DRUGSTRANGE

Вандлер не ожидал такой подставы от жизни. Нет, он, конечно, ко многим подвохам готов, но не к призракам оперы, которые будут хватать и затаскивать в такого же монстра, только железного. Что-то ему это напоминало. На самом деле, он и подумать не успел о принадлежности человека к подобной манере негласного общения, пока его спиной затаскивают в приглянувшийся заброшенный трейлер, что стоял под деревом опавшей желтой листвы. Скулы заныли под грубым натиском руки. Затянув внутрь, прямо перед носом мгновенно захлопывают дверь и прижимают к стене своим телом, тем самым не позволив борзо рыпаться. Вандлеру сейчас в последнюю очередь хочется размышлять о темах философии и великих правителях Римской Империи. Можно только дышать загнанным в угол кроликом, ‒ так, как того хочет чокнутый на голову тип. Внутри было темно. Намного темнее, чем в лесу. Кодди только сейчас осознал, насколько сильно устал от всего дерьма, который происходит с ним куда бы он ни шагнул. На секунду прикрыв глаза, чтобы вспомнить запах ближущейся к концу осени, он смог погрузиться в свою умиротворенность, как его пугающим образом вытягивают из той неги раздавшимся возле уха шепотом: ‒ Поговорим? Холодный парфюм с нотками выкуренных сигарет, ‒ последнее сочеталось так, будто оно изначально входило в первичный состав, ‒ легким запахом исходил от тела. Того тела, кого он хотел бы видеть меньше всего. Того, от кого меньше всего ожидал такой подлости. Того, в чью ужасную сторону не хотелось бы верить. Но как бы ты ни продолжал топить свою наивную голову в баке самообмана, именно ему подходит образ подлого мерзавца лучше всего. Когда этих людей узнают теснее, о них выражаются как “Худший из худших”. Некий негласный статус, который давал привилегия на совершаемое. В их жестоком и грязном мире никто не читает морали. Стоя за границей разных положений, оба всё это понимали. На первый взгляд Кодди бездействует. Но только богу известно, как же кружится его голова не только от потрясения присутствия этого человека. Горячее и тяжелое дыхание над ухом опаляет его кожу. С одной стороны хочется поддаться самоощущениям, с другой ‒ быть сильнее. Будь под его рукой канистра воды, ‒ и её бы не хватило чтобы обуздать жажду во рту. Голова разрывалась от мыслей, что это не может происходить наяву. Всё сон. Разве допустимо вести себя так перед блондином? Создавалось впечатление, что Дэйл втянулся кокаином и теперь смутно понимает, что собирается делать. На деле его сводит с ума запах малого. Он все ещё молчит. Оба понимают, что Кодди узнал похитителя. Ведь под воздействием шока прекратил какое-либо сопротивление, словно застали врасплох неизбежным. Не раз представлял, как им придется рано или поздно вот так столкнуться нос к носу. Ну, или затылок к носу. Игра в прятки не может быть бесконечной, а делать вид, что ничего не происходит - дано не каждому. И не для каждого случая. Вандлер чувствовал себя как перед казнью. Никто не решался заговорить первым. Их напряжение либо перерастает в ненависть и горечь, либо это можно исправить и повернуть в правильное русло, управляя штурвалом. Судя по всему, Капитаном штурвала решил стать именно Комптон, изучая резинку на волосах блондина, что стягивала его волосы в хвост. Язык невольно цокнул, а свободная рука потянулась к аксессуару, желая избавиться от него. От этого привычного недовольного звука в животе младшего скрутилось невидимым узлом. Этот звук заставлял чувствовать себя виновато. И с этого в младшем зарождалась злоба. ‒ Не смей. ‒ Змеиный шепот через ладонь нарушил внутреннюю тишину, не желая поддаваться соблазну и вновь делать то, что нравится дилеру. Не в этот раз. Когда он только-только стал привыкать к таким мелочам, в которых ЕГО нет. ‒ Я твоего разрешения не спрашивал. ‒ Хриплый, тяжелый голос прозвучал над ухом, а пальцы ловко подцепили деталь, рывком стягивая с волос. Кодди не мог видеть взгляда Комптона. Иначе это бы добило ещё сильнее. Он успел забыть, как простой и специально брошенной фразой этот парень вырывал из его груди плотный сгусток желания. Чистого, грязного, страстного желания предать свои принципы и отдаться разврату. Испытываемая от тяжелой ауры реакция не дожидалась в стороне. Моментально тело мякнет, морально ты уже готов и хочешь поддаться соблазну утолить свои чувства с головой, но блондин продолжает упрямо держать равнодушный вид. В который раз Комптон напоминал зверя, в чьи лапы нельзя попадать. Каждое его микро действие кувалдой добивает силу воли. В тишине раздавалось сдержанное скрябанье ногтей о холодную металлическую стену в попытке заиметь хоть какую-то опору. Реакция Кодди доставляла ему удовольствие. Своим томным взглядом, полного желания, Дэйл свысока осматривает пойманную добычу, внимая тихому звуку. То, что изначально не считалось игрой, распаляло животные инстинкты. Тело ощутимым давлением подается вперед. Навышался, когда грудью опирался о спину богатенького мальчика. Как люди, которые скурили травку, а следом втянули кокаин, так и Дэйл реагировал пока за темными окнами наблюдал за малым в последнее время. В тем более сейчас, когда адреналин, после драки организованной неожиданным визитом в школу, не успел сойти на нет. Подобная химическая смесь способна тотально сорвать башню. Его давно победило необузданное желание костьми уложить малого в могилу, но любым методом добиться его. Сорвиголова уже сейчас испытывающе сжимал за глотку, нагоняя атмосферу своим слышным дыханием. Что принадлежит агрессору всегда будет личной собственностью, как ты ни крути. Вандлеру такой расклад совершенно не нравился. Его злость можно было увидеть и через затылок, а пар с ушей достигал потолка невысокого помещения для передвижений на автомобиле. И в тот момент, когда легкие уже горели от недостатка, все ушло на задний план: обиды, желания, ревность, злость. Собственная жизнь превыше любой эмоции. Рука Комптона невербально предупреждала, насколько быстро расправится с ним от любой глупой выходки. Вандлер все понял. Он хорошо знаком с агрессией брюнета, но то, что ощущалось сейчас, было чем-то иным, странным. Блондин чувствовал себя не в своей тарелке. Ранее не доводилось испытывать чье-либо ясное желание овладевать тобой. Не зародилось ни единой мысли о том, что Комптон будет хотеть его как воды в пустыне. Это пугает. Довольно сильно. Все то, о чем Кодди так рьяно и часто фантазировал, то, чем они занимались наедине, отличалось от нынешнего. Все ощущается намного серьезнее. Ведь Дэйл привык быть с девушками, а