DRUGSTRANGE

23 декабря 2001 год Андорра-Ла-Велья; 6 275 километров от провинции Онтарио. Шесть тысяч двести семьдесят пять. Или проще говоря; двадцать семь скандалов со своей семьей. На расстоянии от Дэйла Комптона голова разрывалась от душевной истерики. Вандлер не устанет бороться. Он добьется своего. Его выхватили и нагло украли из теплого романа, в котором все только начинало налаживаться в счастливое настоящее. Никто из подростков не любит принудительные семейные посиделки во имя любви и добра в доме. А главное – когда ни того, ни другого в этих семьях нет. Лицемерность, жадность, эгоизм и показуха напрочь перечеркивают своим наличием белоснежность гор княжество земель Андорры. Горнолыжный курорт обходился туристам в по итогу ставший дырявый карман; но этот ценовой сегмент не становился для них преградой. Люди с разных участков земного шара продолжали коротать здесь свои недели в преддверии рождества. Незабываемое времяпровождение. Свои эмоции Кодди Вандлер вбивал ногой в ребра Вивиана, свалившегося на пол после хваткого броска через плечо. Его болезненные стоны - единственное то, что могло порадовать. Тот, кто действительно радует его сердце ничего не делая, находится сейчас в другой стране, не зная об исчезновении Вандлера. И всё, что их разделяет друг от друга ‒ атлантический океан. “Всего-лишь водоём. Лужа. Нужно перепрыгнуть и нет никаких преград.” ‒ Кодди преуменьшал масштабность проблемы чтобы успокоиться. Помогало ли? Нет. Это жутко выбешивает. Знает ли кто-либо ещё об его заточении? В этом большие сомнения. Блондин прекрасно понимает своего брата-близнеца. Чувствует запах его прогнившей души. Вивиан Вандлер ‒ та версия, которой он не жаждет быть в будущем, как бы семья не ставила его себе в пример. Все люди с таким обильным слюноотделением мчатся за деньгами не зная, что богатство уничтожает за собой абсолютно всё. Не встреть Малыш на своём пути Комптона, то и не подозревал бы о существовании иных ценностей, иных чувств, не узрел бы теплоты. В семье богатых существует только одна любовь. И это - любовь к деньгам. Родители не любят детей если они не выгодны, а те не любят друг друг друга. Для Вандлеров это не было исключением. Младший успел утопиться в издевательствах. Собственный брат на резвом катере в семь лет как ни в чем ни бывало выбросил в воду, топил, держал с неделю в винном погребе на глубине тридцати метров, а когда захотел выбросить с вертолета без парашюта ‒ тогда Кодди понял, что это не безобидные игры. Даже сейчас нутром чувствует, что эта поездка в снежные горы не будет исключением. Все происшествия вспышками проносились перед глазами, вызывая бурю злобы. Ненависть крепчает. Кодди всегда испытывал вину за своё рождение и винил во всём себя, пока не узнал от Комптона каким действительно должен быть старший брат. Теперь снова захотелось обнять и почувствовать запах родного человека. Пусть он и будет единственным человеком, который ставит важность этих отношений выше своей жизни, но Комптон стоит такой цены. — Ты. Сука. В край. Ахуел. – отчеканил блондин, закрепляя каждое слово хорошим ударом пятки до тех пор, пока не раздастся хруст грудной клетки. Так, как полторы недели назад его учил Дэйл. В нынешнем состоянии он сам на себя не похож. Блондин перешел на крик. ‒ Семья? Любовь? Кровные узы? Вы мне омерзительны. ‒ Какие знакомые удары, хех... ‒ прохрипел Вивиан, держась за солнечное сплетение. Он пытается встать сначала на локтях, дабы сесть. Когда ему удаётся это, смотрит как малой встал к нему спиной и что-то рыщет в кошельке. Не хочется, чтобы нашел то что ему нужно, а останавливать физическое состояние не позволяет. Нужно давить морально. ‒ Хорошо что тебе этот уличный пёс не омерзителен. Близнец добился своего. Даже чересчур. Кодди мгновенно развернулся на носке, выпадом ноги целясь прямо в переносицу. Меньше чем за секунду Вивиана откидывает, затылком громко стукнувшись о паркет класса Люкс. Младший выглядит настолько холодным, что его лицо перенимает черты Призрака. Он не просто начинает поддаваться его влиянию, а порой и вовсе становится им. Сложнее всего удерживать сознание на поверхности и не поддаваться психологической атаке. В такие моменты, как сейчас, его речи об убийстве не затихают. От этого короткого воспоминания Кодди разозлился сильнее. Если бы его не выкрали силой, то отношения с Комптоном имели бы уже более высокий статус, близкий к официальному. Все шло настолько хорошо, что Дэйл предложил отметить рождество с ним. Говорит, матушка просила позвать, но сам тем временем смотрел куда угодно, но не на блондина, закуривая свое легкое беспокойство. Так поступают только те, кто нагло лжет о собственной искренности. Тот, кому все это кажется ничем необычным. Привычка скрывать свои чувства оказалась сильнее. Но Кодди знал; говорить о таком Комптон находит довольно смущенным. Так мило видеть этого вечно хмурого и недовольного парня смущающимся. Это был первый раз, когда Вандлеру захотелось морально сломать Старшего, чтобы чаще видеть скрываемую приятность. Кодди уверен, что после рождественского ужина у них начнется тот самый официальный разговор, который остановит его сердце. Целый месяц он чувствовал счастье в своей груди, а в глазах Старшего лицезрел трепет. Ухаживания, забота, редкие свидания ‒ в последнем Дэйл не хотел себе признаваться. Но все же сказал. Единожды. Когда провожал Вандлера до поместья, не разлучаясь на весь день. — Так ты правда хочешь, чтобы я был с вами? Это ведь ваша семья. — Не хочу.. Если там не будет главного человека, ‒ в очередной раз своим тоном Комптон изворачивает весь смысл своего признания. — А, ‒ Кодди взвесил