Midnight Hearts

Проснувшись без Рей, он ощущает все ту же пустоту, что и последние двадцать девять дней. Прошел уже месяц с тех пор, как она уехала, что сделало дни Бена невероятно унылыми. Он не думал, что будет так сильно скучать по ней, но ходить по дворцу без нее, без ее вопросных атак, было... неприятно. Неприятно, тоскливо и одиноко. Каждое утро приносило немалую долю разочарования от осознания того, что он ее не увидит, но воспоминания об их последней ночи всегда вызывает улыбку. Присутствия девушки было достаточно, чтобы разогнать кошмары, и впервые за несколько дней его сон был довольно спокойным. Просыпаясь, он слышал ее дыхание, и был уверен, что девушка не ушла, а когда начинал сомневаться, ее рука легко сжимала его руку. Смотреть, как она уходит утром - из его постели, а потом и из дворца - было нелегко, но теперь, когда сенатора Палпатина уже не было рядом, Бен не отрицал своего облегчения. Каждый взгляд, каждая улыбка этого человека лишь усиливала его тревогу, которую мать стремительно подтвердила как только все гости покинули дворец. Если компания Рей была ему приятна, то мать, определённо, ненавидела каждую минуту притворной дружбы с сенатором, но Бен в своих письмах к Рей об этом не упоминал. Которые становились все более и более регулярными. Снова взяв свой старый набор каллиграфии, он испытал те чувства, которые долгое время не признавал, но её ответы всегда того стоят. Очевидно, что ей не так нравится каллиграфия, как ему, но она, кажется, прикладывает усилия именно для него и Бен чувствует, как его сердце согревается от каждого мельчайшего изъяна в её письме. Он написал первый, как и договаривались. Его первое письмо было простой благодарностью, на которую она ответила горсткой стандартных формальностей и очень ожидаемым предложением встретиться снова. Его ответ был написан менее чем через час и отправлен на следующий день, отчего он нервничал до тех пор, пока она не ответила на следующий день. Её слова каждый раз становились чуть менее формальными, и Бен заметил незначительную слабину своего письма, которую его мать начала замечать примерно в четвертом письме. - Еще одно, - бормочет она с порога. Остановившись посередине слова, он сжимает ручку, которую держит в руке. - Мама. Ему не нужно смотреть на нее, чтобы распознать любопытство и веселье, заполняющие ее глаза. Верная себе, она входит, не дожидаясь приглашения, и садится на кресло, излучая ту особую энергию, которая принадлежит только ей. - Твой отец здесь, - говорит как бы случайно. Ее глаза устремлены на лист, лежащий на его письменном столе, и на написанные слова, которые он быстро прикрывает рукой. Без ежедневных разговоров с Рей, записывать мысли оказалось эффективным способом выкинуть их из головы - особенно кошмары. Прошлая ночь была удивительно спокойной, что, возможно, как-то связано с его волнением по поводу предстоящей поездки. Волнение, которое только усилилось от слов его матери. - Где он? Она дарит ему ту улыбку, которую хранит для этих особенных моментов. - Внизу. Он ждет тебя. Лестницы и коридоры, отделяющие его от главного зала, никогда не казались такими длинными. Его мать не следует за ним, но Бен все равно пытается сохранять самообладание - хорошая осанка, неторопливые шаги, спокойное дыхание. Отца здесь не было уже несколько недель, и это уже давно перестало быть проблемой, но с многочисленными ночными страхами его неожиданное возвращение более чем желанно. Кривоватая улыбка и веселые глаза приветствуют его, когда он входит в тронный зал. Его отец выглядит так, как будто только что дрался с вуки - что он, возможно, и делал, учитывая мотив этого последнего путешествия. Желание Чуи навестить свою семью усиливалось в последние месяцы, и, зная отца, сражаться с одним из членов семьи его лучшего друга не кажется невозможным. Бен смеется, когда замечает, что жилет мужчины покрыт волосами, что лишь подтверждает его подозрения. Они играли в эту игру, когда он был моложе: он пытался угадать, что происходило с его отцом во время его поездок и отец давал ему ответы "да" или "нет", пока в конце концов он не узнавал. Однако Бен молчит. Вместо разговора он делает то, чего не делал годами. Сделав вдох, он пересекает расстояние между ними и обнимает своего отца. - О, привет, сынок. Так сильно скучал по мне? Бен ничего не говорит, его руки просто крепче обхватывают отца, игнорируя нелепую разницу в росте между ними, и Хан, наконец, обнимает его в ответ. Это не то, что они часто делают, в последнее время. Ему, наверное, было десять лет, когда отец в последний раз обнимал его вот так, но Бен прекрасно помнит это: безопасность мужских рук и созданный ими щит вокруг него. Сегодня они кажутся меньше, но столь же сильными, как и раньше. На долю секунды Бен снова маленький мальчик, прячущийся в объятиях отца, надеющийся на то, что монстры не найдут его. Ему потребовались годы, чтобы понять, что монстры были внутри, и все, на что он может надеяться, это на то, что они никогда не покинут его разум, потому что позволить им освободиться было бы... Он даже не хочет об этом думать. - Кошмары, да? Бен кивает, едва позволяя своему телу двигаться. Люди всегда полагали, что он будет ближе к матери, учитывая их общую чувствительность к Силе, но легкость его отца всегда была комфортнее. Между ними нет никаких ожиданий, ни тени великих кровных уз, ни мистической связи между их сознаниями. На самом деле, Бен всегда чувствовал, что отец понимает его лучше, потому что никакое вмешательство Силы никогда не портило их разговоры. Его отец - это слова и улыбки, он достаточно наблюдателен, чтобы заметить малейшие изменения в его