Hotellus Eviction

Идти пришлось не очень долго, и свернув налево в т-образном коридоре, Бакуго очень скоро оказался перед нужной дверью. Он опустил взгляд в сторону ручки, но там, как ни странно, располагался самый обычный, дверной, не электронный замок. Кацуки осмотрел его со всех сторон, затем взглянул вверх и тут же отшатнулся, разглядев табличку с цифрой 409. Бакуго тщательно протёр глаза, будучи уверенным, что подходил к своему, 408 номеру. Он не отводил свой настороженный взгляд от белой, в нескольких местах поцарапанной двери, пока не оказался в собственных апартаментах. И это при том, что его было не так просто сбить с толку. Бакуго с опаской прошёл вглубь большой комнаты, стараясь держаться подальше от мебели. После слов Осаму о том, что эти номера (как и большинство на этом этаже, как он предполагал) не разительно отличались друг от друга, он всё никак не мог побороть ужасное предчувствие. Словно в каждом углу его поджидала опасность. «Отсюда и в самом деле хочется свалить побыстрее». Он мысленно заставил себя успокоиться и тщательно осмотрел окружающую его обстановку. Пожалуй, к счастью, ни одна деталь здесь ни о чём ему не напоминала. Как ни удивительно, получилось даже наоборот: чем больше он осматривался, тем быстрее отступал дискомфорт. Наверняка от собственного же упрямства и нежелания признавать испуг — но не всё ли равно? «Старик умеет нагнетать. Фамилия моя ему знакома, как же… Любитель экстрасенсорщины». Не то чтобы сам Кацуки смог бы сходу предложить разумные объяснения на тему того, что ранее творилось в соседнем номере. Конечно — если только Осаму в самом деле ни разу не солгал. Иначе это всё сводилось к банальным совпадениям, а может и настоящему преступлению, с вполне себе реальным злодеем, обладающим какой-то невероятной, влияющей на психику людей причудой… От чего только в голове начала вырисовываться фигура с фиолетовыми волосами? Бакуго мотнул головой и избавился от не к месту навязчивого образа Хитоши Шинсо. Может, все предположения и в самом деле показалось бы разумными в любом другом месте и при других обстоятельствах, но под давлением новоприобретённых знаний Кацуки уже ни в чём не был уверен. Чувственное восприятие — вещь столь интересная, что… Иногда позволяет вещам приобретать невероятную, ну совершенно причудливую форму. Когда Бакуго чувствовал, что внутренний баланс из фантазии-интуиции и логики-ума начинал крениться в пользу одной из сторон, то всячески старался переключиться на что-то другое. Привычка ещё со времён обучения: ради достижения целей и победы на турнирах необходимо было поддерживать и ясность ума, и фантазию в равной степени. Правда, на данный момент бои его совсем не интересовали, в отличии от поисков искомого. Ответы лежали где-то рядом, возможно, даже за соседней стеной, но теперь Бакуго сомневался, что ему так сильно нужен этот 409 номер. Кацуки ведь мог сразу попросить администратора отыскать свою фамилию в списках прежних жильцов, узнать, в каком номере останавливались тогда они с отцом, и… Бакуго не был уверен, что именно ему бы это дало. И всё же это было явно лучше, чем уехать отсюда без каких-либо зацепок, даже если ему и пришлось бы признаться в собственной лжи. После подобных размышлений комната и вовсе перестала казаться жуткой. То есть, представляла из себя обычную спальню в обычном гостиничном номере: двухместная кровать, небольшое окно, совершенно случайно подобранные картины на стенах, какой-то простенький ночник на тумбочке… Бакуго из всего перечисленного приглянулось лишь окно, а точнее открывшийся вид. Там, вдалеке располагался какой-то лес, холмы и несколько жилых домов… Он как-то и подзабыл, что давно по-нормальному не выбирался на природу. Идея пришла сама собой: прогуляться по окрестностям, попробовать дойти до школы, где он впервые попробовал себя в альпинизме… Возможно, после неудачи с бронированием нужного номера («Неудачей ли?»), он что-нибудь вспомнит, или на худой конец, таки расспросит администратора. Кивнув самому себе, он приподнялся и направился в ванную, дабы смыть чёртову цифру с руки. Неприятное чувство, будто он, как какая-то малолетка, по глупости набил себе тату бабочки, даже не догадываясь о её символизме, сопровождало его весь путь до самого умывальника. Как бы ни тёр — в итоге всё равно остался темноватый след, но после вечернего душа он, по идее, должен окончательно сойти. Бакуго решил на всякий случай взять рюкзак с вещами с собой. Ему никоим образом не хотелось как-либо привязываться к этому месту. Когда он отдал ключ-карту девушке за стойкой регистрации, последняя лишь мельком взглянула на него, и вновь вернулась к работе. Уже на улице, что Бакуго совсем не удивило, ему стало гораздо легче. Быстро отыскав в навигаторе самый удобный путь к школе, он спрятал телефон в карман и двинулся по пыльной дороге, так ни разу и не оглянувшись назад.

