Не о чём жалеть

Способная ни о чём не жалела. Может, она и не доживёт до двадцати тысяч дней, а может, протянет чуть дольше, но это был её выбор. Накс отдал за них жизнь — это тоже было его выбором, только вот Способная не смогла его отпустить. Раньше она не могла выбирать. Её вырастили на продажу, определили участь сразу же, как стало ясно, что распад её не коснулся. С детства в ней видели только вещь, никого не интересовали её желания, никогда у неё не было возможности решать самостоятельно. Будь её воля, разве Способная стала бы кобылицей Несмертного? Всё, что ожидало впереди — смерть. Джо, одержимый идеей получить здорового наследника, давал жёнам лишь три попытки. Но могло ли появиться здоровое потомство от больного старика? Один шанс Способная уже израсходовала, её ребёнок родился мёртвым. Если бы Способная могла выбирать, она бы лучше закончила жизнь среди песчаных отбросов — там хотя бы могла распоряжаться собой. Подруги думали так же. Миссис Гидди рассказывала о старых временах, когда женщины были свободны, Ангхарад говорила, что они не вещи, Фуриоса являлась доказательством, что каким бы враждебным ни стал мир, там всё-таки можно выжить, но только когда они сбежали, Способная по-настоящему поняла, что значит свобода. Когда она нашла Накса в смотровой кабине, то могла поднять тревогу, но не сделала этого. Варбои были точно такими же вещами, она поняла это ещё после того, как Ангхарад выбросила напавшего Накса из фуры. Послушные марионетки, с забитыми чушью головами, точно так же лишённые права выбирать. Именно с Наксом Способная ощутила себя действительно свободной — она сама выбрала, как поступить. А ещё он был не такой, как другие мужчины — не опасен, хоть и напал на них дважды. От того же Макса исходило ощущение угрозы, а Накс… Способная не могла толком этого объяснить. Он просто вёл себя иначе: не домогался, не делал больно, не высмеивал, не говорил, как о предмете — он общался с ней как с равной. Как в старом мире в рассказах миссис Гидди. Тогда женщины сами могли выбирать мужчин, и Способная выбрала Накса. С ним было безопасно находиться, его прикосновения не были противны. Может, они бы даже переспали — Способная читала, что когда люди нравятся друг другу, они получают от соития удовольствие. Никто не знал, чем закончится их побег, выживут ли они, и Способная хотела насладиться жизнью напоследок. Но этого не случилось. И вот уже шестьдесят три дня, как Накс снова с ней. Он не дышал, не испытывал голода, не спал, не ощущал боли. Но он был жив. Когда наутро он появился в святилище, десятки глаз были прикованы к нему, десятки глоток исторгли удивлённые возгласы. Накс, подволакивая не гнущуюся ногу и немного кренясь на левый бок, проковылял в центр и указал обожжённой рукой на вырезанный из камня череп, символ Несмертного: — Он обманывал вас! Никакой Вальгаллы нет, я вернулся, чтобы сказать вам об этом! — голос его, глухой и сиплый, звучал невнятно, но всё же все услышали. Бригадиры, чернопалые, щенки, песчаники и Молочные матери опустились перед ним на колени, но Накс покачал головой (больше походило на судорожные подёргивания): — Не, больше никаких божеств. У нас есть Фуриоса, с ней мы построим Вальгаллу здесь. В тот день Способную переполняла гордость — никто не подсказывал Наксу, что делать, он поступил так сам. *** Они были вместе, и Способная не жалела. Пусть каждое новолуние ей придётся поить Накса собственной кровью и обдирать несчастные подсолнухи — это ерунда. Поначалу, когда стало понятно, что он не чувствует ничего, Способная расстроилась — она не хотела, чтоб Накс страдал, влача полу-существование. Но он ничуть не переживал, сама возможность жить перекрывала все неудобства. И в какой восторг он пришёл, когда обнаружил, что может чувствовать её — только прикасаясь к Способной, Накс ощущал тепло тела, текстуру, запах. «А больше мне ничего и не нужно», — сказал он тогда. Ночью, когда Способная засыпала, он до утра сменял дозорных в смотровом