*Could this be love at first sight, or should I walk by again? You're photogenically dressed, the conversation begins. Oh god, now what did I say? Let me start over again.*
Казалось бы, в жизни Брендона Ури наконец что-то начало налаживаться. После уборки своей квартиры, желание пить как-то отпало само собой. Смотря на такое большое количество пустых стеклянных бутылок, Би просто стало жалко свои внутренности. Бедная печень уже доживает свой век, желудок в ещё более печальном состоянии, а ему даже 19 (!) ещё нет… Прилетело ему, конечно, за это всё неплохо, ибо Даллон был в ярости (полнейший шок). Также, в данной ситуации, наверное, неплохо было бы наведаться в колледж, что он впоследствии и сделал. Даллон поспособствовал заживлению многочисленных порезов, так что теперь остались только уродливые фиолетовые шрамы на белой коже, которую Ури прятал в огромной одежде, как и свою худобу. На этот раз отъезд Уикса не принёс такое чувство саморазрушения, хоть и общались они не часто, ввиду занятости последнего. Брендон снова начал принимать риталин, и его состояние постепенно приходит в норму, хотя это довольно длительный процесс. Время летело, до дня рождения Би осталось каких-то жалких 3 дня. Три дня и ему будет 19. Три дня, и он снова увидит Даллона. Три дня. Чем ближе к желаемой дате, тем сильнее тянется время. В двенадцатом часу ночи Ури обнаружил, что его сигареты закончились, утром конечно их купить нельзя, поэтому выдвинулся он ночью в сторону круглосуточного табачного магазина. Что не сделаешь, ради новой пачки «Black & Gold». Никогда не спящий город, как всегда пестрел яркими огнями так, что на улицах было светло, как днём. Как не странно, людей почти не было, поэтому находиться вне своей квартиры становилось с каждым шагом всё более некомфортно. Под чёрную кожаную куртку задувал прохладный ветер, с неба срывался мелкий дождик. Вся атмосфера нагнетала на грусть. Подойдя к желанному магазину, Би даже немного обрадовался. Выглядел он не важно: и так помятые волосы превратились в полнейший хаос из-за воды, кожа на лице ещё больше отражала свет, так что парень казался ещё худее (куда уже больше, неизвестно). — Доброй ночи, чем я могу вам помочь? — за прилавком стоял не менее замученный на вид парень с недобрым взглядом и фальшивой улыбкой. — Доброй, блок «Black & gold!», будьте добры, — продавец криво усмехнулся. — Мальчик-мажор? — А вам есть до этого дело? — Абсолютно нет. — Тогда для чего интересуетесь? — Мальчик, не слишком ли много ты себе позволяешь? — Вау, молодой человек, как там вас, — прищурившись, он попытался прочитать имя на бейдже, — Майкл, у вас какие-то проблемы? Если ваш день прошёл неважно, это не значит, что вы должны портить всем настроение. А сейчас, будьте так добры, мне нужен блок «Black & gold». — К сожалению, осталось две пачки. — Хорошо, давайте их, не зря же я шёл. Оплата картой, — запихнув покупку в рюкзак, парень отправился на выход, — до свидания. Дождь пошёл ещё интенсивнее и желания идти пешком не было никакого, поэтому Брендон решил вызвать такси. Стоя под крупными каплями с закрытыми глазами, он услышал шорохи позади себя. — Эй, парень! — обернулся на голос, несколько человек стояли примерно в двух метрах от него. — Вы мне? — Ты тут кого-то ещё видишь? — Чем я могу вам помочь? — Подойди. — С какой целью? — Подойди, я сказал, — Брендон предпочёл проигнорировать просьбу и снова отвернулся, — Да ты глухой, как я посмотрю, — это было огромной ошибкой, потому что в последующую секунду ему прилетел сильный удар по и так не очень