***

Кацуки вновь оказался перед дверьми отеля лишь спустя два с половиной часа, голодный, но едва ли уставший. Он таки дошёл до спортивной школы, которую, как оказалось, успели перестроить в частную. Узнав об этом от охранника, Бакуго развернулся на девяносто градусов и двинулся в сторону густых зарослей и леса… Но не прошёл и десяти метров, как отовсюду начали слетаться комары, по обыкновению, пропадающие лишь к середине осени. В который раз оказавшись у стойки регистрации, Бакуго без лишних приветствий, сразу попросил девушку позвать администратора, предполагая, что у обычной сотрудницы просто не может быть доступа к личным данным людей, что останавливались здесь лет девять назад. Если эти самые данные вообще сохранились. — Извините, у администратора важная беседа с управляющим отеля. Вы сможете обратится к нему через полчаса. Бакуго, после всех неудач не удивился очередной подлянке, и без единого слова двинулся в сторону ресторана: набивать желудок. Цены оказались что надо, а вот сама еда… Бакуго сплюнул, едва распробовал заказанный мисосуп. В любом другом настроении он бы начал рваться на кухню, дабы вынуть руки повара из жопы, вставить их на место и показать, как по-настоящему нужно обращаться с овощами и лапшой… Сейчас же всем присутствовавшим в ресторане повезло стать свидетелями того, как он встал, едва не опрокинув стул, и пошёл в свой номер, оставив на столе почти нетронутую миску супа. Переступив порог номера, он хотел было включить свет, но так и замер с протянутой рукой. Комната уже успела окраситься в прекрасный предзакатный оранжевый оттенок, и это, пусть и самую малость, но приподняло ему настроение. В рюкзаке он отыскал чуть подсохшую дынную булочку, что также помогла хоть самую малость отвлечься от голода. И всё же, на кровать Кацуки опустился слегка измотанным после всех событий сегодняшнего дня, причём больше от психологических, чем от физических нагрузок, коих у него сегодня не было вообще. Ко всему этому ещё примешивалось раздражение от невозможности получить желаемое. Этот день явно испытывал его выдержку, выжимал последние соки терпения. Громадная, просто титаническая для его натуры сдержанность — единственная причина, по которой на месте этого отеля ещё не вырос ядерный гриб. Бакуго зажмурился из-за лучей, блуждающих по его лицу, и едва не задремал. В комнате было тепло, но не душно. Закат начинался с каждым днём всё раньше и раньше, постепенно отступая перед холодами далёкой зимы. «Было бы неплохо закрыть глаза и очнуться уже в завтрашнем дне, — подумал Кацуки, заползая чуть дальше на кровать. — А этот пусть идёт к чертям собачьим». Стоило ему вдохнуть побольше воздуха для смачного зевка, как прямо у изголовья кровати, раздался громкий удар с другой стороны. А затем ещё два. Бакуго поперхнулся воздухом, готовый в полной мере выплеснуть всю свою злость на шумных соседей, но среди среди еле разборчивого шума внезапно расслышал отчаянный крик. Он окончательно проснулся, мигом оказался на полу, и через несколько секунд босым выбежал в коридор… Взглянул на соседнюю дверь и замешкался на пару секунд. Звуки доносились из всё того же, чтоб его, номера, запертого на обычный замок. Номера, в который эти чёртовы управленцы божились больше никого не заселять. «Старый пердун меня обманул, там кто-то есть!» Всё ещё различая за дверью чьи-то полузадушенные крики, Бакуго попробовал выбить дверь. Оглянулся, закричал на весь пустой коридор, надеясь, что хоть кто-то покажется из-за угла. Затем предпринял ещё одну попытку проломиться без ключа… Плюнул на это дело, смазал нитроглицерином замок и направил взрыв с ладони прямо на накладку дверной ручки. Успешно — металлический корпус выбило мгновенно, вместе с саморезами. Бакуго распахнул дверь, мешкая после всего того, о чём ему поведал Осаму… Но стоило разглядеть в комнате, освещаемой одними лишь ускользающими лучами, тело человека, заживо пожираемого огнём, как сомнения были сразу отброшены в