Impersonality

-Сreazione, - словно пробует на язык юноша и в тот же момент кусает себя за язык из-за подобной оплошности, ведь обещал себе когда-то больше не произносить это слово. На неидеальном итальянском, что врезался в голову за эти шесть месяцев, он готов прочитать молитву своему возлюбленному, лежащему под слоем черной земли. На этом месте пустили корни новые цветки, они обвили могильную плиту и словно обнимают мужчину под землёй. И будут это делать до тех пор, пока кто-то не обрежет их одним движением ножниц. Чимин же проводит по ним лёгким касанием указательного пальца, лишь потому что они прячут имя его возлюбленного. "Чон Чонгук" появляется перед глазами на могильной плите. Врезается в глаза острыми ножами, вырезая глазницу и пуская кровавые слезы на проклятую землю. Чимин ловит ладонями эти слезы, а затем опускает на них взгляд, желая узнать, действительно ли они кровавые. Нет, самые настоящие, прозрачные и соленые, такие, на которые способен любой человек. Но эти слезы стали признаком слабости, окружавшей Пака со всех сторон белыми силуэтами. Если бы это пугало, он непременно заплакал сильнее, как самое несчастное дитя в этом мире. Ведь так и есть. Он тот самый плод, дитя, творение Чонгука. Прозвал Креационе и умер с этим словом на губах. Чонгук помнил о нем до самой смерти, умер с этой мыслей и, даже находясь в преисподней, думает о своём самом лучшем создание. - Кажется, мое время пришло, Чонгук. Как это бывает, цветок не может жить без корней. Так и я не могу жить в осознании, что все моё существование - это жалкое странствие по миру в поиске самого себя. Смысла своего существования, - вновь поднимает глаза, но их застилает пелена влаги, что не даёт точно увидеть перед собой камень с фото возлюбленного, - Знаешь же, свою смерть любой творец должен предвидеть, ощущать ее приближение. Неужели в тот момент ты не понял этого, почему не смог остановить стрельбу? Зачем позволил смерти забрать себя? Слова, наполненные болью и некой злость, не получат ответа, ведь адресата уже полгода нет в живых. И Чимин не уверен, слышит ли Чонгук его под этой толщей земли. Почувствует ли Чон его присутствие из самого Ада. Но этот момент должен был настать, Чимин бы не смог сдерживать в своей душе нежные порывы любви к своему возлюбленному. Хоть и не может до него дотронуться, не может почувствовать его тепла, больше не узнает, как же сладко звучало его прозвище на чужих губах. Чимин поджимает губы, закрывая плотно рот рукой, дабы сдержать жалкий всхлип, что рвется из самой глубины души, просится наружу, чтобы дозваться Чонгука из этой глубины. - Пожалуйста, прости меня, Чонгук. Мне так жаль за тот случай, я устал его видеть каждый раз в своих кошмарах. Проживать его раз за разом становится страшнее, к такому не привыкают. Даже если я закрою глаза, из моей головы не выйдет силуэт падающего тела, - слова смешиваются со слезами, они мешают друг другу, и Чимин от бессилия падает к могильной плите, закрывая руками лицо. Он молит всевышнего избавить от этой муки, не позволяющей жить даже в отречении. Чимин чувствует как его плеча касается чужая рука, она пугает до невозможности и заставляет обернуться. Невозможно. Чонгук присаживается рядом с ним на корточки, поднимает лицо младшего указательным пальцем, заставляя смотреть на себя. Но Пак, кажется, даже моргать разучился, лишь смотрит в родное лицо перед собой. Поверить не может. Он сошел с ума или это очередной образ в его голове, очередные галлюцинации. - Креационе, - нежный голос и улыбка на чонгуковом лице заставляют литься слезы сильнее, - Ты зачем плачешь? Ну же, я рядом с тобой. Хочешь в мои объятия? - Хочу, - молвит в ответ и смотрит преданными глазами, только пошевелиться не может, его словно цепями приковали к этому месту. А он продолжает тянуть, хоть и слишком больно металл врезается в нежную кожу, оставляя там кровавые следы. Чимин переводит взгляд на цепи, тянет их, будто порвать пытается, но лишь царапает собственную кожу до крови, чуть ли куски не вырывает. А затем поднимает глаза на Чона, тот с ухмылкой на лице приближается ближе и протягивает руки. Теперь же Чимин, как брошенный котенок, бросается в раскрытые объятия к своему возлюбленному. Он улыбается во весь рот и плачет одновременно из-за смешавшихся эмоций в голове. Вот он, тот человек, что стал самым дорогим на этом свете. Его можно обнять, поцеловать и ощутить рядом. Чонгук рядом со своим Креационе, а всё остальное не имеет более значения. - Devo dirti qualcosa *Мне нужно кое-что тебе сказать*, - Чонгук заметно удивляется итальянскому, в котором Чимин никогда не был силён, - Lo dico affinché nessun nemico lo sappia *Говорю, чтобы ни один враг не узнал*, - сглатывает, вжимаясь в тело Чона и утыкаясь лицом в изгиб его шеи, - Tu, nessun altro, hai cambiato la mia vita, mi hai reso più forte, hai letteralmente dato queste forze per combattere il nemico. Ti sono estremamente grato per tutto ciò che hai fatto. Mi ha protetto, sopportato le buffonate e ancora amato. La cosa più forte del mondo. sebbene sia colpa mia della tua morte, ma chiederò per sempre perdono per questo atto. Non mi perdonerò mai, perché solo un nemico potrebbe fare una cosa del genere, e io sono una creatura ingrata ... * Ты, как никто более, изменил мою жизнь, сделал меня сильнее, буквально дал эти силы, чтобы сражаться с врагом. Я безумно тебе благодарен, за всё, что ты сделал. Оберегал меня, терпел выходки и все же любил. Сильнее всего на свете. Хоть и моя вина в твоей смерти, но я буду вечно просить прощение за этот поступок. Сам себя никогда не прощу, ведь такое мог совершить лишь враг, а я неблагодарная тварь...* - замолкает, пытаясь остановить подступающую истерику. Первый всхлип вырывается наружу, и Чимин более не может сдерживать остальные, они сами собой льются изо рта. Прямо как тогда в клубе, в комнате Чимина, он сидел на коленях мафиози, рыдая после суда. Он плакал так же сильно от безысходности. Получается, Пак не смог сохранить ни одного дорогого ему человека. Джун в тюрьме, а Чонгук умер. Но ведь он здесь, рядом. Это всё ложь. Чонгука нет в живых. А Чимин лишь жалко обнимает могильную плиту, но перед его глазами живой Чон. Он зовёт к себе, стирая слезы и говоря о том, как сильно любит. А у Чимина и выбора нет, он идёт за своим возлюбленным без оглядки. Ни одна мысль в голове не появилась о том, что это же неправильно. Умершие не воскресают, но они забирают с собой. Так и Чонгук забирает с собой в Ад, крепко держа за руку, даже вырваться возможности нет. Но Пак не сопротивляется. Принимает свою смерть. Чимин теперь с Чонгуком. Креационе со своим творцом. Как и было им суждено. Жить неразрывно. Ведь творец не может умереть в одиночестве, так было бы нечестно. Их любовь нельзя разделить.