глазах. Несмотря на всю неловкость, он чуткий человек, способный уловить панику у кого-то так же легко, как его мать оценивает тяжесть проблем мужа, когда он возвращается домой. Даже в самые темные моменты жизни он не перестает доверять Бену, и Бен настолько устал сдерживаться - слова с удивительной легкостью слетают с языка, приглушенные собственной рукой, которая все еще обвивает плечи отца. - Я подумал, что отпустил их, я подумал... Я правда пытался, клянусь. Это просто... Рука Хана ласково взъерошивает волосы Бена. - Это просто кошмар, малыш. Просто кошмар. Слабая улыбка появляется на лице Бена, когда его отец отстраняется, достаточно, чтобы обеими руками обхватить его лицо. То же самое он делал и много лет назад - брал его лицо, и смотрел на него с нежностью, которая успокаивала его, помогая заснуть. Теперь есть только беспокойство; в его движениях нежность, когда Хан ласкает щеку, которой прижимается Бен. - Ты прав. - Его дыхание учащается, когда он сосредотачивается на чувстве безопасности, наполнившим его. - Можешь повторить? - Просто кошмар, сынок, - шепчет Хан. И Бен ему верит. Медленно, его улыбка становится больше, и он отстраняется полностью. Хан улыбается в ответ, когда его глаза устремляются к сумке, которую Бен несет в руке. - Куда-то собрался? - спросил Хан с усмешкой. - Набу. Я навещу Рей. Усмешка уходит, заменяясь на тихое "Оу". - Уже? Бен тоже беспокоился: когда уместно навестить ее? Он думал об этом неделями, жаждал, чтобы руки Рей снова дотронулись до него. - Думаешь, еще слишком рано? Я спросил ее, когда будет подходящее время, и она ответила... - Подожди, подожди. Ответила? Глаза отца увеличились в два раза, становясь довольно комичными, но Бен сдержав смех, кивает. - Мы переписывались. - Тогда я думаю, что время пришло. Ты отправляешься один? - Я не думаю, что приезд моей матери был бы подходящим шагом для ухаживаний. Они оба смеются над этим - искренний, громкий смех, который наполняет помещение и эхом отзывается вокруг них в течение нескольких секунд после того, как они останавливаются. На мгновение, Бен обдумывает свой план посещения Рей; но как бы он ни скучал по этим моментам с отцом и легкости встречи с ним, он знает, что момент прощания никогда не бывает легким. Может быть, это и хорошо, что они только пересекаются. В этот раз, уезжает именно Бен. - Ну, - начинает с ухмылкой Хан, - какая она? Его улыбка не должна быть настолько похожа на улыбку отца... но Бен не может удержаться от того, чтобы не расплыться в улыбке при упоминании о Рей. -Она милая. - Воспоминание об их прошлой ночи заползает обратно в его сознание, нежные пальцы, путающиеся в холодных простынях. - Очень милая. Он хочет еще кое-что добавить: как она выглядит на солнце, как он хочет слушать ее голос весь день и как он скучает по ее рукам. Он хочет увидеть ее улыбку, ее глаза, хочет услышать ее смех и то, как повышает голос, когда она злится - и, может быть, его отец понял бы это. Он уверен, что большинство споров между его родителями начинаются с отцовского восхищения каждый раз, когда его мать теряет самообладание. Его глаза всегда смотрят с намеком на удивление, когда это случается, и Бен не может не задаться вопросом, будет ли когда-нибудь у него такой же взгляд, когда он посмотрит на Рей. Может быть, он уже так смотрит. - Малыш? Бен? Так необычно слышать его имя от отца - Бен в мгновение ока вырывается из своих грёз. - Извини. - Она, должно быть, действительно хороша, - смеется Хан с нахмуренным видом. - Я спрашивал, не нужно ли тебя подвезти. Он знает, что значит "подвезти". Это значит получить возможность полететь на старом грузовом судне, с которым его отец обращается, как с первенцем, а затем, либо заблудиться, либо столкнуться с его старыми врагами, которые каким-то образом нашли Хана. Когда это случилось в последний раз, Сокол получил такие повреждения, что отец провел целый месяц дома. То, что должно было быть худшим месяцем для Бена, было одним из самых счастливых воспоминаний его детства, хотя бы из-за многочисленных игр в прятки с его дядей Чуи. Кстати говоря... - Где Чуи? Хмурый взгляд отца становится тревожным, пока он проводит рукой по лицу. - Семейные дела на Кашиике. Я высадил его на обратном пути. - Ох, - звучит несколько нелепо в ответ на такие новости, но это все, что он может придумать. Чуи практически не говорит о своей семье, тем более о своей планете. Бен чувствует вину от осознания того, что он мало что знает о жизни человека, которого считает своим дядей. - Ничего чересчур серьезного? Хан пожимает плечами. Значит, ответ либо неизвестен, либо его это не касается. - И что? Насчёт поездки? - Я возьму Шепот. Это название вызывает гримасу у его отца. Ему никогда не нравился этот корабль... или его название. Но опять же, все, что не является его старым хламом, не достойно его внимания. - Сокол бы был... - Быстрее, - говорит Бен. - Я знаю. Я просто... Я хочу лететь один. Слова кажутся острее, чем хотелось бы, но Хан не выглядит раздраженным, а просто кивает, похлопывая его по плечу, что каким-то образом успокаивает мысли Бена. - Правильно. В этом есть смысл. - Его губы изгибаются в едва заметную улыбку. - Ну, повеселись, малыш. Заставь ее улыбнуться. Что-то вроде смешка эхом отражается от стен, когда Хан оставляет его, еще раз хлопая по плечу. Все, о чем Бен может думать, это то, что увидит ее улыбку снова. Быть причиной этой улыбки было бы большим успехом. Он думает об этом, когда пересекает сады, которые так понравились Рей, и снова, когда он оказывается в бесконечном океане светящихся пятен, когда корабль прыгает в гиперпространство с координатами Набу, мигающими на панели.

