* * *
В учительской на первом этаже Хогвартса было тесно. Помимо преподавателей, помогавших тушить пожар в Хогсмиде – Снейпа, Лавкрафта, Флитвика и МакГонагалл, – здесь также были маги из Ордена Феникса, не желавшие упускать Гриндельвальда из виду: Аластор Моуди и Кингсли Шеклболт. Эти двое особенно настаивали на том, чтобы передать беглеца из Нурменгарда аврорам или, хотя бы, отправить его в Отдел тайн, чтобы невыразимцы сами разобрались со всеми известными этому человеку секретами. Разумеется, в учительской присутствовали и Дамблдор с Гриндельвальдом. Последний – под Инкарцеро, на всякий случай. Впрочем, освобождаться и предпринимать попытку к бегству Геллерт не планировал. Пока что его полностью устраивало происходящее. И не сказать, чтобы не забавляло. Тем более, что обсуждение легитимности его пребывания в Хогвартсе так и норовило съехать в сторону присутствующего здесь же представителя инквизиции. Особенно агрессивно по отношению к Лавкрафту высказывался Флитвик: будучи полугоблином, он успел изрядно натерпеться в юности от увлеченных христианской религией волшебников. Подобных Филиусу церковники считали даже не оскверненными вторичным грехом, как простых магов, а и вовсе – порождениями скверны. Считалось, что магические существа и их отпрыски не имеют души: их не пускали в храмы, приравнивая чуть ли не к демонам. – Я не думаю, что нам следует продолжать это обсуждение, пока мистер Лавкрафт находится среди нас, – в очередной раз с нажимом повторил Флитвик. – Решение дальнейшей судьбы Гриндельвальда должны принимать исключительно волшебники! Он – маг, и это – дело магов, а не Церкви! – Но я тоже маг, мистер Флитвик, – развел руками Лавкрафт, – и весьма успешный, надеюсь. То, что бо́льшая часть моей лояльности принадлежит Конгрегации доктрины веры, в настоящее время не должно вас волновать. К тому же я не согласен с тем, что судьба Гриндельвальда касается только магов. Магглам он в свое время доставил не меньше бед. – Согласна с Гилдероем, – Минерва МакГонагалл, будучи дочерью приходского священника, относилась к представителю инквизиции гораздо лояльнее прочих волшебников. – Судьба Геллерта Гриндельвальда касается абсолютно всех. И лично я предпочла бы вернуть его в руки правосудия. – Вперед, – пожал связанными плечами Гриндельвальд. – Уверен, через пару дней Орден Древних вызволит меня обратно. А поцелуй дементора ко мне теперь не применить: те из них, кого не сожгли Пожиратели Смерти, попрятались в маггловском мире вместе с культистами. – Что-то я не заметил, чтобы культисты пытались тебя вытащить из той заварушки с Люпином, – Моуди хитро прищурил единственный здоровый глаз, – по мне, так они тебя в жертву принести пытались, а не спасти! – Лес рубят – щепки летят, – произнес Геллерт с нарочитой печалью в голосе, – а я оказался не в том месте и не в то время. Но заметьте: я был обездвижен и лишен способности творить чары, при этом аватара Древнего даже не пыталась мне навредить. Защищаться приходилось лишь тем магам, которых избрали в потенциальные жертвы. – И вы нисколько не способствовали присутствию этих магов в месте проведения ритуала? – Снейп насмешливо скривил губы. – Могу поклясться auf der Bibel, – Гриндельвальд подмигнул скрестившему руки на груди Лавкрафту. – Полагаю, присутствующий здесь герр инквизитор знает соответствующий ритуал?.. – Пока Министерство магии действует заодно с Волдемортом, – Дамблдор привлек к себе внимание, постучав волшебной палочкой по чашке чая, которым он подбадривал себя во время пересудов, – я не слишком-то верю в его благие намерения. И мне не хотелось бы передавать в их полное распоряжение мага, на добровольной основе согласного помочь нам распознать завербованных культистами школьников. – Не только распознать, но и дать им шанс вернуться к нормальной жизни! – веско добавил Гриндельвальд. – Если взрослых культистов нет смысла щадить в этой войне, то дети, тем более, дети волшебников, достойны хотя бы попытки спасения. Вам так не кажется, liebe freunde? – Уверен, ты пытаешься спасти только собственную шкуру, – хмыкнул Кингсли, – а дети – лишь отговорка. Альбус, я настаиваю, чтобы мы передали Гриндельвальда невыразимцам. Даже если Орден Древних пробрался в Министерство, уверен, Отдела тайн это не коснулось: многие из культистов заперты в его стенах, но на свободу так никто и не вышел. – Вот только в Отдел тайн нынче вернулся Руквуд, – напомнил Дамблдор, – и я уж не говорю о работающих там же Квиррелле и Петтигрю. Я не сомневаюсь в том, что несмотря на ощутимую пользу, которую их исследования приносят Министерству, их лояльность принадлежит совсем другой стороне. И если Волдеморт прикажет им передать Геллерта в его руки, они даже не задумаются о последствиях своих действий. – И зачем Темному Лорду может понадобиться Гриндельвальд? – вопросительно поднял брови Снейп. – Он не видит в нем ни пользы, ни конкурента. А для того, чтобы заполучить известные ему сведения о культистах, Темному Лорду не нужно никого похищать из Отдела тайн: Руквуд и Квиррелл прекрасно справятся и на месте. – Сомневаюсь, что в этой случае хоть часть этих сведений перепадет нам, – фыркнул Шизоглаз, – а Волдеморт получит неоспоримое преимущество. – И поэтому вы предлагаете спрятать его в Хогвартсе?! – возмутился Флитвик. – О да, уверен, это – самое надежное место во всей Англии, прости Мерлин! Особенно с учетом демонических прорывов, случающихся здесь который год! – Зато в Хогвартсе есть мы все: посвященные в тайну личности