Цветение сакуры

«Так! Я проснулась в незнакомой спальне. Опять!» - первая мысль, ворвавшаяся в мою голову, после того, как я открыла глаза и увидела незнакомый интерьер. Более впечатляющим было то, что вновь, второе утро подряд, я просыпаюсь с Юнги. Так и привыкнуть недолго. Сегодняшнее утро отличалось от предыдущего. Сегодня все иначе. Однозначно. Я. Он. Одеяло. Мы переплетались так, что понять, где кто можно было только опытным путем. Найти свои части тела и вытащить из общего клубка смогла далеко не сразу. И уже, готовая возликовать от успеха выполненной операции по разделению «сиамских близнецов», как меня сгребли в охапку руки и вновь уложили на постель таким образом, что я оказалась в плену. В буквальном смысле. Его руки, мало того, что обнимали, так еще и крепко держали за запястье, а нога – удобно устроилась поверх моего бедра. Попытка трепыхнуться провалилась под звуки нечленораздельного ворчания. - Миу, - прозвучало стоило мне попытаться вновь вылезти из капкана его рук. - Чирик, - вырвалось у меня в ответ. «Кот поймал канарейку. Скажи мне кто-нибудь, что моя поездка будет настолько насыщенной я бы вряд ли сдержала хохот» - усмехаюсь, возникшей в голове мысли, освобождая запястье из ослабевших пальцев. Судя по размеренному дыханию, сосед по кровати снова уснул. Будить его совсем не хотелось, поэтому развернувшись лицом, старалась не двигаться, разглядывала как безмятежно спящего мужчину. Не типичная для мужчин светлая, практически прозрачная кожа. Отсутствие показной брутальности, но четкие и немного острые черты подбородка и носа. Черные, густые ресницы, темной тенью обрамляли глаза. Его родинка на щеке, о которой фанатки балдеют. Волосы упавшие на лоб, слегка прикрывали глаза. Все это одновременно так близко и далеко, но все равное очень родное. Рука сама потянулась убрать волосы в сторону, затем, едва касаясь кожи по линии носа, подбородка и…губ. Я помню, что было вчера….и не верю, что это произошло. Вопрос …это сказка или кошмар? И когда и как все это закончится? Мы долго ехали молча. В тишине. В тот момент…А что было в тот момент? Я судорожно пыталась прийти в себя и отбиться от мысли « Что сейчас было?». Он же вел машину так словно укрощал дикого зверя…жестко и агрессивно. Благо машин попадалось мало. Если вдуматься, то напряжения, как обычно описывают сцены в романах не было. Нас можно было принять за пару, но в воздухе витало другое…непонятное ожидание чего-то. Задавать вопросы не хотелось. К чему? Поэтому смотрела на проносящийся мимо городской пейзаж. Город, предчувствуя вечер, начал включать огни, а люди собираться в кампании, чтобы весело проводить сегодняшний день, и встретить завтра. К моему удивлению, мы не покинули город, уезжая в сторону общежития бантанов, а подъехали к огромному жилому комплексу. - Здесь моя квартира, - пояснил мой «похититель». Скажи такое кто-нибудь другой, то уже бы получил порцию язвительных эпитетов и, возможно, тумаков. Но с ним я становлюсь послушней теленка на привязи. Куда ведут туда и иду. Не давая возможности все рассмотреть, бронепоезд Потемкин-Юнги, тащит меня к лифту и нажимает кнопку в районе последних этажей. Пара минут и мы оказываемся среди минималистичной роскоши. Холл. Гостиная. Кухня...огромные пространства, наполненные воздухом и некой холодностью. Невооруженным взглядом заметно, что это малообитаемое жилье. В тишине квартиры раздается трель звонка и мой проводиник уходит в другую комнату. Мне указаний не было…так что пройдусь. А что? Не Синяя Борода же он. Мое внимание привлекает дверь на балкон. Ваах! С губ невольно срывается вздох восхищения. Урбанистический пейзаж завораживал.