***

Когда Бен приземляется на Набу, никого нет, чтобы приветствовать его. Его ноги до сих пор болят от поездки, когда он спускается по трапу, рассматривая окружающий его пейзаж. Он помнит, как однажды или дважды в детстве навещал Тид, всегда следуя за матерью по дворцу, где она ходила от одной встречи к другой. Он почти не видел город - только сады и ангар, в котором только что приземлился: три высокие каменные стены и огромный проход на одну из самых красивых планет в галактике. Его шаги эхом откликаются по трапу, стремительно заглушаемые мелодичной песней водопада где-то поблизости. Он всегда любил воду, ее звук и ощущения - но сейчас его взгляд обращен на женщину, которая ждет его в конце трапа. Она так же прекрасна, какой он ее запомнил, может быть, даже лучше. Ее волосы уложены в те вечные три пучка, которые он не раз видел во сне, и лишь несколько мятежных прядей обрамляют ее лицо мягкими волнами. Платье, которое на ней надето, сильно отличается от тех, что он помнит: верхняя часть похожа на синий корсет, выполненный из затейливой золотой вышивки с различными растениями и цветами, подчёркивающий её узкую талию и контрастирующий с загорелой кожей её бюста. Верхняя часть плотно прилегает к коже, обернутой вокруг нее. Подобным образом вышитая шаль покрывает ее плечи и руки вплоть до локтей, широкие рукава струятся вдоль талии. Длинная юбка обвита вокруг ног - брюки, осознает Бен, когда она делает несколько шагов навстречу ему. Ткань кажется тонкой и мягкой, светло-голубой, которую он видел у своей матери.. Она хорошо подходит Рей. - Как прошла твоя поездка? Её голос такой же, каким он запомнил. - Долго, - признаётся Бен, затаив дыхание. Ее улыбка настолько гостеприимна, что он уверен, что его мозг на мгновение перестал функционировать. Каждое слово из ее писем резонирует в нем, от формальностей до самых случайных мыслей, которыми, по ее словам, она никогда ни с кем не делилась. Она рассказала ему о цветах Альдераана и о том, как она скучала по ним, и Бен с гордостью подумал о дюжине растений, которые он привез с собой, благополучно спрятанных в отсеке своего корабля. С яркими улыбками на лицах они идут друг к другу, пока не встречаются в конце трапа корабля, а затем погружаются в глубокую тишину. Бен мысленно проклинает себя, когда понимает, что его руки уже приоткрыты для объятий, для которых еще слишком рано. Всю дорогу он размышлял о том, как это произойдет, о том, что произойдет, потому что как они должны поступить? Она отвечает на его вопрос, одарив его улыбкой - теплой улыбкой, которая каким-то образом ярче, чем солнце, палящее над ними, и освещающее ее лицо. - У тебя веснушки. Это заставляет его вздохнуть - самое глупое и неуместное замечание, которое он мог сделать. Спасибо Создателю, Рей, похоже, не обижена. - Да, - отвечает она кивком. Она забавляется его замечанием, а Бен - он уже потерялся в ее глазах, думая о том, как она могла бы однажды произнести эти слова еще раз, в другом контексте. Ее губы искривляются в улыбке, которая похожа на обещание, и Бен не в силах остановить себя. - Я никогда не замечал. - Я прячу их для больших мероприятий. Ах, да... трюк с макияжем. Другое воспоминание о его предыдущем визите на Набу - это то, насколько он был растерян из-за макияжа Королевы, и смущение матери, когда он спросил, что за существо правит этой планетой. Конечно, он заметил неестественные краски на губах Рей, когда они впервые встретились, но, как и все в ней, она была утонченной и совершенной. Тем не менее, именно такой она ему понравилась еще больше. - Не надо. Не прячь их... Они прекрасны. "Как и ты" - вот, что он хочет добавить, но слова не слетают с его губ. Его глаза прикованы к улыбке, которую она бросает ему через плечо, когда манит его следовать за ней из ангара. Она та самая Рей, с которой он говорил на балконе той ночью, но больше... она. Она вновь благодарно улыбается ему, и Бен очень старается игнорировать внезапно колотящееся сердце в груди. - Ты, должно быть, устал, - говорит она, когда он подходит к ней. - Не особо. Он слишком сосредоточен на том, чтобы не уронить свою сумку и пытается держать сдержанный темп, заметив, как она хмурится на него. Все кажется гораздо проще рядом с ней, как будто она маленькое собственное солнце, производящее свет и тепло, в котором он хочет купаться. При этом остающееся невероятно опасным. - Хм. Но это то, что все обычно говорят. Его глаза наконец-то снова встретились с ее, и брови взлетают вверх. - О. В этом случае... Очень сильно, да. Они оба хихикают и вместе выходят из ангара, звук водопада сопровождает их до тех пор, пока они не уходят достаточно далеко, чтобы услышать птиц. Сад, который они пересекают, совсем не похож на тот, к которому привык Бен, на Альдераане. Он просторен, обустроен и роскошен, очевидно, создан, чтобы