия. Самая меткая из них - Zlaya Ann, которую прозвали Ghost of the Reihn за выдающиеся показатели. Но red wave неумолима. Понятно, что счёт строго неравный - другим он в американской пропаганде быть не может. Но как бы не были плохо нарисованы советские танки, они, всё же, оставляют поле boy'а за собой. И вот, Julia идёт по этому самому полю, усеянному воронками, больше, правда, похожими на лунки под рассаду, выходя к раненому soviet tankman, лежащему у подбитого танка. -Pokazhi siski! - Просит тот и на этом часть воспоминаний заканчивается. -Так и это всё? Тема сисек не раскрыта! - Возмущённо сказала Юля, которая до того ни разу не перебивала - либо смеялась в кулачок, либо шлёпала себя ладошкой по лбу. -Ну что ты хочешь... - Вздохнула Лена. - Увы. Так, давай-ка дальше... Затем начинаются уже новые воспоминания. Она идёт по какому-то разрушенному городу, и тут catgirl атакуют плохо нарисованные немецкие бомбардировщики. Со всех сторон падают бомбы, которые делают аккуратные дырки в земле и не дают осколков. Поэтому Julia спокойно проскакивает мимо них, спеша к своей цели. Она хочет найти Ann, дабы принести одному из red gods - comrade Beriya. Наконец, она находит её, ведущую бой среди руин. Почему она не в небе? Не ясно. Да, самолёты уже перестали бомбить. Видимо, им стыдно стало за то, что они нарисованы плохо и они улетели сами. Взгляды противников встречаются... Намечается великое skotopizdelovo... И flash back заканчивается. Нас снова переносят в kolkhoz, где ситуация для Джона, внезапно, оказывается удачной - его, по какой-то причине, не арестовывают, хотя, по идее, должны были первым загрести. Джон же возвращается домой и начинает тормошить Сэма, чтобы он ему помог. Но если Джон, за счёт своей веры в рынок и отключения мозгов, сумел сопротивляться чарам catgirl, то Сэм окончательно встал на путь nauka, не желая пить урину. Джон уже было отчаялся, но кто-то из кестерийцев подсказывает ему посетить одну babushka, которая, будучи знахаркой, излечит его. Джон хватает напарника за шкирку и тащит к ней. Та, в свою очередь, говорит, что в Сэме сидит red daemon, которого зовут Bratishka. И чтобы его изгнать, необходим sladkiy hleb. Произвести сие снадобье знахарка просит самого Джона. Для этого ему необходимо поднатужиться, собрать в кулак всю свою русофобию и произвести сей продукт. Затем постоять, как цапля, и уж тогда преподнести Сэму. Тот так и делает. -Bratishka, ya tebe pokushat prinyos! - Говорит он и приступает к наружному применению снадобья. Red daemon, как ошпаренный, вылетает из Сэма и орёт: "А-а-а-а-а! Obosralsya, pidaras! Nachalnik, blyat, etot pidaras obosralsya!" Сэм встаёт и говорит, что он исцелён и что теперь он - снова преданный своим любимым господам американский националист и русофоб, что он отныне отвергает все эти privivki и nauchnoe myshleniye. И просит ещё sladkiy hleb, чтобы прямо сейчас брать и обмазываться. Но идиллии долго длиться не суждено, так как Bratishka улетел стучать в KGB и вот уже к izbushka подъезжает voronok. Чтобы взять американцев, хитрые chekists применяют disinfection и смывают с них весь за'shit'ный слой. Уже отмытых и чистых скаутов кидают под ноги Julia, которая весьма сердита, поскольку её колдунство не сработало. -Mi hoteli sdelat v ass kak vse, no vi zlopotre blyat nash doveriya! Vi dumat, chto byt kak lisa v nasha dvor, no ya - ohotnik i ya znat, kak gonit lisu! Vi dumat, chto smozhete sdelat tut svoboda, no... Svoboda, capitalism, schastye... Suka, nenavizhu! - Грозно заявляет она, сверкая клыками. И вот, скауты уже отправляются в GULAG "Serpantinka". Как мы уже знаем, это самый страшный GULAG, где миллиарды несчастных добывают уран в шахтах, после чего перерабатывают его тут же на специальном заводе по производству nuclear russian vodka. Джона с Сэмом в lager встречают, однако, весьма дружелюбно, так как настоящие white americans приехали. -Welcome to the club, buddy! - Говорят им zeki и делают каждому по наколке в виде петуха - в знак уважения. Писатель Неполживцев именно так объяснял наличие у себя подобных тату, когда к нему журналисты на пляже с расспросами пристали. Их селят в barak, где рядом с ними оказывается тот самый intelligent, который присутствовал на казни кестерийского повстанца. Он говорит, что рад их видеть и что он всё это время здесь беспрерывно кается за всех своих соотечественников и на коленях просит Джона дать ему возможность покаяться за то, что армия его страны посмела противостоять демократическому американскому вторжению. Он бухается на колени, рыдает и просит прощения и говорит, что чувствует collectivnuyu vinu и что всех граждан, которые