Can't Help Falling in Love

- Лет до шести, - говорит Рэй, - я совершенно не умел раздавать щелбаны. Складывал пальцы неправильно, оттягивал указательный средним назад, вместо того, чтобы сделать колечко из указательного и большого. Щелчки выходили, как ты понимаешь, очень сильно так себе. Так что спорить со мной на пару щелбанов было много желающих, не больно ведь совсем, если проиграешь. А как складывать пальцы правильно подсказать было некому, не у мамы же про такое спрашивать... Я не горел желанием щелкнуть кого-то побольнее, но, знаешь, делать что-нибудь хуже всех - это тоже не вариант. Тренер понятливо кивает, потому что ему это более чем знакомо - он в свои шесть лет неделю тренировался на заднем дворе, чтобы выучиться плевать через дырку от выпавшего зуба ничуть не хуже, чем его закадычный дружок, Бобби О'Коннел. Это немного странный вечер. Начинается он с того, что Рэй возникает на пороге его кабинета с бутылкой виски в руках и произносит: "не собираюсь домой, пока эта бутылка не опустеет хотя бы наполовину", а потом они разговаривают больше, чем пьют. Виски, конечно, хороший, оставляет привкус меда и трав на языке, но когда Рэй начинает говорить, пить совсем не хочется. Хочется слушать. Поначалу Тренер думает, что его ожидает что-то вроде "я никогда не", но на деле все выходит иначе. Время от времени они делают небольшие перерывы на помолчать и один раз - на покурить. Курить выбираются на крышу зала, и курит только Рэй, занятно щурясь и пытаясь разглядеть звезды. Хотя что там рассмотришь в этом низком, затянутом чернильными тучами, небе... Но Рэй все равно упорно смотрит вверх, а Тренер стоит рядом и молча смотрит на него. Потому что когда Рэй курит, смотреть на что-нибудь другое не хочется. Хотя когда не курит, смотреть на другое не хочется тоже. Потом они возвращаются в кабинет, и Тренер думает, что если в следующий раз пойдут на крышу курить и смотреть на звезды или на что там еще, надо во что-нибудь Рэя закутать, а то зябко уже. А еще понимает, что день у Рэя действительно был очень тяжелый, раз тот, обычно мерзлявый, холода словно не замечает совсем. Следующего раза не случается - говорить о всяком Рэю нравится, кажется, больше чем пить и пытаться разглядывать звезды в лондонском небе. Говорить, а еще - сидеть, уткнувшись лбом Тренеру в плечо. Хотя слушать Рэю нравится тоже. Тем более, что про детство в Дублине он почти и не знает ничего, так, урывками. Тренер не собирался скрывать, но вроде как все не к случаю было, думалось - не сейчас, как-нибудь потом. Видимо, как раз для этого самого вечера берег. Рэй слушает про старую слепую таксу, что жила у соседей - добрей собаки Тренер в жизни не встречал. Слушает про чертовски холодное лето, когда казалось, что вот-вот - и пойдёт снег. Тренер тогда таскался в пальто по побережью, мерз и чувствовал себя глубоко несчастным, потому что это отстой какой-то, а не летние каникулы, когда такой дубак. Слушает про яблоню, что росла на дворе у двойняшек Шелби. На нее никто не рисковал забираться - осы облюбовали её для своих гнезд. И срубить было жалко, цвела каждой весной так, что никак не получалось наглядеться. Слушает и прижимается к Тренеру все крепче и крепче, и, кажется, наконец выдыхает, отпуская этот чертовски длинный и непростой день. Сидит тихий, сонный, и Тренер думает, что не поедут они никуда, можно и тут заночевать, на диване. Но когда он рассказывает о том, что, сломав ногу в тринадцать, от скуки выучился доставать языком до кончика носа, Рэй вскидывает голову, моргает пару раз и совершенно не сонным голосом тянет: - Да ладно, - и явно ожидает демонстрации талантов, хитро блестя глазами. - Правда-правда, - говорит Тренер, чуть подаётся вперёд и легонько мажет языком по кончику носа Рэя. Слушать, как Рэй смеётся нравится ему ничуть не меньше, чем слушать, как Рэй говорит.