Hotellus Eviction

Пройдя через все возможные пытки, которые могли его ожидать после порчи гостиницы, включая разборки с полицией, Кацуки вдруг понял, что ещё легко отделался. Осаму в самом деле подстроил всё в пользу того, что в номере на Бакуго напал злоумышленник, но без выяснения лишних деталей этой легенды никак не обошлось. В первую очередь, конечно, пришлось стерпеть оказанную медиками первую помощь. Бакуго стойко переносил боль, пока Деку благодарил вместо него сотрудника с причудой, ускоряющей процесс заживления ожогов. В какой-то момент Кацуки отвлёкся на то, чтобы осмотреть творившийся вокруг хаос. Здесь были и полицейские, и пожарные, и медики, ну и разумеется, простые жильцы — кто жаловался, а кто просто выполнял свои должностные обязанности. Больше всех людей удивляло наличие здесь героя Номер Один, но Бакуго был единственным, кому от его присутствия было не комфортно, поэтому он предпочёл отыскать часы на стойке регистрации. «Черт возьми, ещё даже нет семи вечера». По ощущениям самого Кацуки, в номере он пробыл целую вечность, и ужасно хотел оказаться подальше от отеля. Это напомнило ему об одной важной детали, и он сразу же потребовал у Деку мобильник. Улица встретила его знакомой свежестью и прохладой надвигающихся сумерек. Усталость свалила с ног на ступеньки, и накатившее облегчение было именно тем, что было нужно Кацуки, дабы собраться с силами и разблокировать экран. Чей-чей, а её номер он точно помнил наизусть, даже если в нужный момент его не оказалось в списке контактов. — Привет, ма. — Кацуки? Ты почему с незнакомого номера? — Взорвал телефон ещё утром, — как можно более правдиво отмахнулся Бакуго, на тон ниже добавляя: — От твоих криков… — Я всё слышала! — быстро переняла его озлобленное настроение Мицуки. — Отец как раз вернулся с работы, так что мы скоро будем у тебя. Тогда ты уж точно ответишь за каждое слово! Бакуго запустил ладонь в волосы и едва не вырвал клок волос в попытке сдержать внутри своё негодование. После всего пережитого встреча с родителями могла бы поставить отличную точку в его некрологе, но именно сегодня Кацуки понял, что совсем не готов умирать. — Не, не надо… Не сегодня так точно… Я… У меня гость. — Бакуго Кацуки, я скорее поверю в то, что ты переедешь отсюда на необитаемый остров, чем в то, что пригласишь кого-нибудь в свой мусорный загашник. Кацуки обернулся в сторону владельца телефона и включил громкую связь: — Эй, Деку, ляпни что-нибудь. — А-а-э-э, здравствуйте? — Не верю своим ушам! Я так давно не слышала твой голос, Изуку! Кацуки скорчил такую карикатурную мину на её быструю смену интонации, что Изуку с трудом сдержал внутри себя смешок. — Что ж, если Кацуки всё ещё держит связь со своим первым другом, тогда из него и впрямь ещё что-то может получиться… Толковое, я имею в виду… Что ж, не будем тогда мешать! Заходи как-нибудь и к нам на чай, Изуку. Сам же Мидория не успел ничего ответить, ведь Кацуки сразу сбросил вызов, на всякий случай создавая новый контакт с именем-фамилией «Карга Старая». Его не особо радовала мысль о покупке нового телефона. — К-каччан? — Толковое, она имеет ввиду, — дразнился Бакуго. — Вот же ж… — Кач- — Да чего тебе? — рявкнул Кацуки, но вовремя стушевался, опасаясь понести убыток уже за два телефона. — Получается… — тихо бормотал Мидория, закрепляя окончание вопроса уверенным взглядом глаза-в-глаза. — М-мы сейчас… К тебе? Когда до Бакуго наконец дошло, его лицо сразу вытянулось и он попытался опровергнуть… Пока не словил себя на мысли, что его, в общем-то, никто и не тянул за язык выдумывать именно эту отмазку для матери. Кацуки уловил эту некую двусмысленность в чужих словах, вспомнил о горячем поцелуе в лифте, и вздрогнул — ведь он сам, сам сейчас загонял себя в ловушку! Собравшись с силами, чтобы также закрепить свой ответ уверенным взглядом, Бакуго поднял голову, а затем кое-как приподнялся, дабы более не чувствовать на себе этот взгляд свысока. — Да, нам нужно многое… Обсудить. Мидория смутился его положительному ответу, наверняка также нащупав двойное дно в их разговоре. Кацуки бы даже ему за это бы врезал, если бы полностью не отвлёкся на неожиданный факт. Теперь они с Деку были одного роста.

