***
В тот день Ночу так и не смог найти решения своим проблемам, поэтому разумно решил отложить все в долгий ящик, а между тем прошло уже три дня. Все это время он внимательно следил за своим внутренним состоянием, стараясь не упустить изменений в эмоциональном фоне Лиён. Если ситуация усугубится, он добровольно-принудительно что-нибудь придумает и вмешается. Прискачет к ней, как чертов принц на белом коне. Или эту роль девчонка отводит своему дружку? А пока он сидит в баре Намджуна и выжидает сам не знает чего. В момент, когда тяжелая рука опустилась Чонгуку на плечо, он только усмехнулся и произнес, даже не повернув головы и продолжая гипнотизировать снифтер с янтарным коньяком внутри: — Давно не виделись, а? — Я бы не видел тебя еще дольше, — холодно ответил Намджун, который заприметил столь неприятную ему личность, как только та переступила порог. Первым желанием было схватить за шиворот и вытолкать со своей территории подальше, но он смог его подавить и подойти к мерзкому клиенту. К тому же, к его огромному сожалению, их все еще связывали важные деловые отношения, — твоя верная шавка сегодня не с тобой? — Советую быть аккуратнее в выражениях, хотя тебе лучше знать о верных псах, а? – растянув губы в усмешке и прищурив глаза, Чонгук одними губами произнес, — гав. Это сработало эффективнее плевка в лицо. На нервах, надо отдать ему должное, Чонгук играл виртуозно. Намджун резко подорвался с места и схватил Ночу за ворот его рубашки, приподнимая последнего со стула. В долгу Чонгук не остался, и уже в следующую секунду был на ногах, руками вцепившись в пиджак своего информатора. — Какой же ты урод, — зло прошипел Намджун, холодно смотря на своего оппонента и до побеления сжимая руки . Ему стоило огромных усилий не ударить Чонгука по лицу со всей силы. Ночу криво усмехнулся, стойко выдерживая взгляд Намджуна, а затем, слегка склонив голову и издевательски сузив глаза, сказал: — Знаешь, я пришел поговорить о Согён, но свою агрессию ты сдерживать не умеешь, — хмыкнул он, — ты же понимаешь, что я могу зайти и с другой стороны, да? Я умею давить на людей, вскрывать их слабости, как вечно кровоточащую рану. Мне же это ничего не стоит, мне не привыкать, я, в отличии от тебя, — намеренно выделил он, — не боюсь запачкать руки. Даже не став дослушивать, Намджун сжал кулак и с каким то особенно мрачным удовольствием ударил Ночу, попав при этом в челюсть. Затем, не дожидаясь пока противник оклемается, он отшвырнул его к стене. Но и на этом он не закончил, нанося удар по лицу снова, а затем опрокидывая своего соперника на пол и нависая сверху. Схватив Чонгука за рубашку снова, он яростно посмотрел на него и, предварительно встряхнув, заорал ему в лицо: — Не смей приближаться к ней, ты понял? Я тебя по стенке размажу, ублюдок, — на этих словах он отпустил его, так что Чонгук ударился затылком о пол. Ночу сплюнул кровь и усмехнулся, а затем нагло посмотрел на своего информатора и самоуверенно протянул: — Неужели ты правда, думаешь, что пара легких тычков напугает меня? Тебе стоит стараться лучше, дорогой, — он вновь сплюнул кровь, которая все продолжала заполнять его рот от разбитой вдребезги губы. Затуманенными от злости глазами Намджун проследил за последним движением своего некогда друга, все еще нависая над ним: — Ночу, ты, кажется, заигрался в плохого парня. Что еще ты сделаешь, прежде чем, наконец, угомонишься? Это мерзко даже для тебя, — ядовито бросил ему информатор. Он понимал, что такой реакцией делает себя уязвимым, показывает свою главную слабость, но от мысли, что Ночу может что-то сделать с пока еще незнакомой ему Согён, мозг отключался, оставляя только слепую ярость. Ночу разразился смехом, только вот ничего радостного в нем не было. Весельем это действие и не пахло. Это был скорее смех, полный желчи и горечи. — Мерзко