Гриндельвальда, – Дамблдор подманил заклинанием чайник, наливая себе новую чашку напитка. – Здесь мы сможем постоянно за ним приглядывать. И, разумеется, он даст Непреложный Обет. – А он согласится? – МакГонагалл скептически посмотрела на Геллерта. – Почему нет? – тот доброжелательно улыбнулся. – Как только Альбус вернет мне мою палочку... – Я могу предложить альтернативное решение, – заметил Лавкрафт, – Гриндельвальда следует передать Конгрегации доктрины веры. Мои братья-экзекуторы в совершенстве умеют развязывать языки темным магам. И культистов среди нас нет, равно как и Пожирателей Смерти. Я же, в свою очередь, готов поклясться, что передам в Международную конфедерацию магов все полученные в ходе допросов сведения. В конце концов, борьба с Орденом Древних – общее дело. Так что молчать, если вы все же решите укрывать беглого преступника в школе, я ни в коем случае не стану. – Обливиэйт?.. – задумчиво предложил коллегам Флитвик, кивнув в сторону Гилдероя. – Не поможет, – ухмыльнулся Лавкрафт. – Вы же не думаете, что я – единственный сторонник Церкви в Хогвартсе? – Мы можем прийти к компромиссу, – спокойно предложил Дамблдор, – Геллерт останется в Хогвартсе, но я позволю вам присутствовать на всех беседах с ним и задавать ему любые вопросы о культе. Так же я не буду настаивать на том, чтобы вы покинули территорию школы. Вы отличный профессор маггловедения, Гилдерой, и мне не хотелось бы вас терять. Я даже не буду протестовать против агитационной деятельности, которую вы ведете на своем факультативе: пусть лучше дети интересуются христианским богом, а не Древними. Хотя как представитель Международной конфедерации магов, я все-таки настаиваю, чтобы вы подтвердили легитимность своих полномочий. – Ах ты, мерзавец! – дверь учительской широко распахнулась от удара ногой, и внутрь помещения ворвался разъяренный старик, от мантии которого воняло гарью и дымом, а седые волосы и борода были изрядно подпалены. Не медля ни секунды, он шагнул к Альбусу и врезал тому кулаком по носу: да так, что не ожидавший физического нападения маг свалился со стула, выронив волшебную палочку и разлив чай. Минерва ахнула и бросилась к Дамблдору, помогая ему подняться. Кингсли и Аластор рефлекторно направили на нарушителя спокойствия свои палочки. Гриндельвальд расхохотался. – А удар у тебя все так же хорош, Аберфорт! – воскликнул он. – Еще лучше, чем в девяносто девятом! Тренировался на посетителях своего трактира? – Мой трактир сгорел по твоей вине, подонок! – прорычал Аберфорт. – Я так мечтал лично поймать тебя и сдать аврорам! И когда я, наконец, увидел тебя в Хогсмиде – что сделал мой брат? Помог мне потушить «Кабанью голову»? Нет! Отрезал твою бесовскую башку? Тоже нет! Он развязал тебя и утащил в треклятый Хогвартс, нарла ему в глотку! Мало ему того, что случилось с Арианой! Он снова повелся на то, что ты ему наплел! Аберфорт бросился к Гриндельвальду с явным намерением намять тому бока. Моуди и Шеклболту пришлось схватить старика за руки, чтобы предотвратить самую натуральною маггловскую драку. Точнее, избиение: освобождать Геллерта никто не собирался. – Погоди, Эйб, выслушай! – запротестовал Альбус, наконец, поднявшись на ноги с помощью МакГонагалл. – Ты же знаешь, я ничего не делаю просто так! Тебе известно практически все то же, что и мне: и о Волдеморте, и об Ордене Древних. И ты знаешь Геллерта. Если у кого и получится убедить культистов сойти с дороги, ведущей в тьму, так это у него. – Да он их из этой тьмы выведет прямо в задницу! – вызверился Аберфорт. – Альб, старый дурак, он же запросто запудрит тебе мозги! – Но не тебе, – Дамблдор улыбнулся брату. – Давай заключим договор, Эйб. Мы сделаем по-моему... но гарантом сделки послужишь ты. Твой трактир сгорел? А в Хогвартсе как раз освободилось место лесника. Тебе все равно понадобится время, чтобы восстановить «Кабанью голову», если ты, конечно, планируешь это делать. Если нет – деньги тебе в любом случае пригодятся. А животных ты понимаешь как никто другой. И заодно сможешь проследить за Геллертом, пока он в школе. Он принесет Непреложный Обет – лично тебе. О том, что отныне вся его деятельность будет направлена исключительно на борьбу с Орденом Древних. О том, что он никогда не вернется на прежнюю стезю. И о том, что, в случае нашей победы, он добровольно сложит палочку и сдастся властям, которые решат его участь. И тогда, Эйб, если ты посчитаешь, что Геллерт не нарушил слова, ты передашь ему волшебную палочку, которую выбил у меня из рук. Подозреваю, теперь она будет отлично тебя слушаться. Однако рано или поздно придется вернуть ее прежнему владельцу: по моей просьбе или в случае моей смерти. Но не сейчас, – Альбус перевел взгляд на Гриндельвальда и покачал головой, – нет, не сейчас. Доверие еще придется заслужить, Геллерт. А ты всегда слишком легкомысленно относился к договорам.* * *