***

Дорога к квартире Кацуки была пройдена незаметно для обоих, хотя они так ни разу и не заговорили. Бакуго был занят подбором вопросов, а Изуку… Изуку же смиренно следовал за ним по пятам, несмотря на то, что в любой момент мог перенести их обоих в назначенное место менее, чем за минуту. Было что-то такое в этом решении идти пешком, что вновь возвращало обоих к их прежнем отношениям. Даже будучи смертельно уставшим, некогда задремавший в автобусе Бакуго всё равно не согласился опять повиснуть на шее Мидории. Пусть это и малость облегчило бы страдания его тела, для гордости этот удар был бы фатален. Кацуки пропустил Изуку первым через порог квартиры, закрывая за собой дверь и включая свет. Он отчего-то поёжился, мельком взглянув на красные ботинки... Да и сама мысль о появлении Деку в его жилище в какой-то момент заставила Кацуки усомниться в реальности происходящего. Мидория успел поменяться. Это было заметно по уверенной походке и движениях, по его плавным жестам, и этот образ никак не вязался с тем, каким его в последний раз видел Бакуго… От прежней злобы не осталось и следа, только недоумение. Он не мог выразить это словами, но ужасно хотел узнать, помнил ли Изуку что-либо из их детства? Неужели их обоих постигла одна и та же участь — забыть обо всём? И стоило ли тогда вообще бередить эту старую рану, если о ней достаточно знать одному лишь… — Каччан? — прервал его Изуку очередным обращением. — Ты идёшь? — Да, — он вытряхнул себя из обуви и проследовал на кухню. — Чай будешь? — Да, наверное? — Что ж, он закончился, — не нуждаясь в подтверждении своих слов, Бакуго сел за стол, а Мидория последовал его примеру. — Перейдём сразу к делу. Почему ты пришёл? — Ты… Ты же сам позвал меня, — изогнул бровь Изуку, складывая руки под столом и ощущая себя ну точно как на допросе, ещё и в весьма непривычной для себя роли обвиняемого. — Я про отель. — Опять-таки, потому что ты позвал… Я бежал со всех ног после твоего звонка. Ты ведь никогда раньше не звонил мне, и очень сильно этим напугал… Т-то есть, обрадовал, конечно!.. Но и как следует напугал. — Ты помнишь хоть что-то связанное с этим отелем? — Кацуки с трудом подбирал слова, опасаясь пересолить это сложное блюдо. — Из детства? — Я помню, что Каччан герой, — отрезал Мидория, и они оба почти одновременно затаили дыхание. Бакуго пытливо всматривался в чужое лицо, уже догадываясь, о чём стоило дальше спросить Изуку, но его мысли прервала знакомая трель, похожая на будильник. Он почти мгновенно узнал её, и отпрыгнул от стола, роняя за собой стул и встречаясь спиной с деревянным шкафчиком для посуды. «Этого не может быть!» Мелодия набирала обороты, вместе с тем выбивая у Бакуго из лёгких воздух. — Блять! Блять-блять-блять! — каждое проклятье сопровождалось бессильным ударом о кафельный пол. Когда последние силы иссякли, ему в какой-то момент показалось, что он начал падать — в самые тёмные глубины, на дно, устланное из собственных кошмаров и плохих воспоминаний… Утонув однажды в которых, он никогда больше не сможет выбраться. — Да что с тобой такое?! В действительности он осознал себя зажатым в крепкой хватке Деку, и даже ударил его пару раз по лицу в попытке выбраться. Мидория на это лишь ещё сильнее сжал его в своих тисках. Через какое-то время Бакуго всё понял и оглушающе громко рявкнул лишь одно слово: — Выключи! И прежде, чем из динамика зазвучал тихий голос вокалиста, Изуку отстранился, выудил из кармана телефон и сбросил чей-то вызов. Кацуки долго