здоровым рёбрам, отчего парень чуть не упал. Его взяли за шкирку и потащили в ближайшую подворотню и прижали к стене, — ты слишком грамотный? — удар в висок, — советую, — куда-то в область печени, — держать, — снова по рёбрам, — свой язык, — в глаз, — за зубами, — державшие его парни резко отошли, поэтому он свалился ничком, а избивавший его присел рядом на корточки и достал его телефон, — Да… избалованный мелкий пидорас, — телефон полетел в стену, — тебе не выжить в этом мире, если будешь слишком много умничать, — сказал он, медленно поднимаясь, после снова последовал удар по рёбрам, только теперь ногой. Парни ещё немного посмеялись и поспешили удалиться. Ури почти ничему не удивился, страха не было, даже печали не было, только боль. Брендон не понимал, что с его жалкой жизнью было не так. Этот учебный год, казалось, хочет убить его, и, пока что, у него это получалось. Ури, весь в грязи, частично в крови и слезах, снова не мог нормально дышать, так что еле поднялся с мокрого асфальта. Телефон был вдребезги разбит, но каким-то чудом ещё работал. Согнувшись попалам, Брендон медленно поплёлся к подъехавшей машине такси. — Здравствуйте, извините, я тут немного в передрягу попал, вы сможете довезти меня до дома? — кашляя через слово просипел он. — Здравствуйте, конечно, кто это тебя так, парень, дорогу кому-то перешёл? — Да не знаю, слишком вежливо ответил. — Да, у нас бывает и такое. Ты нашел ещё злачное место для вызова такси, клубы, да казино ближайшие два квартала во все стороны. После этого последовало молчание. Бежевый, светлый салон пах дорогой кожей. Брен думал, что в данный момент он абсолютно точно соответствует картине за окном: сырой, грязный, жалкий. Через 5 минут они подъехали к дому. — Огромное спасибо вам, извините ещё раз, я салон немного замарал… — Да брось, парень, удачи, не попадай больше. Каждый шаг отзывался болью чуть ли не во всём теле. На часах был ровно час ночи, когда Ури зашёл домой.BU: далл BU: спишь? BU: надеюсь, нет BU: у меня пиздец BU: как всегда
DW: Нет, не сплю DW: Солнце, что случилось?BU: меня избили, пока я ходил за сигаретами BU: сука BU: сдохну сейчас
DW: Би DW: Как так? Как это вообще вышло?BU: позвоню?
DW: Хорошо — Далл, ну это пиздец! Я не понимаю, как мне так везёт, — он закашлялся и застонал от боли. — Что случилось? — У меня закончились сигареты, и я пошёл в R&L, самое близкое место. Мне предъявил продавец за цену сигарет, и я опять услышал «мальчик мажор». Я культурно послал его на хуй, за что потом меня отхуярили в подворотне его, видимо, друзья. Я просто в ахуе с этой жизни, честно, — тяжёлый вздох. — Честно, я тоже. Ты дома сейчас? — Да. — Каков масштаб? — Да хер знает. В зеркало ещё не смотрел, я весь в крови и грязи, снова. Сижу в коридоре помираю. Ну рёбрам и носу точно плохо. Сейчас до ванной доползу, расскажу, — в трубке послышалось кряхтение и тяжёлое дыхание, — Далл, это пиздец, — Брендон нервно посмеялся, что отдалось ему новой волной боли во всем теле, — рассечена кожа на виске, глаз заплыл вообще, нос походу сломан, рёбра тоже. Ну в общем попало мне знатно. — Буду у тебя через час. — Далл… У тебя сегодня концерт. — И? — Ты вывезешь? — Сомневаешься? — Ни в коем разе, я просто не хочу, чтобы ты не спал всю ночь. — А я хочу быть рядом с тобой сейчас, всё, давай, я уже еду, — не дожидаясь ответа он скинул вызов. Брендон поплёлся в душ, грязь и кровь нужно было смыть несмотря на боль. Обработав все раны, шипя на свое не очень классное отражение, парень покривился, доковылял до холодильника, и найдя там увесистые