***
Я занимался рассматриванием зала заполненного потными телами, пока не заметил, как к столику Хурмена официант несет какой-то напиток, по виду напоминающий виски со льдом. Мое пьяное сознание решило, что прошлой дозы «божественного нектара» ему было недостаточно, потому в секунду я оказался возле приятеля, сверкая пьяной улыбкой. Содержимое его стакана как в сухую землю пошло. — Ух, хорошо пошла. О, закусон, — я взял дольку лимона с тарелочки неподалеку и поморщился от кислого вкуса, а мой альфичный друг лишь фыркнул и залез в телефон чтобы проверить что-то в социальных сетях. Но не долго суждено было ему залипать в свой гаджет, ибо потому что буквально через несколько секунд на дисплее появилась надпись «Оно тебя сожрет». При этом аппарат начал адски вибрировать и воспроизводить похоронный марш. Наш армянин местного разлива недоверчиво покосился на экран, а потом его взгляд скользнул в угол, где цифры показывали 3:05. Его взор скользнул обратно на надпись, которая обозначала входящий звонок от папы, а затем опять в угол. — Чувствует моя жопа, что сейчас ко мне придет дядя Трандюлей и вставит по самые гланды, — умно произнес он и принял вызов. Брать трубку, когда родитель звонит тебе в три часа ночи, это равно самоубийству, но не взять могут только конченые или моральные мазохисты. Зажмурившись, Гагик поднес телефон к уху и не успел даже «алло» сказать, как на него тут же посыпались грозные возгласы папы-омеги. Наш бравый медведь весь съежился и стал закрывать динамик телефона, но не для того, чтобы папа не услышал клубную музыку, а для того, чтобы люди в клубе не услышали ор сего прекрасного мужчины. Спустя каких-то минут 10, он наконец успокоился и спокойно задал вопрос о местонахождении своего сына, даже не давая вставить слово о том, что он тоже как-бы ещё не спит. Отвечать Хурмену ой как не хотелось, так что он решил контратаковать. — А если бы я спал? — задал он резонный вопрос, на который получил не менее резонный ответ. — Я увидел, что ты в сети, — после этих слов, парень понял что знатно затупил и ему стоило бы уже выучить расположение кнопки, которая скрывает твой онлайн от определенных лиц, — Я бы сейчас повторил вопрос где ты, но в этом нет необходимости. Обычно тебя бы стоило хорошенько наказать за такое, но не в этот раз. Точнее позже. Сейчас у меня к тебе будет просьба. У моего близкого друга есть сын. Отличный альфа твоих лет, очень примерный мальчик. А ещё он теперь будет учиться в вашем университете и вот как удобно получается! Он приезжает через пол часа. — Эта фраза была сказана с такой счастливой и издевательской интонацией, что нам аж стало не по себе, — Я знаю где находится ваш затхлый клуб, несмотря на то, что мы живём в разных городах, так что бери Рому, Пашу, вызывай такси и через пятнадцать минут чтобы были на станции, — и откуда этот страшный омега всё знает?! — Только очень прошу, он хороший мальчик. Не пьет, не курит, так что не испортите его и веди себя с ним хорошо. Поэтому, раз так выпала карта, пускай он пока поживет у тебя, милый мой. — И не дожидаясь отрицания, а именно таким был бы ответ парня, его папа положил трубку. Мы слушали рассказНеожиданный звонок от "Оно тебя сожрет"
3 апреля 2020 г. в 21:18
Воздух на улице был отличный. Хорошо, что я волосы не укладывал, а то ветер все равно бы их растрепал. Я закутался посильнее в тонкую ветровку и ускорил шаг, направляясь к месту наших постоянных сборищ. Каждый раз когда я зевал, мне в рот залетал ветер. Это, я скажу вам, не очень приятно, так что я выработал особенную возможность зевать не открывая рта. Вот это скилл, вот это я понимаю то, что нужно в жизни.
