Чем дальше в лес

      Они последовали за ним. Этого не должно было произойти! Весь расчёт был на то, что эти сукины дети остановятся, едва увидев, куда он собрался бежать.       Освальд остановился, чувствуя, что если не сделает этого, то обязательно потеряет сознание. Пуля, застрявшая в его плече, хоть и не позволяла крови хлынуть, как из фонтана, однако, делала лишь хуже, отдавая резкой болью при малейшем движении.       Ему было ужасно холодно. Вся его одежда пропиталась кровью и потом. Ветер, и без того пронизывающий до костей, сейчас казался просто ледяным.       Его губы побелели, шевелить пальцами на руках становилось все сложнее, и каждый глоток холодного воздуха отдавал резью в горле, заставляя кашлять через каждые несколько метров.       Он уже в десятый раз проклинает себя за эту идею. Ну, конечно же, с чего бы ему следовало надеяться на то, что судьба будет к нему благосклонна на этот раз. Не после всего, что он пережил.       Где-то вдалеке послышались человеческие голоса и лай собак. Чёрт. Ему казалось, что у него еще есть хоть немного времени на передышку.       Освальд увидел на земле длинную палку, покрытую инеем и небольшим слоем мха. С трудом, задержав дыхание, стараясь не шевелить своей правой рукой, он нагнулся, чтобы поднять ее. Как бы ему хотелось, чтобы кровоточащее плечо сейчас было его единственной проблемой, но одеревеневшая от холода, ранее травмированная нога давала о себе знать. Он уже давно смирился с той болью, что она приносила ему время от времени, однако, теперь ему казалось, что ноги у него нет вовсе.       Стараясь делать упор на левую часть тела, он ухватился за палку, на манер трости, и осторожно, медленно ковыляя, поплелся дальше. А куда “дальше”? Он и сам не знал. Освальду уже было все равно. Где-то в глубине души он понимал, что лишь продлевает себе мучения, оттягивая свою смерть. А смерть, вот она – в буквальном смысле наступает ему на пятки.       Прихвостни Галавана, как это ни странно, двигались медленнее, чем он. Их собаки, полностью отдавшись своим инстинктам, норовили побежать назад, поджав хвосты, и выполняли приказы своих хозяев настолько неохотно, что едва ли приносили пользу. Да и люди Галавана, судя по всему, хотели последовать их примеру, но жажда наживы за его голову вела их вперед. Кобблпот горько усмехнулся. Сколько же денег им пообещали, если они пошли на такое?       Шестерки шли, стараясь не издавать ни звука, дико оглядываясь по сторонам, и причиной этому было не желание остаться незамеченными Освальдом. Время от времени, то там, то здесь, раздавались шорохи, перешептывания, усмешки. Иногда обитатели леса даже не пытались себя скрыть: сверкали во тьме своими хищными, животными глазами, скалились, и перебегали с одного места на другое. Почему не нападали – никто не догадывался. Вернее, все старались об этом не задумываться. Все, кроме Освальда. Ему как пару часов стало на это абсолютно наплевать. Если лес позволяет ему идти дальше, ничего не остается, кроме как воспользоваться его гостеприимностью.       Одет Пингвин был явно не по погоде. Свой фрак он потерял уже давно, и остался лишь в темной рубашке, изодранной ветками, да в легких брюках, к которым пристало множество колючек. При каждом шаге они неприятно кололи его кожу. Но времени на то, чтобы разобраться с этим, у него не было, и приходилось терпеть, ловя при каждом шаге даже не боль, к которой он так привык, а постоянное раздражение и отчаяние.       Освальд сделал еще несколько шагов, но тут, ветка, которой он упирался в землю, не выдержала его веса и с треском надломилась. Пингвин, не ожидавший подобного, упал на колени, вызвав тем самым резкий выплеск боли по всему телу. Он не удержался и вскрикнул.       Это стало ошибкой.       