куски замороженного мяса, приложил к лицу и к рёбрам. Хоть было и больно, отёки нужно убирать любой ценой, ибо он ещё планировал утром пойти в колледж. Заварив себе чай, он осел на балконе, закутавшись в плед. Дождь до сих пор не утихает, а даже наоборот, начал идти с новой силой, с новым желанием затопить этот чёртов город, этих чёртовых людей, да и в принципе всё остальное. Выдыхая горький дым, Брен в который раз прокрутил в голове всю ситуацию. Он был слишком вежлив? Слишком? Что? Куда катится этот мир? «Если бы напрямую на хуй послал, вообще убили бы. Да лучше бы убили…»***
Мысли прервал звук открывающейся двери. — Солнце, здравствуй. — Привет, Далл, — он попытался нормально улыбнуться, получилось конечно же с переменным успехом, — извини, но я лучше вставать не буду, — поцеловав его в лоб, длинный парень уселся рядом. — Би. Какого черта ты вообще туда поплёлся ночью? — Мне срочно нужны были, сигареты, решил прогуляться. — Нагулялся? — Далл, хватит отчитываться меня, мне и так херово. — Не запомнил их? — Ты же помнишь, какое у меня зрение? Запомнил только продавца и чела, который меня мутузил, двух остальных не успел разглядеть. Так сказать, не до этого было. Моему телефону тоже досталось, — он покрутил убитую вещицу в руке, — в стену швырнули, можно спокойно выбрасывать. — Мда… Я разберусь с этим, но чуть позже, ладно? — Да не надо. Я сам виноват, ну частично. Выбрал «злачное» место, как мне таксист сказал. Не знаю, может я действительно избалованный мелкий пидорас? Мальчик-мажор? Я ведь не выпендриваюсь никогда своими деньгами, не так то их много у меня. — Полагаю, это просто зависть. Я могу их посадить, не на долго конечно, но могу. — Вау, мистер Уикс. Каким же образом? — У меня много связей, Солнце, в свои 24 могу себе позволить. — Да их и так жизнь обидела, как я посмотрю. Не знаю, мне стыдно бы было избивать такого как я, кожа, кости, и глазки торчат, всё! Не знаю, мне так это всё надоело. Эта жизнь, видимо, надо мной издевается. Почему они не убили меня, а? В самый первый раз он ударил в висок, если бы чуть сильнее прилетело, я бы откинулся. Неужели так сложно было?! Знаешь, я в последнее время часто думаю о смерти. Каждый раз, когда я размышляю, я вспоминаю о людях, важных и дорогих мне людях. В мозг врезаются все самые печальные события, о которых я очень сильно жалею. Столько всего я бы хотел сказать этим людям, извиниться за всё, как-то объясниться. Казалось бы, что мешает мне сделать это прямо сейчас? Я просто боюсь. Так боюсь, что обо мне подумают что-то не то, боюсь, что предадут. Я боюсь оголять свои чувства. Почему? Я не знаю. Мне стыдно от того, что кто-то подумает, что я кого-то люблю, что кто-то мне важен больше жизни. Я не знаю, почему мне так хочется казаться сильной, бесчувственной скалой. Когда мне плохо, никто не должен знать что мне плохо, поэтому я просто сижу дома и бухаю. Нет жизни, без смерти. За все счастливые моменты ты платишь несчастьем, за каждую улыбку — слезами. В этом мире всё строится на балансе, который ни в коем случае нельзя нарушать. Чем счастливее ты живёшь, тем больше ты страдаешь. Стоит ли это того? Неизвестно. Наверное, я узнаю об этом только когда умру. А может и не узнаю. Есть ли у человека на самом деле душа? Если есть, то, пожалуй, очень интересно было бы узнать, какой путь она проходит после смерти. А если всё-таки нет, то в жизни нет никакого шарма, определённо. Человек умирает, и его просто нет, ровно так же, как и когда он спит, можно сказать, впадает в вечный сон. Почему людям перед смертью нужно