высотки и небольшие дома вперемешку с деревьями и подсветкой вечернего Сеула завораживали. В такие моменты всегда сожалеешь, что не умеешь рисовать или фотографировать, чтобы отчетливее сохранить в памяти всю красоты момента. Вероятно, я стояла на балконе достаточно долго. Настолько, что по коже побежали колючие мурашки от холодного весеннего воздуха. В момент, когда я уже собиралась зайти, на плечи легла куртка, а мои руки, лежавшие на перилах, накрыли теплые ладони Шуги. Он стоял ровно за мной, создавая небольшой оплот тепла среди весенней прохлады. - Красиво, - говорю на английском. Не для того, что сгладить неловкость. Нет. Просто. Просто красиво. Просто уютно и хорошо так стоять. Просто хочется… - Юнги, для чего…- начинаю спрашивать, разворачиваясь к нему лицом. Ловлю его взгляд. И пропала. Сердце забилось быстрее, и все отчетливее вспоминается вкус его губ на площадке. Тот, неожиданный поцелуй…то, признание. И да, я хочу повторить…может даже больше… Дыхание становится рваным как лоскут на ветру. И уже нервно облизываю губы, но не могу оторвать взгляда от него. Он мое солнце…центр моей вселенной. Да, возможно, это не правильно. И многие на меня сейчас навесят нелицеприятные ярлыки. А вы смогли бы? Этот вопрос эхом прозвучали в голове. Смогли бы отказаться от того, о чем боялись мечтать? Знаю, что это не будет «долго и счастливо», а скорее из серии «урвать кусочек», а после, уже оставшись одной, хранить где-то глубоко в памяти, доставая на свет, согревая душу холодными ночами, в одинокой постели. Нет, я не пессимист, как может показаться. Просто я знаю, финал своей сказки. Здесь должен быть смайлик. От осознания своей проблемы ты же должен быть счастлив…только почему хочется реветь белугой? Но это не вписывается в действующий сценарий, а потому оставим на потом…когда будет ночь и одиночество. Сейчас же он стоял настолько близко, что мы едва касались и я чувствовала запах его одеколона. Для нынешней меня (а сейчас я была озабоченней любой мартовской кошки) это миллиметровое расстояние казалось огромным. Хотелось вжиматься, тереться об него. А главное – целовать. То мягко и нежно, то страстно, желая выпить его до дна. От всех нахлынувших чувств меня лихорадило, и самое банальное, колени намеревались в любую секунду подкоситься. Это вообще нормально? Я с мужем такого не испытала ни разу за все то время, что мы были близки. Все это пронеслось со скоростью света и заняло буквально секунды. Мы все так же стоим на балконе, где он накинул мне свою куртку, прижимая к перилам. Весь его вид показывает «Я спокойный и холодный», но в глубине глаз можно разглядеть, как черти разводят костер и готовят вертел, делая ставки, насколько хватит его выдержки. Ты даешь право выбора мне? Кинуться в этот омут с чертями или быть благопристойнее монахини на каникулах? Ха. Возможно, раньше я бы так и поступила, но не сейчас. Сейчас я кинусь в этот омут, даже с риском расшибить себе голову и не только. С этой мыслью приподнимаюсь на носочки и легонько касаюсь его губ. Нет, он не кинулся на меня. Его руки были там же, что и минуту назад, но вырвавшийся гортанный рык сообщил, что вызов принят. И стоило мне только попытаться отодвинуться от него, как он слегка прикусил мою нижнюю губу. Не пущу. Ок, если ты настаиваешь. Легкое движение языка и невинный, подростковый поцелуй, превратился в бесконтрольную стихию. Сбившееся дыхание, негромкие стоны вперемешку с хриплым дыханием. Это были единственные звуки среди опускающихся на город сумерек. С каждой минутой страсти накалялись. Уже было мало только поцелуя и, казалось, что слишком много одежды. Он рывком потянул меня на себя, приподнимая меня, подсказывая инстинктам как действовать. И они, мои родимые, не подкачали! Что нужно делать, если тебя хотят поднять на руки? Правильно, обхватывай ногами того несчастного, который решился на это. В эту секунду мои ноги, так же как и руки, получив свободу от мозга, обняли талию и шею Юнги, так словно это делали каждый вечер с восьми до десяти. Сквозь легкую ткань платья чувствовала его руки на талии. Но я чувствовала его желание опустить их ниже. Намного ниже. На уровень ягодиц. Куртка, то ради чего он вышел следом на балкон, упала на пол. Но кого это волновало? Меня внесли в открытые двери, обратно в гостиную. В несколько шагов преодолев расстояние до дивана. Он, откинувшись на спинку, уселся на него. Я же оказалась сверху. Верхом. То, что я все еще в платье, которое задралось вверх до неприличия, до меня дошло только после того, как я оголенной кожей ощутила холодный метал его пряжки на ремне. Ох! Отступать? Притвориться? Поздно. Тогда…на