теперь он заставляет Младшего каждой клеткой чувствовать его возбуждение. Мужская ладонь медленно поднялась выше, с нежностью погладила подбородок, словно успокаивая, и быстро стиснула нижнюю челюсть, чтобы задрать лицо наглого к себе. Это пуще напугало второго. И Кодди бы поклялся, что видел как сверкают человеческие глаза, но это было возможным для его представления только в образе Призрака. Ему никогда ранее не доводилось встречаться с таким отблеском в глазных яблоках. Это выглядело не только мрачно, а так же чарующе. Парню было сложно представить что творилось в голове Старшего. На него выжидающе смотрели. Страх пробирал холодом. Медленно. Убивая мучительной смертью в нем то, что жаждут сломать. ‒ Поговорить нужно. ‒ Мне не о чем говорить с таким мусором, ‒ слова, которые дались с отвагой, впервые звучали глупо. ‒ Закрой рот и слушай. Говорить будешь, когда я скажу, - говорил он тихо и размеренно. Сердце Вандлера билось в такт его холодным словам. Он громко сглотнул прежде, чем сквозь нежелание проявил краткое повиновение. Грубо, бесцеремонно, Вандлера усадили на пол. Как мог, Дэйл держал себя в руках, но его действия показывали иное. Не спеша обошел парня и на корточках сел рядом, лицом к его виску. В трейлере была небольшая кухня со старым чайником и мягкий диван бежевого оттенка, а ещё откидной столик от стены. Небольшой дом на колесах. Лом в углу рассказывал о том, как Комптон сюда проник, примечая хорошее место для тусовки “на двоих”. В такой ситуации никто не будет рассматривать жилое помещение с интересным предложением навскидку как бы провести уикенд. Вандлер обучен выживанию. Нужно думать быстро. Глаза разбегались. Должно быть что-то, чем можно спасти свою задницу. Сложно находиться с таким человеком, который в первую встречу вызывает желание в комфорте прижаться к крепкой груди, а в следующую ‒ бежать. Во что бы то ни стало; царапая лицо о колючки, спотыкаясь, разбивая колени. Можно обойтись ломом и не придётся убегать. Вот только в таком тесном месте им не размашишься. А если ударить под дых то все будет замечательно. Конечно же, если первоначальной целью было поскорее лечь в гроб. Пока Малой перебирал пути побега, он не обращал внимание на то, что должен. Дэйл Комптон наслаждался, как бурлила кровь в его жилах от того, насколько сексуально может в образе Вандлера выглядеть подчинение. Лица коснулась ладонь в перчатке. В темноте все чувства становятся ярче, и это вынудило дернуться. Как бы глаза ни привыкли, а смотреть в ответ не хотелось. Блондин знает в себе ту слабость, из-за которой может проиграть противостояние. Если бы можно было так просто не замечать, он бы смог вновь уйти в себя. Кожу продолжали гладить. Однако, даже не глядя, такую ауру оппонента узрит и слепой. Поглаживание нежное, бережливое, с проявлением ласки. Вандлер молчаливо принимал, пока под влиянием страха кожа выделяла холодный пот. Это была та стадия агрессии, которая медленно и сокрушительно давит на тебя со всех сторон. Если ее сила воздействия и была причиной, по которой Комптон обходился исключительно физической, то невозможно представить на что он способен, когда начнет давить моральной. Будто в бездну смотришь перед падением. Ужаснее всего то, когда ты уже летишь, в неизвестности ожидая неминуемой смерти. ‒ Малыш… Вандлер моментально тает от такого шепота. Он слышал в ней любовь. В область его виска плавно зарылись носом, втянули воздух, и кончиком обвели край уха. Нежность оказалась сильнее насилия. По коже головы проходил маленький заряд тока в тех местах, в которых через светлые волосы оставляли мягкие поцелуи. Странным для Вандлера показалось не его желание получать их снова и снова, а легкость, которая наполняла тело так, что оно становилось сопоставимым с видом перистых облаков ‒ таким же легким. Нравилось в тишине ловить звуки тихих поцелуев, шорох одежды, мужское дыхание. Больше не происходило ничего. И это действует как сталь под слабым огнем, которая с каждой минутой раскаляется температурой в два раза выше. В этом случае блондина можно смело считать железным. В тот момент, когда вены на его предплечьях и кистях вздулись, а пальцы задрожали мелкой дрожью, Комптон сумел извлечь из мелкого всю ту злобу, страх, и агрессию. Разве что оставив вместо них кое-что очень подлое. Он вне желания убрал свою руку и уселся на полу удобно. Перчатки хотелось снять. Лишняя ткань. Нужно уменьшить ее наличие на теле. А с тем автоматически сократить дистанцию. Брюнет не торопился, пока снимал перчатку с одной руки. И с тем же задумчивым видом вторую. Специально тянул время, играл. Своевольно контролируя дыхание, Вандлер медленно поднимает веки. Голова будто тяжелая. Пальцы едва заметно продолжают дрожать, покалывая будто от холода, а с языка все никак не слетит просьба о продолжении. Нельзя сейчас останавливаться. И местоположение не играет никакой роли. Именно сейчас может свершиться тот переломный момент судьбы, который не возникнет ни при каких иных обстоятельствах. За шанс нужно цепляться. И Дэйл, в отличии от многих, знает, что делает. ‒ Можно я поцелую тебя? ‒ со всей искренностью задаёт он вопрос в легкой интимной обстановке. Вандлер не поверил своим ушам, но не подал реакции. В его мыслях крутилось два вопроса: “Он шутит?” а так же “Если хочет, почему просто не поцелует?” Действия Дэйла Комптона легко предугадать, но это не касалось подобных моментов. Но если это правда, то почему бы не поверить в неё? Именно такое решение принял кареглазый, а оставленные по телу гематомы с окрасом обиды постепенно давали о себе знать. ‒ Нельзя, ‒ высокомерный тон звучал строго. Протянутая в его сторону кисть повисла в воздухе. Комптон сидел тихо. Размышлял, не долго. ‒ А я бы погладил вот так, ‒ его голос звучал не менее мягко скольжения теплой ладони по левой щеке. Парень мог отчетливо слышать, как тяжело задышали в ответ, но не знать, насколько сильно его поведение оказало возбуждающий эффект. Вандлер мог только слышать свое дыхание и чувствовать, насколько болезненно стянуло внутренние органы над пахом в знакомой реакции. Сейчас именно моральное возбуждение влияло на физическое. Всегда резко, своенравно, и таким наркотическим эффектом. И это нравилось ему. Не из-за чего более он не испытывает и близко подобному. Ничто более не принуждает чувствовать себя живым, ярко ощущая любые изменения в своем теле. “-- Быть может, ‒ как-то промелькнуло у него в голове, ‒ это какая-то способность Комптона?” Наблюдая за малым, он не прекращал гладить по лицу. Кисть