его ответ и поджал губы. “Не признается прямым текстом, значит придётся ломать”, ‒ принимает поспешное решение, отвечая манипулятивно: ‒ Я для тебя в качестве замены. Понятно. Ну, вы там как увидитесь, дай знать. Я тебя к андрологу запишу. — Нет. Я хотел сказать, что ты, – он сделал паузу. Моментально бесится, так хочется продолжить ругательством. Мысленно говорит себе успокоиться. Он не может рассказать всё так, как оно есть. Это кажется неправильным. Прикрыл кистью едва ли не все лицо, ладонью массируя то одну, то вторую глазницу. Ему пришлось приложить большие усилия на то, чтобы продолжить как ни в чем ни бывало. Мол, “Не буду же я из-за такого париться, я чё, девка сопливая?” Такому как он романтичные слова даются тяжелее всего. Сказать подобное будет не просто. Почему-то драться до потери дыхания и пота всегда легче. В этом он мастак. — Ты для меня часть семьи. — А, ну я это знаю, да, – можно было разобрать раздраженное дыхание Старшего, пока малой отвечал, разжевывая морковку. — Ты мне это сотню раз говорил. «Брат, братан, братишка, налей в стакан бухлишко». На манер мелкой сошки, слуги, ручной клади. Красава. Последнее блондин выделил ровно тем же авторским тоном, каким с усмешкой на губах любил говорить Старший. Не хватало разве что иронии в этом произношении. Конечно то, что ему сказали, легло бальзамом на душу. И только Кодди знает, как старается не завизжать от счастья. Но сейчас самое подходящее время для садисткого десерта. Для такого гениального плана нужно чем-то жертвовать. Не глядя на Комптона он знал, что от услышанного его брови нахмурились. Вандлер тащится от этих реакций и, довольный своей проделкой, сдерживает высокомерную ухмылку пока жует хрустящий овощ. Теперь его черед выводить из себя крупную, в своих рядах, добычу. ‒ Сейчас я для тебя слуга, завтра ручная кладь, а через неделю? Будешь держать меня возле себя всякий раз, как надо будет натянуть на твой член гандон, пока ты не отлипнешь от спидозниц? Омерзительно, ‒ спокойно закончил он, чтобы снова погрызть морковь. А ему не позволили. Важнее всего вовремя замолчать ради такого исхода. Блондин даже готов к тому, что станет физически больно. Не выдавая нарастающую нервозность, лучшим решением стало рассматривание длинных ресниц. Это не пугает и, в то же время, хорошо расслабляет. Главное не терять мысли, залюбовавшись. После того, через что пошел Комптон за последние двадцать четыре часа моральной мозгоебки, любой из его банды полностью оправдывает с какой резкостью он схватил Младшего за грудак пальто и поднял над землёй. Какой агрессор в бессоннице будет ходить по комнате что-то бормоча воображаемому человеку? Или продолжать сидеть спиной к стене, игнорируя нервно дергающуюся стопу на колене согнутой ноги, а после снова шастать по комнате? Он настолько не мог разобраться в том, что и как сказать, что это начало выливаться во время работы. Парень сидел на помятом капоте перед должником и ожесточенно смотрел на измученное от побоев тело. В такую ночь лишь дальний свет от фар ослеплял разбитое лицо. И лишь одна фраза от Сорвиголовы, выбило почву из-под ног не только среди окружения его людей, а в том числе у того, кто меньше всего желал попадать в опасную передрягу. По крайней мере на ещё один день. “ ‒ Пригласи меня на свидание,” ‒ в его ледяном голосе ни намека на шутку. Хочет понять, как это делают нормальные люди. Что и как они говорят такого, что Комптону и на язык не ляжет. Молчали все. В ту ночь перепуганный молил убить его, когда ничего не срабатывало. Он продолжать приглашать Комптона на свидание всеми различными способами, но за это его безудержно били каждый раз сильнее. Не потому что говорил что-то нелепое и смешное, а из-за личного отвращения Дэйла. Он не понял, что ранее озвучил мысли вслух. Просто был сам себе на уме. Как запросто лёгкое недопонимание может перевернуть чью-то жизнь и всю его веру. То было в прошлом. Из услышанного тогда можно было выявить для себя несколько уроков. Но прямым текстом Вандлера всё еще не пригласили. Этого и не произойдет, пока кто-либо не решит ухищренно толкнуть брюнета к данному шагу. И только Кодди продолжал с помощью тонкой манипуляции вытягивать из него нужный набор фраз, безоговорочно вынуждая потрепать свою голову в том, что происходит между ними. Неужели это сложнее, чем работать наркодилером, вынужденный всегда быть начеку от ближних сухопутных крыс и скользких гаевых, которые при стандартном осмотре могут нехило так отыскать? “ ‒ Чертовски сложно,” ‒ ответит вам Комптон. — Че, блять? – Голубой глаз нервно задёргался. Кодди будто и впрямь перестал бояться. Неотрывно подсчитывая количество ресниц на нижнем веко левого глаза, он поднес морковь к носу и повторил свою привычку. Прежде чем грызть, блондин обычно нюхает огрызок. Наслаждается. Любимый запах. Он любит все запахи. Только после этого раздается хруст. — Или как тебе такое? «Лучше нет влагалища, чем очко товарища»? – кулаки на его пальто белели от злобы. — Нет, не наша тема. Погоди. «Брат за брата – очко разврата». Вот! Точно! Братик, когда ты мне своё очко подставишь? Я бы хотел посмотреть, как ты раздвигаешь свои ягодицы. Они у тебя упругие. Кодди громко смеялся в своем бежевом дизайнерском пальто, а с шеи стильно свисал кашемировый длинный шарф в клетку. Этим красным шарфом Комптону хотелось заботливо обмотать шею и затянуть потуже. В своем вымышленном представлении немного перебирает с проявленной лаской и душит, после этого вбивая красивое лицо скрытым под высоким слоем снега бордюр, открыто смеясь так же, как и тот сейчас, хрустя раздражающей морковью. Но вместо всего он по-взрослому смотрит перед собой на радостные глаза, чувствует болтающиеся в воздухе ноги, и двигает краем верхней губы из-за неумолкающего хруста морковки. Как поступить? Решение из серьезных. Бить или не бить? Можно отдаться темпераменту, однако последствия скажутся на их дальнейших отношениях. С тяжелым вздохом Вандлера опускают обратно на ранее истоптанный снег.