Гермиона осторожно заглянула в кабинет профессора Крокера. Невыразимец там обнаружился, однако, это был совсем другой сотрудник Отдела тайн – гораздо выше и шире в плечах. Из-за переливчатых мантий, носимых невыразимцами, их лица быстро выветривались из памяти, но Грейнджер провела в компании Саула достаточно времени, чтобы опознать хотя бы силуэт. – Прошу прощения, – она смутилась, поняв, что ее заметили, – я надеялась, что мистер Крокер сюда заглянет. Все-таки, здесь остались все его вещи. Точнее, не совсем его... – А вы, должно быть, мисс Грейнджер, – дружелюбно улыбнулся девочке незнакомый волшебник. – Саул кое-что успел рассказать о вас. Он отправился в Министерство писать отчет о произошедшем, пока не забыл ни единой детали случившегося. Гермиона слегка побледнела: она понятия не имела, что Крокер мог разболтать о ней. По идее, он не должен был знать, что она адепт Ордена Древних – это знал только Крокер из будущего. Но другая, взрослая Гермиона, тоже могла кое-что про себя рассказать. – Я имею в виду, что вы – потенциальная наследница моей должности, – пояснил невыразимец, правильно поняв смущение девочки. – В данный момент я являюсь главой Отдела тайн. Можете называть меня мистер Нободи. – А здесь вы что делаете? – удивилась Гермиона. – В Хогвартсе, я имею в виду? – Несколько моих коллег разбирают вещи покойного Ремуса Люпина, – сказал мистер Нободи. – Мы пытаемся понять, что поспособствовало его становлению аватарой Древнего Бога. К сожалению, что бы ни находилось в подвале Визжащей хижины – все сгорело в огне. Но мы надеемся обнаружить хотя бы остаточные магические эманации на вещах, которых Люпин в последнее время касался. Иногда достаточно буквально нескольких частиц вещества... впрочем, я несколько увлекся. А вас что привело к этому кабинету, мисс Грейнджер? – Ну, – слизеринка задумчиво подергала себя за кончик косы, – я хотела спросить у мистера Крокера кое-что про путешествия во времени. – Можете задать свои вопросы мне, – предложил мистер Нободи. – Хотя время – не моя специализация, я полагаю, что разбираюсь в ней поболее остальных. Гермиона прошла внутрь кабинета и присела на стул напротив невыразимца. Сам мистер Нободи расположился за столом профессора истории магии, с любопытством копаясь в бумагах: все эти документы принадлежали Крокеру из будущего, а не тому, который выжил в перестрелке. Однако теперь, ради создания доверительной атмосферы, невыразимец оставил свое занятие, подманив заклинанием чайник и чашки из соседнего помещения. Подогреваемый Инсендио, чайник вскоре послушно забренчал крышкой. – Спасибо, – Гермиона с удовольствием приняла чашку из рук невыразимца и сделала глоток, собираясь с мыслями. – Понимаете, мистер Нободи... я не уверена, что созданная мистером Крокером временная петля разорвалась. – Вот как? – тот поднял брови. – И что же навело вас на подобные мысли, мисс Грейнджер? – Я просто не вижу причин для ее разрыва, – она пожала плечами. – Мистер Крокер пообещал мне, что уничтожит все хроновороты – но хронотемпоратор он создаст именно из сломанных хроноворотов, а не из целых. Это он мне еще в начале года сказал. К тому же, он все-таки помешал культистам провести обряд... что теперь помешает им отомстить мистеру Крокеру? Тем более, как я поняла, это будет не просто месть, а ритуал, который как-то подчинит его или загипнотизирует. Что если из-за этого Крокер снова вернется в прошлое и не даст нам победить Орден Древних? Если бы он действительно сумел изменить будущее – разве это не создало бы заметную пространственно-временную аномалию? – Надеюсь, вы не предлагаете мне на всякий случай убить Саула или стереть Обливиэйтом все его знания о хроноворотах? – нахмурился мистер Нободи. – Не бойтесь, мисс Грейнджер: теперь, когда мы знаем все детали истории, мы сумеем с легкостью ее предотвратить. Но даже если часть событий повторится – их окончание не обязательно станет точно таким же, как в прошлый раз. Видите ли, время – это не замкнутый круг. Оно... лично мне оно больше всего напоминает слоеный пирог, – невыразимец мечтательно улыбнулся. – На самом нижней слое этого пирога заварным кремом и цукатами выложено все наше прошлое. Путешественник во времени, используя хроноворот, как будто кладет поверх нижнего слоя пирога новый, изначально выглядящий точно так же, как и слой внизу. Этот новый слой пирога – новый вариант прошлого, который возник благодаря путешествию во времени. И только этот новый слой путешественник и может менять. Нижний слой пирога ему не доступен: если бы его не было, то не было бы и событий, приведших к началу путешествия. Каждый новый путешественник во времени будет класть поверх нижней части пирога свой собственный новый слой. И изменять он может лишь тот слой, который положит сам. И если один путешественник во времени убьет другого – он убьет его только на своем слое времени. Но там, на нижнем слое пирога, этот человек все равно будет жив, потому как был рожден на одном из прошлых слоев, уже зацементированных цукатами в процессе кулинарного эксперимента. В свою очередь, судьба тех, кто появятся на будущих слоях, совсем не обязана походить на ту, которую избрали их двойники в глубинах пирога. Будущее не высечено в камне – оно меняется с каждой случайной каплей заварного крема или орешком. Гермиона озадаченно посмотрела на невыразимца. Не сказать, чтобы она не поняла его объяснений... просто она рассчитывала на что-то иное, более научное. К тому же, лично она предпочитала представлять время не в виде пирога, а в виде шелковой ленты, собранной складками. – Выходит, – медленно пробормотала она, – что временной петли не было вовсе? Если Саул Крокер, по сути, не перемещался в прошлое, а создавал его новый вариант поверх старого? – Почему не было? – удивился мистер Нободи. – Была. Просто не такая продолжительная, как вам кажется. Крокер пытался изменить прошлое ровно два раза: если бы попыток было больше, вы повстречали бы гораздо больше Крокеров. Хотя мы не можем быть уверены в том, что другие Крокеры не появятся в следующем году или через много лет после этого: он вполне мог выбрать и другие даты. – Но почему бы тогда