произвести впечатление на гостей и подчеркнуть возвышающийся над ними дворец. Там куст синих цветов, которые выглядят странно знакомыми до тех пор, пока он не вспоминает, как его мать настояла на том, чтобы они выращивались и в их саду. Он никогда не понимал, почему, до сих пор. Он знает, как его мать противоречиво относится к её наследию. Она ни разу не упомянула ему о своем биологическом отце, за исключением одного письма, которое изменило его жизнь, но она рассказывала ему о своей матери. Он не уверен, почему она это делала, но воспоминания, которыми она делилась с ним, были о доброй женщине, справедливой и сильной. Он не совсем уверен, что это воспоминание, но радость, которую оно приносит его матери, всегда было достаточно, чтобы он не провоцировал ссор. Дворец так же велик, как и в воспоминаниях Бена. Это череда коридоров, приемных и еще больше коридоров, которые Рей, кажется, знает достаточно хорошо, так как она ведет его молча. - Как так вышло, что ты живешь в Королевском дворце? Ему кажется, что вышло грубо, но Рей, похоже, не волнует: она просто пожимает плечами и снова улыбается. - Привилегия сенатора. Она берет его за руку, когда они достигают подготовленные для него апартаменты, и слегка сжимает. Это простые апартаменты, похожие на те, что ей предложили в его собственном дворце, когда она впервые посетила их несколько недель назад: круглая комната с большой кроватью, письменным столом и мебелью, которой хватило бы, чтобы чувствовать себя как дома. А на этом столе... - Это было в старой библиотеке. Я подумала, что он лучше впишется в твою семью. Глаза, смотрящие на него, столь же знакомы, сколь и необычны. Они карие, как и у его матери, но бесконечно мягкие, хотя такой взгляд мог быть выбором художника. Он нежно высвобождает руку из руки Рей, когда смотрит на портрет женщины, которую никогда не видел. Его мать действительно очень редко рассказывала о его биологической бабушке, но Бен кое-что знает о жизни королевы Амидалы на Набу. Он знает о ее царствовании, он знает, что она была любима своим народом, и что она тайно вышла замуж за его деда в садах этого дворца. Он знает, что любил бы ее, и надеется, что она тоже полюбила бы его. - Я... Спасибо, но я не могу... - Пожалуйста, прими его, пока кто-нибудь не заметил. Выражение Рей загадочное, за исключением намека на улыбку в уголках ее губ, в то время как Бен удивленно смотрит на нее. - Ты... Украла его? - Я убедилась, что его вернули туда, где ему самое место. Воровство пошло во благо... Я сделала это для тебя. Ее слова эхом звучат в голове Бена, когда он идет к картине, радостно подпрыгивая. Она сделала это для него. Она сделала это для него. Полотно твердое под его пальцами, когда он робко прикасается к нему. - Как тебе вообще удалось его вытащить? - Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Он поворачивается как раз вовремя, чтобы увидеть ее ухмылку, скрещенные руки на груди с невероятно гордым выражением лица. В комнате достаточно света, чтобы он снова заметил ее веснушки. Они похожи на крошечные звездочки, разбросанные по носу и скулам девушки. Он не может поверить, что она их прячет. Он хочет смотреть на них постоянно, может, даже прикоснуться к ним... - Твоего деда здесь нет? Стремление вздохнуть над собственной глупостью... весьма велико. Бен знал, что он плох в ухаживаниях, но это совершенно новый уровень. Той ночью все было намного проще, и через письма - теперь нет никакого шепота, нет способа отфильтровать его мысли, прежде чем записать приемлемую версию. Есть только Рей, ее взгляды на него и осознание того, что он только что упомянул ее дедушку не прошло и часа с тех пор, как он приехал. - Он уехал на несколько дней, - ответила она резко мотнув головой. - Обязанности галактического сената. Боюсь, ты его не увидишь. Облегчение омывает Бена при ее ответе. Это первый раз, когда они смогут провести время вместе без вечного присутствия человека - ну, второй раз, если считать ту последнюю ночь. Никакого страха быть услышанными, никаких странных ощущений или повышенных голосов - и возможность чувствовать Рей и только Рей - это... волшебно. Часть его интересуется, выбрала ли она эту неделю, чтобы пригласить его по этой конкретной причине, но другая часть говорит ему не задумываться над этими деталями. - Он бы организовал что-нибудь для тебя... Я не подумала об этом. - Бен не может удержаться от мягкой улыбки, цветущей на его губах, когда он улавливает намек на смущение в ее голосе. - Я подумала, что пикника у озера хватит на сегодня, но если ты... - Это идеально. Правда идеально. Их глаза встречаются, и все следы неопределенности покидают Рей. Она коротко, но твердо кивает ему, и Бен клянется, что чувствует исходящую от нее решимость, смешанную с волнением, которое, вероятно, также и его.

