Искра.
Последний фыркает, но прерывать этот контакт не стремиться. Американец на это только усмехается, и Россия готов поклясться, что видел как блеснули его глаза. Множество мурашек пробежались по телу, заставляя славянина съёжиться.Буря.
Федерация чувствует как от проницательного взгляда Штатов, у него дрогнули руки, а ручка, зажатая между пальцев, чуть не падает на пол. Парень нервно кусает свою нижнюю губу, тут же тихо шипя из-за мимолётной, но довольно сильной, боли. Чёрт, пора прекращать кусать губы, иначе ничем хорошим это не закончиться. Россия видит то как ухмыляется американец, и понимает, что пора прекращать всё это, иначе всё вновь обернётся против него. Он уже не слышит Великобританию, который пытается достучаться до них. Для России, в эти секунды, не существует ничего, кроме США, как бы романтично это не звучало. Только вся эта ситуация была ужасной, поскольку в их взглядах не было ничего светлого, только взаимная ненависть. Причём, у одного настоящая, а у другого наигранная.Ненависть.
Америка хмыкает, и всё же прерывает этот, столь длительный, зрительный контакт, заставляя русского слегка дрогнуть, от неожиданности. Федерация тяжело выдыхает, опуская свой взгляд на стол, и зарывается в свои волосы рукой. Парень чувствовал как участилось его сердцебиение, и как его каждый раз бросало в мелкую дрожь, стоит вновь вспомнить этот взгляд, который никогда не предвещал ничего хорошего. Сколько русский помнил себя, Соединённые Штаты смотрел так только на врагов. — И не подумаю, Россия, — тот вновь поднимает взгляд на Штаты, явно не ожидая того, что тот захочет что-либо сказать, — Вы, вчера, самым наглым образом, потратили моё время на заслуженный отдых, а всё только потому, что были пьяны. — Федерация мысленно материться, направляя свои, полные гнева, глаза на бывшего. Но последнего, казалось, такая реакция только позабавила, — Мне, кажется, Вам нужно знать меру, ну или, хотя бы, научиться её видеть. — А мне кажется, что Вам стоит прекратить винить всех, кроме себя, — русский видел как в глаза напротив, промелькнул отблеск удивления, — Не отрицаю своей глупости, введу своего состояния тогда, но и Вы должны понимать, что могли просто проигнорировать меня в ту ночь. — парень отводит свой взгляд в сторону, не имея больше никакого желания, вести зрительный контакт с бывшим, — Ты сам виноват, Америка. Славянин, даже не замечая того, переходит на «ты», чего не позволял себе ранее. Ещё в то время, когда между ними были «чувства», они сошлись на том, что на официальных мероприятиях, между ними «не будет чувств». Никаких знаков внимания, никаких «ты» и так далее. Осознание приходит только спустя время, и то, только тогда, когда сам американец хочет высказаться по этому поводу. Россия, буквально, ощущает своей кожей изучающие взгляды, как будто он не просто оговорился, а выдал тайну мирового масштаба. Как-то машинально, славянин вжимается в чёртово кресло, надеясь спрятаться от всех, чтобы больше никого не видеть и не слышать. Вся эта ситуация ему не нравилась. Было полное ощущение того, что, ещё один неверный шаг «в сторону», и тебя расстреляют на месте, даже не задумываясь. Уёбищное чувство, особенно когда осознаёшь свою беспомощность и никчёмность, перед теми, кто знает о тебе слишком много. Взгляд невольно метнулся на украинца, который в этот момент просто пялился в свои документы, явно мечтая свалить отсюда нахер. Нервный смешок срывается с потрескавшихся губ. Что ж, ещё немного, и он смело может бронировать палату в психушке. — США, я бы попросил Вас, не продолжать этот бессмысленный диалог, — кажется, в голосе британца звучат нотки усталости. Ну да, и после этого, кто-то вякает о том, что всё заебись. Россия даже не одёргивает себя от мысли о том, что Великобританию конкретно всё заебало. — И Вас, Российская Федерация, я бы попросил впредь не опаздывать. Вышеупомянутый на это только кивает, не желая больше препираться с кем-либо. Радовало сейчас только одно: нудных нотаций, Великобритания читать, уж точно не будет, ибо, по нему видно, что вся эта ситуация его уже бесит, и продолжать эту тему желания точно нет. Федерация облегчённо выдыхает, и откидывается на спинку кресла, не желая даже показывать своей заинтересованности в данном процессе. Не хотелось даже притворяться, поскольку выглядело бы это глупо, да и никто этого уже давно не делает. Все принимаю эти собрания только как данность, не более, большинству, просто похуй на всё это. Полным безразличия взглядом, русский окидывает взглядом свои