на самом деле не стереть мистеру Крокеру память, – продолжила недоумевать Гермиона, – если это предотвратит появление других его версий в будущем? – Потому что я пока не уверен, что именно наша версия настоящего закончится победой над Древними, – со вздохом признался мистер Нободи, – несмотря на то, что наш знакомец из будущего все же сумел вмешаться в ритуал культистов и воспрепятствовать его печальному финалу. Видите ли, мисс Грейнджер, разбирая вещи Крокера, я обнаружил одно письмо – кажется, оно пришло только сегодня утром. Смотрите сами, – он передал девочке распечатанный конверт. Гермиона развернула послание и прочитала: «Уважаемый мистер Крокер! Как я и опасался, мои исследования были не полны. Я совершил простейшую логическую ошибку. Дело в том, что ригели – это не окружности, но куда более сложные геометрические формы. И центр их – не точка. А ломаная линия, равно удаленная от всех окраинных частей ригеля. И ритуал призыва Древних Богов культисты могут совершать на любом отрезке этой линии – при условии, если тот пересекается с местом, насыщенным волшебством: магическим поселением или религиозной святыней. Поэтому, прошу вас, не спешите вмешиваться в дела Ордена! Если вы разрушите их планы в одном месте ригеля, они попросту переместятся в другое! Нам необходимо вычислить все возможные точки проведения ритуалов и защищать их одновременно! Только лишившись доступа ко всей центральной линии ригеля сразу, Орден Древних не сможет закончить вызов Древних Богов! В противном случае у культистов будет достаточно времени, чтобы продолжить открытие Печати с того самого момента, на котором вы их прервете! Но при этом они поймут, что вы встали на их след. С тревогой за вашу жизнь, Лайелл Люпин»* * *
Официальные приемы в Лестрейндж-холле, включавшие в список приглашенных как союзников Пожирателей Смерти, так и полностью нейтральных лиц, всегда отличались некоторой помпезностью: Темный Лорд поощрял желание своих верных слуг пускать пыль в глаза прочим волшебникам. Однако собрание внутреннего круга, истинных носителей Темной Метки, выглядело совсем иначе. Из приемного зала поместья убрали всю лишнюю мебель, оставив только глубокое викторианское кресло с подлокотниками и тяжелыми витыми ножками, стилизованными в виде драконьих лап. Кресло стояло спинкой к большому, во всю стену, облицованному черным мрамором камину; и пламя, танцующее в нем, отбрасывало в зал причудливые тени. В кресле восседал Темный Лорд, облаченный в простую черную мантию с муаровым отливом. У его ног, на персидском ковре с высоким ворсом, лениво дремала огромная, не менее тринадцати футов в длину, зеленовато-коричневая змея с ромбовидным узором на шкуре. Пожиратели Смерти замерли перед Волдемортом двумя полукольцами, оставляя меж своими рядами свободный проход к входной двери приемного зала. Справа и слева от прохода стояло ровно по тринадцать магов в темных одеяниях: Северус Снейп вновь пропускал собрание в пользу шпионажа за Дамблдором в Хогвартсе. Прямо перед креслом Темного Лорда преклоняло колени семеро волшебников: они готовились к принятию Темной Метки и принесению традиционных клятв. Среди них были как выпускники Слизерина, такие как Маркус Флинт и Урсула Гойл, так и старшие маги, принявшие решение связать свою жизнь со служением Повелителю Судеб: Альберт Ранкорн, Людовик Бэгмен, Джон Долиш, Нимфадора Тонкс и Сириус Блэк. Разумеется, союзников и сочувствующих делу Темного Лорда было гораздо больше этих семерых, однако далеко не все из них удостаивались чести принять Темную Метку: лишь те, которые, как считал Волдеморт, уже принесли или могли принести в будущем наибольшую пользу. Метку следовало заслужить и носить ее с гордостью, а не в тайне: особенно теперь, когда Пожиратели Смерти могли действовать совершенно открыто и в почтении официальных властей. Волдеморт сделал ленивый жест рукой, и Долиш первым из претендентов приблизился к креслу Темного Лорда, чтобы вновь упасть на одно колено, протягивая вперед левую руку с обнаженным предплечьем. Нагини, чешуйчатая спутница Темного Лорда, раздраженно зашипела, когда ее сон оказался потревожен, и Волдеморт успокоил ее ответным шипением. – Что привело тебя сюда, Джон Долиш из семьи Долишей? – ритуально вопросил он. – Желание принести благо магическому миру и очистить его от скверны, – ответил тот заученную наизусть фразу. – И что же стало препятствием на пути твоих свершений, маг? – Я оказался слеп в своем желании, милорд, и ищу того, кто укажет мне верный путь. – А что я обрету, направив тебя к цели? – Верного друга и преданного вассала, милорд, – Долиш почтительно склонил голову. Волдеморт поднялся со своего кресла и крепко схватил Джона за кисть его левой руки. – Готов ли ты идти, куда я укажу? – спросил он, пристально вглядываясь в глаза претендента в Пожиратели Смерти. – Да, мой Лорд, – выдохнул тот, не отводя глаз. – Готов ли ты убить, если я прикажу? – задал следующий вопрос Темный Лорд. – Да, мой Лорд. – Готов ли ты отдать жизнь во имя своего Лорда и блага его дела? – с помощью легилименции Волдеморт словно читал душу своего будущего слуги. – Да мой Лорд, – пробормотал Долиш. – Так прими же знак, что станет залогом твоей клятвы и неразрывно свяжет тебя с теми, кто встанет с тобой плечом к плечу, – Волдеморт прикоснулся палочкой к предплечью Долиша, и из ее кончика, точно акварель по поверхности воды, потекла чернота, постепенно обрисовывая контуры Темной Метки. Черная змея в черном черепе шевельнулась и попробовала