Если Комптон не может ударить, значит обязательно отплатит иной монетой. Если уже не отплатил. — Вкусная морковь? — Очень. Спасибо тебе, – сиял он. — Помнишь Майкла? Такого, ‒ вытянул руку вперед, ладонью показывая низкий рост, ‒ лохматый ещё. — Нет. — Мужик на бомжа похож, у супермаркета доллар у всех просил. — Фу. Я так весь аппетит растеряю. Позволь мне спокойно поесть и потом продолжишь. Дэйл улыбался. Довольно так. Ждёт, пока малыш доест, чтобы продолжить. Этот засранец научил его тому, как все же весело пакостить. Однако, как бы там ни было, Комптон ни за что бы не стал просить Майкла за доллар только что купленную морковь обтереть о своё тело, пока Вандлер ещё шастал в торговом центре. Это бесчеловечно и жестоко. О каких моральных ценностях вообще говорить, когда это подлый поступок? Поэтому он заплатил два доллара. — Кодди, ты такой милый, – скрыл он истинный мотив своей счастливой хари, и снова взялся за средний снежный ком, который будет служить туловищем для снеговика. Снежные хлопья продолжали сыпать. Ему хочется долепить приятеля, и в то же время увидеть, какое будет у наглеца лицо, когда он все же послушает рассказ. Вот Дэйл и стоял за снеговиком, наблюдая с пристальным интересом за малым и вслепую лепил пуговицы вместо глаз. Будто занят увлеченной лепкой снежной куклы. Эти воспоминания ни за что не хочется забывать. Лучше не наслаждаться ими одними, а создавать каждый раз новые. Проводя много времени вместе. Это не должно стать последним времяпровождением. Не должно быть той встречей, в которую ночные воспоминания беспощадно бы возвращали снова и снова, пока не сотрут тебя в пыль. Нынешняя ситуация - самое омерзительное, во что когда-либо попадал Вандлер. Не из-за ужасающего стечения обстоятельств, начиная с того, в какой семье ему было суждено родиться. Причина в том, что ему довелось познать иной, истинный мир. Довелось понять, что он имеет право на красочную жизнь. Право быть горячо любимым и счастливым. И нужно быть глупцом, чтобы терять свою первую любовь вместо того, чтобы закрепить её окончательно. Пусть впереди неоднократно будут встречаться трудности ‒ это не важно, когда рядом есть Дэйл. Он и обнимет, и пригреет под своим синим пледом, и с заботой поцелует в макушку. Одного его присутствия было достаточно, чтобы стремительно успокоиться. На стене настойчиво зазвонил телефон. Обозленный, Кодди подошел к нему, не замечая боль в правой ноге. Дышал тяжело, сбито, игнорируя взлохмаченные волосы, что в иной ситуации мешали бы тем, как лезут в глаза. Не разбираясь, он вырвал телефон и сходу рявкнул, прекрасно понимая кем будет собеседник. Никто иной не мог бы звонить. Никто не был в курсе этого гнусного плана. От этих людей нельзя ждать абсолютно ничего хорошего. Никакого положительного исхода, никакой теплой атмосферы. Как же можно настолько прогнить из-за одних только денег? Под предлогом семейного времяпровождения лишили всего, и даже телефона, в котором был записан единственный нужный номер. ‒ Верни меня в Онтарио! Мы оба знаем, что с тобой сделает дедушка. ‒ Ещё одно слово ‒ и ты больше никогда не вернешься в Онтарио, Вандлер младший, ‒ ее голос звучал высокомерно и хладнокровно. Так, как у людей, которые настолько часто встречались со страхом, что это чувство изрядно стерло все свои эмоции. Лэндси Вандлер не зажмурится и колени не станут трястись мелкой дрожью, если перед ней будут топить человека. Или, что хуже, отсекут голову. Нет смысла угрожать настолько циничному человеку. И кому как не сыну прекрасно знать об этом? Дабы выбраться из бедной жизни, ей с детства приходилось учиться ходить по головам. Есть сгнившее, тонуть в грязи, топить в ней других, со временем физическую мерзость обращая в моральную. Женщина, с красивым строгим лицом, за дорогой одеждой скрывала свою циничность и лицемерие подобно вирусной инфекции. Только глупцы думают, что у богатых беззаботная и спокойная жизнь. Дети, рожденные с золотой ложкой, вынуждены учиться выживать в условиях повышенной сложности. Взрослые обязательно обучат что делать, чтобы на своё место отправить в ад другого и смести все нити, ведущие к тебе. Их проблемы равносильны глубиной айсберга. ‒ Я даю тебе выбор. Первое ‒ я уничтожу все твои акции, активы, пассивы, лишу тебя доли в корпорации. Ты понимаешь, в каком направлении ведет пункт абсолютного банкротства, ‒ прижал он трубку плечом и взял кошелек Вивиана. Постарался привести дыхание в норму чтобы говорить так размеренно. Кодди искал особую банковскую карточку, на которой родной по крови хранил накопления на не выпущенный ламборджини. Это и станет его билетом назад. Сложным будет не добыть пароль, а вернуть свой паспорт. Когда глубокой ночью Кодди накачали наркотиками во время ужина, его бесцеремонно выкрали прямо отключенным из душевой кабины. Несомненно, отличная идея. Зачем волноваться о жизни своего брата, когда план устранения любыми средствами не пришел в исполнение? И всё, что ему сказали днём высоко в холодных горах, так это: “ ‒ Лучше бы она сделала аборт. ” От Кодди Вандлера достаточно и того, что он станет либо овощем, либо инвалидом. Ни о какой угрозе перехвата наследства затем и речи быть не может. Умрёт ли он, это никого не волнует. Женщина, которая по документам называлась матерью, молчала. В скором