документы, стопка которых, была немного неровной. Придвинув их к себе, славянин машинально поправляет их, оставляя перед собой, от скуки, начиная пересматривать их. На пару секунд он задумался о нелогичности собственных действий, но эти мысли улетучиваются столь же резко, как и появляются в голове, а именно из-за неожиданно, раздавшегося недовольного выкрика, который раздался с самой дальней стороны этого помещения. Россия так и не понял кто именно это был, да и, если честно, не хотелось даже задумываться об этом. Ровно также как и о том, что произошло, буквально, несколько минут назад. Но мозг видимо нарочно подкидывал навязчивые мысли, по этому поводу, заставляя вести логические цепочки, в жалких попытках понять причину собственных и Штатов действий. Всё это казалось настолько неправильным и столь же глупым, что сердце невольно замирало. Почему это вообще случилось? Стоит ли хотя бы пытаться понять действия американца? Однозначного ответа не было. Россия вздыхает, зарываясь рукой в волосы, тихо шипя от того, как больно они цеплялись за пальцы. Парень успел уже раз десять пожалеть о том, что не додумался хотя бы расчесать волосы, чтобы не сидеть сейчас, и не ныть о том, что это больно. Вообще, пить вчера — это была глупая идея. Ведь он прекрасно понимал, чем это могло обернуться, и чем действительно обернулось. Он опять напился и позвонил американцу. Осознание того, как глупо он поступает, неприятно бьёт по гордости, ну или, может потому, что от неё осталось. Федерация не был уверен в том, что она у него вообще была. В последнее время парень не уверен ни в чём. Из-за множества мыслей и внешних звуков, которые, словно, смешались в одну кашу, состоящую из чьего-то возмущение, резких выкриков, и монотонных голосов, голова неприятно загудела. Пульс чётко прощупывался, и каждым ударом отдавал в мозг, сердце, по непонятной причине, ускорило свой ритм, глухо ударяясь о грудную клетку. Нет, что-то явно не так — Россия понял это, когда перед глазами предметы начали расплываться, хотя ранее, такого он не наблюдал. Руки дрогнули, а сам парень закусил губу, вздыхая, будто пытаясь прийти в норму. Но это не помогает, а состояние ухудшается только сильнее, что заставляет нервничать, особенно от осознания того, что ты не понимаешь, что с тобой происходит. Это паршивое чувство, на самом деле. Сидящая рядом Беларусь, краем глаза замечает постепенно ухудшающееся состояние брата. Повернув голову в его сторону, он с удивлением отмечает то, что его кожа стала чуть ли не мраморной, а по виску стекает капля пота. Но её удивление быстро сменяется волнением, поскольку неизвестность пугала её. Мягко положив руку на плечо парня, от чего последний невольно дрогнул, девушка тихо спросила: — Россия, всё хорошо? — её голос был полон искреннего волнения, — Ты плохо себя чувствуешь? Тот немного помедлил с ответом, ведь в таком состоянии мозг просто отказывался нормально функционировать. — Я… Да, есть такое… — дрогнувшим голосом отвечает русский, — Не знаю, с чем… — русский выдыхает, — Это может быть связано. Беларусь на это только покачала головой, пытаясь придумать, чем можно помочь её брату. Однако, не одной нормально мысли по этому поводу, как назло, не было. Ещё и обстановка этого места, в целом, отвлекала. Раздражает. Россия тяжело и рвано вздыхает, нервно кусая свою нижнюю губу, мысленно понимая то, что его состояние с каждой секундой становиться только хуже. Парень уже ничего не слышал, кроме собственного тяжёлого дыхания и сердцебиения. Окружающий его мир, постепенно растворяется, а глаза словно застилает тёмная плёнка. Вздох. Всё меркнет, а глаза закрываются. Выдох. Мозг отключается, а тело с глухим звуком падает на стол.* * *
Солнечный свет неприятно бьёт по лицу, заставляя раздражённо промычать что-то, в попытках скрыться от него. Но, судя по всему, сегодняшний день для России будет одним из худших. А были ли лучше, учитывая его нынешнее положение? Однозначного и точного ответа не было. Опять. Приоткрыв свои, словно налитые свинцом, веки, русский вновь инстинктивно жмурится, когда назойливый и яркий свет попадает на радужку глаза. Однако, спустя время, парень всё же решает повторить свою предыдущую попытку, которая, в этот раз, увенчалась успехом. В нос резко ударяет запах хлорки и множества медикаментов, заставляя недовольно сморщится. Парень никогда не любил смесь этих запахов. Слишком много отвратительных ассоциаций, неотрывно связанных с прошлым, появляется в голове. Федерация приподнимается и принимает сидячее