***

Как только они садятся на траву, они словно никогда и не расставались: Рей - это просто Рей, которую он помнит с той ночи, когда она предложила составить ему компанию, а Бен... постепенно возвращается к той легкости, которую он обрел в тот день. Он дает ей возможность решить, что он попробует дальше, и едва вздрагивает, когда она практически засовывает ему в рот особенно горький фрукт - он чересчур занят, улыбаясь ей и пьянея от того, как она смотрит на него, притворяясь будто не чувствует, как их руки робко сближаются где-то в траве между ними. Ее пальцы касаются его, как только солнце начинает садиться. Всё становится немного проще без света - так же легко, как это было в темноте Альдераана. Так что Бен делает вдох и поворачивает руку так, чтобы её рука могла прижаться к его ладони. На этот раз, спасибо Создателю, никакого видения - только покалывающее ощущение в животе и румянец, запятнавший его лицо; но улыбка, вспыхивающая на ее лице, того стоит. Улыбка Бена исчезает через мгновение, когда она отстраняется, чтобы убрать непокорную прядь волос с глаз. Ее волосы практически полностью выбились из привычных трех пучков, и Крифф, если бы он смог остановить ветер, чтобы ее рука вернулась к нему и больше никогда не исчезала... - Могу я заплести тебе волосы? Из всего того, что он неожиданно выпалил сегодня, это, наверное, самое худшее; но в очередной раз Рей удивляет его своей такой тревожной улыбкой и неуверенно кивает ему. И еще раз, более твердо. - С удовольствием. Сердце Бена колотится, когда он усаживается за ней, ноги скрещены и колени почти касаются ее спины. Он старается не зацикливаться на том, что может ощутить запах духов, которые она наносила этим утром - удивительная смесь того, что пахнет блумфрутом и ванилью с намеком на... лес, за неимением лучшего слова, и что-то, что так нравится Рей, что он задается вопросом, это ее запах или энергия, которую она излучает. Расплетать её пучки невероятно приятно. Ленты, которыми девушка обвязала волосы, сразу же падают на землю, как только он начинает перебирать пальцами каштановые волны. У нее мягкие волосы - мягче, чем у мамы, хотя и значительно короче, едва доходящие до плеч. Ее плечи. Его взору открываются все больше веснушек, которые едва видны, когда ее шаль медленно скользит вниз по рукам. - Где ты научился этому? Ее вопрос приносит облегчение, затягивая Бена обратно в реальность так, чтобы он не забывал двигаться, пытаясь вспомнить что она спрашивала. - Плести? - Она кивает, разрушая ту, которую он только что начал. - Моя мать воспитывалась по традициям Альдераана. - О, - она снова кивает, но на этот раз его пальцы старательно остаются на месте. - Ты заплетаешь те, которые носила она? Бен покачивает головой с усмешкой. Конечно, нет, спасибо Создателю - стиль его матери отнимает слишком много времени. Осторожно, чтобы не испортить свою работу, он продолжает вплетать пальцы в ее волосы и прочищает горло, наслаждаясь ощущением ее волос на своей коже. - Моя мать носит высокие косы. Их носит только королева или бывшая королева. - Но на портретах у всех королев были разные косы. Бен улыбается. О, как он скучал по ее проницательным глазам и вопросам, которые она задавала. - Косы - это очень личное, - объясняет он, не спуская глаз с четырех прядей волос, которые он скручивает вместе. - Есть основа, различная для каждого ранга и статуса, но каждый добавляет к ней свою подпись. Моя бабушка любила добавлять цветы. - Так какой статус ты мне дашь? - Никакого, - он лжёт. - Просто что-то, что будет хорошо смотреться. Ее молчание производит впечатление разочарования. Она чувствует разочарование, но Бен хранит молчание, он тщательно разделяет ее волосы на четыре части и начинает новую косу напротив первых двух. Ей не нужно знать - кроме того, стиль, который он задумал, даже не имеет никакого официального значения. Это всего лишь одна из многих неосвещенных, но известных побочных традиций; простая прическа, которую люди носили на первом свидании. В любом случае, ее волосы слишком короткие для более замысловатой прически - не то, чтобы Бен думал о другой. Его пальцы танцуют по непокорным прядям до тех пор, пока четыре косы не соединяются на затылке, где он объединяет их в свободный