времени мысленно перебирала все варианты решения поступившей угрозы, ‒ и ни один из них не шел на встречу требованиям сына. Пауза тянулась. Кодди бросил оценивающий взгляд на брата стонущего в приступе ломаты. Корчась, тот пытался приподняться, сначала становясь на четвереньки, но приложенные попытки лишь истрачивали оставшиеся силы. Белые патлы прилипли к его влажному лицу; местами из-за слюны, местами из-за пота, а вот на лбу из-за тянущейся к левому уху свежей крови. Кодди хоть и младше, но очень хитер. Когда под утро Вивиан вышел в махровом халате из душа в своём номере и решил поглумиться над младшим, пока тот спит, то представлял себе зрелищные картины иного характера. Не предполагал заключающего: что, только войдя, притаившийся в темноте не мешкаясь сломает о его голову массивный стул из дуба ограниченного выпуска. ‒ А второе… Мать напряглась, когда отметила сколько смысла вкладывают в одно слово. Жест поднятой ладони приказывал официанту моментально замереть возле её шезлонга с подносом и бокалом крепкого алкоголя. Молчала. Солгав тогда, что ее срочно вызывают по работе, она сразу же смоталась в Карпаты. И что теперь? Собственный сын угрожает ей с молоком на губах. И будь это кто-либо другой, Лэндси бы так не переживала. Создание семейных узов не доводит ни до чего хорошего. Своим существованием они продолжают вызывать в ней вязкое отвращение. С детьми, или же с полной семьей, ей не хотелось находиться не более чем простых общих визитов на светских встречах. И даже там умудрялась, в лучшем случае, появляться хотя бы в присутствии мужа. А теперь этой мелкой блохе и близко не хотелось палить свое нынешнее местоположение. “ ‒ Всякий обман рано или поздно всплывет наружу. Так зачем торопить события? ” ‒ Если бы цитаты описывали сущность людей, то это всё, что вам следует знать о матери Вандлера. Но второй пункт угрозы от младшего наследника компании знатно ее напугало. Пока один боролся за свою жизнь и право быть счастливым, второй успокаивал младшую сестру. Впереди Рождество. У матери все тот же рабочий день, ну а отец объявился снегом на голову и решил внести вклад в семью чтобы не чувствовать себя ещё большим отбросом в семье, которую собственноручно едва ли разрушил. Это был неприятный и крайне безответственный человек. Он не нравился Дэйлу, что значит максимально легкий способ вывести его на агрессию в считанные секунды. Доходило до драк. И это сильно пугало Эйприл. Единственное, что в такие моменты волновало брата, так это состояние младшей. Она не должна слышать ссор, быть свидетелем скандалов, лицезреть драки. Она самое светлое, что живёт под крышей выделенного в аренду дома. Почему мать продолжает любить это человека, когда каждая их встреча подразумевает эмоциональный костёр? Почему женщины всегда делают неверный выбор в отношении мужчины, с которым планируют провести жизнь и построить семью? А что по итогу? Вынуждены проходить через унижения, подавление самооценки, обесценивание собственной значимости, свежие травмы, рукоприкладство. Всех людей видно насквозь. Почему они продолжают позволять относиться к себе как к чему-то, что недостойно уважения? Зачем страдать, продолжая бороться за уважение от говна или пытаться его исправить? В подобном выборе изначально не было успеха. Ибо выбор был фатальным. Тема семьи - не то, о чем бы ему вообще хотелось говорить. Как-то он стал свидетелем знакомства одной парочки, которые сходу начали интересоваться о семье друг друга. Это выглядело настолько абсурдно, что он не сдержал своего негодования. Но позже ему сказали то, что он запомнит на всю жизнь: “ ‒ Комптон, это абсолютно нормальный интерес на первом знакомстве. Нормальный у тех людей, чьи семьи не похожи на наши.” “Вот как. Значит, в этом мире и правда есть люди с адекватной семьей, которая не заражает тебя токсичностью?” ‒ думает Дэйл, глядя на своего отца. Саймон, мужчина сорока лет, имел то прошлое, по стопам которого пошел сын. Он слышал, что они с матерью были богаты на том, что он поставлял крупные заказы наркотических веществ. Был свидетелем того, как к ним домой пришли менты с указом и забрали его в участок, после чего осмотрели каждый уголок дома. Мать, держа на руках маленького сына, сидела на кухонном диване и продолжала ругаться на них. Это было не только нарушение личного пространства, а также превышение власти и служебных полномочий. За недостаточное количество улик отца быстро выпустили. Маленьким, он перепугался тому, как мать упала в обморок после того, когда отец поднял сидение кухонного дивана чтобы пересчитать весь товар. Было два люксовых БМВ: одна отца, одна матери, которая даже не умела водить. Вот только после рождения Эйприл, он обе из них разбил, будучи пьяным за рулём ‒ с этого момента вся жизнь Саймона пошла по наклонной. И его любовь к спиртному едва ли не свела всех членов семьи в могилу, когда Саймон пьяным заснул с сигаретой в руках. Возник пожар. Это вынудило миссис Комптон впервые за свою жизнь идти на работу, дабы прокормить двоих детей, а вместе с этим решением выгнать своего мужа и готовить документы для развода. Дэйл знает не понаслышке, что такая работа не может быть долговременной и ему придётся лично определиться с тем, когда остановиться. Да и важно ли то, во что скатился отец, когда он решил принять участие в покупках продуктов? Хоть бабушка и дедушка со стороны отца и пригласили на дальнейший ужин, идти с пустыми руками к пожилым людям в край не хотелось. Свои сбережения и пенсию им лучше тратить на себя. В этой поездке к фермерам, а далее в гипермаркет, Дэйл отбросил все свое недовольство в сторону. В глубине его души теплилась