пытался прийти в себя, оклематься после пережитой маленькой смерти. Даже теперь, вне отеля, его продолжала преследовать эта песня… — Тебе легче? — обеспокоенно заглянул в его лицо Изуку, склонив голову в своей странной манере изучающего клубок кота. — Удали её нахуй, — Кацуки немигающим взглядом сверлил потолок. — Сотри из своей памяти, и памяти телефона. Тогда мне, может быть, и станет легче. Изуку весь сжался, задрожал так, что Кацуки вдруг понял — откажет. Слишком тяжёлая, слишком необоснованная просьба. — Да что не так с этой песней? — Изуку сморгнул появляющуюся перед глазами пелену слёз, а Кацуки наконец переключил на него всё своё собранное в кучу внимание. — Что?! — Я… — Кацуки облизнул пересохшие губы, и выдал: — Я отвечу на этот вопрос. Но сначала ты должен ответить на мой. — Что за глупая сделка? — фыркнул Изуку, пытаясь скрыть подступивший к горлу ком за небрежностью. — Ну? Кацуки тщательно выбирал из кучи беспокоящих его вопросов единственный, по его мнению, правильный. Он заглянул в чужие глаза, как это делал Осаму, дабы по возможности уличить Деку во лжи. — Что ты увидел там, когда нашёл меня прямо перед дверью номера? По мгновенно округлившимся глазам, по судорожному движению руки в попытке сдержать первый всхлип, Кацуки понял, что попал куда более метко, чем рассчитывал изначально. Мидория попытался успокоиться, но слёзы уже скопились на подбородке, исчезая за воротом геройского костюма. Бакуго не видел перед собой ни героя Номер Один, ни будущего Символа Мира. Как бы сильно не изменился Изуку, для Кацуки он всегда оставался плаксой Деку — единственным мальчишкой, которому было позволено его, Кацуки, спасать, и также видеть его, Бакуго, слёзы. Теперь был его черед лезть с протянутой для полуобъятья рукой, но Деку как ни странно ушёл от прикосновения. — Я в-всё ещё должен ответить… П-перед т-тем, как ты всё взорвал. Мне… Я… — он подавил в себе рвущиеся наружу рыдания и шмыгнул носом. — Я увидел т-там папу. Кацуки неотрывно следил за чужими попытками взять себя в руки, смутно догадываясь о том, какое сейчас у него самого было выражение лицо: было ли там сочувствие, понимание… Всё вместе? — Ты в-ведь не веришь м-мне, Каччан, — процедил сквозь зубы Изуку, и его плечи начали понемногу опускаться под давлением тщательно скрываемое боли. — Верю, — неожиданно быстро ответил Бакуго. — Именно поэтому я больше не хочу никогда в своей жизни услышать эту песню снова. — Это была его любимая… Единственное, что я помню о п-папе, — отчаянно запротестовал Мидория. — После его смерти мама и-избавилась от всего, что хоть как-то напоминало о нём… Но я её не в-виню… Ведь это именно вы с ней п-помогли мне пережить его гибель. Изуку насухо вытер лицо рукавом и набрал побольше воздуха, чтобы перестать заикаться. — Я знаю, что это ты спас меня тогда, от этого… Этого. И с тех пор ты стал для меня примером для подражания. Моим героем. И я всегда хотел стать таким же героем для тебя… В-ведь я так сильно л-люблю тебя, Каччан!.. Вот ч-чёрт, в-всё равно заикнулся!.. Под застывшим взглядом Бакуго, Мидория вновь полез за телефоном. Скованные движения говорили о том, что решение давалось ему с трудом. — Я удалю эту п-песню и больше никогда не буду о ней вспоминать. Мы н-наконец оставим всё плохое позади… В-вместе. Кацуки опустил ладонь и сжал дрожащие пальцы Изуку вместе с телефоном, отводя их куда-то в сторону. Озвученные чувства Деку отчего-то куда проще принимались им, чем раньше. Другой рукой Бакуго не