сторону. Бакуго метнулся к кровати, сдёрнул с неё покрывало и начал впопыхах тушить огонь на бедолаге и ковре под ним. Если бы было чем рвать, Кацуки, может, и не сдержался бы: смрад жареной плоти и дыма просто выворачивал желудок изнутри. Убедившись, что огня больше не осталось, Бакуго метнулся в ванную, благо, планировка у номеров была одинаковая, и не пришлось терять лишние секунды на поиск. Он случайно заметил на полу тёмные следы, на ходу предполагая, что после стука человек попытался доползти до выхода. Смочив полотенце холодной водой, Кацуки начал промокать им неглубокие ожоги на спине, пытаясь не смотреть на черноватую кромку прилипшей к телу рубашки. Он не сразу заметил, когда его действия перестали вызывать хоть какой-то отклик у пострадавшего. Кацуки всего колотило, пока он попытался нащупать пульс. Воздух на вдохе засел где-то в лёгких, не желая более пропускать в организм ужасный запах. — Нет-нет-нет… Находясь в шаге от нервного срыва, Бакуго начал аккуратно переворачивать пострадавшего набок, дабы тот окончательно не прилип кожей к ковру… И в ужасе отпрянул после того, как заглянул в чужое лицо. Без сомнений, незнакомец уже был мёртв… А его перекошенное, оплывшее из-за волдырей лицо мгновенно отпечаталось в сознании Кацуки… Как и отвратительный, просто тошнотворный запах. За окном исчезали последние лучи солнца, из-за чего комната вскоре начала напоминать самый настоящий ад: багровый цвет заполнял все вокруг ещё буквально несколько секунд, пока комната не начала окончательно погружаться во мрак. Внутри Бакуго забурлила ужасная смесь из одних лишь негативных эмоций. Он припёрся в отстойный отель, у него на руках погиб человек, и самое главное, всем вокруг снова было плевать, как на этого бедолагу, так и тем более — на самого Кацуки! «Ни одна живая душа так и не пришла на помощь — вот оно, освобождённое от зла общество!» Как вдруг, словно опровергая его мысли, некогда взорванная дверь распахнулась. Бакуго в порыве гнева уставился на неё так злобно, как только мог. Кто бы что ни сказал, в этом не было его вины. Она лежала на тех, кто его окружал: это касалось и лжеца Осаму, и молчавших долгие годы обоих родителей… Но больше всех на свете была виновна главная проблема всей его грёбанной жизни, злоебучий мелюзга… — Эй, Деку! Бакуго уставился на застывшего в дверях мальчишку лет девяти-десяти, с до боли знакомым зеленым цветом волос. Сам он бы так и не догадался, кто это застыл в дверях, если бы ему не помог всё тот же окликнувший голос. — Чего встал на месте? Спустя долгих пять секунд его обладатель возник за спиной мелкого Деку, и Кацуки вдруг подумал, что окончательно тронулся умом — это же был он сам! Его малолетняя копия! Кацуки следил немигающим взглядом за двумя затаившими дыхание детьми, пока не осознал, что те смотрели вовсе не на него. Свет из коридора отлично освещал одно лишь обгоревшее тело. — Папа? Этот тоненький голосок, будто прошил его насквозь. Он слышал его так часто, что одного слова оказалось достаточно, чтобы… Не вспомнить, нет… Только как следует прочувствовать его боль. Бакуго вновь посмотрел на дверь, замечая какое-то движение: это Деку качнулся, чтобы бесстрашно переступить порог комнаты. Его белобрысый ровесник вдруг тоже очнулся… Взрослому Кацуки даже показалось, что они с его копией в самом деле на секунду пересеклись взглядами: один, весь в недоумении, а другой — полный ужаса. Спустя такую долгую секунду десятилетний он схватил Деку и потянул назад, прежде, чем последний успел войти в затемнённую комнату. Изуку ожидаемо упал, но тут же начал кричать и вырываться из цепкой хватки. — Что ты делаешь? Там мой папа! — у Кацуки мгновенно выступили слёзы от его несчастного голоса… или всему виной был дым? — Ему нужна помощь! Белобрысый ребёнок был не прошибаем, к тому же оказался не в меру возраста сильным, раз смог не только удержать Деку, но и ногой резко захлопнуть дверь… Оставляя настоящего Бакуго во мраке номера 409.