Cursus

Очнулся Ичиго в лесу. Учитывая всю взбаламошенность его Учителя, это было не тем, что может удивить когда-то временного шинигами, а ныне просто Ученика Киске Урахары, будущего капитана двенадцатого отряда, сейчас третьего офицера нибантая и командира подразделения задержания. Ах, да, он же ещё и главный тюремщик Гнезда Личинок. Кто вообще придумал правило, что следующий глава тюрьмы выбирается не верховным главнокомандующим Омницукидо, не поединком, не по званию, а тем, кто в данный момент занимает эту должность? И при этом это не должен быть человек из отряда или чей-либо вассал. То есть житель Рукона, не связанный с Шиба или другими знатными родами. Даже с Шихоин. Так что Урахара пришёл в Академию в день приёма новых студентов, затем посетил именно поток руконгайцев, в котором хотел затеряться Куросаки, и у него это почти получилось, но… Всегда есть это меносово «Но». Ичиго Куросаки был, как он сам и говорил, пока ещё находился в своём времени, «непонятной, сильной и очень живучей, менос меня сожри, хренью, которую не смогло победить ни предвидение Яхве, ни Хогъёку Айзена». Поэтому прошёл первый критерий, как и парочка других душ. Смог устоять под давлением силы старшего офицера, находящегося на пороге освоения банкая. Точнее не просто устоять, а ещё и приготовиться отражать атаку. Инстинктивно. Он отреагировал так, как привык реагировать последние полгода своего путешествия по Руконгаю от семьдесят третьего района. Без слишком примечательного, что в запечатанном виде, который не нравился Старику и Белому, но был удобен для того, чтобы незаметно носить занпакто с собой, что в виде шикая, Зангетсу. Он приготовился отражать атаку голыми руками, укрепляя их иерро, направляя свою духовную силу на подавление противника. Две другие души схватились за выданные им перед первым, силовым экзаменом пустышки-катаны. Таким образом он прошёл вторую проверку и оказался во втором отряде, в третьем подразделении задержания Отряда тайных операций под началом Киске Урахары, оттачивая свои навыки рукопашного боя и кидо. Урахара как раз начал практиковать своё обучение в стиле «Сделай это или умри», поэтому Ичиго постоянно оказывался в самых разных местах, откуда ему непременно надо было выбраться. Или достать что-то, но в таком случае ему оставляли записку, которой сейчас не было. Так что Куросаки быстро встал и осмотрелся более тщательно, на всякий случай прощупывая пространство вокруг себя при помощи реацу. Обычный лес, в котором не было никого. Даже зверей рядом не было. Недолго думая, Ичиго пошёл туда, куда смотрели его глаза, не решаясь использовать шунпо, ведь он не Шихоин-тайчо, которую прозвали Богиней Скорости не только на скорость мгновенной поступи, но и за умение использовать её там, где это крайне сложно. среди деревьев, так близко растущих друг к другу. Следующие полчаса, по внутренним часам Куросаки, пейзаж вокруг него не менялся совсем. Всё те же деревья, всё тот же полумрак, потому что солнце не всегда могло пробиться сквозь плотную листву, всё то же полнейшее отсутствие каких либо признаков жизни. Нигде не треснула ни веточка, не шелохнулась листва. Даже от шагов шинигами не было никаких звуков, хотя в этот раз он шёл ни капли не таясь, не скрывая звук от своей поступи. Казалось, звуков в этом месте не было совсем. «Значит это не реальное место, а воздействие какого-то занпакто гипнотического типа. Или обычный сон.» Первая идея более вероятна, потому что снов Ичиго не видел с момента своего первого падения к небоскрёбам. Вместо них была лечебная чернота плаща Старика и искры косоде Белого на ней. И ему надо поскорее найти выход из этого безмолвного леса, если он хочет покинуть навеянную, явно по просьбе Учителя, иллюзию. Куросаки прибавил шаг, через пару десятков минут запрыгивая на низкую ветку и продолжая перемещаться уже таким способом, ещё больше увеличивая собственную скорость. Ещё через какое-то время, когда шинигами начал замедляться, чтобы не так сильно тратить силы, впереди между деревьев мелькнуло что-то белое, а сбоку пролетела очень быстрая чёрная тень, выглядевшая смазано даже для Куросаки, успевающего увидеть большинство