медленно перешла к подбородку, который блондин, подвластный проявленной тактильности, задрал. Задевая ногтем кожу, указательный палец опускался вдоль шеи. Он итак сейчас был весь как на иголках, так его чувствительность продолжают обострять. Легкая боль вызывала стон, но Вандлер прикусил себя за губу, чтоб хоть как-то оставаться в трезвом уме. ‒ Убери свои руки, ‒ попытался он придать своему голосу намного больше раздражения, чем было на самом деле. Горло першило. Но если закашлять, то это проявит неуверенный в себе жест. Кодди стерпел. ‒ А нельзя? ‒ Нельзя, ‒ сипло ответил ему. ‒ Могу я поцеловать тебя? ‒ Голубые глаза выглядят высокомерно, с тонкой гранью похотливости следя за каждой реакцией. Привыкнув к темноте, он видел намного больше того, кто с прикрытыми глазами периодически то кусал себя за губу, то облизывал. После предыдущих действий его вопрос звучал назойливо. Комптон игнорировал намеренно. Словно спрашивал “Что теперь?” Ждал... И не согласия, а отказа. Кодди умел раздражать своим пламенем так, что это становилось вкусно. Вроде хочется прибить, да мешает что-то приятное, что разгорается глубоко-глубоко. “ ‒ Если единственный способ чувствовать это только таков, то пусть продолжает быть собой,” ‒ подумал брюнет, когда осторожно придвинулся. Он боялся напугать. Сейчас не хотелось быть резким. Быстро устать можно и от самого себя, о чем тогда может идти речь. Интимная обстановка оставляла желание стать искренним здесь и сейчас. Сидя на грязном полу ржавого трейлера, в который ранее довольно жестоким образом пришлось затолкать напуганного юношу. ‒ Нет, не надо, ‒ тихо шептал Вандлер. Боится. Но не стоит. Комптон оставил своего монстра за дверью. Именно сейчас, спустя столько времени одиночества, Дэйл рад чувствовать на своих губах горячее дыхание Младшего. Это время прошло крайне тяжело. Теперь он может обнять его настоящего, а не образ во снах. Всё, чего ему хотелось, сейчас находится рядом и нервно дышит от накатившего возбуждения. Кодди действительно боялся. Но не его, а своих желаний. С каждым разом контроль для него давался с усилиями. “ ‒ Мягкие... Горячие губы. Такие.. нежные.” ‒ последняя мысль из головы Вандлера улетела с началом чувственного поцелуя. Он отвечал робко, с любопытством изучая новое. Их первый опыт был болезненным и острым. Но ему так же, как и тогда, хотелось целовать больше. Языки медленно скользили по губам, подхватываемые губами в рот. Вандлер не понимает того, что с ним происходит. На него никогда так стремительно не накатывало возбуждение, сметая голову с плеч. Все тело превратилось в свинец. Пугает. В особенности то, как парализовало каждую мышцу. Страшно. Ватной рукой пытается противиться, отстраниться от опытного партнера, а этих попыток даже не замечают. Кодди Вандлер всегда опасался того, что Комптон его уничтожит, узнав о главном секрете. Все думал о том, какой бы гроб ему заказывали и под какую музыку опускали в землю. Глупенький. Малыш не обладал достаточными знаниями, чтобы предполагать как минимум три способа, которыми способен уничтожить Старший. И такая смерть ему пришлась бы невероятно по душе. Ему и сейчас казалось, что он умирает. Не хватает воздуха, не чувствует конечностей, но мысленно посылает все к черту, забыв и о том, как приложил все силы к своему сопротивлению. Одной рукой Комптон подхватил под шею, второй держал за затылок, зарываясь пальцами в волосы, углубив поцелуй. Ему хотелось сохранить эту нежность. Но с тем, когда он сжал светлые волосы в кулаке, намереваясь вразумить Кодди легкой болью, как его настойчивость распалилась ещё пуще. Комптона впервые сжали за шею. Впервые это был парень. И впервые во время поцелуя. По спине прошелся табун мурашек. Если с ним и проявлялась грубость, то исключительно с его инициативы. Ему странно ощущать себя за иной стороной. И это вызывает двоякие чувства. С утробным рычанием он отбирает у малого нагло присвоенную инициативу и роняет его спиной на пол. Теперь плевать эти оба хотели на нежность. Губы нащупывали пульс на шее, и это сводило с ума Вандлера. Он цеплялся за скрипучую кожаную куртку на спине Старшего, как тонущий о спасательный круг. Брюнет ухмылялся, когда периодически с чужих губ шепотом срывалось “Fuck.. Oh, fuck-fuck-fuck”. Комптон вцепился зубами в плоть, едва контролируя грань между приятным и болезненным, не успев изучить предпочтения нового человека в интиме. Уже пожалел, понимая насколько это могло быть больно, ведь реакция всех девушек была предсказуемой и отталкивающей. Не всегда Дэйл отдавал себе отчет в действиях. Не прекратив стискивать зубами шею, его удивил раздавшийся стон, вместе с которым с его спины с шумом упала рука. Дыхание дается ему с трудом. Страсть моментально сменила предпочтения на жаркие, управляя людьми посредством их тайных похотливых желаний. Голубоглазый выпрямился. Снял сковывающую движения куртку и отбросил назад. Прежде чем продолжить, наклонил голову набок, следя за Малышом, чем дал ему время, чтобы отдышаться столько, сколько ему выделено. Управлять даже этим ‒ Главарь на голову отбит, раз его настолько заводит подчинять своим прихотям. Его не отнести к той категории, кто злоупотребляет своим положением. Напротив, он никому не раскрывал себя в силу железного нрава, который, было ясно наперед, не каждый в силах принять. С этой мыслью своим легким жестом повернул лицо блондина к себе, чтобы проверить на зеленый сигнал. Скрытый вопрос не в силах даже озвучивать, и он просто хмурит брови. Вандлер томно смотрит из-под приоткрытых век, пока пальцы Старшего едва касаясь поглаживают подбородок. “‒ Ты примешь меня?” Один вопрос день изо дня терзал голову. Глубокомысленно, чтобы всё уместить в трех словах. Его в нем больше, чем в эссе объемом в двадцать страниц. И не хватает смелости чтоб озвучить. А Вандлер открывает рот, языком плавно подхватывает пальцы и вбирает. Карие глаза ярко отражали полное согласие. Зеленый сигнал. В воздухе раздался треск ткани. Пуговицы отскочили рикошетом от пола и покатились по полу, некоторые поскакали вниз по короткой лестнице. Рубашка была только на Вандлере. Дорогая, сшитая на заказ иностранным дизайнером. По возвращению домой ее, изуродованную, все равно бы выкинули вслед к остальному хламу. Но внимание двоих приковывает только шумное дыхание, вздохи, раздраженное рычание от любого промедления. Комптон снова нагло целует, оставив на шее следы зубов, пока его не отталкивают. Его чертовски злит, когда Кодди так делает ‒ оставляет пощечину. Злой, сердитый, с