говоришь? — едва прекратив смеяться, прохрипел Чонгук, — дикая улыбка появилась у него на губах, а в глазах зажегся огонь, который совершенно не понравился Намджуну, — я всего лишь пытаюсь выжить. Либо ешь ты, либо едят тебя. Я выучил это правило еще в своем сказочном детстве. Хорошо, наверное, когда у тебя есть хоть что-то своё в этой жизни? Я вот не знаю. Я пройду по каждой голове, если потребуется, но своего добьюсь. Ночу оскалился еще больше. Намджун шокировано уставился на него, осознавая, насколько же утонула эта прогнившая насквозь душонка. Сердце неприятно кольнуло, этот человек ни капли не напоминал прежнего Чонгука, которого он когда-то знал и любил. Этот ублюдок даже ногтя не стоил его друга, которым он некогда являлся. В отвращении отпихнув от себя Ночу, Намджун поморщился, глядя на свои саднящие и разодранные руки, мысленно извиняясь перед Согён за причинённые неудобства, и совершенно не обращая внимания на валяющегося на полу Ночу. — Да брось ты, я же прекрасно осведомлен, как ты ненавидишь своего отца, чего тебе стоит… — откашлявшись, заговорил Чонгук. — Знаешь, что? Ты прав, я его ненавижу. – резко перебил бывшего приятеля Намджун, — а знаешь кого я ненавижу еще больше? Мать его, Юнги, а теперь еще и тебя. У меня длинный список, как видишь. Я не собираюсь предавать своего отца, я уже говорил. — Как странно, а я думал, что предавать – это твое хобби, — ядовито прошипел Чонгук. Намджун отряхнулся и, даже не взглянув бывшего друга, пошел прочь, затем он неожиданно остановился и бросил: — Однажды ты перестанешь строить из себя обиженного всем миром ребенка. Ты забыл, кто я? — Намджун улыбнулся, — Я гребаный информатор, Чонгук, я сам найду Согён. А пока даже не смей приближаться к ней, а не то я убью тебя. Мое последнее предупреждение. Не один ты умеешь угрожать, дорогой, — передразнил он. В бессильной злости, обращенной уже непонятно даже к кому: к себе или Намджуну, Ночу саданул кулаком по полу. Он почти не чувствовал губу, кровь из которой засохла и неприятно стягивала кожу, а под глазом наверняка останется знатны фингал. «Ну и что же я делаю?» — подумал он, закрывая другой рукой глаза, продолжая лежать на холодном полу.***
Техен задумчиво брел по улице, полностью погрузившись в свои мысли и музыку, доносящуюся из его наушников, при этом внимательно следя за навигатором в телефоне. Этот район Сеула был ему совершенно не знаком, он бывал здесь всего пару раз со своей матерью, но приезжали они всегда на машине и особо запомнить местность у него возможности никогда не было. Сегодня ему пришлось прийти сюда в одиночестве, да еще и на своих двоих, сменив до этого два автобуса. А дело было в том, что подруга его матери наконец получила какое-то редкое лекарство из-за рубежа, которое было так необходимо его больной бабушке. Именно за этим он приехал в такую даль и сейчас активно искал больницу. Насколько он знал, от этого лекарства его старой и горячо им любимой бабушке должно было стать легче, что внушало ему огромную надежду, в последние недели его близкая родственница совсем ослабла. Наконец найдя нужную больницу, он радостно выдохнул, что ж это было непросто. Улыбнувшись самому себе, он вошел внутрь. В помещении было тепло и приятно, сильно пахло лекарствами, а люди в халатах носились туда – сюда, бегая по своим делам. Но в том же время он понимал сколько людей закрыли здесь глаза в последний раз, сколько жертв аварий, несчастных случаев или даже суицида проезжали по этому холлу на каталке, сопровождаемые суровыми и немного равнодушными врачами. От этих мыслей Техену стало очень неуютно и по спине пробежался холодок, а больница перестала выглядеть такой светлой и приятной. Оглядевшись по сторонам, он приметил стойку регистрации и поспешил к ней. Его встретила молодая и улыбчивая медсестра, которая с готовностью