Собаки, услышав свою потенциальную добычу, все же пришли в себя, и протяжно завыли, оповещая своих хозяев о том, что скоро они настигнут свою цель. Вдали послышалось оживлённое обсуждение, кажется, кто-то, расхрабрившись, даже заулюлюкал.       Освальд, сцепив зубы, отбросил от себя то, что осталось от его импровизированной трости и постарался подняться на ноги. Получилось плохо. Все его тело дрожало, его лихорадило, и он, практически ползком, попытался двинуться дальше. Спустя несколько метров Пингвин понял, что с него хватит.       Хватит этой боли, хватит страданий, хватит этого всепоглощающего страха.       Он поднял голову от земли и заметил, что забрел на небольшую поляну, окруженную со всех сторон деревьями и зарослями, посередине которой находилось одно из самых больших деревьев, что он видел за свою жизнь. Возможно, это был дуб, но всю его ствол покрывал густой, древний мох, а с раскидистых веток свисало множество лиан. Да и вообще, впотьмах мало что можно было разобрать.       Освальд, собрав в себе все крохи оставшихся сил, дополз до основания дерева, а затем развернулся прямо к тому месту, откуда доносились крики почти настигших его шестерок. Он облокотился о ствол дерева и позволил себе наконец немного отдохнуть. И впервые за долгое время Кобблпот был спокоен. Он прекрасно понимал, что вот он – конец. Дальше бежать некуда. Он сделал всё что мог, исчерпал все свои ресурсы, израсходовал все свои силы.       Внезапно, к нему пришло осознание что он так и не смог вытащить свою мать из лап Галавана. Она по-прежнему была у него в заложниках. Он с силой сжал кулаки, и по его лицу все же покатились слёзы. Мама так верила в него, а он не оправдал её надежд. Подверг её такой угрозе. Оставалось лишь надеяться на то, что в Тео осталась хоть капля милосердия, и он пощадит его мать. Она милая, добрая женщина, которая меньше всех в этом гребаном мире заслуживает смерти. Да и к тому же Галаван, считай, уже получил то, чего он так хотел. Голову Пингвина прямиком на блюдечке.       Это заставило Освальда успокоиться и вытереть слезы. Он осознал – его смерть, - теперь хоть какая-то гарантия того, что его мать останется невредимой. Он постарался выровнять дыхание. Освальд собирался встретиться со своей смертью со всей присущей ему гордостью, смотря ей прямиком в глаза.       Голоса становились все более отчетливо слышны, казалось, еще мгновение – и шайка Галавана предстанет перед ним во всей своей красе.       - Загадки любите? - внезапно раздалось прямо у него над ухом.       Освальд вздрогнул и, кажется, даже немного подпрыгнул на месте. Внезапно, все звуки, что раздавались вокруг него, перестали существовать. Больше не было слышно никаких голосов людей, хихиканий лесных тварей, завывания ветра, шелеста листвы и скрипа деревьев – всё пропало. Он словно очутился в вакууме, где не существовало ничего, кроме одного голоса. И слегка прерывистого дыхания того, кто к нему обратился. Кобблпот медленно поднял голову и постарался сфокусировать свое зрение на том, кто с ним заговорил. И тут же столкнулся с его взглядом. Взглядом темных, как сама эта ночь, глаз. Которые почему-то игриво поблескивали в темноте. Или ему это только кажется? Он постарался рассмотреть хозяина этих глаз получше.       В темноте это казалось сложной задачей. Всё что он смог разглядеть – острые скулы, длинная, открытая улыбка, вполне себе человеческая одежда. Однако, обращающийся к нему человеком не был. Люди не могут стоять, как ни в чем не бывало, вверх тормашками, едва ли касаясь своими ступнями ветви дерева. А этот мог, и похоже чувствовал себя при этом весьма комфортно.       - Загадки любите? – ещё раз повторило создание, видимо решив, что его не расслышали.       Освальд постарался ответить ему “нет”, однако понял, что его горло настолько пересохло, что он едва ли сможет прохрипеть это, и поэтому закрыл свой рот.       - Я вот их обожаю, - продолжило существо свой монолог, абсолютно не смутившись его неспособности к ответу. – Вот, постарайтесь отгадать эту:       Я - что-то для любого очень важное.       Но получить меня ты сможешь не от каждого.       Мной могут пользоваться. Я бываю первой.       Я упрощаю всё. Воспользовавшись мной – придет доверие.       Так кто же я?       Тут создание сделало паузу и стало выжидающе смотреть на Кобблпота. Кажется, оно всё же собиралось получить от него ответ. Освальд, превозмогая себя и стараясь заглушить звон в голове из-за гнетущей пустоты вокруг, постарался подумать над глупой загадкой. Спустя несколько секунд, в его голове возник ответ. Внезапно, почувствовав в себе возможность снова разговаривать, он тихо, немного скрипуче произнес:       - Помощь.       Существо растянуло свою улыбку настолько широко, насколько ни один человек не смог бы. Показались белые, словно мел, сверкающие зубы, и вот, это была уже не улыбка – довольный звериный оскал. Почему-то Освальду не понравилось то, с каким удовлетворением и радостью на него смотрела эта тварь. Ему казалось, что останься в нем еще хоть капля сил – он обязательно бы стер с этой морды такое самодовольное выражение. Но сил не было.       Зато в голове внезапно прояснилось. Помощь? Это существо так завуалированно спросило, нужна ли ему помощь?       Освальд внезапно почувствовал в себе небывалую уверенность. Тварь ведь сама у него спросила, не нуждается ли он в помощи, так с чего бы ему отказываться от столь щедрого дара? Пингвин не задумывался о том, чем обернется ему то, что он собирался сделать. В его голове было только одно слово. Шанс. Еще один шанс. Он всё исправит. Он вытащит свою мать из лап Тео. Плевать, что будет с ним. Он сможет обдурить эту тварь, сможет заговорить её, а затем сбежит обратно в Готэм.       Наверняка, чудовище после всё же найдет его, из-под земли достанет, высосет из него всю душу, обгладает мясо с костей, а может просто проглотит целиком. Но если у него будет хоть малейший шанс спасти свою мать… Освальд набрал в грудь как можно больше воздуха:       - Помоги мне! – выдохнул он, что есть сил, постараясь вложить в эту просьбу как можно больше смысла. Он произнес это приказным тоном, отчаянно, и в то же время строго.       Существо с удивлением посмотрело на него, звериный оскал исчез. Освальд постарался смягчить ситуацию.       - Пожалуйста, - осторожно, с придыханием добавил он.       Чудовище молча и вдумчиво разглядывало Кобблпота еще несколько секунд. А затем, на его лице появилась улыбка. Нормальная улыбка.       Оно произнесло что-то на неизвестном Освальду языке. Он вообще сомневался, что подобные звуки сможет произнести человек. Затем, существо усмехнулось и щелкнуло пальцами.       Внезапно, вакуум вокруг них исчез. Так же внезапно, как и появился.       И Освальда сразу же оглушили звуки, доносящиеся со всех сторон. Первое, что он услышал, был радостный рык. Во множественном числе. Отовсюду стал раздаваться сумасшедший смех, щелканье зубами, звук быстрых лап, ступающих на землю.       Затем был крик. Душераздирающий, громкий, отчаянный… Предсмертный. Потом все слилось. Крики приспешников Галлавана, звук когтей и зубов, раздирающих плоть, клацанье челюстей, залихвастский смех, звук захлебывающихся собственной кровью людей, чавканье…       И тут, Освальд почувствовал как силы все же покидают его. Он ощутил, как из раны на плече вылилась новая порция крови и понял – это были те самые капли, что ещё удерживали его сознание. Он стал медленно оседать на землю, и последнее, что он увидел, были темные глаза существа, ласково и немного обеспокоенно смотрящие на него. Краем уха он успел услышать:       - Спи, соня. Тебя ожидает тяжелый день.