чем мы остановились? Его взгляд скользил по моему лицу, опускаясь все ниже по телу, а потом наши взгляды встретились. Не знаю, как он видел эту картину, но на меня смотрели лукавые лисьи глаза. И хохочущие черти, в глубине их, подливали масло, и без того бушующее пламя. Это пламя, отражавшееся и в моих глазах, медленно расползалось по венам и заставляло гореть, воском плавится, все тело. Оно не позволяло прийти в себя и сказать «Ой! Что-то засиделась я тут. Пойду ка я по своим делам», не позволяло страхам и смущению вставить свое веское слово. Его руки все там же, на талии, потянул меня к себе. Чтобы не упасть всем весом на него, упираюсь руками в его плечи. «Что ты будешь делать, если я сделаю так…» - мои черти пустились в пляс, когда я медленно наклоняюсь к губам и провожу языком по ним. Судорожный вдох. «А так?» - вновь очерчиваю контур его губ и, как печать, легкий поцелуй в уголке. Руки напряглись сжимая мою талию крепче, выдыхая сквозь сжатые зубы. «Продолжим? Ты долго сможешь такое вытерпеть?» - облизываю свои губы, готовая продолжить свою пытку, но в этот момент руки взметнулись: одна легла на лопатки, вжимая меня в его тело; другая – на затылок, впиваясь в мои губы. Наши рты были открыты, языки яростно сталкивались. Юнги был прекрасен на вкус, мне даже не хотелось прерываться и вдохнуть воздуха. И даже, если я умру от удушья, зато умру счастливой. Он прижимал меня все сильнее, словно стараясь стереть границы между нами. Чтобы мы перестали существовать по отдельности, а были единым целым. Я ощущала степень «насколько ему нравлюсь» через ткань брюк. Все также верхом, вся открытая ему, стонала, когда он терся об меня. Тонкая ткань шелкового белья позволяла высекать искры из моего тела, галькой об кремень, воспламеняя еще сильнее. Он издал хриплый звук из глубин горла и прикусил мою нижнюю губу, потянул ее на себя, прежде чем освободить мой рот и дать нам обоим немного воздуха. Его руки скользнули вверх по моим, к плечам, к шее. Легким движением лаская чувствительный участок. Еще сильнее возбуждая меня. Откуда он знает? Спросить я не успела. Как его пальцы оказались на молнии моего платья. Глядя в глаза, немного потянул за нее молча спрашивая «Можно?», давая возможность тормознуть. Милый, я уже не смогу остановиться. Как говорится, сгорел сарай, гори и хата. Я кивнула, давая зеленый свет всему тому, что будет дальше. Даже в полумраке увидела как расширились зрачки, когда до него дошло. Он смотрел пристально, и я восковой свечой таяла под этим взглядом. Вжих. Молния расстёгнута. Едва касаясь кожи, его пальцы снимают с меня платье, оставляя только в нижем белье. Щелчок. Застежка на бюстгальтере сдалась под его пальцами. Я задержала дыхание, пока он целовал мою шею, ключицы. Одним движением Юнги уложил меня спиной на холодную кожу дивана и лег сверху. Я дотрагиваюсь до его щеки, он повернул голову и поцеловал ладонь. Как дышать? Он вновь целовал мою шею, ключицы, опускаясь все ниже, к груди. Убрал едва державшийся на лямках атрибут, дабы не мешал созерцать…и не только. Сосредоточившись на моей груди, он провел языком от грудинной косточки вниз. По телу пробежала дрожь, кожа покрылась мурашками. Соски напряглись и стояли торчком, требуя внимания к себе. И он не разочаровал, удовлетворяя тех, кто просил внимания. Впился губами в левый сосок. С силой. Он не сводил с меня взгляда, улавливая малейшую реакцию на его ласку. Закрываю глаза, и все внимание Шуги переключается на вторую грудь. Через несколько минут он продолжил изучать мое тело с присущей ему дотошностью, покрывая поцелуями живот. Ниже И еще ниже. Нежно провел языком по линии трусиков, так же нежно поцеловал меня через тонкую ткань. Дернулась от остроты ласки, пробравшей до самых начал. Говорит что-то на корейском. Не понимаю, но от его хриплого голоса волнами накатывает дрожь, собираясь внизу живота. Продолжая говорить, подцепляет край трусиков, снимает их. Тишина квартиры и только рваное дыхание наполняло комнату. Его и мое. Развел бедра, утроившись между ними, он втянул в рот клитор. Выгнулась дугой от чувственной ласки, одной