желанием ответить, Комптон остается стоять на коленях. Глаза скользят по растрепанным светлым патлам, распахнутой рубашке и грудной клетке. И карие глаза смотрят в ответ, а в них чистое желание. И ему не хочется терять время. Больше. Вандлеру нужно больше. Малыш быстро принял сидячее положение, дернул на себя Комптона за пояс и ловким маневром расстегнул ремень. Пуговица расстегнута. Он с жадностью кусал Комптона сквозь футболку за бок, за мышцы, не контролируя силу нажима. Чувствовал стояк Старшего, пока опускал молнию, и остротой своих зубов сделал лишь хуже. В проявлении себя Комптону не нравилась боль. Его это не возбуждало настолько, что и сексуальный настрой улетучивался в разы. Боль перекрывала оставленное ранее все приятное. Пришлось взять Малого за зубы, как когда-то всякий раз игрался с собаками, держа их за пасть, и отвел от себя. В его кисть скулили. Теперь не удастся продолжить то, к чему всё шло. Комптон шептал, стараясь успокоить пыл блондина, но глаза Вандлера горели ярче пламени. Он продолжал тянуться к запретному телу, пытался избавиться от руки в зубах, злился, но блондина продолжали затыкать всякий раз, как тот вырывался. Оставался только один вариант как перевозбужденного можно успокоить. И в скором это действительно подействовало. Одним махом стягивая с малого джинсы с бельем, Дэйл сам не ожидал от себя принятие подобных решений. Он никогда не делал кунилингус, а сейчас ему как-то интересно попробовать новое. И в прямом смысле. Тяжёлым взглядом поймав зрительный контакт, брюнет неторопливо берет в рот сначала головку, пробуя на вкус, поглаживая крайне чувствительную ткань языком, а рукой начинает водить по стволу, как делал когда-то себе во время дрочки. Немного грубые и резкие движения. Ему настолько хотелось обладать этим парнем, что он готов пойти на эксперименты. В сексе брюнет был раскованным и опытным, но явно не в минете, пару раз случайно проезжаясь зубами. Старается, честное слово старается, но мужскую силу некуда убрать. Если у тебя на это стоит – остальное становится неважным. Но даже в его голове висит список не приоритетных действий, на которые он не готов согласиться. И среди всех пунктов пока вычеркнут один. Кодди только и мог, как кусать себя за запястье, сквозь которое тяжело дышал, пока в тишине слушал не скромные причмокивания. Искусанная рука потянулась вниз, позволив пальцами зарыться в густые волосы брюнета. ‒ Дэйл? Вместо ответа Комптон взял глубже. ‒ Кажется я вижу белый свет в конце туннеля. Это вызвало ухмылку. Каждая реакция блондина радовала его. Это читалось искренним. А тем более, когда это касается сексуального характера, то сожаления от принятого решения тут же растворяются в слышимых стонах. Как бы Вандлер не сдерживался, не был слаб от утраченных сил от реализованной фантазии, но стоны смешивались с брошенным вдогонку тихим скулежом. И губы прикусывал, и руки кусал до отметин, и двумя руками затыкал рот, а поясница все равно выгибалась навстречу поступательным движениям головы Старшего. Тело не скроет насколько ему хорошо. Это был первый для Комптона раз, когда под ним скулили. И дело даже не дошло до секса. Хочется узнать мелкого со всех ракурсов, достать все его тайны и посмотреть, насколько сильно он может удивить. Вандлер показался странным. Он то сопротивляется, то движется навстречу. Дэйлу несколько раз пришлось на секунду отстраниться от дела, тыльной стороной ладони вытирая рот от слюны, чтобы грубым тиском за колени притянуть назад. Тот, проехавшись спиной по полу, смотрел в ответ желанно, с трудом поднимал ногу, дабы опереться ею о плечо брюнета, и, отталкиваясь, снова отъезжал. ‒ И какого хуя ты творишь? ‒ от злобы выпалил он, нахмурив переносицу. Выглядел довольно таким злым. И тем самым уровень его сексуальности в темных глазах возрастал. А Вандлер… Он по-странному улыбался, несколько высокомерно. Словно поиграть решил. ‒ Suck, ‒ послали Дэйла с ухмылкой, закрепив понятное выражение жестом среднего пальца. Дерзит в любой непонятной ситуации. Мальчик - загадка. Ожидал чего угодно, но не того, что его член в прямом слове возьмут в рот, смачно отсасывая. Аж дыхание сперло, и улетучилась вся та смелость. Каждая мышца мигом напряглась. Не оставалось ничего, кроме как упереться руками о его голову, в едва заметной попытке остановить, хватая ртом воздух. ‒ Wait! No... no... Oh, you... Fucking bitch. Что-то трещал себе сквозь зубы и не важно что. В минете Комптон хаотично прерывался, плевался на ладонь и комбинировал с быстрой дрочкой. В такие моменты можно отдышаться, пока следишь за реакцией тела, обращая внимание на разнообразие темпа дыхания, наблюдая за напряжением. Сумел рассмотреть и взбухшие на руках малого вены, когда тот назойливо тянулся к паху в очередной попытке остановить всё. Брюнету стало интересно, насколько сильно тот сейчас шокирован тем, что испытывает. Вспомнил разговор в его кухне, где Кодди выдал об отсутствии всякого опыта в делах любовных и постельных, а так же как дрочил ему в школе, да и в комнате было разок. Тогда ему казалось что все шло на механическом уровне, в виде обучения, но странные желание возрастали с пугающей опасностью. Когда это началось? Да и черт со всем. ‒ Пора, ‒ выдал он единственный сигнал, после которого кулаком оттянул плоть и лизнул чувствительную головку. И с тем, что он сделал после, Вандлер руками вцепился в темный затылок, задержав дыхание. Кончить хотелось уже сейчас. Комптон немного увлекся техникой вакуумной стимуляции, что не уследил за реакцией блондина. Ему не хотелось, чтобы кончали в рот. Не любит он все эти странные и загадочные вкусы. На этот случай даже план заранее придумал, как вовремя перестанет и накроет уретру ладонью, чтобы не случилось чего хуже ‒ меньше всего хочется чувствовать на своем лице горячую сперму. Неизбежно. Даже он имеет просчеты. Пока Старший бесшумно сплевывал в дальний от входа угол, малой продолжал лежать на грязном полу. Не спешил приводить себя в порядок. Старался в начале из приличия приподняться на локтях, да снова падал. Из него просто высосали все силы. А на лице столько блаженства. Этот день оставил за собой крайне шокирующие эмоции. Такой развязки не ожидал никто из них. Похвально иметь смелость решиться на нечто абсурдное. На то, после которого кричишь в себе “Какого хрена ты вытворял, Комптон?!” И это всё, что тебе остается. Единственный вопрос не имел звука. Не имел решимости быть услышанным. Лишь зеркала дальнего вида смотрели на выпученные глаза Вандлера, который