гнезде. В одно из дежурств он заметил стервятников, проникших в лагерь песчаников, и поднял тревогу. Днём он везде следовал за Способной, но если та была сильно занята, уходил в гаражи. Чернопалые быстро к нему привыкли, но относились уже не как к равному, скорее как к Императору. Впрочем, Накс этого как будто не замечал. Ему нравилось быть полезным, и как ребёнок он радовался любому поручению — Даг он помогал вскапывать грядки, Тост объяснял технические характеристики военгрегатов… Дела всегда находились. Даже Фуриоса, хоть и относилась к нему с недоверием (живой мыслящий мертвец не укладывался в её картину мира), всё же иногда брала Накса с собой — он всегда производил на приезжавших с отчётами варлордов сильное впечатление. Только Чидо и Корпус его боялись. К Корпусу Накс больше и не совался, а вот с Чидо пытался подружиться. Он никак не понимал, почему она избегает его. Пока он был со Способной, Чидо держалась спокойно, но стоило ей завидеть одинокую кособокую фигуру издалека, она тут же сбегала. Способная говорила, что Чидо пока просто не привыкла к нему. Сказать Наксу правду она не смогла: однажды, когда подруги убеждали Чидо, что Накс не причинит ей вреда, та призналась, что он пугает её внешне, отталкивает. «Он такой жуткий!», — только и повторяла она. Может, Чидо привыкла бы быстрее, но однажды увидела, как из уха Накса выполз жирный таракан и побежал по шее. Тогда с ней приключилась истерика, и Даг еле её успокоила. Сама Способная к подобному быстро привыкла. Каждое утро она обрабатывала Накса — не без его помощи — специальным раствором (его же закапывала в уцелевший глаз, чтоб не пересох), приготовленным Мелитой, а раз в семь дней водила в лазарет, чтоб та проверила, не начал ли он гнить («Чёрт знает, как это работает. Магия»). Поскольку сам Накс ничего не чувствовал, Способная следила, чтобы он не нацеплял где-нибудь насекомых, но нет-нет да какие-нибудь букашки пробирались в уши, ноздри и пустую глазницу. Для человека неподготовленного Накс и правда выглядел жутко — хоть множество ожогов и зашитых ран скрывала одежда, пустой провал глазницы, заштопанная ввалившаяся щека и обгрызенное ухо тоже зрелище не самое приятное. Но для Способной это не имело ни малейшего значения. Для неё Накс был замечательным: он всегда старался быть ей полезным, следил, чтобы она не выматывалась («Эй, даже военгрегатам нужен отдых. Будешь продолжать в таком темпе — перегоришь»), рассказывал смешные истории (слушая его, Способная окончательно прояснила для себя некоторые вопросы, и это шло на пользу реформации культа v8), заботился как умел. Способная была счастлива. Поначалу подруги беспокоились, что она отдалится от них, но появление Накса никак не повлияло на их отношения — они по-прежнему были семьёй. А Накс… Накс был тем, кого она любила — как в старом мире. И он тоже её любил. Каждый день он улыбался ей с такой радостью, каждую ночь обнимал так крепко и бережно. И если предметы он, бывало, случайно ломал, не осязая их, то навредить ей не мог, ведь её ощущал как при жизни, но каждый раз боялся, что это произойдёт. Наксу хотелось говорить Способной что-нибудь особенное, но все понятия, знакомые ему, не годились. Однажды он нарвал в саду мелких голубых цветов и принёс ей. «Ты очень хромовая», — сказал он тогда. Способная засмеялась и поцеловала его в щёку. Накс почувствовал её тёплые мягкие губы, и это было лучше, чем попасть в Вальгаллу со всеми героями. Правда, потом пришла очень злая из-за цветов Даг. Накс пообещал больше так не делать, но не чувствовал себя виноватым — он видел, как удивилась и обрадовалась Способная, это было самым главным. Иногда, выйдя в сад, Накс подставлял неповреждённую руку под солнечные лучи, но не чувствовал вообще ничего. И насколько же всё менялось, стоило коснуться Способной. Она была такая тёплая, наполненная жизнью. — Ты моё солнце. — Ну да, ну да, — к ним подошла Даг и вручила ему лопату. — А ты подсолнух — куда она, туда и ты. Копай давай, пока