движений нибантай-тайчо, заставляя практически перейти в шунпо, чтобы догнать единственное живое существо этой иллюзии. Эти догонялки выводят его к большой скале, в которой есть проход размером с ворота отряда, вход в который преграждают большие глыбы камней. Куча больших камней, сложенных так, что между ними не пролезет даже Сой Фонг Возможно от слишком долгого отсутствия любых звуков, Ичиго слышит шипение большой рептилии откуда-то из-за камней, а возможно голоса в этой иллюзии слышны. Но тогда там скрывается действительно большая рептилия, раз её шипение слышно сквозь завал, в одну из щелей которого влетает та чёрная тень, за которой бежал Куросаки, и оттуда слышится гулкое карканье. Что-то внутри Ичиго говорит, что выход по ту сторону завала, что его приключение по лесу закончится там. Что кидо не поможет, как и удар занпакто, и Куросаки начинает разбирать эти глыбы руками, но за долгое время ему удаётся сдвинуть лишь один камень и то не на много. Лаза вполне хватит, чтобы он смог пролезть, но его туда не пускает чутьё. Если он сейчас залезет, то уже не выберется обратно. Его просто сожрёт та ящерица. Её надо выпустить, и она откроет выход. Он ещё надолго в этой иллюзии, но сил уже нет. Ичиго засыпает, облокотившись на поросший мягким мхом бок одного из осколков в основании кучи. Ичиго просыпается в одной из палат четвёртого отряда, а рядом сидит Киске, смотря с тем прищуром, что выдаёт в нём исследовательский интерес, который обычно выплёскивается на тех, кто признан «возможной угрозой». Видимо сейчас очередь Куросаки страдать. «Куда за ночь делась твоя реацу, Ичиго? Точнее, куда делась твоя реацу за два дня, что ты без сознания лежал здесь с истощением?» «Не знаю. Путешествовал по голодной иллюзии.» «Не было никакой иллюзии, Ичиго.» Тонкая игла прокалывает руку на сгибе, и ускользающим сознанием Ичиго замечает спину уходящего офицера. Через мгновения он вновь открывает глаза, закрытые в палате, на той самой палате и имеет смутное представление, куда ему стоит идти. Истощённые силы странным образом полностью вернулись, и это наверняка работа вколотого вещества. Шинигами благодарен учителю за возможность самому разобраться с возникшей проблемой. Он вновь добегает до завала камней, потратив на это гораздо меньше времени и сил, и вновь принимается сталкивать камни, в этот раз помогая себе палками, используя их как рычаги, чтобы расширить щели. Завал расчищается, а в моменты, когда заканчиваются силы, вновь ощущается их новый прилив, словно кто-то вкалывает ему новую дозу урахариного зелья. Скорее всего так и есть. А этот иллюзорный лес существует только в его голове, заставляя тело бессознательным мешком валяться на койке в четвёртом. Как ни странно, но солнце не освещает открытые участки Пещеры, словно на ней стоит барьер против света, ровно до тех пор, пока откинутым не оказывается последний камень. Хотя точнее будет сказать, что до того момента, как сквозь этот незримо-зримый барьер медленно просачивается сначала белоснежная морда, после такая же обесцвеченная когтистая лапа, толщиной чуть меньше, чем был Ичиго. Солнце мгновенно исчезает, сменяясь менее яркой луной, пробивающей бреши в темноте пещеры, откуда уже наполовину выполз дракон, точно сошедший с картинок книжки про европейские легенды. Рога на голове сложены в большой месяц, снежная чешуя будто светится, отражая лунный свет, черные когти на лапах оставляют глубокие вмятины на мягкой земле, а костяные шипы на крыльях будто разрезают лунные лучи. Хотя почему будто? Ичиго отчётливо видит полупрозрачные лоскуты, оседающие на траву и камни после каждого, даже самого легчайшего взмаха кожаных крыльев. Куросаки уверен, что если этот ящер поднимет лапу, то точно так же отрежет лунный лоскут. Но хвост зверя был ещё опаснее… или же нет. Он таковым не выглядел. Он был обмотан цепью, словно опасный пленник верёвкой, чернея и практически сливаясь с пещерой. Эта чёрная цепь приковывала его к этому месту, словно что-то охранял. Что-то ценное. Куросаки осторожно приблизился ко входу, когда ящер открыл свои черные глаза с солнечно-янтарной радужкой, разделённой щёлкой зрачка на две