сильно, но в свойственной ему манере, жестко зафиксировал чужой подбородок. Изуку зажмурился, всё ещё неконтролируемо вздрагивая от икоты, и казалось, ещё больше напрягся. Словно не ожидал ничего, кроме удара. «Тупица, — подумал Кацуки, склоняясь всё ближе к лицу Деку. — Как будто это его первый поцелуй». Остановившись на незначительном расстоянии, Кацуки испытующе осмотрел его. — Не похоже, что ты хочешь этого, Де-еку, — проговорил он прямо в чужие губы, впитывая малейшие отклики на свои действия, и одобрительно хмыкнул, наблюдая за тем, как Мидория заёрзал и придвинулся к нему ближе, жмурясь. — Я всего лишь немного опасаюсь, что ты можешь в любой момент меня ударить. Всё-таки у тебя тяжелая рука. — Нашёл чего бояться, глупый Деку, — Кацуки нарочно понизил свой голос, упиваясь его красочной реакцией. — Ты бы не получил по морде, если бы не полез сосаться без спросу… Причём дважды. Изуку какое-то время раздумывал над его словами, пока не открыл глаза от посетившей его светлой мысли, и выпалил от шока: — Так ты помнишь? Словно молча подтверждая его слова, Кацуки прижался к его губам своими, отпуская наконец чужой подбородок для большего удобства. Их столкновение чем-то отдалённо напоминало битву: каждый вкладывал в свои ласки все невысказанные слова и чувства, терзавшие обоих на протяжении не одного месяца, и даже не одного года. Всё то, что они никак не могли обсудить по-человечески, словами, ртом — всё это беззвучно выплескивалось в судорожных касаниях и долгих, долгих поцелуях. Изуку оттягивал на нём толстовку, запуская руки под футболку и отмечая, как скоро на чужой спине выступил пот. Он прижался губами к его шее и уловил знакомый запах какой-то горелой сладости. Запах Кацуки почти полностью стёрся из памяти, но ассоциация так никуда и не делась из головы. Что-то вновь пришло на ум, очередная безумная идея. Изуку освободил одну руку, отвлекая Кацуки тем, что прикусил его нижнюю губу. Не успел последний возмутиться и ответить тем же, как свободная рука Мидории знакомо надавила на затылок, ещё больше углубляя поцелуй. Бакуго дёрнулся от его напора, прямо как тогда в лифте. Запрокинул голову, и если бы не покрытая шрамами рука, крепко сжимающая белые волосы, то Кацуки бы точно стукнулся затылком о шкафчик. Он вдруг решил проделать тоже самое, запустил в тёмно-зеленые волосы пальцы, но попытка перехватить инициативу так ничем хорошим и не кончилась. Изуку не был так измотан, и едва нащупав чужую слабость, стремился сразу воздействовать через неё на Кацуки. Сам же Бакуго не мог никак собраться, чтобы отцепить от себя Мидорию: его окончательно разморило от приятных ощущений. Он отчасти даже перестал сопротивляться, лишь иногда подстрекая другого неожиданными укусами. В один из таких моментов Мидория заёрзал на его коленях и прижался ещё ближе. Оказавшись верхом на бедре Бакуго, он судорожно вздохнул и попытался отодвинуться, но руки Кацуки удержали его на месте. Пальцы скользнули вниз по спине прямо к пояснице, очертили обе ягодицы и неприлично скользнули меж них. — Хах! Изуку издал тихий стон и инстинктивно попытался обернуться. Бакуго не дал ему уйти, притянув к груди и жарко прошептав на ухо: — Кровать. Реакция Изуку его как минимум позабавила, но по большей части взбесила своей неопределённостью: кривая, но такая счастливая улыбка расползалась почти до ушей, в уголках глаз опять скопились слезы. Когда Изуку помогал ему встать, Бакуго заметил, что тот всё ещё неконтролируемо вздрагивал всем телом… Ну, а