воздух длинным черным языком. – Благодарю, мой Лорд, – Джон поднялся с колен и отошел в сторону, занимая место в ряду прочих Пожирателей Смерти. Волдеморт снова опустился в кресло, и к нему приблизился следующий претендент. Ритуальное принесение клятв повторилось еще шесть раз. Сириус Блэк до последнего был уверен, что Темный Лорд непременно прочтет в его голове что-нибудь такое, из-за чего последует решительный отказ в Метке и последующая жестокая расправа окружающих Пожирателей Смерти над ним. Беллатрикс говорила, что подобное происходило неоднократно. Однако, видимо, желание Дамблдора приютить Гриндельвальда и последующее сравнение этого чудовища с самим Сириусом послужило для Блэка поводом окончательно перейти на сторону того Темного Лорда, нынешние взгляды которого он разделял. Его отчасти успокаивало то, что его племянница, Нимфадора, оказалась его союзницей в этом деле. Вот только как к ее решению отнесутся Андромеда и Тед Тонкс?.. Сириус не пересекался с Медой с самого своего освобождения. На чьей стороне она была? Блэк надеялся, что вдвоем с Дорой они сумеют убедить Андромеду не глупить. Да и Тед... в это время магглорожденным было опасно находиться не на стороне Волдеморта. Когда в приемном зале остались только отмеченные Темной Меткой Пожиратели Смерти, Беллатрикс Лестрейндж осмелилась задать вопрос: – Господин, прошу вас, поведайте: что мы будем делать с Гриндельвальдом? Неужели вы действительно решили так просто его отпустить?! К Дамблдору?! – Не тебе, Белла, следует задавать этот вопрос, – Волдеморт холодно посмотрел на свою верную сторонницу. – Если бы не пожар, устроенный тобой, Дамблдор не посмел бы перечить моим требованиям! Беллатрикс могла бы возразить, что адское пламя она запускала далеко не в одиночку, а просто подала коллегам пример отличного решения проблемы с дементорами, но прекрасно понимала, что такой ответ только разозлит Темного Лорда. Поэтому предпочла промолчать, виновато склонив голову. Волдеморт сделал паузу, внимательно посмотрев на Лестрейндж. – Впрочем, твоя ошибка не столь ужасна, как кажется, Беллатрикс, – наконец, удовлетворенно кивнув, продолжил он. – Возможно, она даже пойдет на пользу нашему делу. Я уже пообещал Фаджу, что Хогсмид будет восстановлен на благотворительной основе за счет средств наиболее обеспеченных Пожирателей Смерти. Вам предстоит стать благодетелями для жителей этой деревушки. За это мисс Амбридж собирается передать в наши руки управление приютом Святой Ганхильды, к счастью, не пострадавшим от огня. И я надеюсь, те из вас, кого я выберу в надзиратели этого приюта, не пропустят ни одного культиста в рядах грязнокровок! Пожиратели одобрительно забормотали. Всех интересовало, кому окажут такую честь. С другой стороны, и ответственность за исполнение задания была немалая. Никто из присутствующих не хотел отвечать за потенциальный провал. – Что же до Гриндельвальда, – продолжил Темный Лорд, игнорируя перешептывания вассалов, – то что мне до него? Он уже старик, немощный и дряхлый. А тайнами темных искусств, собранными в его разуме, Дамблдор никогда не отважится воспользоваться. Впрочем, если Сириусу, Белле или Барти удастся его разговорить... что ж, это будет достойно соответствующей награды. – А как же его знания об Ордене Древних... мой Лорд? – рискнул поинтересоваться Блэк. – Он же прямым текстом говорил о своей принадлежности к культистам! И вроде как собирается их защищать, надеясь на какое-то сказочное дерь... Тихо шикнув, Родольфус Лестрейндж дернул своего шурина за рукав мантии, заставляя Сириуса проглотить экспрессивное окончание предложения. Впрочем, Темный Лорд не разозлился на его прямоту. – Видимо, Дамблдор изрядно заморочил голову своему старому другу, пока тот отдыхал в Нурменгарде, – рассмеялся он, – если Гриндельвальд и впрямь рассчитывает кого-то спасти, а не просто водит окружающих за нос. Однако, друзья, нам вовсе не нужен Гриндельвальд, чтобы заглянуть в глубины его разума и узнать истинные его намерения. Иногда достаточно просто побеседовать с тем, чье присутствие было проигнорировано менее дальновидными волшебниками. С тем, кому Гриндельвальд доверит куда больше тайн, чем Дамблдору. С тем, кто был с ним с самого начала. С этими словами Волдеморт взмахнул палочкой, снимая дезиллюминационные чары с до смерти перепуганного Перси Уизли. – Наш гость, – осклабился Волдеморт, – несколько покривил душой, рассказывая о первопричинах союза с Гриндельвальдом своему брату. Кто хочет первым спросить у него, почему он так поступил? Беллатрикс Лестрейндж визгливо расхохоталась, первой вскидывая свою волшебную палочку.* * *
В первый же день после начала летних каникул Невилл с бабушкой традиционно навещали Фрэнка и Алису Лонгботтом в больнице Святого Мунго. К их удивлению, палаты для пациентов с неизлечимыми повреждениями от чар оказались совершенно пусты. – А у нас ремонт! – оправдывающимся тоном сообщила посетителям Мириам Страут, дежурная целительница пятого этажа. – Затянется не больше чем на пару дней, обещаю! А пациентов мы пока перевезли в подвал. Им там вполне комфортно, уверяю! Да вы сами сходите проверьте – посещение только приветствуется. Целительница даже положила Невиллу руку на плечо, подталкивая того к лестничной площадке – так ей хотелось доказать встревоженным посетителям, что уход за неизлечимыми больными, на который уходила львиная часть доходов семьи Лонгботтом, продолжает оставаться на высочайшем из возможных уровней. Переглянувшись, Невилл и его бабушка последовали