подсказала, где искать ту самую мамину подругу. Обворожительно улыбнувшись ей, он направился к лифту, стремясь поскорее закончить свое дело и уйти отсюда. Сама по себе больница была огромной. В ней было несколько корпусов и пятнадцать этажей. Внутри она была прекрасно отремонтирована и выглядела современно. Повсюду висели экраны, все двери открывались автоматически, а на той же стойке регистрации стоял новый компьютер. Вдоль всего коридора располагались светло-зелёные диванчики, на которых посетители могли бы подождать врачей или пациентов, которых они пришли навестить. Но некстати засевшая мысль про смерти пациентов и слезы их родственников не хотела выходить из головы и накладывалась на ситуацию с его родственницей, еще больше нервируя парня. Техен зашел в стеклянный лифт и нажал нужный ему десятый этаж. Лениво облокотившись о стенку лифта и прикрыв глаза, он попытался абстрагироваться от этого всего. Неожиданно в его кармане что-то слабо завибрировало. Решив, что это телефон, он неспешно потянулся к карману. Но поднеся руку к источнику вибрации, он испугано одернул её. Это…не телефон. Сердце Техена бешено заколотилось, а дышать стало тяжело, тем временем вибрация продолжалась, с каждой секундой становясь все ощутимее. Техен замер, не в силах пошевелиться, чувствуя вибрацию приборчика всем телом. Он простоял неподвижно, как истукан, этажа три, пока «Нить» не перестала вибрировать вновь. Только тогда он вышел из ступора, часто и тяжело дыша. Когда лифт остановился и дверь распахнулась, он в панике выбежал в светлый коридор, по пути чуть не снеся с ног какую-то аджумму. Судорожно оглядевшись по сторонам, он понял, что это не его этаж, однако его это уже мало волновало. Он рванулся к лестнице и побежал уже вниз, достав из кармана прибор и исступлённо сжимая его в ладони. Прибор вновь начал вибрировать, когда он пробегал следующий проем. Через еще три его вибрация начала стихать. Поэтому Техену пришлось вновь бежать вверх. Добравшись до нужного шестого этажа, он побежал по коридору, держась за покалывающий от бега бок. Он испуганно оглядывался по сторонам и вглядывался в каждого человека, который попадался ему на пути. У одной из палат его прибор буквально начал сходить с ума. Остановившись у двери, Техен замер в нерешительности. Его сердце грозило вырваться из груди, ладони вспотели, а в ушах шумело. Он взглянул на имя на табличке, а затем на руку. Во второй раз за день он получил микроинфаркт. Ким Люсин Имя совпало. Палата его соулмейта Человека, от которого он слышал только тишину уже очень долгое время.Она там, за этой дверью, в этой палате. Живая. Техен протянул ходящую ходуном руку к ручке, но так и не смог ее коснуться. Он сам не понимал, чего так страшится. Почему просто не может заставить войти себя в чертову палату. Неожиданно дверь распахнулась, заставив зашуганного парня отскочить. Из палаты появилась очень худая и изнеможённая женщина. В щель Техён успел заметить девушку, которая лежала в окружении приборов с дыхательной маской на лице, настолько бледную, что ее тело практически сливалось с белой простыней. — Извините, — обратился он к женщине, вышедшей из палаты. Она подняла на него свои усталые глаза, под которыми залегли темные круги — не подскажете, что случилось с пациенткой этой палаты? Смерив его подозрительным взглядом, женщина ответила: — Она лежит в коме, уже два года как, — настороженно произнесла женщина, — а вы кто? Ошарашенный Техен отступил на шаг, а затем еще на один, закачав головой. Пробормотав тихое «никто», он сорвался с места, уходя от этой палаты и сраженной горем женщины как можно дальше. Завернув за угол, он схватился за голову и опустился на пол. Он не чувствует ничего уже два года. Она находится в коме уже два года. Паззл сошёлся, а его привычная жизнь с громким треском разошлась по швам.