надежда на нормальные отношения с отцом. К тому же, он давно не ребенок и готов дать шанс на исправление. Хоть это и было необязательно, Саймон вкладывал в тележку бытовую химию: влажные салфетки, если старикам будет сложно мыться, крема для рук, порошок, кондиционер для белья, зубную пасту, шампунь, моющее средство, губки для мытья посуды, тряпки кухонные и половые, любимый кофе бабушки, десять пачек любимых сигарет дедушки, пену для бритья, любимые и всеразличные сладости. Глядя на это, Комптон младший нахмурился. Ему стало стыдно, ведь он и близко не подумал, что всё это может пригодиться. Поступить так не будет лишним. Ничего не подозревая, той ночью охрана увезла Вивиана Вандлера к аэропорту. Кодди находил плюсы в своем связанном и запрятанном в ванной близнеце. В этот номер все равно никто из персонала не войдет. Все время, что он был здесь, каждый раз запрещал персоналу приближаться к номеру, стоя преградой на выполнении их служебных задач. Было приятно, что они не докучали своими визитами пока на ресепшене не раздастся звонок из №7707 с каким-либо поручением. Молчит в присутствии охраны и телохранителей, дабы не выдать отличительные различия в голосе. Он был полностью одет на манер брата: тот же вычурный костюм, круглые солнцезащитные очки в тонкой оправе, шляпа, и даже любимая трость. Этого было достаточно, чтобы с головой утонуть в отвращении к близнецу. Шофер вбил в навигатор адрес, полученный с буклета от Вандлера и поехал. Дальнейшие часы блондин подсчитывал с возбуждением. Внимательно следил за длинной стрелкой на наручных часах пока ехал до цели, проходил регистратуру, садился в бизнес-класс, и даже когда летел. Его переполняет множество чувств: начиная с опаски от того, что в любой момент могут поймать купленные связи в полиции, заканчивая на теплых и радостных фантазиях. Волновался, как же его примут в гостях старшие Комптона. Даже уснуть не удалось. Всего через десять часов их двоих ждет долгожданная встреча. И пусть Комптон не подозревает, что желаемой она является только для самого Кодди, ведь в своих фантазиях произошла очень уютная и трогательная встреча. И пока у Вандлера есть фантазии, ему это более чем достаточно. Ведь остальное пребудет со временем. И сна от этих мыслей ни в одном глазу. После приземления нужно поспешно избавиться от ненавистной одежды. В магазине Кодди старался одеться так, как никогда бы того не сделал, то есть, согласно своему подростковому возрасту. По всему прочему, его сердце страсть как горело купить всем подарки. Это первый раз в жизни, когда он будет дарить на рождество собственноручно выбранные подарки. Опасность слежки не миновала и тянется вдоль по его следам, поскольку все покупки изначально были оплачены по чужой карте. И не только он один испытывал напряжение от этого дня. Эйприл с легкой дрожью в коленях, вспотевшей ладонью легонько держала Старшего за рукав куртки, когда тот собрался. В который раз просит остаться его и поехать все вместе. Комптон уверяет, что ему необходимо съездить вместе с продуктами первым, дабы успеть всего наготовить и, ко всему прочему, встретить их особого гостя. Дэйл держит его личность в секрете. Ибо точно знает, что Эйприл будет безумно рада присутствию этого блондина. Продолжает тянуть интригу, и смахивает поведение младшей на девчачью манипуляцию чувствами, дабы расколоть с потрохами. Но непоколебимость не знает задней. Ни Дэйл, ни даже Кодди не знали, во что обернётся этот самый обычный и простой день. А если бы знали? Кто бы пожертвовал друг другом? А им ли следовало жертвовать собой дабы миновать плачевное? И в чем будет заключаться ситуация, что проявит слезы на их глазах? Прямо сейчас плакал только Кодди Вандлер. Малыш, как называет его Старший, чьи сердце и душа были чисты, даже не заметил влажности на уголках глаз. От бега, мокрые дорожки протянулись по вискам и впитались в мех красных рождественских наушников. Его руки были заняты громоздкими пакетами с подарками для незнакомых взрослых и тех, кто за время всего общения природнился теснее кровных. Очень надеется, что увидит радость Эйприл такой, какой машинально представил картину. Так всегда. Не успеет что-либо произойти, как он тут же углубляется в это фантазиями, ибо терпения в нем с рождения ограничилось на уровне дефицита. “ ‒ Хочется прямо сейчас и поскорее”, ‒ вторит себе всякий раз. Если бы не нравоучения дедушки. Его слова гласили, чтобы стать мудрым и сильным, нужно дисциплинировать свои желания и терпение. Младший в семье Вандлеров старается. И радуется, что никто не запретит ему безграничный поток фантазий. Счастье его переполняет. Он впервые в жизни сбегает от своей семьи. Впервые идет в противовес всему, навстречу своим желаниям. Впервые скалится на своих, отстаивая позиции. И всего этого могло бы и не быть, не столкнись они с Комптоном при ужасающих обстоятельствах в лесу. Довольно грубое счастье. ‒ Дэйл! ‒ крик вырывается раньше, чем он осознает кого видит ещё вдали. Глаза не осознают действительности, мозг мгновенно проанализировал личность, а ноги безостановочно бегут только вперед, путаясь в высоком слое снега. И намело же здесь. Это был он. Это точно он. Иного варианта быть не может. Другого такого человека в этом мире не существует и никогда существовать не будет. Кодди так сильно скучал, что сердце схватило болью. На нем серая шапка-ушанка, распахнутое серое пальто, и массивные черные ботинки. Кодди широко улыбнулся от мысли, что под черными брюками на нём будут подштанники с начесом, в необходимости которых тот пытался убедить мелкого. Его стиль - это черный с редко встречающимся в гардеробе контрастом, на который