в подвал. По дороге вниз к ним присоединилось еще несколько магов: похоже, ремонт шел по всей больнице, а не только на пятом этаже. Целительница Страут объяснила это тем, что в последнее время в Мунго изрядно увеличилось количество пациентов: по всей стране то и дело происходили проблемные ситуации, связанные с культистами Ордена Древних. Поэтому было принято решение увеличить некоторые палаты чарами незримого расширения, а так же пополнить ассортимент лекарств для лечения пострадавших авроров и магглов, которым после пребывания в больнице Святого Мунго в обязательном порядке стирали память. Наконец, Невилл и Августа Лонгботтомы вступили в подвал и пошли по узкому коридору, вдоль стен которого то и дело попадались металлические каркасы запасных кроватей для пациентов. – А это разве не морг?.. – вдруг неуверенно уточнил Невилл у бабушки, останавливаясь перед тяжелой железной дверью, но тут целительница буквально втолкнула их внутрь помещения, с неожиданной для ее небольшого роста силой. За дверью, захлопнувшейся за их спинами, раздались какие-то возгласы и даже вскрики; потом, видимо, кто-то бросил заглушающие чары, и все стихло. – Что здесь происходит?! – встревоженно спросила Августа Лонгботтом, тут же доставая палочку и пытаясь открыть дверь. Невилл насторожился не меньше. Все прочие, кроме них с бабушкой, посетители больницы так и остались за дверью, и было непонятно, что с ними произошло. – О, миссис Лонгботтом, мистер Лонгботтом, голубчики! – из-за цветастой занавески, загораживающей бо́льшую часть помещения, вышел Гиппократ Сметвик и, улыбаясь, направился к ним. – Прошу вас, не переживайте! Должно быть, какой-нибудь буйный пациент просто сумел отменить удерживающие чары на своей кровати. Такое иногда у нас случается, просим прощения. Вам сюда, да-да! Приобняв Невилла за плечи, а Августу за талию, Сметвик буквально поволок волшебников вглубь помещения. – Мы сейчас пробуем новое экспериментальное лечение, – оживленно вещал он. – Пациентов, кх-м, погружают в емкость со специальным зельем... оно, так сказать, благотворно воздействует на их нервные окончания. На выходе происходит буквально чудо! Вы просто обязаны на это посмотреть. – Но я не давала разрешения на то, чтобы Фрэнка и Алису купали в какой-то гадости... – начала было возражать Августа. – О, это совершенно бесплатно! – с понимающей ухмылкой перебил ее Гиппократ. – Все происходит в рамках благотворительной акции. Все оплачивает один пожелавший остаться неизвестным меценат. В конце помещения, ранее бывшего моргом, а теперь превращенного в палату для неизлечимых больных, стояло с десяток огромных котлов, в которых плескалось и булькало болотного цвета зелье. Несколько целительниц поддерживало под котлами волшебный огонь. Котлы были соединены между собой изогнутыми полупрозрачными трубами, и потоки зелья свободно циркулировали по ним. Прямо в котлах возлежали пациенты больницы Святого Мунго: некоторые были без сознания, другие – блаженно улыбались. Невилл признал среди них своих мать и отца. – Вы... вы варите их? – недоверчиво пробормотал он. – Температура абсолютно в пределах нормы! – запротестовал Сметвик. – Да вы сами попробуйте, если хотите! Процедура несет пользу абсолютно любому магу! Сами посмотрите: в лечении согласились поучаствовать даже несколько моих коллег! Гиппократ махнул рукой в сторону котлов, и Невилл узнал знакомую привет-ведьму из приемного отделения, а так же пожилого сквиба, заведующего больничной лавкой. Равно как и пациенты, они были обнажены и пребывали в состоянии какого-то странного полусна. – Пожалуй, мы воздержимся, – с беспокойством в голосе сказала Августа, за руку притягивая Невилла поближе к себе. – И знаете... наверное, мы зайдем в другой раз. Мой внук сегодня еще хотел встретиться со своими друзьями. Наверняка, они его уже заждались. – Но ведь сейчас начнется самое интересное! – обиженно воскликнул Гиппократ. – Мы вот-вот приступим к лечению нашего самого тяжелого пациента! Такого чудесного излечения вы больше не увидите за всю свою жизнь! Запертая дверь морга неожиданно вновь распахнулась, и улыбающаяся целительница Страут в компании Августуса Пая прокатили мимо прижавшихся к стене Лонгботтомов медицинскую кровать на колесиках, на которой лежало... нечто. По сути, это были разрозненные куски человека, разорванного на части неизвестной силой: голень ноги, несколько пальцев, ухо, внутренние органы, осколок черепа со слипшимися от крови волосами. Бо́льшая часть плоти представляла собой отвратительное месиво из грязи, сгустков крови, костей и земли. Оно отвратительно воняло. Невилл с ужасом увидел шевелящихся в начинающим подгнивать мясе насекомых. Августа попыталась аппарировать вместе с внуком. Безуспешно. Над больницей Святого Мунго кто-то словно бы поставил антиаппарационный барьер. Гиппократ Сметвик шутливо погрозил Лонгботтомам пальцем. – Ну что же вы, голубчики, – укоризненно сказал он. – Вам оказана такая высокая честь, а вам даже не любопытно? – П-почему мы? – пробормотал Невилл, изо всех сил сжимая палочку во вспотевшей ладони. Сметвик ткнул пальцем прямо ему в грудь. – Невинность! – гортанно сказал он, закатив глаза и цокнув языком. – Самая сладкая из жертв! В морге Святого Мунго не было окон, и действо шло при неестественно-ярком больничном свете, который делал все куда более пугающим, не позволяя теням даже отчасти скрыть кошмарную картину. Происходящее казалось совершенно обыденным и будничным: словно бы все присутствующие проделывали