снова и снова вспоминал всё то, что случилось в том трейлере. А виновник события никак не нервничал. А ему надо? Для него интим - дело привычное. Не считая того, что в нем отсутствовала девушка. И в сравнении с блондином он никак не заморачивается. Было и было, ‒ прокоментирует в ответ. Всё так же спокойно и сосредоточено вёл машину. Малой чуть вжался в кресло. Свет фар по асфальту нагоняет вперед. На это можно залипнуть. Уж очень соскучился по совместной езде. Теперь же вспоминает тот романтический вечер, при котором Комптон отвез его смотреть фильм с проектора под звездным небом и любоваться видом на ночной город. А потом рассвет… Умеет Кодди мысленно скакать с одной темы на противоположную. Едва не умилился вслух, пока не вспомнил что ещё тогда Дэйл как-то попытался снять с него штаны. А теперь… Что теперь? Ему это удалось. В полном смущении, его покрасневшее лицо видит только боковое зеркало. Он только сейчас чувствует себя смущенным, а потом, в привычной мере, начнет испытывать за собой вину. За виной сожаления, там грусть, и медленно все скатится к обиде. Загоны работают именно так. Ну а повод ‒ его можно нафантазировать и приукрасить. Если позволять этому фактору сжигать себя, то как наслаждаться жизнью? Водитель обязан следить не только за дорогой, грамотно управлять машиной, а так же логически размышлять наперед остальных ездоков. Любят они считать себя самыми умными, подрезать, непредсказуемо тормозить, вклиниваться в малое пространство меж машин в езде, кто-то может сзади не удержать управление, поспешить, “дуть в жопу” ‒ любил выражаться Комптон, ‒ и за всем этим необходимо уследить. За городом проще, но незначительно. Если некоторые в городе умудряются забыть о наличи дальнего света, то о какой безопасности говорить? В машине не звучит даже радио. Дэйл не в курсе, в каком состоянии малой, ведь в машине он привычно молчалив. Он не спроста задумался над вопросом “Всё ли в порядке?”, ведь пик общительности проходил именно во время минета. А он любит говорить. Как-то у Дэйла и слова не проскакивают. И секс воспринимает за работу, зацикливаясь на реакциях. ‒ А ты вкусный, ‒ произнес и облизнулся Дэйл. Если бы за рулем был Вандлер, например, как когда-то сумел угнать его тачку, то врезался бы в бампер вон той дорогой красной машины. Очень жаль что этого не произошло. Дико уставившись на брюнета, прекрасно зная что в пути на него не станут смотреть в ответ, он мог позволить испепелить его взглядом. Губы поджаты, лицо красное, глаза на выкате. Через пол минуты Комптон слышал, как со скрипом с помощью рулетки открывается окно. В лицо подул холодный воздух предназначавшийся не для его лица. Парень усмехнулся, задирая подбородок. ‒ Прекрасная реакция, ‒ прокомментировал он. Это определенно стоило того. Немного тяжело, морально, но в отличии от прошлых месяцев это можно смело считать нечто райским. Вспоминать об этом стыдно и неприятно. Но как бы ты ни свернул с дороги, презирать себя ни в коем случае нельзя. Покрепче стиснул руль рукой, оставив вторую лежать на коробке передач. Машина плавно остановилась. В глазах отражается красный свет светофора. Дико ломает. И это самая чистая ломка. Но наркотики не в силах перекрыть то, чем так сильно жаждет парень, которого настолько сильно что-то измучило. Он молча смотрит на свои часы на запястье и понимает, как прогорело больше месяца. Время перестало что-то значить. Что-либо не имело значимости. Грудь продолжает проедать гнусной обидой, а вместе с алкоголем она обращается в разочарование. Он просто забил на все. Очень подкосило, от чего автоматически забил на собственные ощущения. Он не злился на себя, и даже не злился на Кодди. Лишь пытался понять как все пришло к такому болезненному провалу. Старался забыть Кодди, отпустить. Ведь ему не место в его жизни. Они стоят друг к другу напротив разных статусов, что своенравно меняет характер, мышление, и даже намерения. Но каждый раз накурившись, в черепную коробку влетал образ нежного и счастливо смеющегося блондина. Причина, по которой ему не хотелось отдавать мальца сложившимся обстоятельствам, возникала непредсказуемой вспышкой воспоминания. Каждый вечер походил на предыдущий. Какой-то менее популярный клуб, безликие лица жмутся к себе подобным, лезут на него самого, добиваясь внимания, но всё как-то бестолку. В иной ситуации Комптон бы не отказался от легкого секса. Но не теперь, когда одолевало желание завладеть запретным. Тем, к чему тянет, вырывая новые эмоции. Бармен помогает стереть с новой силой возникающие желания. Комптон умел пить. Однако, за такими чувствами хотелось не просто выпить, а “нажраться”. До беспамятства. До сокращений желудка над унитазом. До самоуничтожения. До потери дыхания. Из-за чего это всё? Комптон, разве можно убиваться настолько фатально? Дело касалось даже не простого отказа. Его отвергли. Не хотелось уверять самого себя в предательстве. Это всё домыслы. Тогда как быть с тем, что они поцеловались? Что после него все было волшебным образом замечательно. И день рождение отметили прекрасно, правда руки при себе не удержал, да полез к Кодди ванну и принудительно подрочил. И получается, Дэйл спустил тормоза и позволил себе взять то, к чему его долго тянуло. Но хотел ли Вандлер того же? Разделял ли его желания? Все эти моменты захламляли голову мыслями, а душу терзали переживания. Но как всё дошло до такого? Времяпровождения, да и отношения между ними были замечательны. Радовало присутствие малого. Вызывало восторг снова поиграть в любимую игрушку на приставке с человеком, к которому неровно дышишь. Комптон воспринимал свои чувства за уют. Ему не приходилось ранее сталкиваться с данным понятием. Он может путать чувства с комфортом. Скорее из-за того, признаваясь в чувствах возле машины, Вандлер никак не отреагировал. Уже тогда брюнет задумался: ‒ It’s ok? ‒ Ya. Don’t worry about that. Лживое “Все в порядке” не смогли воспрепятствовать искренней душевной боли. Комптон нашел тому причину. Ему ни разу не довелось узнать, как малой на это реагирует. Самое страшное для него ‒ принуждать Кодди к тому, к чему он ещё не готов. Для него Малыш носит образ ангела. Чистого, светлого, и самого безобидного. Разумеется, олицетворением данного мифического существа он не являлся. Не важно, если блондин причиняет вред другим. В этом равнодушность Комптона к остальным людям осталась неизменна. Было достаточно того, каково его отношение к нему, анализируя общение Вандлера с окружающими. Не понимал, как пару людей смогли пробить его