жарить не начало. Потом миловаться будете. *** Наксу нравилось, когда Способная читала вслух. Не всё в этих книжках было понятно, но Способная старалась объяснить, иногда специально находила картинки, для наглядности. Накс и сам читал бы для неё, но было немного неловко: на незнакомых словах он запинался, да и голос теперь был сиплый, скрипучий — разве приятно такое слушать? Способная дочитала главу, в которой парня со странным именем Кандид высекли из-за землетрясения (постоянно он попадал в какие-то дурацкие ситуации), и отложила книгу. — Новолуние, — она принесла склянку, набитую оранжевыми лепестками подсолнечника и скальпель в футляре. Накс опустился на пол между её коленей, неловко вытянув негнущуюся ногу. Он ощущал вину за то, что должно произойти, но Способная говорила, что всё в порядке. Она быстро полоснула по запястью и подставила ему. Накс припал к надрезу, втянул тёплую, восхитительно солёную кровь. Способная вложила ему в рот несколько лепестков, и он с трудом проглотил получившийся липкий комок. Потом помог ей обработать ранку и наложил заранее заготовленную чистую повязку. Накс был бесконечно благодарен Способной за всё, что она сделала для него. Он уткнулся лицом ей в колени — до сих пор было немного странно ощущать жёсткую ткань её штанов под щекой, но при этом не чувствовать ни холода пола, ни собственной одежды. Способная обхватила его лицо ладонями и провела большим пальцем по старому шраму на переносице, улыбнулась. Раньше Накс гордился своими шрамами — одни нанёс сам, чтобы при жизни сравняться с тачками Армады, колесящими по Дороге ярости, другие получил в боях во славу Несмертного, но теперь они казались ему уродливыми. Он видел своё отражение в зеркальце, перед которым Способная по утрам заплетала косы. Почему ей не противно прикасаться к нему? — Я тебя люблю, — Способная наклонилась и прижалась лбом к его лбу. Накс теперь знал, что это значит. Он потянулся к ней и поцеловал в губы. Остановившееся сердце дрогнуло и забилось. *** Сердце Способной колотились так, что казалось, слышит вся Цитадель. Каждую ночь она засыпала с Наксом в одной постели, но никогда они не заходили дальше объятий и поцелуев. Ей было достаточно, а Накс, если и хотел большего, не показывал этого. Способная не думала, может ли быть у воскрешённого потребность в сексе до прошлого новолуния — упиравшийся ей в бедро стояк не заметить было сложно, но Накс быстро собрался и ушёл на пост. А ещё в тот раз они обнаружили, что после ритуала его сердце начинает биться — недолго, около часа, — но в это время он снова может всё ощущать. Есть Накс не рискнул, но перетрогал всё в комнате. Способная беспокоилась, что сломанные кости будут болеть, но он уверял, что нет. Всё это необъяснимо, в голове не укладывалось, но… всё же было, и Способная приняла это как данность. Накс погладил её по вьющимся волосам, провёл по щеке и нерешительно остановился. Способная ободряюще улыбнулась и положила ладонь на его грудь — сердце билось медленно-медленно, но всё же билось. Она осторожно провела пальцами по шву, очертила шрамы, складывающиеся в схему — они всегда притягивали её. Сколько же смелости и выносливости требуется, чтоб нанести это на собственную кожу. Накс перехватил её руку и мягко отвёл. — Прости. Больно? — Нет, просто… — Накс замялся. — Они стрёмные. — Нисколько, — Способная прижалась к выпуклым узорам губами. У Накса бы перехватило дыхание, если б он мог дышать. Он крепко прижал Способную к себе и зарылся в волосы на макушке. И хоть не дышал, всё равно чувствовал, что от них пахнет чем-то приятным, незнакомым. Она была такой тёплой, мягкой… податливой. Накс боялся сделать что-нибудь не так, причинить ей боль, но она шепнула «Всё хорошо» и поцеловала в шею. Накс прекрасно знал, что такое возбуждение — раньше он по-быстрому отдрачивал, чтобы достичь короткой вспышки удовольствия, но теперь хотелось растянуть это состояние подольше. Способной тоже должно быть хорошо. Её тело сильно