Подарок под дверью

Данте ненавидел утро. Оно было мерзким, морозным, ленивым и сонным. В отличие от Вергилия, который считал утро временем уединения и покоя, Данте хотел сразу перемотать события часикам к двум дня, чтобы вальяжно закинуть ноги на стол и заказать на обед пиццу с быстрой доставкой. Сегодняшний день сломал весь привычный уклад жизни. Проснувшись раньше брата, который очень даже мило сопел на соседней подушке без своей вечной идеальной причёски, Данте невольно пожалел, что вчера решил устроить соревнование «кто выпьет больше». Вергилий, конечно, победил, поэтому сейчас и сопел в обе ноздри. На что они спорили вчера Данте не помнил, поэтому не спешил будить брата. Возможно, тот забудет о своём явно придуманном заранее желании. Сладко потянувшись на постели, охотник, тем не менее, не удержался, чтобы не чмокнуть брата в щеку. В конце концов, когда ещё Вергилий будет таким разнеженным? Раз сегодня система дала сбой, Данте решил чудить до конца — он захотел самостоятельно приготовить завтрак. Мало кто знал, что охотник вполне себе умел готовить, правда делал это так редко, что практически каждый свято был уверен, что младший сын Спарды питался только пиццей и мороженым, пренебрегая остальной едой. Данте не был против — имидж надо было поддерживать. На небольшой кухне, чистой и аккуратной (уже стараниями Вергилия), Данте чувствовал себя уютно. Он не любил, когда кто-то наблюдал за ним, давал ценные советы или же просто смотрел, с недоверием округлив глаза. Готовка, пускай и редкая, доставляла Данте удовольствие, особенно когда он знал, для кого старался. Вергилий, хоть и не изменил образу отмороженного мудака, всё-таки стал чуточку мягче. Ему были непривычны забота и тихая семейная жизнь, он терялся, когда Данте, не в силах больше сдерживаться, обнимал его посреди ночи. То, что обычно следовало после объятий и поцелуев, на первых порах низвергало Вергилия в культурный шок. Данте усмехнулся, вспомнив лицо Вергилия, который распластался под ним на постели. Это зрелище было лучшим, что когда-либо доводилось видеть охотнику. Ему нравилось строить отношения с братом на чём-то большем, нежели на банальном мордобое. Когда кухню наполнил солоноватый запах жареных гренок, Данте услышал стук в дверь. Пускай кухня и была на втором этаже, а на сковородке скворчал вкусный завтрак, все чувства охотника донельзя обострились. В его дверь стучался только разносчик пиццы. Он был самым вежливым из всех знакомых Данте. Остальные же просто врывались внутрь, временами срывая дверь с петель. Вергилий часто обещал Данте пустить всех его «варваров» на фарш, и младший Спарда вполне ему верил. Выключив плиту, Данте быстро спустился вниз по лестнице и тут же открыл дверь. Его одолевал интерес: кто же решил явиться к нему в контору так рано? На улице никого не оказалось. Данте внимательно осмотрелся по сторонам. Он преодолел расстояние от кухни до входной двери меньше чем за минуту. Кто умудрился за это время скрыться из виду? Невольно Данте посетовал на мелких мальчишек, которые временами любили проверять его терпение на прочность, и уже хотел было закрыть дверь, как неожиданно уловил краем глаза странное движение у своих ног. Охотник опустил взгляд вниз и обомлел. Он ощутил себя главным героем очень неловкой истории. У самых его тапочек, покусывая край одеяльца, лежал ребёнок. В эту секунду Данте готов был согласиться выполнить несколько абсолютно бесплатных контрактов, лишь бы происходящее было всего лишь его сном — голубые глаза ребёнка и едва заметные светлые волоски, негусто покрывающие его голову, заставили младшего Спарду напрячься. У Данте была довольно разнообразная личная жизнь, до появления Вергилия младший близнец вообще был падок на разного рода милых леди с их выпуклыми прелестями, но ни одна из этих мадам явно не могла преподнести ему подобный сюрприз. Девиз по жизни у Данте был довольно простым: «Нет оливкам и детям!». В роли отца Данте себя не видел. Охотник осторожно присел на корточки, рассматривая краснощёкого карапуза, словно тот был замаскированным Мундусом. Оставлять ребёнка лежать на пороге было слишком совестливо, поэтому Данте, без особого энтузиазма, взял шевелящийся свёрток на руки, и поднялся. К его ногам мягко соскользнуло сложённое письмо. — Твою же, — зашипел Данте. Слишком много наклонов выпало ему на один выходной. Когда охотник раскрыл письмо и пробежался глазами по строчкам, он не знал, радоваться ему или нет.

***

— Веееерг, просыпайся. Поначалу Вергилий подумал, что ему послышалось. Никто в здравом уме, даже младший братец, которому явно не хватало инстинкта самосохранения, не стал бы его будить. Недовольно нахмурившись, Вергилий отмахнулся от навязчивого видения и перевернулся на другой бок, не забыв обнять подушку. — Вееееерг, — на этот раз пропели едва ли не в самое ухо. — Нам нужно очень серьёзно поговорить. — Я даю тебе пять секунд, чтобы удалиться, — сонно пробурчал в ответ старший близнец, мысленно готовясь призвать Ямато в качестве финального аргумента. —Хорошо, братик, — вкрадчиво произнёс Данте, — я удалюсь в тот же момент, когда ты дашь своему сыну имя. Секунда. Две. — Кому!? — воскликнул Вергилий, резко сев на постели. Комната поплыла у него перед глазами, однако самодовольная физиономия Данте, напротив, обрела поразительную чёткость. — Данте. Глаза близнеца сузились, став похожими на две тонкие щёлочки. Данте попятился. Кажется, его братец принял правду за очень неудачный способ пробуждения. Быстро сообразив, чем чреват ошибочный вывод Вергилия, Данте выставил перед собой ребёнка, как своеобразный барьер. Вергилий замер. Материализовавшийся Ямато так и остался в ножнах. Данте впервые видел такую гамму эмоций на лице брата. Спокойный, сдержанный, рассудительный Вергилий выглядел опешившим и растерянным. Его взгляд метался между лицом брата и розовощёким карапузом, который недовольно трепыхался в захвате сильных рук. — Это...что? — на удивление спокойно поинтересовался Вергилий, однако нотки угрозы очень явственно ощущались в его голосе. Возможно, он до конца надеялся, что Данте решил особо изощриться в своей проказе. Вместо ответа младший просто протянул старшему письмо и отошёл на безопасную дистанцию. Если бы близнецы от природы не были беловолосыми, они бы умудрились поседеть за одно лишь утро.