рукой Юнги удерживал меня, в то время как губами и пальцами терзал нежную плоть. Все происходящее напоминало езду на американских горках, подъем быстрый, на скоростях, наполняя предвкушением каждую клеточку. Господи, как хорошо. Как хорошо. Я достигла верхней точки американских горок, на секунду замерла там, прежде чем… Я была в состоянии падения. Скользила вниз. Скатывалась с дикой скоростью, не контролируя себя. То ли стонала, то ли звала его по имени. Получалось что-то среднее. Я не чувствовала ног. Не чувствовала себя. Ничего. Это было состояние чистого экстаза. Это была настолько хорошо, что на глазах выступили слезы. Я все еще прерывисто дышала, Юнги меня поцеловал нежно-нежно, словно я была самым хрупким и ценным на этой планете. Лег рядом на диван, водя пальцем по животу, наблюдая за моей реакцией сквозь ресницы. От этой простой, незамысловатой ласки, мое тело снова оживало. И это было странно. Он не был первым у меня, но что-то в его взгляде, движениях заставляло чувствовать, словно именно он мой первый и единственный. Во всех смыслах. И я не имею понятия почему. Видимо я стала дремать, так как не заметила, как мы переместились с дивана в спальню на кровать. Он аккуратно положил меня постель, осыпая поцелуями лицо. Боясь, что после этого он уйдет, я обняла его за шею и потянула на себя, намекая, чтобы он лег со мной. Усмехаясь, убрал мои руки с шеи и достал телефон: - Думаешь, я смогу уйти от тебя? Особенно сейчас. Вспыхиваю факелом от его слов. Он же не давая мне времени на размышления и слова начал раздеваться. То, что Юнги привлекательный мужчина видно всем. Но теперь, когда он разделся, я поняла, насколько он прекрасен. Да, у него есть рельеф, пресс, тренированный бедра и руки, но это все не чересчур. Прямо в идеальных пропорциях. Благодаря костюмерам BigHit можно было представить и додумать о том, насколько щедро наделила природа достоинствами всех мемберов…и я сейчас не только о привлекательной внешности, обаянии, таланах к музыке и деньгах… Пока Шуга стоял в черных облегающих трусах-боксерах, я успела и порадоваться зрелищу и поблагодарить за данную передышку, иначе от увиденного точно бы схватила удар. Господи, он шикарен. Он сунул большие пальцы за резинку трусов и одним рывком снял их. Я инстинктивно облизнула губы. Честно. От такого зрелища перехватило дыхание и во рту стало сухо. Он взял мои руки в свои, сплетя пальцы, лег на меня, потом завел руки за мою голову, нежно поцеловал и приподнялся, чтобы посмотреть на меня. Мы смотрели в глаза друг другу и тогда, когда он медленно вошел в меня. Я была не просто влажной, а мокрой, готовой принять его. Юнги что-то шептал, на мгновенье прикрыв глаза. Он несколько раз вошел в меня, двигаясь аккуратно, чтобы я расслабилась и приняла его без боли, а затем начал двигаться ритмично, с большим усилением. Нежность сменилась страстью. Он проникал в самые глубины. Единственное, что не изменилось – то, как он смотрел на меня. Словно смотрел в душу, нежно касаясь ее, грел, так чтобы она оттаяла и приняла его. А главное – его взгляд говорил, что он принимает меня такой какая я есть. С каждым движением я стонала, а он крепко целовал, желая проглотить звуки моего удовольствия. По мере приближения развязки я сильнее цеплялась в его волосы, а его дыхание становилось прерывистым. - Я сейчас…, - договорить тело не дало. Медленно нарастающий оргазм сменился бурным цунами, стоило только Юнги прикусить мою шею. Меня накрыло настолько, что каждый мускул в теле пульсировал. Сквозь полуприкрытые веки я смотрела на него. Он увидел все на моем лице, почувствовал телом, ускорил ритм, достигая своего оргазма. Наконец он последний раз вошел в меня так глубоко, насколько это было возможно, и со стоном кончил. Он не вышел сразу, как это бывало с мужем, а продолжал нежно целовать и ласкать, выравнивая свое дыхание, и успокаивая мое. А после встал, чтобы принести влажное полотенце из ванной и легкими движениями вытер меня. После такого насыщенного дня и вечера меня разморило. Я зевала. Юнги же уложил меня под одеяло, обнял, крепко прижимая к себе. Засыпая я слушала стук его сердца.