не хотят shatat rezhim он тоже считает виноватыми за их passivnost. И что они никогда не будут допущены в гипотетическую prekrasniy Russia budushchego. -Good russian! - Хвалит его Джон, гладя по голове и заявляя, что тех, кто заплатит и покается, то американцы с радостью примут в семью "civilized nations" и они удостоятся такого же поглаживания по голове от них, белых господ. Обрадованный zek говорит, что ради этого готов на что угодно, а Джон сообщает, что ему необходимо как-то выбираться отсюда. Но вот только как это сделать? Не ясно. И пока что они все томятся в Serpantinka, работая на благо Red Gods. Там они находятся уже долго. Все одеты строго в lohmotya и ходят по снегу строго босиком. Как авторы, вообще, представляют себе такое в северных широтах, оставим на совести их фантазий. Уран они добывают в шахте и руда залегает so fucking deep, что у dungeon не видно дна. Им приходится вручную тащить её наверх в vedro. Дальше породу отправляют на zavod, где уран обогащают на skovorodka. Там то Сэм и Джон работают. Обогащённый уран, который светится ярко-зелёным, перегружают в какое-то устройство, которое и производит ту самую vodka. Именно на этом производстве они и знакомятся с Майком и Besogonoff. Майк им радуется и говорит, что сбежать отсюда очень тяжело, поскольку кругом охрана с медведями и бесконечная Siberia. Ночью, in barak, Сэм с Джоном, спрятавшись под shkonka, разрабатывают план. Они решают, раз сбежать из GULAG не выйдет, то выход видится в восстании. Оба отправляются туда, где держат всех несчастных zhertv rezhima, luchshih ludey, идут к самым уважаемым и достойным среди zekas - в petushiniy barak. Ну, по крайней мере, сам Неполживцев так утверждал, поскольку к данной категории относился. Но в barak их встречает самый главный petuh - качок, которого зовут Kuritsyn. Стоило только Джону начать свой vskukarek, то есть, толкать речь, Kuritsyn вылезает и заявляет, что он тут мистер вселенная и, вообще, самый главный. -Absolutley! - Говорит он. - Uot tak uot! Он предлагает тому сразиться и Джон, разумеется, побеждает, ну а как иначе. Тогда все petukhi признают его своим вожаком и начинается бунт. Они крушат решётки, захватывают бараки, а все разбегаются от них в ужасе. -Na pomosch, muzhiki, petuhi vzbuntovalis! - Орёт один из заключённых, убегая от них. Понятное дело, commissars не могут допустить разрастания бунта и применяют пулемёты. Десятки voronok встают в линию. На крыше каждого - здоровенный Gatling-gun. И по команде все машины приступают к rasstrel, но даже это не в состоянии остановить бегущую толпу, которая прорывается через украшенный черепами периметр и устремляется во тьму siberian night. И вот, все они сбегают, хотя по дороге гибнет Сэм, которого проглатывает russian medved. Ну а Джон, Майк, Besogonoff и Bondageslavesky спасаются бегством, на ходу переплывая ледяную реку и вот так, пешком убегают in Moscow. Да, там поезд до Кестерии по месяцами добирается, а эти пешкарусом туда доскакали. Что характерно, приличной одеждой и хоть какой-то обувью они нигде так и не разжились, ведь они до сих пор выглядят как bomzhi. Они теперь не знают, что делать и куда податься, ведь сбежать из Soviet Russia им никак, хотя ведь Джон с Сэмом туда как-то попали, но... Да, разумеется, за побег и бунт их ожидает 10 let rasstrelov cherez poveshenye. Поэтому оставаться тоже опасно. Тем более, им требуется propipiska. Если её нет - то в GULAG, а получить такую можно, разумеется, только in KGB, где их, опять же, поймают. И что-то как-то страшно становится - вон, какой-то голодный medved на них уже нехорошо поглядывает и собирается захомячить. С другой стороны очередные pioneers стоят, прибивают к дереву skvorechnik. Сноска поясняет, что этот такой специальный мини-GULAG для несчастных птичек, которых totalitar system не может обойти стороной и не поугнетать немного. Тогда все персонажи идёт дальше и натыкаются не на что нибудь, а аж на доску почёта, где вывешиваются портреты тех, кто усерднее всех служит Red Gods и удостоился получения их даров. Среди прочего, там находят и портрет Мэри, которая, как сообщается на плакате, обрела демоничество и теперь она - daemon-princess of the revolution. Получается, что вытащить её уже невозможно, а делать что-то надо. Но что именно? Тогда слово берёт Bondageslavesky. Он предлагает срочно покидать столицу, поскольку в ней небезопасно. И перебраться в какую-нить деревню. Но Besogonoff с ним не согласен, поскольку в деревне надо будет встать на учёт в местное, сельское KGB. Положение кажется совершенно безвыходным. Как из него выйдут? Тут оставалось только ждать продолжения комикса...