отличалось, но прикасаться к ней было донельзя приятно. Это было лучше, чем всё, что Накс знал до этого. Даже лучше, чем получить именной агрегат. Лучше, чем быть избранным. Способная гладила прохладную восковую кожу Накса, отвечала на поцелуи и направляла его руки. Неумелые ласки заводили её, впервые она по-настоящему хотела, даже если это будет так же больно, как с Несмертным. Накс неторопливо исследовал её, гладил, сжимал, осторожно покусывал, и внизу живота Способной всё сладко сжималось и замирало. Хотя ладони его были загрубелые, жёсткие, он был очень бережен и нежен. Она обхватила его твёрдый член и погладила большим пальцем головку — Накс прикрыл уцелевший глаз и толкнулся в ладонь. Раньше Способная никогда подобного не делала, к Несмертному прикасаться было мерзко, но сейчас совсем другое дело. Где-то на грани сознания вспомнилось вдруг, что со сломанным позвоночником эрекции быть не должно (это однажды вычитала Ангхарад и мечтала перебить Джо хребет), но… Накс в принципе не мог быть жив, тем не менее, вот же он. Способная шире раздвинула бёдра и застонала в голос, когда Накс скользнул пальцами внутрь. — Прости! Больно? — Накс тут же отдёрнул руку и виновато посмотрел. — Нет, — Способная притянула его ближе. — Продолжай, всё… всё хорошо. Она ненавидела, когда в неё суют пальцы — прежний Органомеханик на осмотрах никогда не церемонился. Это было больно и мерзко. Но сейчас… это оказалось более чем приятно. — Ты такая горячая, — пробормотал Накс ей на ухо, — и влажная. Он поднёс блестящие от смазки пальцы к лицу и с любопытством рассмотрел. Даже лизнул. Пожалуй, это было мило. Способная обняла Накса за шею и потянула на себя. — Давай же… Накс завозился, пытаясь устроиться так, чтобы не налегать на неё всем весом. На уровне инстинктов он понял, что делать дальше. Способная приподняла таз, помогая ему войти, и глубоко задышала, когда крупная головка скользнула внутрь — это оказалось немного больно, но не настолько, как раньше. Накс не торопился, не вбивал её в матрас, наваливаясь так, что дышать становилось трудно — нет, он двигался неторопливо, размеренно, прислушивался к новым ощущениям и давал привыкнуть ей. Способная подавила желание закинуть ноги ему на поясницу — ещё не хватало повредить спину, и начала двигаться в такт с ним. Его член казался таким твёрдым, но обычного ощущения, будто её насаживали на кол, не было. Способная окончательно расслабилась. Когда Накс сменил темп, начав двигаться быстрее и жёстче, у Способной не осталось ни одной связной мысли. Она только цеплялась за его плечи, хватая ртом воздух, и не чувствовала, как отслаивается под ногтями мёртвая кожа. От низа живота разливалось жаркое обволакивающее тепло, ноги и руки подрагивали. Способной казалось, будто её несут волны и одновременно — словно она превратилась в воск, растаяла. Незнакомое, непередаваемое ощущение накатывало, захлёстывало с головой. Слишком хорошо. Из пустой глазницы Накса на щёку ей упал вдруг маленький белёсый червячок, но Способная едва это заметила — Накс быстро смахнул его прочь. — Чисто хром, — Накс прижался лбом к её влажному лбу. — Я как будто опять умер и воскрес. Способная улыбнулась и кивнула: у неё было то же самое чувство. Сейчас она казалась себе лёгкой-лёгкой, невесомой. Накс лёг рядом, и бедром она чувствовала обмякающий член — он не кончил, как это обычно бывает, но, похоже, это не помешало ему получить удовольствие. Клонило в сон. Накс обнял её, и Способная прижалась щекой к груди: сердце ещё стучало, но паузы становились длиннее. — Я так тебя люблю, — Накс шершавыми губами поцеловал её в лоб. — Я тоже тебя люблю, — Способная приподнялась на локте и нежно погладила его по заштопанной щеке. — Очень. Накс уткнулся ей в ладонь. Сейчас он выглядел таким счастливым — даже счастливее, чем сев за руль военгрегата Фуриосы. Неважно, что он мёртв, что у них никогда не будет детей, что отпущенного им времени наверняка не так уж много — Способная ни о чём не жалела.