необходим веский повод. И сейчас контрастом служила его красная челка. Ни пальто, ни даже шапка не могли принадлежать тому, кто раньше времени осознал свою любовь к черному. Должно быть, недалеко находится дом, что он позволил выйти себе в таком образе. Подкрадывается мысль, что выбегал впопыхах. Переминаясь с ноги на ногу парень стоит спиной к ресторану, выделяясь на его фоне, и растирает холодные руки, высматривая по сторонам в поисках блондина. Думает, что Кодди приедет на дорогой машине, а не будет бежать через густой заснеженный парк напротив него, в одежде, что стоит меньше того ценника, который он отдал за подаренную для дедушки меховую русскую шапку. Старый хрыч напялил её на внука и силком выпроводил его за дверь, чтобы званный гость не пострадал по пути к дому. Сердобольный мужчина не знал, что Дэйл итак собирался лично встретить младшего. Если пару раз Вандлеру удалось удержать равновесие и не свалиться в сугробы, то падения со следующего случая было не миновать. Вокруг какофония из смеха, споров, и ярости людей смешивается с шумом машин и собственные чувства Вандлера изолируют его от окружающего мира, концентрируя всё внимание в сторону одного человека. Комптон отвлекается чтобы достать свой телефон и отвечает на звонок. Не понятно по эмоциям, то ли радуется, то ли недоволен. На это и не стоит обращать внимание. У него едва ли не на всё одно выражение лица закрепленная за разными эмоциями. И для Кодди со знаниями по психологии, полученными в раннем возрасте, различать его мимику не казалось чем-то сложным. Вандлер скорее был удивлен, что полученные уроки он мог применять не только в области ведения бизнеса. Пыхтит, поднимаясь вместе с пакетами, когда сзади заскрипели шины. Осталось немного до того, чтобы пробежать и заключить любимого в объятья. Где-то рядом раздался глухой стук. Отчего-то голову ломит. Не может вспомнить в какой момент и обо что умудрился удариться. Но неважно. Трясет головой, чтоб так не плыло в глазах и с дикой радостью снова продолжает упорный путь. Что важнее, так это добежать. Как же хочется прыгнуть в объятия этого парня, отогреться его теплом, ткнуться своим обожженным от снега лицом в открытую шею. Да так, чтобы его подняли над землей и закружили. Однако, реальность немного подвела. Подбежав, все намерения были снесены неуверенностью и тревогой. “А могу ли я так поступить?” “А не будет ли это лишним?” “А как он это воспримет?” К тому же, Дэйл и вправду выглядел недовольным. ‒ Прости, я немного задержался! ‒ с улыбкой начал извиняться. В светлой голове с тревогой забилось подозрение, что Дэйл его теперь ненавидит за это. ‒ Тебе долго пришлось ждать? Комптон оглядел его с ног до головы. Внешний вид малого не вызвал в нем и капли пренебрежения. Но слов своих тот не сдержал. ‒ Когда я пришел, тут ещё лето было. Где тебя носило? ‒ Комптон стряхивает с младшего снег, поправляет свою съехавшую набекрень шапку, а вязаный из овечьей пряжи шарф, что распутался на чужой шее, надевает верным образом. Скорее всего малому никогда ранее не доводилось держать в руках вещи, что были сделаны вручную людьми пожилого возраста. От того и такая нелепость в простом образе. Пару махов и шарф уже сидит должным образом, да греет получше кашемирового. Богатые до нелепого смешны, когда спускаются в простое общество. ‒ Нас уже все заждались. Эйприл с мамой приехали час назад. Думал, и отец придёт, да чёт его пока нет. Всё оказалось так, как и говорил Братик. Их все заждались, встречая тепло и радушно. Раздеться ему помог Дэйл, пока он стоял с приоткрытым ртом и оглядывал все вокруг, стоя в носках, на которые стекали капли растаявшего снега. Дом был непринужденным, оформлен неброско, кругом гирлянды, рождественские носки на камине, а ель с него ростом, разделяя общую радость, будто приветливо мигала разноцветной гирляндой. В воздухе пахло уютом и имбирными печеньями, пока над ухом ворчливо отказались вместо него самого от еды. Дэйл не заметил, выкрикивая отказ своей бабушке в сторону кухни, с какой грустью на него посмотрел Кодди. ‒ Куфать хотю… - когда они поднялись на второй этаж и прошли в комнату, слова, что тише дыхания, вместе с урчанием желудка вырвались наружу. Кодди шумно вздохнул с досадой, скрывая за этим брошенные слова. Но этого оказалось достаточно, чтобы Дэйл его изначально услышал, хотя и не должен был. Когда он ушел, то блондин пытался всячески сдержать рвущуюся наружу улыбку. В моменты сильного голода приятно, когда тебя накормят. И он уверен, что Старший не даст ему ничего отвратного на вкус. Успел убедиться в этом. ‒ Вот, поешь, ‒ вернулся брюнет, сунув в приоткрытый для возражений рот имбирный пряник. По Вандлеру была сразу понятно, насколько сильно ему понравился вкус. Конечно, ведь кулинарные способности бабушки Комптона не оставляли равнодушным никого. Сейчас от радости блондин выглядел чертовски мило. Так и хочется поцеловать, ‒ признается себе, пока долго залипает на довольную мину. Крошки печенья оказываются на уголках губ и Дэйл наклоняется к лицу, смахивает их большим пальцем и с осторожностью облизывает свои губы. Кодди перестал жевать. Замер, как ледяная статуя, и смотрит прямо в глаза. Этого поцелуя хотят оба. ‒ Ты у меня отобрал, чтобы Кодди отдать? ‒ тихое, обиженное раздалось в проеме двери. ‒ Эйприл! ‒ Комптон мгновенно реагирует, подлетая к двери и выпроваживает сестрицу. Выходить ей не очень хочется и она держится за дверной косяк. Брат поднимает ее за бедра на руки, чтоб вынести не повредив ничего, но девочка в платье с милыми крохотными эльфами продолжает пуще упрямиться из-за жестокого обращения с печеньем. ‒ Я же просил не лезть, когда