броню похуистичности. Остаться ему верными несмотря ни на что. Невзирая даже на свою оплошность. В тот раз главарь взял в руку широкую кисть, окунул ее в жестяную банку и прошелся черным мазком по белой стене, на которой проецировалась пленка его счастливого будущего. На свое искусство он смотрел с замиранием ровно столько, пока зажженный конец сигареты не подобрался ближе к фильтру, прожигая и меняясь на противный горький вкус. Продолжал зажимать сигарету уголком губ, но руки по-прежнему продолжали держать атрибутику. Банка смиренно ожидала, пока ею воспользуются, а с кисти, что крепко сжали в опущенной вдоль тела руке, продолжали падать тяжелые капли краски. В конце концов Дэйл закончил творить, когда со всей силы швырнул банку в стену, напоследок потушив о большую кляксу бычок сигареты. Кто прилагает все усилия на то, дабы избавиться от черной полосы в своей жизни, а кто Комптон ‒ человек, который собственными усилиями создает его своими руками. Хоть это было фигурально, однако в данный период он умело отточил мастерство в игнорировании своих ужасных действий. В очередной вечер косяк ему в который раз заменял завтрак, обед, и ужин, вместо кофе запивая дешевым пиво. В приоритете стояли цена и высокий градус. ‒ М-да, говно ебучее. Не тот эль, которым угощал Кодди, но похуй. ‒ Он помолчал. Выпущенный вздох выдавал тяжесть мыслей. Ненавидел он, когда одно слово вызывало поток воспоминаний о человеке, которого пытаешься забыть. Сидел себе в трейлере, на который набрел одним днём, и прожигал свое время выпуская дым от жженной марихуаны. Так он и отдыхал перед визитом в ночные бары, сопровождая их дракой на пьяную голову, курением травки в грязном сортире ‒ в котором как-то встретил Кодди Вандлера. Это не точно. Голова знатно кружилась, образ блондина, моющего руки над раковиной, плыл перед глазами, от чего невозможно разглядеть. Комптону захотелось поймать шанс и исправить оставленные позади ошибки. Вышел из кабинки, сделал пару шагов, да был вынужден постыдным образом вернуться назад и блевануть в сортир. На голодный желудок моментально пьянеешь, что чревато отравлением после которого тяжело отходишь. Дэйлу настолько стало все равно на себя, свою жизнь,и родных, что его не волновало где он просыпается. Чаще всего на улице. В окружении лишенных домов и достойной жизни, ему протягивали бутылку со спиртом, после которого пальцы сворачивали скрутку. Спать на улице омерзительно холодно. Но когда пьешь ночь напролет, тебя мало что волнует. Лишь бы лечь. Дать волю закрыть тяжелые глаза. А когда открыл, вокруг стало шумнее обычного. Перед лицом решетка, люди в форме в напряженной атмосфере спешат кто куда. Да, был он здесь несколько раз и место деятельности знал очень хорошо. Интересно, за чем именно его спалили? ‒ Джордон, внесли залог за Дэйла Комптона. Приведи на оформление, ‒ кричал толстый мужчина на посту. Его грубый бас хорошо мог слышать каждый. Полицейский был экспертом своего дела, но кем ему никогда не стать, так это профессиональным агентом. Комптон посмеялся своим мыслям, а потом до него дошло. Сумма залога не была маленькой. Кто же за ним пришел? ‒ Комптон, на выход, ‒ устало звучал голос мужчины, открывающего решетку. Как давно он спал? Взрослым тяжело даются ночные дежурства. Дэйл уже имел точное предположение, кто бы мог прийти за ним. Это тот, кто дорожит им. Тот, кому на него не все равно. Даже если он о нем ничего в последнее время не знал. Имя само просилось вырваться изо рта. Сдерживаемая радость переполняла тело. ‒ Сэр, кто внес залог? ‒ подписав документ о том, что он выпущен под залог, он все же спрашивает. В кончиках пальцах от перевозбуждения покалывает так, будто иглы вонзаются. ‒ Это Кодди Вандлер? ‒ Сэр, а можно назад забрать залог, а его обратно за решетку? Или заменить какой рыжеволосой красоткой? ‒ раздалось за спиной, на который Комптон не скоро обернулся с выпученными глазами. ‒ А, это ты. ‒ Было первое, что он сказал Бэнксу за столько месяцев. Брюнет обратился к служащему. ‒ Если я его здесь изнасилую, на сколько лет меня посадят? ‒ Ни на сколько, ‒ отвечает Бэнкс, приобнимая его за плечи, и наигранно шепчет на ухо, ‒ Потому что мне понравится, сладенький. Их чувство юмора хмурые полицейские не одобрили. Как бы Комптон не отнекивался, он нуждался именно в его присутствии. Их дальнейший разговор перестал быть легким. Бэнкс словно зрил в корень, подмечая состояние друга. И добиться от второго ответов очень сложно. Слова приходилось вытягивать клешнями, пока брюнета это не взбесило. Он рявкнул, чтобы тот отстал. ‒ Не отстану. И что с того? ‒ Я тебя в окно швырну. На этих словах друг замолчал, а затем серьезно задумался над чем-то важным. Таковым оно и являлось. Будь этот парень из глупых, Дэйл ни за что не стал бы с ним водиться. Комптон обладал редкой аллергией на тупых. И себя, разумеется, он ценил больше. Прошел он уже тот возраст, когда разбрасывался нервными клетками направо и налево. И всех тех людей, из-за кого так ръяно волновался, больше нет в его настоящем. И стоило ли оно того? Не пройденные временем, обстоятельствами, только высосали все силы. — Ты, смотрю я, втюхался по уши, ‒ неожиданно заключил он тому, кто с сигаретой в зубах замертво уставился на него. И картина встала так, словно от шока закрепленных слов даже пепел упал с конца сигареты. — Че? — А не в меня ли часом? ‒ Эмоции Бэнкса моментально сменялись вместе с атмосферой вокруг, однако это никак не затронуло Комптона. И эта его наигранная игривость была неповторимой и неотъемлемой частью этого парня. — В тебя. — Чё-т ты долго. Моя девственность не резиновая. — То есть, ты не резиновая пизда? Очень жаль, спутал. — Спутал с кем? С этим зеленобашковым? ‒ шутка удалась, ведь Комптон наконец смеялся. И от того так легко в груди. Уж слишком раздражал Ричард одним своим присутствием. Хоть и не делал ничего, но было в нем что-то подобное. О нем Бэнкс узнал случайно из мимолётного разговора с Кодди в школьной компании ребят во время перекура в их месте. Малой задался вопросом, может ли он дружить с человеком, который хочет дружбы, однако что-то от него отталкивает? Дэйлу хватило одного требования, чтобы Кодди его описал, а далее тот рассказал о контакте с ним. В тот момент каждый бы решил, что все в порядке. Но Бэнкс на смешной ноте втихую увел блондина в магазин, отметив насколько зол близкий друг. — Так что там с Малышом? ‒ Вопрос был не из приятных. Сокрушительных и неизбежных. И тему эту в любом случае пришлось бы затронуть. Отвечать Бэнкс