Если бы ты не был болен

      Солнце стояло высоко, и было хорошо видно на чистом небе. Горячие лучи упирались в макушку, оставляя приятное ощущение на пальцах, если провести ими по волосам. В душе селился дискомфорт, так как руки были пусты. Никаких подарков, сладостей, фруктов, которые обычно несут больным. У Джонхёна не было ничего, в том числе лишних денег, за что ему становилось всё более неловко. Собираясь, он уже было решил написать, что не сможет прийти, но тут же стукнул себя по голове, отгоняя мысли, о которых мог бы потом пожалеть. Он ни за что не упустит шанса встретиться с Кибомом по его же приглашению. Легкие наполнил больничный воздух, который должен был растворить страх, но эффект был обратный. Парень чувствовал себя школьницей, которая собиралась признаться кому-то в любви. — Доброе утро, — в палате было душно, но стало ещё жарче, когда Джонг увидел, что Ки прихорашивался перед зеркалом, стоя в новой одежде. — Когда ты…? — Пойдём, — парень даже не взглянул на посетителя, стремительно вылетев из палаты. На территории больницы был огромный сад, где гуляли пациенты. И хоть жара не давала свободно вздохнуть, но на улице было явно лучше, чем в палате. В голове Джонхёна скопилась гора вопросов, но ни один из них он не мог из себя выдавить. Парень просто следовал отставая на полшага за Ки и рассматривал его пёструю рубашку. Мысли переключались как цвета на светофоре, от Ки приятно пахло, а его волосы были уложены. Он успел сменить наряд, находясь в больнице, ему просто было необходимо выглядеть идеально даже будучи больным. Из-за этого самому Джонгу хотелось набросить себе на голову свой поношенный жакет и убежать, чтобы младший его никогда больше не видел. Хотелось уйти прямо сейчас, пока он шёл по пятам за самым красивым мальчиком в округе, он просто был этого не достоин. Было так легко сидеть на лавочке во время перерыва и по минуте-две рассматривать парня, что, казалось, был так далеко. К которому ты не мог просто взять и подойти, имя которого ты едва знал. А всё происходящее сейчас ложилось на сердце тяжелым грузом, хотя ведь должно быть наоборот! — Пойдём сядем, — Ки подал голос и парни укрылись за широкой тенью деревьев. — Почему ты молчишь? Ты пришёл ко мне помолчать? — Я хо… — в который раз робкую попытку Джонга что-то сказать пресекли. — Ты сказал, что ты пишешь песни, а петь ты умеешь? Спой мне одну из твоих песен. Джонхёну оставалось лишь сладко улыбаться, пока в голове творился хаос, а тут его ещё и песню попросили спеть. Песни Джонхён действительно писал сам и сам же их для себя исполнял. Однако тексты и настроение его произведений в корне изменились после прихода Ки в его жизнь. Он всегда старался вкладывать душу в свои творения, но и его внутреннее состояние изменилось в какой-то момент. Под вдохновением получались очень нежные песни, а иногда они даже слишком отдавали вкусом сладости. Тексты о чём-то прекрасном, до чего нельзя дотянуться и потрогать, потому что раз ты коснёшься его — оно растворится. А сейчас Джонхён смотрел в глаза своему совершенству и мечтал сбежать. Будь его воля, он бы больше никогда не поддался бы такому искушению. Ведь за него он уже чуть ли не дважды заплатил. Его эмоции внутри и впрямь были сравнимы с ураганом — такие же сильные и властные, но при этом мучительно разрушительные. Его сердце билось вдвое чаще, чем обычно, а на ладонях было влажно, но он просто не мог позволить себе отвести взгляд. Отступать уже было некуда. — Хорошо. Только это будет песня прошлых лет, — наконец выдал парень. Ки пожал плечами, а Джонхён стал медленно напевать какую-то мелодию. Распевшись, он уверенным голосом исполнил одну из любимых песен, а по лицу младшего можно было понять, что не только автор восхищается своим искусством. Это был первый раз, когда Джонхён увидел искреннюю и нежную улыбку Кибома. Не найдя что сказать, парни просто сидели и улыбались друг другу, пока не прозвенел негромкий звоночек, который висел на столбе, напоминая посетителям, что их время истекло. Довести до палаты пациента получилось в полной тишине, но прощались парни с чем-то более тёплым в душе, чем это было в начале их сегодняшней встречи. — Завтра придёшь? — нотки безразличия всё ещё проскальзывали в интонации Кибома, но оба понимали, что это было скорее натянуто, чем взаправду. — У меня дела, но, — младший уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Джонг его опередил, — послезавтра я к тебе приду, обещаю. Дрожь на лице Ки напоминала улыбку, он больше не хотел никак возразить. — Тогда до встречи.