у меня Кодди. ‒ Ты меня ненавидишь, братик? ‒ Я не ненавижу тебя. А буду любить ещё сильнее, когда ты разожмешь руки. ‒ Значит Кодди меня ненавидит? Ненавидит и ест моё печенье? Почему вы всегда оставляете меня одной? Я тоже хочу быть с вами! Глядя на эту картину Кодди заливается смехом, съедает краденное Дэйлом печенье полностью и летит к своим подаркам. Из всех он достает только одну коробку в мятной подарочной обертке с желтым бантиком и возвращается назад. ‒ Никому не говори, что ты получила её заранее. Подарки будем дарить после ужина, ‒ хоть Вандлер и сказал так, да выглядел таким добрым, он сделал это намеренно. И не с целью подкупить девочку. Снова пользуется психологией и грамотно развивает манипуляцию. Ведь что должно быть настолько ценным и интригующим что, дав человеку, он захочет это взять? Только Эйприл приняла красивую упаковку, как проблема Комптона была решена и, пользуясь моментом, тот несёт её в свою комнату. Хоть это и был гостевой дом, как в данном случае, однако по содержанию предметов в комнате Дэйла было ясно заметно что частенько они посещают это место. Первым, куда полез Кодди, был шкаф. Аж глаза загорелись видя разнообразие вещей, которых раньше не доводилось видеть на брюнете. Больше жизни в эту секунду ему хотелось занюхаться чужой одеждой. Секунда на мысль, две - на готовность, торопливый звук шагов - и навык на паническое скрытие оставленных улик отточен до мастерства. Комптон вернулся с камерой в руках. Он не был силен в технике. К осмотру присоединился даже Кодди, чтобы помочь разобраться. То, что он видел, было чем-то новым для него. Если Дэйл охарактеризует ее как “новые технологии”, то Кодди молчаливо удивится раритету. Разные взгляды, но оба не имеют представления как ею пользоваться. ‒ Она уже снимает? ‒ оба смотрят в объектив. Комптон продолжает держать в руках устройство, тыкая на кнопки, чем только увеличивал изображение лица к своему носу, да по незнанию возвращал обратно. Никто из них не обратил внимание на мигающий красный огонек. ‒ Да не работает походу. На, отложи пока на стол. Парни прекрасно проводили время за игрой на приставке. Кодди не пытался поддаваться, позволяя Старшему одерживать победу, чем бы его до жути как порадовал. Напротив. Блондин проигрывал с треском по собственному неумению. И нелюбовь к проигрышам у него в крови. В такие моменты Комптон может видеть его яркое недовольство, попытки ударить соперника локтем неотрывно от игры, и после поражения брюнет со смехом валил младшего на лопатки, ладонями опираясь о пол, и с нежность целовал в кончик носа. И даже этого было недостаточно чтобы полностью замять милое недовольство. Весь вечер Дэйл скрытно умилялся малому. После сытного ужина и семейными разговорами за столом, за которым без внимания Кодди никто не оставлял, ‒ что было так непохоже на трапезу в поместье Вандлеров, ‒ настало время дарить подарки. Шутки пожилых удачно разбавляли трогающую за душу атмосферу от тех подарков, что сравнивались с мечтой. Подарки были максимально простыми. Кому для счастья нужны были коньки, а кому новый mp3-плеер. В подарок от гостя дедушка получил дорогую трость, которой однажды зарядил Вивиану по ключице, ну а бабушка не понимала, зачем ей два VIP билета в шикарный отель на острове Санторини, в Греции. ‒ Дожила, уже и такое нужно регистрировать? Ну нет, сынок, это для меня слишком сложно. Вот блендер я бы ещё оценила. Да, хороший подарок. ‒ Старая, не хочешь, так мне отдай. Я моложе внучков буду, сам поеду. И бабушку им новую найду, ‒ тянет дед руки. ‒ Ну и кому ты нужен будешь без своих протезов!? ‒ смеётся бабушка, да наигранно выдаёт в обиженной формулировке: ‒ Вот когда найдешь их сам, так езжай куда хочешь. Хочешь, вон, за хлебом в город, а хочешь - за картошкой на рынок. В тот вечер все настолько заговорились, что ребята заснули где и сидели, положив голову на плечо второго, а Эйприл недалеко от камина и разлеглась, обнимая недавно подаренного плюшевого медведя. Позже ее забрали в свою комнату, аккуратно подняв на руки, а парней решили не будить. Уж слишком измотанными они оба выглядели. И это прекрасное завершение дня не самое последнее, что увидит Кодди. Впереди трепет, счастье, а главное - этих двоих захлестнет море любви. Все то, чего искренне желало иметь сердце Вандлера. Аж грудь свело волной тепла в одну секунду с тем, как он прижался к Старшему, а тот его приобнял плотнее к себе. И никакие звуки не отвлекали его. Сбоку от блондина тихо гудел аппарат искусственной вентиляции легких. Мужчина в кристально белом длинном халате сверял показания на планшете с показаниями на мониторе пациента, которое отслеживает состояние больного и фиксирует его жизненно важные параметры. ‒ Состояние стабилизировалось и приближается к норме, ‒ ровным тоном проинформировал мужчина, вписывая свежие данные в планшет. ‒ Хорошо, ‒ облегченно вздохнул лаборант, с легким испугом смотря на дефибрилляторы в своих руках. По-прежнему крепко сжимает. Этому парню было до ужаса страшно потерять на своих глазах своего первого пациента. Этот путь для него изначально был нелегким и, даже зная о том, молодой человек был готов взять на себя ответственность за любые последствия. ‒ Значит, можно убирать? Вопрос, обращенный к главврачу, звучал риторически. Медицинскому работнику напросто не верилось в то, что прибор в его руках более не нуждается в использовании. И насколько это протянет? Жизнь пациента пересекает планку критического. Довольно случаев, при которых из комы не выходили годами. Случаев, в которых, находясь в вечном, сне погибали. Пока лаборант дезинфицировал дефибрилляторы, врач расписался в бланке