половины. Глаза, что взирали на него с насмешкой и тем самым очень напоминали глаза Белого. Куросаки издаёт несколько булькающих звуков, прежде чем несколько истерически рассмеяться. Это оказался не сон, а всего лишь его духовный мир в запечатанном виде. Очередные выверты его неправильного духовного мира воспринимались неожиданно легко, но ещё первое попадание мир небоскрёбов показало, что с хозяином тесака Зангетсу не всё в порядке в каком-то смысле. Не может же у нормального человека быть перевёрнутый мир, да? Хотя он практически и не был человеком, как оказалось. «Здравствуй, Зангетсу. Где Старик?» Теперь шинигами идёт не таясь, поглаживая дракона по сверкающей шершавой чешуе, хотя мир всё равно не прекращает поглощать все звуки, что он издаёт, пропуская лишь те, что исходят от меча. Словно в ответ на его вопрос гремит цепь на хвосте, хотя тот неподвижен. Старик… Удерживает от чего-то Белого? Или здесь есть то, что он не сможет удерживать сам? Ичиго не знает ответа на эти вопросы, поэтому просто подходит ближе к хвосту, но не успевает сделать хоть шаг, чтобы перелезть через эту преграду, как закованный отросток, гремя цепями, ударил по земле, чуть не прибив Куросаки. Дальше было нельзя. Нельзя к той двери, что была перекрыта полицейской лентой с надписью на английском, которого Ичиго не видел уже очень долго, «Keep out». Не пускать. «Мне ещё рано к ней, да, Зангетсу?» Прислонённую к цепям руку тотчас обмотало ими по самое плечо, но не сильно, просто удерживая чуть подольше. Шинигами провёл одной ладонью, ощущая под пальцами будто стальной клубок змей, а вторую положил на нос уткнувшегося в него ящера, легонько почёсывая мельчайшие чешуйки, кажущиеся голубоватыми в сильном сумраке сводов пещеры. Ичиго не замечает, в какой момент начинает видеть сквозь свою ладонь цепи или чешую, просто понимает, что ему пора. Его приключение всё ещё продолжается. «Позовёшь меня, когда дверь можно будет открыть, хорошо, Зангетсу?» Шипение он принимает как согласие, закрывая глаза и открывая их снова в больничной палате, где лежит под бдительным взором госпожи Уноханы. На её губах не обычная улыбка, выражающая вселенское прощение и при этом излучающая неимоверную опасность. На её лице губы растянуты грустно. Но на недоумённый взгляд шинигами она только качает головой и беспрепятственно выпускает его с территории отряда, хотя такое не в её правилах. У Ичиго странное предчувствие, и он несётся в шунпо в расположение отряда, после чего сразу идёт к Гнезду Личинок, замечая подходящую к нему фигуру в белом хаори достаточно вовремя, чтобы натянуть маску и капюшон и чтобы в шунпо возникнуть у входа, преграждая дорогу. До первого взгляда. «Учитель. Урахара-тайчо.» В голосе Ичиго, приглушённом и искажённом маской, нет подобострастия, лишь спокойное уважение. Куросаки игнорирует стоящую позади своего капитана Хиори, лишь пробегая по ней взглядом и отмечая отсутствие занпакто. Киске, направляясь сюда, свою Бенихиме и не думает брать, поэтому шинигами отходит на пару шагов в сторону, принимая свиток с донесением от одного из членов отряда внутренней связи, в котором есть разрешение на любое действие с отпечатком реацу капитана Шихоин. Урахара всё ещё глава тюрьмы, пока не передаст ему отличительную повязку, так что Ичиго ждёт их на поверхности, не спускаясь следом. И с лёгким, практически незаметным, поклоном принимает грязно-жёлтую ленту. Теперь Киске Урахара, капитан двенадцатого отряда, бывший третий офицер нибантая, член Омницукидо и командир третьего подразделения задержания, будущий создатель Хогъёку, изгнанник и «простой владелец магазина сладостей», не является для него Учителем, коим был последние несколько лет. Возможно даже десятилетие. Теперь Урахара Киске для него просто джунибантай-тайчо. Его приключение как ученика гения закончилось. Проследив, чтобы капитан и лейтенант покинули территорию нибантая, Ичиго направился в своему капитану, преклоняя перед ней колено и получая титул третьего офицера и командира Омницукидо уже от неё. Его приключение как старшего офицера второго отряда только начиналось, но не оно откроет ему последнюю дверь. Ичиго в этом уверен.