подобное не один раз. Из картины выбивались только жмущиеся друг к другу Лонгботтомы, кажущиеся чуждыми, отторгнутыми меняющейся у них на глазах реальностью. Они не могли сбежать – и не могли присоединиться к действу. Они словно пребывали на грани между безумием и сном. Они могли бы напасть на Сметвика, попытаться взорвать дверь и выбраться из больницы – но их взгляды против воли притягивались к центральному, пока пустующему, котлу с зельем, возле которого колдовали обезумевшие целители. Пай и Страут, подкатив к котлу свою ношу, принялись закидывать внутрь содержимое медицинской кровати, сгребая его прямо руками, пачкаясь в гниющих волокнах человеческой плоти. Останки шлепались в жижу с негромким бульканьем и сразу шли на дно, а болотного цвета зелье постепенно окрашивалось в багряные оттенки. Другие, незнакомые Лонгботтомам целители, разжигали свечи, чадящие вонючим черным дымом, и расставляли их вокруг котлов. Огонь под емкостями, оставленный без внимания волшебников, разгорался все ярче, и его пышущие жаром языки брызгали во все стороны жалящими синими искрами. Зелье в соединенных трубами котлах взбурлило и запенилось, закипая. Целители, словно по команде, сбросили свои лимонные мантии на пол, оставаясь в исподнем: тонких нательных рубашках багряного цвета. Они взялись за руки и покачивались, бормоча то ли заклинания, то ли молитвы. От этих песнопений в магических светильниках на потолке морга начал мигать свет. Первыми поплыли очертания Фрэнка Лонгботтома. Его тело, обваренное зельем, покраснело и покрылось крупными белесыми пузырями. Внезапно они лопнули все разом, одновременно, и желтоватая сукровица, истекающая из них, принялась растворяться в кипящем зелье. Чем больше густой, прохожей на гной жидкости, истекало из раскрывшихся язв на теле волшебника, тем сильнее истощалось его тело, превращая Фрэнка в иссохшуюся мумию. Следом за Фрэнком и прочие, сидящие в котлах маги, вскрылись, точно прохудившиеся кожаные бурдюки с кислым молоком; и их внутренности, превратившиеся в густую жижу, принялись растворяться в зелье, просачивающемся по трубам в центральный котел. Августа сжимала плечо внука так, что Невиллу казалось, будто его кости вот-вот треснут. Он пытался закрыть глаза, но какая-то странная, сверхъестественная сила не давая ему даже моргнуть, и только слезы стекали по его щекам, моментально высыхая от пышущего от котлов жара. С громким треском лопнули хрустальные шары в магических светильниках. Наконец наступила блаженная темнота, освещаемая лишь синеватым пламенем под котлами и чадящими свечками. – Нг'ха саарид'те'ш! – одновременно, точно по чьему-то сигналу, запели целители в багряных полупрозрачных одеяниях, сквозь которые проступали силуэты их сгорбленных, кособоких, кажущихся гротескными фигур. – Со'ора-тхи мглв'нафх ха'з'рам т'тха съех'х! – Йа! Фхтагн Ньярлатотеп! – вступил в литанию Сметвик, поворачиваясь спиной к Лонгботтомам и простирая к котлам руки. – Са'брам дь'о хр'луи фн'г уул! Тающие тела жертв ритуала наконец полностью скрылись в кипящем зелье. Жидкость в центральном котле яростно забурлила, выплескиваясь через край шипящими на кафельной плитке морга каплями. Где-то за спинами Лонгботтомов, в кромешной тьме, тоненько заиграла пронзительная тоскливая флейта, и ей в тон глухо ударил барабанный бой. Одни целители продолжали петь, другие – те, на которых упали капли зелья – скорчились, опустившись на пол на четвереньки. Невилл с ужасом понял, что они превращаются. Из их плоти лезла темная грубая шерсть, лица вытягивались в причудливые оскаленные морды. Руки и ноги становились лапами, из крестцов рвались наружу оголенные змееобразные хвосты. – Йа! Фхтагн Йог-Сотот! Фхтагн Йиг! – возносили свою литанию к потолку тонущего во тьме зала маги. – Ва'ах ал ашту г'ха Нар-Марратук! Сметвик вновь повернулся к Лонгботтомам. От него отчетливо пахло безумием, а его перекошенное лицо застыло в жуткой неестественной гримасе. В руках он сжимал кинжал с причудливыми символами на рукояти. – Кровью этой жертвы я отворяю четвертую Печать, – хрипло забормотал Гиппократ. – Кровью, как Дагон, что взбаламутит воды над Р'льехом. Кровью, как Ктулху, что отворит последнюю Печать на узилище. Кровью смертных, которая имеет власть вернуть Древних Богов в этот мир. Йа! В самый последний миг у старой Августы Лонгботтом хватило силы воли, чтобы сбросить с себя гипнотический дурман, исходящий от испаряющегося в котлах зелья, стряхнуть оцепенение и, резко оттолкнув Невилла в сторону, принять на себя удар. Кинжал Сметвика ударил волшебницу прямо в грудь, она захрипела и упала на пол. Невилл, откинутый в сторону, с трудом поднялся на четвереньки. – Б-бабушка... – беззвучно прошептал он. Его палочка, когда-то принадлежавшая его отцу, откатилась куда-то во тьму. Мальчик не знал, в какую сторону ему ползти, чтобы сбежать, спрятаться от ужаса происходящего. Пока никто не обращал на него внимания, он замер и продолжил смотреть. Гиппократ подхватил тело Августы на руки – легко, точно оно лишилось своего веса – и швырнул его в центральный котел. Часть зелья выплеснулась на Сметвика, обваривая ему руки, точно кислотой, обнажая белесоватые кости под тающей плотью. Но тело старухи Лонгботтом не растворилось – напротив, оно начало разбухать, увеличиваться в размерах, впитывая в себя окружающее зелье, как губка. Уровень жидкости во всех остальных котлах стремительно понижался. Целители-культисты пели литанию. Оборотни выли. Флейта играла. Странные темные создания, в