исповедаться? Почему выговорившись, душа пребывает в покой? Ведь всё, что случилось, никуда не делось и не денется. Почему совесть перестаёт давить мёртвым грузом на плечи, после того, как человек выговорится? Почему все это происходит, откуда это пошло? У меня так много вопросов к этому миру, невозможно много. И это так печально, что я не могу получить на них ответы. К сожалению, то, что происходит после смерти, если и известно, то только тем, кто уже умер. Иногда мне бывает страшно от своих мыслей. А что, если мы не руководим своей судьбой? Что, если каждая секунда нашей жизни расписана за нас. Людей просто, как в мультфильме, нарисовали, придумали им историю, решили, кто когда родится и умрёт. Когда ты играешь в ту же банальную компьютерную игру, ты вроде бы руководишь персонажами сам, всё делаешь сам, как-то влияешь на сюжет, но это всё иллюзия, потому что все твои действия просчитали и прописали разработчики этой самой игры. Что бы ты не предпринял, исход будет таким, каким его задумали. Это немного пугает. Тогда жить тем более незачем… — Даллон просто сидел рядом и внимательно слушал, смотря прямо в красные глаза. — Би, по-моему, твои мысли полетели не в ту степь. Живи ради жизни, умри ради смерти. Жизнь такая штука, может прерваться в любой момент, в любую секунду, кому, как не тебе об этом знать? Существуй на этом свете ради себя, ради дорогих тебе людей, — в серых глазах отражалось яркие огни города. Это было красиво. Тёмные оттенки серого заволакивали собой светлые, с каждой секундой глаза становились всё темнее и темнее, пока их свет не стал графитным. — Что с твоими глазами? Выглядит очень странно, но это так красиво. — Давно нужно было посвятить тебя в это. Там в принципе и рассказывать нечего. Врождённый дефект: мои меланоциты вырабатывают только один пигмент — эумеланин, вместо двух положенных. Феомеланина — красного пигмента — мой организм вырабатывать не умеет. Ну и как бы все. Столько всего можно было избежать, если бы я рассказал тебе об этом сразу. Но время назад не вернёшь, к сожалению. — Всё, что не делается, всё к лучшему. Зато сейчас у меня есть ахуенно классный парень-басист. Я уже говорил, не бывает худа без добра. — Парень? — Парень. — Я люблю тебя, Би, — он сказал это практически ему в губы и сразу же поцеловал, быстро и аккуратно, чтобы не тревожить лишний раз побитое личико, — пошли спать, ладно? — Да надо бы. Можешь это мясо отнести, а другое взять? — Даллон в который раз ужаснулся, глядя на огромные кровоподтеки в области живота и рёбер. — Чёрт, я должен найти этих ублюдков. По-хорошему, сделать с ними тоже самое, но, к сожалению, я не животное. Тебе помочь дойти? — Нет, сам доползу как-нибудь, спасибо. Сходи за чем-нибудь холодным, хорошо? — Хорошо. Когда Ури лёг на кровать, Даллон приложил несколько маленьких компрессов к лицу, большой к груди, а сам лёг рядом и мягко чмокнул парня в губы. — Знаешь, самое обидное, что на свой день рождения я буду выглядеть, как не знаю что. Хотел потусить с друзьями, но как бы видимо не судьба. — Почему? — Я страшный. — Побитый, а не страшный. Я надеюсь, ты завтра останешься дома, а то боюсь, ты развалишься просто от дуновения ветерка. Вообще, надо в больницу съездить с утра. — Хорошо. — Спокойной ночи, Солнце, — Даллон слегка приобнял его и чмокнул в висок. — Спокойной ночи, мистер Уикс… я тоже вас люблю. И подозреваю, что сильно…*Darkened nights and violent things, Vaudevillian girls and violin strings, All of these are the prettiest things when I'm in love*
____________________♡___♡___♡__