положение, на как оказалось кровати, окидывая взглядом помещение в котором сейчас находился. Белые стены, потолок и, кажется, пол — всё это неприятно резало глаза, заставляя кожу покрыться множеством мурашек. Судя по всему, сейчас он находится в больничной палате, но в голове появляется встречный вопрос. А почему он тут оказался? Но задуматься ему на этот счёт ему не дают голоса, которые доносились из-за закрытой двери. Их было всего два, один из которых, русский узнал сразу. Это был голос его сестры, немного взволнованный и нервный, будто произошло что-то страшное. А вот второй, был неизвестен парню, из-за чего появляется ещё больше вопросов. Хотя, логично было бы предположить, что это врач. Вздохнув, Россия свешивает свои с кровати, поднимаясь с неё, из-за чего предмет мебели тихо скрипнул, но парень не обращает на это никакого внимания. Медленным шагом он подходит к единственному окну, и оперевшись руками о подоконник, заглядывает в него, наблюдая за городом сквозь грязное стекло. Но данный факт нисколько не раздражал, даже наоборот, придавал какой-то особый шарм этому месту. Хотя, есть ли шарм у больниц? Глупый вопрос, на самом деле, но почему бы и нет? Возможно, он действительно есть, просто мы его не замечаем. Но долго местность он не осматривал, задерживая свой взгляд на одном, из множества, автомобиле, стоящем прямо под его окнами. Сердце пропускает удар, а руки сжимают подоконник сильнее. В голове крутится только один вопрос: что он тут делает? Неужели американцу настолько скучно, он хочет добить его прямо сейчас? Или это не его автомобиль, а только разыгравшееся воображение? Всё может быть. Однако, видеть сейчас Америку не хотелось вообще.* * *
Беларусь кивнула головой, принимая к сведению всю ту, информацию которую дал врач. Недовольно покачав головой, бросая свой взгляд на дверь, за которой находилась палата брата, девушка вздохнула, и направилась в сторону выхода. Длинный коридор был освещён неравномерно, от чего создавалось ощущение, что ты не в больнице находишься, а в каком-то дешёвом фильме ужасов. Немного обшарпанные стены, громкое эхо и яркий запах медикаментов — всё это неприятно давило на разум, заставляя кожу покрыться мурашками. Беларусь никогда не любила больницы. Но, видимо, сильно задумавшись, девушка не сразу понимает, что врезалась в какого-то человека. И, не поднимая своего взгляда, она хотела было бросить банальное «извините» и покинуть это здание, да только остановили её маты на чистом английском, который она узнает везде. Удивлённо моргнув глазами, Беларусь поднимает взгляд, и понимает, что перед ней стоит, никто иной как, США. — Ты… Что ты тут делаешь? — голос звучал слишком тихо, но это не помешало американцу понять её. Тяжело вздохнув, и обойдя девушку, Америка нехотя, но отвечает на её вопрос. — Брата твоего проведать хочу. — проговаривает это американец, недовольно фыркнув при этом. — Даже не думай об этом. — как-то слишком резко были произнесены эти слова, — Ты сделал слишком много для того, чтобы он тут оказался, и теперь просто хочешь проведать его? — Беларусь усмехается, — Это абсурдно даже для тебя. — выдохнув, она продолжила, — А теперь прошу по-хорошему: просто уходи. Ни Россия, ни я, не хотим видеть тебя. Девушка бы нагло соврала, если бы сказала о том, что она не видела то, в каком состоянии был Россия после расставания с американцем. Она видела как тот с каждым днём ломался всё сильнее и сильнее. Видела, как тот тонет в собственных чувствах, которые с каждой секундой уничтожали только сильнее. Он видела, как тому было плохо, и как с того времени, почти ничего не изменилось. — Беларусь, мне кажется, что не тебе решать кого хочет видеть Россия, а кого нет. — Соединённые Штаты усмехается, и уже хочет продолжить свой путь, но его вновь останавливает Беларусь, которая крепко схватилась за его руку, — Отпусти меня. — И не подумаю, — тихо прошипела девушка, нахмурившись, — Ты слишком сильно испортил ему жизнь, чтобы я просто так позволила тебе попасть к нему. Америка на это только тихо рассмеялся, вырывая свою руку из крепкой хватки девушки. Однако, спустя пару секунд его взгляд изменился на более холодный, от чего по спине Беларуси пробежались мурашки. — А теперь послушай. — Штаты окинул девушку взглядом, — Мне плевать, что хочешь ты. — в глазах Беларуси был ярко виден отблеск ненависти. — Я понимаю, что Россия твой брат, но и в его личную жизнь лезть не обязательно. И не дождавшись ответа от Беларуси, США прошёл дальше по коридору, направляясь к лестнице, которая вела на второй этаж.* * *