не горел желанием, поскольку чувствовал вину за груз обязанностей ввалившийся на его плечи. Моментов, с которыми ему было сложно справиться, копилось все больше. Проблемы в семье, в личных отношениях, здоровье, спорте, в учебе, а ко всему прочему проблемы с удержанием влиятельности своего авторитета. За последнюю работу должны бы хорошо платить, учитывая сколько сил уходит на всё. И то обстоятельство, что он не справился с одним, о чем лучший друг просил лишь единожды, добавляло немыслимую ответственность. От его молчания лоб Дэйла морщился. Ему не нравились мысли, которые начали неконтролируемо посещать голову, как он рявкнул, прекращая их: — Что такое? Он умер что ли? — Мне нравится, когда до меня доебываются только в сексе. Как видишь, сексом мы не занимаемся. — На чистоту, блять, сказал. Яйца мне потом будешь тянуть. — У вас стряслась какая-то хрень, а ты у меня что-то вынюхать пытаешься. По-твоему, я должен знать всё? Ну, по факту скажу, что меня на всё не хватило. Я сам не знаю как он. Что такого произошло, что ты сам у него не спросишь? ‒ Один бред, ‒ коротко описал он таки ситуацию. ‒ Я не понимаю в какой хуй все так резко изменилось. ‒ Резко? И что же могло повлиять? Теперь говорить не хотелось брюнету. Но он себя пересилил, ведь нуждался быть выслушанным. ‒ Я признался ему в чувствах. ‒ А тут максимально подробнее. ‒ Да что подробнее? Сказал, что он мне как брат. И я дорожу им. ‒ А я своей девушке сказал, что она мне как сестра и предложил найти мне парня, а когда родится ребенок, то она будет ему тетей. ‒ Ты идиот? ‒ А ты? Дэйл, ты изначально неправильно выразился. Ты, наверное, говорить разучился, мысли свои внятно выражать? Многие воспринимают братство буквально. Как тебя должны понимать, если ты ничего для этого не делаешь? ‒ Тогда кто мы, черт подери, друг другу? ‒ А на этот вопрос сам ответь. Как гром среди ясного неба прозвучали его слова с большим смыслом. Та деталь, которую долгое время Комптону все никак не удавалось разглядеть, застала его сознание врасплох. Им овладело желание резко все бросить, найти Вандлера и заговорить с ним по-новой. И только Бэнкс смог удержать его, указав на его отвратный внешний вид. Дело было не только в его щетине, засаленных волосах, и одежде, от которой брезгливый человек словит инсульт. Требовалось время дабы привести себя окончательно в порядок и остудить голову. Однако это время он зря не терял. Не сразу заметил юнца, что сидел перед его трейлером, в который заскочил за оставшимися вещами. Бэнкс оставил его у себя до тех пор, пока не приведет себя в презентабельный вид и не вернет свою адекватность настолько, насколько это вообще было возможным. Узнал он Кодди сразу. И с этого момента начал следовать за ним по пятам, в одежде цвета хаки, искусно скрываясь за деревьями. Будто охотился, глазами издалека. Дни сменялись друг на друга. Дэйл не спешил выходить с укрытия. Ему нравилось. В слежке он видел намного больше, чем узнал бы из личного разговора. Когда Кодди покупал какао в кофейне, Комптон уже наблюдал за ним, сидя в кафе напротив. Не скрывался. Сидел вальяжно так, изучая, разглядывая его странную походку, да наперед знал из-за чего она. Дышал ему в затылок. Всегда, в любое время. Кодди чувствовал присутствие, оборачиваясь на каждый шорох, но не находя ничего пугался, что становится параноиком. Его таковым сделал тот, кто натягивал кепку ниже, не дергаясь средь толпы народа. Выглядеть подозрительным не в его сейчас приоритетах. Факт побитого лица, местами ободранной грязной одежды не долго оставался загадкой. Здесь ему достаточно было бросить один только взгляд, дабы понять всё. Но вмешиваться нельзя. По крайней мере сейчас. От того в груди режет. Если каждый раз защищать, то как быть, когда его не окажется рядом в жизненно важную минуту? Вандлеру не игре на фортепиано нужно учиться, а боевым искусствам. Нельзя полагаться на личную охрану, где в семье не скупятся на их услуги. Думал, что справится. Мысль себе философскую расписал, кивнул, и даже себе страницу в википедии создал бы. Что произошло с его тайным визитом в школу, в участке он ответит, что не помнит. В действительности оно так и было. Он не считался со своими мыслями нравоучения, что имело психологическое якорение к Вандлеру, всякий раз как его кулаки после замаха все больше мазались кровью. Движимый яростью от конечного куска увиденной картины, он уже не слышал ни мольбы, ни просьбы, ни даже плач. От последнего его агрессия лишь распалялась. Удар, сильнее предыдущего, окончательно лишал оппонента звука. Вот что, а к мужскому плачу во время драк, Комптон относился с ярким пренебрежением. Даже его Малыш, попадая по удары, или, что ещё хуже, под горячую руку Дэйла, мужественно давил в себе всякий звук. Комптон заверит, что не давал себе отчета и не контролировал свой пыл. Но разве такой человек станет выжидать, пока виновники уйдут куда подальше, дабы самому не попадаться на глаза тому, чье отношение к себе всем сердцем пылаешь смягчить? В глазах медлительно мигал желтый. Брюнет обернулся на Вандлера. Он сидел и мял свои кисти, не то от холода, не то от стресса. Дэйл устал накручивать себя за все то время. Протянул руки, пощупал его бледные кисти, на коже которых от холода появились багровые пятна. И летом его руки всегда отличались температурой. Но что являлось отличием того времени от этого, так то, что Комптон может себе позволить греть их своими. Ему не холодно и в одной кожанке с майкой. Ещё в трейлере свою кофту он надел на малого, избавившись от порванной рубашки. Вечера начинают быть холодными. Тот, как всегда, продолжал отнекиваться. Зеленый. Старший включил печку и выехал с живой трассы. Покидали город парни в молчании. Каждому было что сказать, но всё это не имело важности. Потому что давно хотелось вот так, побыть наедине в компании друг друга. Молчание было приятным, с приправой легкого напряжения в воздухе. Блондин незаметно потрогал свежий синяк от пальцев на запястье и задавался любопытством “К чему все приведет?” Мимо скользили деревья, чередуясь с рядом фонарей. ‒ А что за книга? ‒ милым тоном осторожно поинтересовались сбоку. Сосредоточился на дороге так, что и не заметил, как малой начал копаться в бардачке. Любит он везде свой нос сунуть. ‒ Кака…‒ спрашивает, оборачиваясь, да замолк. ‒ Ах, эта? Брюнет вернул взор к дороге, размышляя как бы сказать правдоподобную ложь. Уж как-то стыдно было признаваться в помощи Бэнкса. Не то, чтобы он стыдился его. Скорее самой книги. ‒ На, почитай, ‒ проходя