пучок, похожий на тот, который она любит носить. - Вот и все, - говорит он. Ее рука поднимается вверх и едва касается его, когда она вслепую тянется через плечо, осторожно перебирая косы кончиками пальцев, что согревает его сердце. - Это прекрасно. - Да. То есть... Ты прекрасна. Он чувствует ее; удивительно, как отчетливо он чувствует ее, и все же этого недостаточно. Она настолько грубая и чистая, что Бен может ощутить, как щит, который он построил вокруг себя, грозит сломаться в любую минуту. Это похоже на ловушку, в которую он жаждет попасть - что может случиться вскоре, если он не перестанет терять самообладание ради даже намека на ее энергию. Быть вместе после стольких недель разлуки кажется полноценным завершением, и все же Бен ничего не может с собой поделать, когда вспоминает вопрос, который он хотел задать ей. Вероятно, ей не понравится, но он не смог провести и дня, не подумав об этом; и поэтому он убирает руку с ее волос, подготавливаясь к разговору, который будет не таким приятным, как тот, что был у них сегодня. Но другая его рука остается на плече, не готовая ощутить пустоту. - В своем последнем письме ты говорила о своих... Снах. - Они стали чаще. - И интенсивнее? Бен чувствует, как она напрягается, ссутулив плечи и резко произносит: - Я никогда не говорила этого. - Но они были. Правда? Его сердце ухает, когда она поворачивается к нему лицом. Ее глаза - это смесь любопытства и недоверия. Он чувствует это, чувствует свет, просящийся наружу, сияющий сквозь трещины, которые она решила держать закрытыми. Это расстраивает, как вся его душа тянется к ней, словно магнит, который он не может остановить, пытаясь вернуться к своей второй половине. - Рей, могу я... ты позволишь мне... посмотреть? - Посмотреть? - Внутрь твоего разума. Тяжелая тишина возникает между ними, и Бен чувствует, что что-то присоединяется к привычной сигнатуре Рей светлой силы. Что-то более темное. Что-то, что очень похоже на зарождение гнева. - Что ты ожидаешь найти? Ее хмурый взгляд подтверждает догадки Бена так же, как и раздражение в ее голосе. Таким образом, она предупреждает его, но он так близок, к тому, чтобы все выяснить. - Я не знаю, - смущенно бормочет он. - У меня просто ощущение, что могут быть вещи, о которых ты не знаешь. - Ощущение, серьезно? Когда он, наконец, смотрит вверх, Бен чувствует, как узел стягивает живот, когда их глаза встречаются. Она не имеет ничего общего с Рей, которая всю ночь была с ним месяц назад. Она напряжена, руки скрещены и глаза прикованы к нему с таким разочарованием, что в данный момент исчезновение действительно кажется благословением. - Ну, а у меня такое ощущение, что ты такой же, как и все, - сухо добавляет она. - Я не знаю, почему я подумала... Следующие слова она не произносит, поскольку она поднимается, и Бен, в панике, тянется к ее руке и хватает. - Рей, прошу тебя. - Мой дед - хороший человек, - продолжает она. - Я знаю слухи, знаю подозрения, но он хороший человек. - Но веришь ли ты в это? Бен осознает свою ошибку в тот момент, когда говорит. Она удивлена, как никогда раньше, почти что предана. Он может ощутить, как она закипает изнутри, готовая выплеснуть все; но все же он видит проблеск света, скрытого внутри нее, хотя и запятнанного гневом. Отчасти ему нравится, что он пробудил в ней что-то другое, кроме этой любезной улыбки, которую она носит. Он хочет узреть ее гнев, ярость, все, что угодно, пока она не заговорит снова. - Сделай это, - она шепчет. - Загляни мне в голову. Его хватка на ее руке ослабевает, когда она садится на землю и дерзко смотрит на него. Он думал, что взгляд его матери - самый могущественный в галактике, но взгляд Рей... Ее взгляд заставляет его стыдиться своих мыслей. - Рей, ты не... Прости, я не должен был... - Сделай это, - повторяет она. - Мне нечего скрывать. В ее словах слышится намек на неуверенность, но Бен на это не указывает. Он надеется, что его ошибка будет доказана, если он вообще сможет заглянуть внутрь. Он знает теорию, но это крайне сложная практика, которую он абсолютно не может попробовать, не раскрыв свой разум в ответ. Его первым порывом является желание потянуться к руке Рей, но подумав об этом, он кладет свои руки на колени. Рей затаив дыхание, закрывает