разве мог он ожидать иного от такого же, как и он сам, затворника-девственника? — М-м, Каччан, а где твоё постельное бельё? — В мусорке. — Ах, вот как… От контакта с кроватью Кацуки едва ли сразу же не отрубился. Одно только усилие воли держало его глаза открытыми, пока он наблюдал, как неловко и смущённо раздевался Изуку, что-то нервно бормоча себе под нос. Бакуго раскинул руки в стороны, дотянулся кое-как до ночника и со странным защемившим в груди чувством рассмотрел несколько новых шрамов на теле Мидории: какая-то мелочь на груди, и один длинный, очевидно, от удара клинка, на спине рядом с лопаткой. Он прикрыл глаза, чтобы перестать пялиться, и пожалел, ведь через пару секунд открывать их совсем расхотелось. — Можно я… — зашелестел рядом Деку. — Раздену тебя? — У тебя просто нет другого выбора, — пробормотал ему в ответ Кацуки. — Я не могу пошевелиться… Если ты в самом деле ещё чего-то хочешь… В следующую секунду его бедро обожгло осторожное прикосновение. Он ощутил чужие пальцы, заползающие под штаны, и неумолимо стягивающие их вместо с трусами. — Тогда… — Изуку на секунду запнулся от открывшегося вида, но затем продолжил оголять его ноги. — В моих интересах заставить тебя встать. Бакуго ощутил, как член окреп даже без прелюдий, от одних разговоров, а в животе всё скрутило от предвкушения. Краем уха он уловил какой-то влажный звук и шорох матраса, пытаясь представить, но куда сильнее — желая увидеть всё воочию. Мидория примостился рядом с ним и наконец прикоснулся рукой к его стоящему члену, на пробу проведя несколько раз вверх-вниз. Кацуки захрустел костяшками пальцев на ногах. Оу, в полумраке собственной берлоги касание к интимным местам в самом деле ощущалось как что-то… Неописуемое… Первые несколько движений, по крайней мере. — Да чтоб тебя, тупорылый Деку… Ты что, никогда себе не дрочил? Ты тут не морковь на тёрке натираешь! Больно, между прочим! — Прости, я, вроде, смачивал руку слюной, но видимо, этого оказалось мало… — Блять… Ты можешь заставить меня встать только для того, чтобы отвесить тебе подзатыльник. Бакуго, по пояс голый, недовольно заворочался на кровати от крепчающей внутри злобы. Одной половине тела было жарко, а другой — холодно, и в голове, окончательно сбивая какой-никакой настрой, возник образ Тодороки. На какое-то мгновение даже померещился запах дыма… Хотя как оказалось, совсем не померещился, но благо, мелкие взрывы никак не задели матрас. После Кацуки вновь ощутил что-то мокрое на своём члене, что мигом заставило его открыть глаза и прогнать из мыслей бесячего соперника, Шото. Он приподнялся на локтях, и так и застыл, явно не ожидая увидеть между ног лицо Изуку. Мидория пуще прежнего покрылся красными пятнами, таки встретившись с ним взглядом, а затем на пробу взял в рот головку… Не скривился, ничего. Бакуго не столько возбудили ощущения, сколько сам вид. Он неловко опустился и кое-как стянул через верх толстовку, дабы хоть немного уменьшить жар, поселившийся в верхней части тела. Изуку между тем пробовал брать глубже, но отстранялся каждый раз, когда Кацуки только начинал что-то чувствовать. Эти неловкие игры лишь изматывали, не давая ни спокойно заснуть, ни кончить. Бакуго резко приподнялся, решив прервать его действия. — Твои попытки удавиться моим членом ужасны. Прекращай. Изуку поднял на него свой утомлённый взгляд, но не отстранился, и даже наоборот — пару раз довольно интересно качнул головой. — Или попробуй задействовать руки, — хрипло выдал Кацуки и