Россия просто сидел на кровати, направляя свой взгляд на противоположную стену, находясь где-то уже не в этом мире. В голове крутился всего один вопрос. Зачем Америка приехал сюда? Русский, как бы не старался, понять и ответить не мог, хотя очень хотелось. Парень просто не понимал американца. Но весь этот нескончаемый поток мыслей, прерывает еле слышный скрип двери, и голос, который заставляет вздрогнуть. Федерация уже знал того, кто сейчас стоит на пороге палаты. Он просто не мог не узнать этот голос. Голос который он узнает из тысячи. — Россия, — вышеупомянутый рвано выдыхает, поднимая свой взгляд на Штаты, который в этот момент, закрывал за собой дверь, — Может теперь ты, наконец, сможешь объяснить мне причину своего странного поведения? Федерация вздыхает, чувствуя как бьётся его сердце, глухо ударяясь о грудную клетку. Ему больно видеть его. А с другой стороны, не он ли всё это время ныл о том, как ему не хватает американца? От том как он мечтает вернуть всё то, что между ними было? Правильно. Но и на подкорках своего сознания русский понимал, что это бесполезно. Они слишком разные, чтобы быть вместе. Им нельзя быть вместе.Противоположности притягиваются
— А ты разве не понял? — голос предательски дрогнул, — Я просто напился, и как обычно бывает, позвонил тебе. Особой причины на это не было. — Федерация вздыхает, — И… Не тебе ли плевать на меня? — Почему ты пил? — американец проходит к окну, опираясь о подоконник бёдрами. — Ты издеваешься? — русский нервно рассмеялся, отводя свой взгляд, поднимая его на потолок. Разговаривать с Америкой, особенно на подобные темы, не хотелось вообще. Отвечать на его вопросы — тем более. И вообще, какое ему дело до русского? Сам же сказал, что их больше ничего не связывает. А прошлое — это прошлое. — Россия, ответь на мой вопрос. Что ж, либо у славянина поехала крыша, либо в голосе Штатов действительно промелькнуло волнение. За кого? За него? Как-то слишком глупо и нереально, чтобы быть правдой. — Зачем ты приехал? — тихо спрашивает славянин, — Нас же, как ты сам говоришь, ничего не связывает. Так… Какого чёрта ты сейчас стоишь тут? В помещении на несколько секунд воцарилась тишина, которую, Федерация готов был поклясться, можно было ощутить кожей. Ужасная и давящая — именно так описал её русский, всё так же не решаясь взглянуть на американца. — Это не больше чем формальность. — США хмыкнул, — Мне же нужно поддерживать свой статус. — Ясно… Россия грустно, и как-то смиренно, вздыхает, нервно переплетая свои пальцы. А на что он, собственно, рассчитывал? На то, что у действий Америки, действительно, есть искренность? Наивный идиот. Даже предполагать это было очень глупо. Штаты невольно хмурится, совершенно не понимая самого себя. Он не понимал, почему от столь жалкого вида русского, ему становиться не по себе. Он не понимал, почему его сердце пропускает удар, и почему оно неприятно кольнуло. Неужели… Всё настолько плохо? Неужели, этот сильный парень просто взял и сломался? — Уходи… Дрогнувший голос русского, заставляет Америку вырваться из оков собственных мыслей, и посмотреть на первого. Взгляд невольно цепляется за скапливающиеся слёзы. И США, вроде бы, должен радоваться, ведь он наконец получил то, чего столько лет добивался, но… Почему-то стало только хуже. Вздохнув, и мотнув головой, американец рассеивает это глупое, как он считает, наваждение и ухмыляясь, направляется к выходу из небольшого помещения. Однако, прямо на пороге он замирает, в пол оборота наблюдая за Федерацией. — Знаешь, — начал тот, заметив как дрогнул славянин, — Сказать честно, смотреть на тебя тошно. — Америка дёргает ручку двери, — Ты жалкий. Дверь с тихим скрипом открывается, и США покидает палату, захлопывая её за собой, заставляя русского, вновь вздрогнуть. Федерация рвано вздыхает, падая спиной на кровать, которая противно заскрипела. Парень чувствует как по щекам потекли слёзы, раздражая нежную, теперь уже покрасневшую и припухшую, кожу, оставляя после себя противные солёные дорожки. Россия с каким-то отчаянием кусает свою губу, вновь сдирая с неё кожу, от чего на языке остаётся металлический привкус. Но сейчас ему было не до этого. Всхлипы отчаянно пробивали грудь, но русский не позволял им выбраться наружу. Не хотел показаться слабым. А кому? Самому себе? Глупо. Штатам? Тот уже всё понял. Непонятный стыд окутал его тело, вместе с той болью, которая вновь проявила себя. Америка прав. Как бы Федерации не было противно признавать это.Он действительно жалок