мимо гостиной, ранним утром в Дэйла прилетела книга. Время ранее, и Бэнкс, одетый в школьную форму, делал себе бутерброды на скорую руку чтобы запить таблетки. — Любовь для чайников? ‒ Пропуская в мыслях слова “Сукин ты сын”, он потер свое сонное лицо. ‒ Если и в этой книге на каждой странице будут приклеены фотографии твоих волосатых яиц, я тебя выставлю на Амазоне. — И не забудь указать номер моей банковской карты, ‒ крикнул ему друг напоследок, уходя из дома. Опаздывать на школьный автобус хотелось меньше всего. — Ты про ту, которую выиграл в лотерее по бесплатной групповушке со старухами? Будто расслышав, Бэнкс вернулся, но как оказалось совсем для другого. ‒ Дай ключи от тачки. ‒ Косарь зелени в час. ‒ Ты такой дорогой. Но при чем тут тачка? ‒ Ну, кхм. Понимаешь, у Эйприл сейчас такой возраст, что она имеет всё больше и больше вопросов. Вот я и взял эту книгу. Нет, не себе, конечно же. Взял для Эйприл. Но в последнее время у нее так много домашней работы, что она просит читать ее самому. ‒ И как тебе книга? ‒ искренне поинтересовался малой. Читать Кодди любит. ‒ Вот знаешь, очень интересная. Информативная. Много советов дает. И ты уже понимаешь “Ага, вот как.” ‒ И сколько ты уже прочел? ‒ Ну так. Заголовок. Смех блондина прозвучал заразно. И это как-то развеяло обстановку. Когда они уже подъезжали, водитель начинал ехать медленнее. Однако, в конце концов все же пришлось остановиться. Вандлер не спешил уходить. Молчание длилось долго и было из мягких, приятных, будто воздух пропитан сладкой ватой. ‒ Дэйл… Знаешь, я боюсь… ‒ Меня? ‒ Скорее всего себя. Я… Очень боюсь. В ответ Комптон не говорил. Он слушал, позволив продолжать речь ровно столько, сколько тому понадобится для подбора слов и решимости. В голове и мысли не было что он хочет сказать. Ничего, кроме тайного страха. ‒ Я так устал бояться. Надоело быть трусом. И не знаю, как перестать быть таковым. Мне искренне страшно, какие мысли и чувства вызывает во мне один человек. Они хорошие и не очень. Я не знаю как мне быть. ‒ У тебя кто-то есть? ‒ Я не могу тебе этого сказать. ‒ И почему же? ‒ Ты не тот че… А теперь стало максимально страшно. Дэйл выглядит пугающе. Сложно дышать, двигаться, говорить. То ли от ужаса, то ли от того, как крепко стискивают глотку, в миг нависнув всем телом сверху. От холодной злобы потемнели даже его светлые глаза. ‒ Имя, ‒ голос его звучал требовательно. Дэйл ревновал. Второй раз за день ему захотелось придушить наглого мальчишку. Светлая голова отрицательно мотнула в стороны насколько это было возможно. Крепкие пальцы никак не удавалось разъединить. В груди начинает жечь от нехватки кислорода. Не то чтобы Кодди принципиально не мог назвать имя. Его характер опережал намерения. А Комптон тем временем и не думал шутить. Дэйл совсем не воспринимает данный юмор, даже если он не является таковым. Спустя пару секунд он отнимает руку и, схватив за светлые волосы на затылке, дергает голову назад, вместе с чем ненароком вырвал из малого стон. “‒ Черт. Его глаза горят.” ‒ Подумал брюнет, вспомнив как то же самое произошло и в трейлере. ‒ Имя, ‒ сладко шепчет он в приоткрытые губы. Комптону настолько понравилась реакция, что плотоядная улыбка не сходила с лица, оголяя ряд ровных зубов. Хочется поцеловать. И поцелует ведь. — Знаешь… – остановился он. — Нахуй слова. Над Кодди грозно возникли, а боль от натянутых волос в чужом кулаке не утихала даже под прессом настойчивого поцелуя. Помогая себе руками, кареглазый старался отбиться от Главаря. Сколько ни пытался, а тот не сдвинулся и на миллиметр. Бесполезными оказались летящие по груди и плечам удары. Вандлер требовательно наказал себе две вещи: Первое ‒ не прекращать сопротивление; Второе ‒ ни в коем случае не думать о Комптоне во время поцелуя; И второй пункт был самым сложным. Вытекая из которого можно наперед проиграть эту битву. Целоваться с ним хотелось в его комнате, сминая под собой мягкий синий плед, но никак не в богом забытом лесу, на полу старого трейлера, задевая ставшими привычными для обоих ссадин и гематом что несколько часов назад ‒ что сейчас. Потому что этот парень оказывал влияние сильнее всего. Вандлер гордился собой. Ему не верилось, что удастся на протяжении десяти минут противиться яркой настойчивости. Вот только реальность для него будет полна разочарования. Его тело обмякло в кресле уже после десяти секунд. Его брюки расстегнуты другим, чужая рука уже приятно ласкает, не прерывая поцелуй, в то время как Кодди не может поднять руку чтоб залезть в пах визави. Первоначальная цель взяться за рычаг сигнализации сменилась на желание помассировать горячее и крепкое. Голова идет кругом. Что-то с кого-то начали снимать. Кто-то отбирает, откидывает, кто-то хватает и утягивает в поцелуй. Казалось, что даже стекла начали потеть. ‒ Майкл, через две минуты ночной обход, ‒ напоминал товарищ, заполняя журнал проделанной смены. Тем временем Майкл заменил батарейки в фонарике, проверил работоспособность, и вернул в кобуру на поясе. ‒ Я отлить. ‒ Сначала распишись, не обоссышься. Спать хотелось всем. Ночная смена всегда была тяжелой. Мужчина с коротким ежиком на голове поднялся со служебной кровати и нарыл у себя на столе ручку, от измотанности не обратив внимания на картинку C013D на своем мониторе. Сомнительная машина никак не скрывала странную активность за лобовым стеклом. Четверо представителей личной охраны проводили осмотр наружной части поместья. Сюда входили сад, летняя беседка, двор, а так же внушительного размера гараж. Каждый взял свой участок и разделился, докладывая о чистоте локальности по рации. Размеренными шагами Майкл отдалялся от дома, скользя лучом фонарика по темным участкам лишенным света от фонарного столба. Он бы спокойно развернулся, доложив о чистоте, пока не заметил неизвестную машину. — Фред, – сказал он спокойно, нажав кнопку наушника за ушной раковиной. – На участке неизвестный. — Принял, – ответили притаившемуся за кустами мужчине. Майкл заряжал служебный пистолет резиновыми пулями, – на первый вид менее опаснее настоящих, однако наносят сокрушительный эффект. – Вызываю подкрепление. Назови местоположение. — Отбой. Для начала пробей номер машины по базе, – медленно подступая, Майкл проговорил идентификационный номер. — Майкл, говно ты редкостное, отбой. — В чем дело? — Это Комптон, мудила. Иди назад. Мудоеб, я уже надеялся на премию. — Тот самый? — Объяснительную Дереку на стол. У тебя три минуты. — Блять, – в этот вечер только двое из всех выразились с наслаждением.