вновь распластался на матрасе, прикидывая, сколько ещё так сможет протянуть, пока задрот не научится. — Порно, что ли, никогда не смотрел?.. Мидория слегка приподнялся после этого замечания и обхватил сначала одной, а потом уже обеими руками мокрый член. Затем вновь впустил в рот головку, и начал пытаться повторить подсмотренные в каком-то видео движения. Кацуки облизнул губы: эта стимуляция вызвала в нём куда больше отклика… Что очевидно, ощутил и Изуку, заинтересованно всматриваясь в его лицо. Он несколько раз менял темп, а когда вспомнил о том, что ещё можно использовать для стимуляции язык, со стороны Бакуго раздался первый тихий стон. Мидория с пол оборота завёлся от этой своеобразной похвалы. Кацуки же был рад, что не успел купить новый комплект постельного белья, ведь тот наверняка отправился бы в мусорку вслед за старым. Приходилось как следует сдерживаться. Он в который раз приподнялся и взглянул на Изуку, не веря, что вечно стеснительный сопляк в самом деле вытворял с ним столь невероятные вещи. А Мидория, в свою очередь, поймав его взгляд, ускорился в каком-то особенно мучительном темпе. Приближаясь к самому пику удовольствия, Кацуки приподнялся и опрокинул Деку на спину. Что-то с грохотом упало на пол с задетой ногой тумбочки, но Бакуго будто и не заметил. Он положил всё ещё мокрую руку Деку на оба их члена для лучшего трения и начал двигать бедрами сам. Ему вдруг ужасно захотелось разделить это чувство с Изуку. Дело оставалось за малым: довести его до нужной кондиции. Опираясь на левую, менее пострадавшую руку, Кацуки ощутимо надавил предплечьем на шею, имитируя безболезненный захват. — Ну же, старайся лучше, Деку, — и на секунду прижался губами, чтобы ещё больше ограничить доступ к кислороду. Стоны Изуку перебивали поцелуи, а он сам периодически осматривал их обнажённые тела, загипнотизированный ритмом, взбудораженный таким новым для него удовольствием. Рука Кацуки, что некогда сжимала его шею, вдруг переместила выше. — Кач… Пальцы скользнули в приоткрытый рот, и Бакуго вновь поймал его обескураженный взгляд. — Смотри на меня, — опираясь на локоть, прорычал он в лицо Изуку, который, судя по мутному взгляд и ускорившемуся темпу, также уже был близок к завершению. Кацуки заскользил свободной рукой по его телу, затем пошире раздвинул его ноги и начал толчками подаваться вперед. Изуку зажмурился и начал вторить его рваному темпу. — На меня, Деку. Он открыл их, и больше не смог сдерживаться, не под этим его решительным взглядом. Тёплая сперма попала по подбородку, растеклась по животу. Мидория всё никак не мог ни выровнять дыхание, ни прервать их с Бакуго гляделки… Пока последний сам не завалился на бок. Изуку прямо сейчас… Переполняло счастье. Они с Кацуки стали так близки, как никогда раньше, словно и не было той пропасти, появившейся после его очередной победы в их соперничестве. Теперь он точно был готов оставить прошлое позади и двигаться в будущее с живым и невредимым Бакуго, что, однако, не отменяло одного факта: — Подожди, мне кажется, или ты так и не ответил по поводу песни… А, Каччан? Он подёргал его за плечи, и произошло то, чего всегда и во всем отвергающий стереотипы Изуку даже и предположить не мог — со стороны Бакуго донеслось тихое сопение. Мидория со вздохом приподнялся и окинул взглядом помещение в поисках ванной комнаты. После сделал шаг в её сторону и едва не растянулся на полу, споткнувшись о какую-то вещь. При более тщательном осмотре оказалось, что это был блокнот.