***

Утро Джонхёна началось со вкусного завтрака, приготовленного его братом. А этот мальчишка становится всё более тренированным в готовке, кому-то достанется прекрасная хозяюшка. Это не могло не радовать старшего брата, так как обычно он чувствовал себя неуютно, когда заставлял Тэмина готовить, но сегодня он гордился, что именно из-за его просьб младший научился делать такие вкусные блюда. По правде говоря, Джонхён часто чувствовал себя неловко. Например, когда позавчера соврал Кибому, что у него дела и он не сможет навестить его. У него не было выбора, ему нужен был этот глоток горечи обыденной жизни, иначе бы он сошёл с ума. И сегодняшнее утро было таким добрым именно потому, что за вчерашний день Джонг очень соскучился по своему вдохновителю. Жажда скорой встречи ещё больше щекотала нервы, пробуждая неимоверные эмоции. Будто маленькие почки начали распускаться в бронхиальных путях, заполняя лёгкие приятным ароматом свежести. В этот раз стыдно не было. Ведь главный подарок для Кибома был в голове. Распеваться Джонхён начал ещё дома, хотя знал, что за время дороги до больницы его связки всё равно немного задубеют и придётся заново тренировать голос перед парнем, но его это не смущало. Он был в предвкушении. Пальцы немного дрожали, но парень всё-таки осмелился и открыл дверь в палату, однако войдя он лишь молча сменил улыбку на удивление. — Что? — так же безразлично как и день назад встретил его парень, отрываясь от своего отражения в зеркале. Тон Ки немного спустил окрылённого Джонга на землю, но удивление оставалось на месте. — У тебя опять другая одежда, — в больнице отдельный гардероб для модников? — Могу себе позволить, — бросил Ки и опять вышел из палаты, обходя Джонга. Тому лишь оставалось понадеяться, что эти слова были не в «его огород». Погода не была столь жаркой как при прошлой их прогулке, но было довольно тепло. Джонхён опять шёл за Ки, рассматривая его немного осветленные волосы и улыбаясь. На сей раз сердце приятно колотило грудную клетку. И когда они вновь присели, и когда Джонг пел, и когда по лицу Ки расползлась улыбка наслаждения, а глаза немного расширились от восхищения. — Ты очень красиво поёшь, — не присущая Кибому робость преобладала в его голосе, а сам парень смотрел под ноги, кусая нижнюю губу. Джонхён ждал примерно минуту, пока младший поднимет на него глаза, и тот почувствует очередную волну внутри. Небо затягивалось тучами, но на земле ещё были участки, где ярко светило солнце. Из состояния «гляделок» Кибома вывела капля на его щеке, и он моргнул от испуга, переводя взгляд вверх. Начинался дождь. Младший молча встал со скамейки и подался в сторону больницы, оставив Джонхёна сидеть и с трудом продолжать пытаться начать снова дышать. До палаты они опять шли молча, хорошо хоть Ки вообще соизволил подождать Джонга, ведь его взгляд вновь сменился на что-то холодное и скользкое, прям как этот внезапный дождь. — Мне ведь всё ещё можно приходить и исполнять тебе песни? — голос парень решился подать лишь когда они пришли в палату и теперь оба стояли у окна, смотря на быстро намокающий асфальт. — Кто сказал, что нельзя? Если однажды Джонхён поймёт что значат все его внезапные перепады настроения и в какие моменты это происходит, он будет очень счастлив. — Я люблю, когда люди поют. — продолжил Ки. — Я всегда мечтал петь, но у меня нет голоса. Тут будто что-то дало Джонхёну подзатыльник. Как можно быть таким медленным и не догадаться, что всё потому, что Кибом сам хочет петь? — Это не проблема, связки всё равно можно и нужно тренировать. Недоверчивый взгляд прошёлся по наконец расслабленному парню. — Мы можем заниматься вместе, если хочешь. Я научу тебя петь, — всё это время Джонхён не сводил глаз с Ки и видел все изменения на его лице. — Можно попробовать, — спокойно произнёс Кибом. Хотя за окном сейчас было неприятно и сыро, где-то глубоко в душе цвела сакура.