перед ним глаза, вздрагивая от предвкушения. Крифф, он очень надеется, что его ошибка будет доказана. Он хочет обнять ее, успокоить, потому что знает, какое вторжение она испытает. Он помнит страх, который овладел им: страх перед взглядом дяди и страх перед тем, что они оба обнаружат. Но больше всего он помнит жестокость процесса - и его рука накрывает ее, оказывая поддержку, которую она может отвергнуть сейчас, но в которой будет нуждаться позже. Ее пальцы касаются его боязливо, осторожно, пока он сосредотачивается на ее дыхании. Постепенно, Бен ослабляет свои щиты и позволяет энергии этой планеты заглянуть в него. Он слышит мелодию водопада в ангаре и чувствует, как ветер проходит через его тело. Он чувствует спокойствие, окружающее их, и вечернюю суету города вдали, словно ритмичное жужжание. Он также чувствует Рей, излучающую столько энергии; она похожа на умирающую звезду, с которой он хочет столкнуться, как бы сильно она ни горела. Ее рука слегка сжимает его, словно позволяя смотреть дальше; он осторожно, постепенно, движется к ее свету, пока не обнаруживает, что он абсолютно ослеплен ею. Свет ослабевает, или, может быть, его глаза привыкают к нему. Перед ним появляются дюны, бесконечные дюны под знакомым солнцем. Маленькая фигурка выделяется на фоне пейзажа, спотыкаясь и таща то, что похоже на остов имперского корабля. Она слишком тяжела для такого маленького человека, но ей удается перетащить ее в другую тушу, большую - AT-AT, понимает Бен, закрывая глаза от солнца рукой. Он не удивлен, увидев три маленьких неряшливых пучка, покоящихся на голове маленькой девочки, когда она проходит мимо него, не обращая внимания на его присутствие. Ее кожа обожжена солнцем, красная там, где туника не покрывает ее. Она с надеждой смотрит в небо, шепчет то, что Бен не может расслышать, и заходит в АТ-АТ с решительным лицом. Бен поддается искушению последовать за ней, но, как только он начинает идти, его окружение меняется, приводя его в импровизированный дом, который, кажется, находится внутри махины. Маленькая девочка по-прежнему здесь, наносит еще одну линию на стену. Возможно, это пятидесятая, шестидесятая. Бен даже не может посчитать, сколько линий она нанесла до этой. Слишком много. Девочка смотрит в открытую крышу и бормочет то, чего Бен не слышит, свет опять ослепляет его, когда он готовится к очередному видению. Он возвращается в пустыню, но она уже не одна: плачет ребенок, кричит в объятиях человека, который кажется совершенно безразличен. Сердце Бена пропускает удар, когда он узнает лицо мужчины - морщинистое, поврежденное какими-то темными силами, и слишком знакомое. Сенатор нетерпеливо хмурится над ребенком, призывая ее молчать. В голове у Бена раздается эхо, когда он смотрит, как ее забирают, как подпрыгивают знакомые три пучка, пока она пытается освободиться от мужской хватки. В реальность его возвращает рука Рей, сжимающая его настолько крепко, что Бен на секунду задается вопросом, не сломала ли она ему руку. На мгновение его глаза встречаются с её. Они смотрят друг на друга, задыхаясь, с широко раскрытыми глазами, и по ее глазах он знает, что она тоже это видела. - Я не помню, - бормочет она в ужасе. Ее хватка ослабевает на его руке. - Это был твой сон? Энергия, окружающая их, ярче, чем когда-либо, сверкает и несет в себе столько всего. Бен может сказать... Нет, он чувствует, что она больше ничего не знает. Он может чувствовать ее, ее страхи и сомнения, и этот свет, который он отчаянно пытался достичь. Ее свет так близок, что без своего щита он почти чувствует, как обжигает кончики пальцев, когда нежно поглаживает ее ладонь, подзывая посмотреть на него. - Это было воспоминание? Медленно кивнув ему, она закрывает глаза, как будто отказывается быть свидетелем своего собственного признания. - Я думаю... Мне нужно поспать, - бормочет она. - Могу я что-нибудь сделать? Сердце разрывается при виде слез, медленно катящихся по ее щекам, но мужчина борется с желанием обнять ее. Какую бы энергию она ни излучала сейчас, какие бы сигналы она ни посылала - он не может их считать. Поэтому он продолжает держать ее за руку, отчаянно пытаясь найти ответ и способ помочь. - Останься, - шепчет Рей через мгновение. - Останься со мной.