развевающихся в густом застывшем воздухе одеяниях, беззвучно танцевали у дальних стен. Их многосуставчатые конечности заканчивались длинными изогнутыми когтями. Тело Августы лопнуло, как перезревший плод. С омерзительным чваканием оно раскрылось в районе брюшины, и оттуда, прямо из живота женщины, принялось выкарабкиваться существо, все перемазанное в черной маслянистой жиже. У него была темная, отвратительно пахнущая гнилым мясом плоть. Слипшиеся пальцы одной руки напоминали клешню, вторая заканчивалась безжизненно висящими щупальцами, похожими на связку мертвых змей. Из распахнутой пасти чудовища торчали белесоватые отростки, заканчивающиеся маленькими ртами, полными острых, как у миксины, зубов. Его бугристое, покрытое причудливыми шипами тело, все поросло редкими и жесткими, похожими на щетину, волосками. Последним из котла вывалился длинный, покрытый змеиной чешуей хвост. – Нар-Марратук! – взвыли культисты. – Йа! Фхтагн Нар-Марратук! Чудовищный Древний поднял голову к потолку и заревел. Этот звук не был похож ни на что, когда-либо звучавшее на этом свете. Это не был ни вой, ни рык, ни человеческий вопль. Это было что-то глубинное, рожденное под толщей земной коры, и прорвавшееся наружу лишь благодаря силе ненависти вопящей твари. Остатки багряной жижи во всех котлах взбучились пузырями насильно призванной в них противоестественной жизни. Изродки, кривые, однобокие, источающие из себя некротический смрад, полезли наружу из бездны, сквозь которую их призвали. Невилл Лонгботтом понял, что тоже сейчас умрет, как бабушка, и наконец-то заставил себя закрыть глаза. Рядом с ним раздался относительно негромкий хлопок, едва слышимый в окружающих мальчика визге и вое. – Тютелька в тютельку, – пробормотала взрослая Гермиона Грейнджер, роняя на пол бесполезный отныне хронотемпоратор. – Так, Лонгботтом, кончай притворяться мертвым и покрепче хватайся за меня. Не очень понимая, что происходит и кто к нему обращается, но каким-то внутренним слизеринским чутьем уловив то, что от него требовали, Невилл из последних сил рванулся к невыразимке, крепко вцепляясь в ее переливчатую мантию. Гермиона накинула мальчику на шею тонкую цепочку своего хроноворота. Вращение – и они исчезли, устремляясь во вчерашний день – в тот миг, когда антиаппарационный барьер еще не закрывал больницу Святого Мунго. А в настоящем времени в подвале больницы начался демонический прорыв. Изродки, оборотни, восставшие мертвецы, вурдалаки, дементоры и служащие Нар-Марратуку тени сумрачными полчищами гниющей и проклятой плоти вырывались сквозь витрину старого универмага «Пурдж и Доус» в Лондон. Волны чудовищ растекались по улицам города во все стороны, хватая, втягивая в себя и пожирая перепуганных до смерти магглов. И с каждой поглощенной частицей, с каждым вырванным из живого кричащего человека куском, армия Нар-Марратука становилась все жирнее и больше. В тот момент английские маги, спешно пытающиеся предотвратить разразившуюся катастрофу, еще не знали, что все новые и новые демонические прорывы, подобные этому, соединяясь в единое целое по туннелям в межреальности, созданным отпрыском Йог-Сотота, происходят в Северной и Южной Америках, в Австралии, в Индии и в России, в Китае, в Японии, а так же в десятках других крупных стран. Это был тот самый день, которого с ужасом ждали и волшебники, и знающие о волшебном мире служители Церкви. День, когда Статут о Секретности пал. День, в который все магглы Земли узнали совсем другую историю своего мира.* * *
Выбравшись с места проведения ритуала с помощью хроноворота, взрослая Гермиона Грейнджер стремительно дезаппарировала из больницы Святого Мунго – пока культисты не обнаружили ее присутствие. Приземлившись за городом, в Оттери-Сент-Кэчпоул, женщина осторожно опустила пребывающего в полубессознательном состоянии Невилла на садовую скамейку на заднем дворе чьего-то дома. – Мы вернулись назад в прошлое примерно на сутки, – тихо сказала она мальчику. – Не пытайся спасти свою бабушку, когда очнешься. Если ты это сделаешь, то погибнешь сам. Впрочем, в ближайшие несколько часов у тебя все равно не будет сил шевелиться. Если сможешь – попробуй связаться с аврорами, или Пожирателями Смерти, или Орденом Феникса – хоть с кем-то. Пускай они попробуют остановить прорыв. На случай, – тут невыразимка грустно усмехнулась, – если у меня все-таки не получится все исправить. – К-куда ты?.. – пробормотал Невилл. – Чуть глубже в прошлое, – ответила Гермиона. – Мне нужно спасти еще кое-кого, кроме тебя. – П-почему? – Невилл из последних сил приподнялся на локте, разглядывая лицо невыразимки, пытаясь запомнить его и заранее понимая, что из этого ничего не выйдет. – П-почему ты спасла меня? Именно меня? – О, Невилл, – волшебница нежно улыбнулась мальчику. – Ты даже не представляешь, насколько ты важен для будущего. Уверена, твоя бабушка так бы гордилась тобой!.. ...Мистер и миссис Дурсли, спустя пару часов обнаружившие у себя на заднем дворе крепко спящего мальчика, подняли небольшой переполох, но так и не смогли добудиться до него. Вымотанный трагическими событиями Невилл проспал гораздо больше суток, так и не успев никого предупредить. Вернон и Петуния, будучи магглами, не могли воспользоваться каминной связью с другими волшебниками. А к тому времени, когда они догадались попросить помощи у соседей, тех уже не было дома: все дееспособные взрослые маги Англии пытались замедлить распространение демонического прорыва. А потом все уже не имело абсолютно никакого значения.