о состоянии поступившего датированное десятым январем. Из внешних повреждений была обнаружена зияющая рана в области затылка, от чего пациент безоговорочно был переведен в реанимацию. В канун рождества это вызвало ажиотаж среди медперсонала, которые только закрыли смену и готовились идти к своим семьям, дарить подарки и отмечать прекрасный праздник. Оставшись наедине с больным, мужчина ещё раз с особым вниманием осмотрел повязку на голове и проверил на отсутствие кровяных выделений. И невольно вспоминает случаи того дня. К счастью, искать ближних родственников не пришлось. После проведенной операции, к нему в кабинет наглым и безмятежным образом зашла ухоженная женщина. Представившись матерью, она тут же подошла ближе к сути своего присутствия. Самым загадочным что ему показалось в ней тогда было то, что в её глазах не мелькнуло ни тени грусти. — Прошу прощения, но эвтаназия в нашей стране запрещена. Я вынужден отказать Вам и вызвать полицию, ‒ взялся он за телефон. — А, полицию, значит. Вперёд. Но так ли Вы уверены, что хотите сделать это раньше того, как выслушаете мое предложение? — Каким бы ни было это предложение, оно не спасет моего пациента. — Кому нужно, чтоб Вы его спасали, доктор? Делайте с ним что хотите, но не смейте лечить. Предложенная мною сумма лишь пятипроцентная ставка ежемесячного поступления на сберегательный счет на имя Вашей дочери. Доктор, ‒ миссис Вандлер с высокомерием посмотрела в глаза визави, ‒ положите телефон. В жизни взрослого человека это был первый случай, когда он не знал, как ему следует поступить. Пойти в противовес себе или общественным ценностям. Поставить карьеру под риск или устроить благополучие своему младенцу. Будет ли он жалеть позже о принятом решении, так тому и быть. Характерный щелчок закрепил стационарный телефон в нынешнем положении. — Я так понимаю, мистер Роунсберг, мы договорились. Вот и отлично, – закрепила она решение за двоих и поднялась с кресла. На широкий дубовый стол легла визитка с личными контактами. — В пятницу с Вами свяжется мой адвокат для заключения договора о неразглашении. Он так же обязует Вас не вести какой-либо документации в отношении моего сына, которая бы подтверждала его нынешнее состояние. В тот день, провожая Лэндси Вандлер в фойе, мимо них прошел медперсонал с каталкой. Из всего мужчина обратил внимание только на одного парня, чьи эмоции не были характерны стилю одежды и пирсингу под губой. Видно, молодой совсем, должно быть школьник. И несмотря на это, он продолжал выкрикивать имя, сжимая в своей руке нежную девичью кисть. Руки ребенка подобно лицу были перепачканы свежей кровью. ‒ Эйприл! Еб вашу мать, спасите ее! Эйприл, смотри на меня! Смотри на меня! ‒ от агрессивных криков стискивало сердце. Даже главврачу со своим глубоким опытом сложно свыкнуться, с какими обстоятельствами они вынуждены сталкиваться. “ ‒ Нужно быть сильным, парень,” ‒ поправив ворот своего халата, он мысленно обратился к парню. И снова его неприятно передернуло. Надеется, что помимо этих двоих бедолаг, хотя бы у остальных наступит счастливое рождество. 10 января 2002 год Кладбище Маунт-Плезант, Онтарио. Смерть Эйприл Комптон была датирована в канун нового года. Старшему члену семьи, Дэйлу Комптону, пришлось заниматься похоронами. Мать была не в том состоянии, отец так и не объявился. Из друзей не пришел никто. Ни со стороны брата, ни со стороны сестры. Хотелось бы разделить этот печальный день с малым, с Кодди, но в школе он так и не объявлялся. Директор говорит, что тот забрал свои документы и перевелся в другую школу. Странным выглядит всё это. Будто избегает Комптона. Ему нравилось сидеть рядом с могилой сестры, редко смахивать упавшие хлопья снега, и говорить, когда он оставался один. Изо дня в день приходит только сюда. Один. Только он. Мисс Комптон по-прежнему не может взять себя в руки и принять смерть своей малютки. Офицеры ясно ей пояснили, что это убийство было неумышленным. Опираются на опасность района и хулиганов, которые просто убили её по ошибке. Их отношение к своей работе выглядело абсурдно. Пусть они и говорили логически, но внутри него что-то бушевало, не давая покоя. Быть может они бы и говорили сейчас иначе, если бы нашли все улики по этому делу. Да, возможно… Но в тот момент, когда, встречая малыша Кодди, ему позвонили, он услышал перепуганный шепот Эйприл в трубке телефона, который резко оборвался на ее крике. Будто пряталась, пока не нашли. Хорошо помнит как не раздумывая побежал к бабушке, взял из дома ключи от машины и, ничего не объясняя, газанул в сторону дома. Это была опасная езда на пике адреналина и паники. Дозвониться более не удалось. Ну а когда доехал, под вечер, выключенный в доме свет его напугал сильнее, нежели открытая дверь, да даже выбитые окна. Со стороны улицы выглядело всё таким образом, будто в доме все спят мирным сном. Мать лежала боком на полу в гостинной. Это повергло в шок, но пульс прощупывался. Дэйл продолжал звать Эйприл, направляясь наверх, открывал каждую дверь, заглядывал в шкафы и под кровать, пока ему не удалось найти сестру в своей милой комнате. Пол по дней в красной луже, в воздухе запах железа, в телефоне ответили на звонок госслужбы, которых он вызвал только входя в дом. Комптон прижал к груди свой яркий луч в этой семье и сидел до приезда полицейских и скорой помощи. Сейчас, вспоминая тяжелые моменты того дня, он задаётся вопросом, который терзает его. ‒ Эйприл, что она делала у тебя в руке? ‒ знает, что не ответит. Всё так же держит в замерзших от холода пальцах идентификационную карту, на которой, по стечению загадочных обстоятельств, были данные Кодди Вандлера.