***

Они не разговаривают часами, единственный звук, окружающий их, - это тихое сопение Рей, когда она плачет. Она попросила его обнять ее. Когда они лежат на кровати, все что делает Бен - он обнимает ее так крепко, как только может, словно заверяя в том, что не подведет ее. Она плачет так тихо, что Бен интересуется, как часто она так делает. Он не знает, как долго они так лежали, девушка свернулась калачиком на боку, а он держал ее сзади, обвивая руками ее талию. Он чувствует ее дыхание от того, как близко его грудь к ее спине, но его разум полностью сосредоточен на всем, что этот день пробудил между ними. Это не похоже ни на что, чему Люк когда-либо учил его. Он всегда чувствовал связь с другими пользователями силы, но это другое. Он может видеть воспоминания, которые она обнаруживает в себе, чувствовать эмоции, которые она испытывает по мере того, как воспринимает истину, будто единый разум, разделяемый между ними. - Они не вернутся, - говорит Рей достаточно громко, чтобы Бен услышал. Он качает головой, соглашаясь с выводом, который она сделала из множества воспоминаний, прошедших между ними в последние часы. Безликая пара, покидающая ее на той же пустынной планете, преследует ее во сне, говоря ей не следовать за ними, когда они уходят с деньгами, обменянными на их дочь. По его руке катятся ее слезы, когда она продолжает посылать ему образы, и хотя они такие же, какие он видел раньше, теперь они ясны. Он слышит, как в детстве она шептала в небо "вернитесь", и много тихих ночей, которые она проводила, свернувшись в старом АТ-АТ. - Не могу поверить, что забыла. Я жила там много лет, я ждала их и... - Они так и не вернулись. Слова не слетают с ее рта, но Бен всё равно их слышит. - Я никогда не чувствовала себя такой одинокой. - Ты не одинока, - шепотом протестует он. Она поворачивается к нему лицом, заставляя его сердце пропустить пару ударов. Даже в темноте он видит, насколько покраснели ее глаза. Он пропускает еще один, когда ее рука касается его лица. Теория его матери была верна, за исключением того, что Рей никогда не была оружием, но всегда была ключом. Его дед никогда не контролировал Палпатина, который следовал за ним, что сделало сенатора действительно самым терпеливым ситхом в истории галактики. Он до сих пор не уверен, зачем темному ситху похищать ребенка, но сила, текущая в Рей, наверное, и есть та причина. Он должен чувствовать легкость, но в нем нет ни капли легкости, так как он видит ущерб от истины на лице Рей. Правда, о которой она до сих пор ничего не знает. - Рей, есть кое-что, что я должен тебе сказать. Слезы утихают, когда она тихо выслушивает его, кивая длинным объяснениям. Бен сообщает ей все: план своей матери, ее сомнения и планы касательно политики, которую вел ее дедушка, и истинные мотивы, лежащие в основе договоренности, которую она для них согласовала. Только после минуты молчания Рей снова говорит, ее голос негромкий, но решительный. - Я убью его. - Не надо, - спешит Бен. Он понятия не имеет, что его мать намеревалась сделать, если бы ее подозрения оказались правдой, но... - Может быть, есть и другой способ. Я поговорю с матерью, когда вернусь, она знает, что делать. Ты можешь поехать со мной, мы можем уехать завтра... - Бен, - она делает паузу, смотря на него печальным взглядом, который ему не нравится. - Тебе больше не нужно придерживаться этого брачного договора. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь твоей матери, но теперь я ничего не стою. Я никто. На последнем слове раздается сухой смешок. Энергия, проходящая между ними, отражает ее слова, неся в себе слабую тьму в обычно ярком свете. Бен на мгновение теряет сосредоточенность, отчаянно пытаясь прогнать печаль из ее голоса. - Рей, - шепчет он. - Посмотри на меня. Ему требуется секунда, чтобы подобрать слова, когда ее глаза снова встречаются с ним, он хочет стереть остатки ее слез с веснушек, которые они пятнают. - Тебе не нужно, чтобы кто-то говорил тебе, кто ты есть. Только ты сама. Он колеблется и кладет руку на ее щеку, нежно прикасаясь к лицу, как раньше. Прикосновение, кажется, уже успокоило ее, посылая теплые волны удовлетворения через связь. - Мое предложение остается в силе: я позабочусь о тебе, и я был бы более чем счастлив поделиться с тобой своим именем, если это то, чего ты на самом деле хочешь. Смешок, исходящий от нее, звучит искренне, хотя и довольно нервно. - Это предложение? - Может быть, - отвечает Бен низким голосом. Его удивляет, как легко он это сказал, и еще больше удивляет, когда он осознает, что между его лицом и лицом Рей осталось небольшое расстояние. Она кажется ближе, чем раньше, может быть, даже ближе, чем полсекунды назад, и его сердце бьется быстрее, чем когда-либо, когда он понимает, что его глаза сместились на ее рот. Он мог бы поцеловать ее. Может быть, он должен; хотя здесь нет намёка на долг, так как он задаётся вопросом, какая она на вкус. Узы поют вокруг них, побуждая его сократить небольшое расстояние между ними; но Рей останавливается как раз в тот момент, когда она собирается запечатлеть свои губы с его, а вместо этого хихикает. Ее голова опускается на несколько дюймов, и она прислоняет лоб к его груди, взяв его за руку. - Это значит "да"? - спрашивает Бен с улыбкой. Она кивает во тьме, не сопротивляясь ему, когда он прижимает ее руку к губам и целует костяшки пальцев. Если в нем и есть намек на разочарование, то он этого не показывает: его разум поет вместе с ней, наслаждаясь безопасностью ее тела, прижавшегося к нему, и теплом ее дыхания на его груди. - Ты ни ничего не стоишь, - бормочет он в её пальцы. - Не для меня. - Как и ты, - ответила Рей шепотом. Бен задаётся вопросом, слышит ли она его сердцебиение, когда её дыхание замедляется. Он думает, чувствует ли она себя в такой же безопасности, как он, засыпая в его объятиях, сжимая его руку каждый раз, когда он хоть чуть-чуть пошевелится. Он гадает, довольствуясь легкой вибрацией уз, укутывающих их в пузырь, должен ли брак по договорённости быть именно таким. И он не уверен, что в процессе должен был влюбиться.