Не самое удачное решение, я скажу вам, одеваться в конце осени в легкую ветровку. Но я был бы не собой, если бы не поступил именно так, как велела мне моя «душа». Подходя к клубу, я уже заметил светлую, почти белую макушку Ромашки. Переводя взгляд немного вправо, мне в глаза сразу же бросилась грудь, причём почти не скрытая легкой майкой. Зато эту погрешность очень хорошо исправляли темные волосы Хурмена. Вот удобно же ему с таким шерстяным слоем. На улице дубарь, а ему хоть бы хны.
Хурмен это мой друг-альфа. На самом деле его зовут Гагик, но своё настоящее имя он не особо афиширует. Своё прозвище он получил ещё на первом курсе за горячее армянское происхождение и такую же горячую растительность по всему телу. А ещё у этого альфы был насыщенный запах хурмы. Ну чем вам не Хурмен? Вот, собственно, так и повелось.
Подойдя к этой подозрительной парочке, а именно такими мне они всегда и казались, я сразу очутился в крепких объятиях. По тому как нервно я начал стучать по охренеть-каким-накачанным плечам и бокам этого… этого… МЕДВЕДЯ, он должен был в принципе понять, что либо он мне сейчас все ребра переломает и я умру от внутреннего кровотечения, либо я просто нахрен ЗАДОХНУСЬ! Но похоже, Гагик воспринял этот мой жест как огромную радость видеть его, и потому сжал еще сильнее (куда уж больше!). После этого я и вовсе захрипел как бедный умирающий кролик, закатывая глаза и высовывая язык. Не зря же я у Фубли учился. Он так всегда делает, когда я его пытаюсь одеть в платье… Ну, а что? Что ещё делать уставшему от сессии студенту, как не одевать пса в платья? Это, кстати, очень мило выглядит, особенно когда он начинает вылизывать яйц… Кхм, кажется от недостатка воздуха, у меня начали исчезать остатки ещё не выпитых преподами мозгов.
— Кажется, ему не очень хорошо, — наконец заметил моё состояние одуван, а я жалобно захрипел ему в подтверждение. Ну вот точно цветок, а не человек. Видит, что меня тут убивают и молчит. Доходит до него только на третьи сутки, как до жирафа. Одним словом Рому можно описать как «овощ обыкновенный». Но это любя, по-дружески.
— Правда? — удивленно спросил медведь, и соизволил все-таки отпустить мою хилую тушу. Я упал на землю, согнулся, и стал откашливаться. При этом на асфальт полилась багряная кровь и я умер… По крайней мере именно так это выглядело в моей голове. Ещё грустную музычку на фоне, и мне можно сразу Оскар за самую эпичную кончину. На самом же деле я просто вдохнул морозный воздух и от души поблагодарил друга, но при этом не забыл отчитать за то что он медлил, и смотрел как меня медленно убивают.
— Идём уже? А то холодрыга такая, ужас, — мой белобрысый друг-омега обхватил руками свои тонкие предплечья, дрожа как осиновый лист. Гагик лишь потянулся, отчего его кости, которые наверняка больше чем у среднестатистического человека раза в три, стали адски хрустеть. Меня от этого звука прям вымораживает, о чём я не перестаю ему напоминать. Ну ненавижу я это, как будто он себе ребра с позвоночником переломал, ей богу.
— Как по мне, здесь довольно тепло, — проговорил он, мило улыбнувшись, но тем ни менее соизволил наконец пройти с нами в клуб. Наша компания уже там была постоянным VIP-клиентом, так что на баре нас приветствовали как старых друзей. Ну ещё бы. Хотел бы я посмотреть на бармена, что будет не рад людям которые оставляют ему огромные чаевые. Иногда даже больше чем его зарплата за смен пять. Нет, вы не подумайте, на самом деле мы с Хурменом реально были бедными студентами, чего про Рому не скажешь. Он у нас богатенький мальчик, так что в основном угощал наш великодушный белобрысик. Не взирая на мнение окружающих, наша дружба никакого отношения к деньгам не имела. Мы начали общаться ещё когда наш божий одуванчик был сущим нищебродом (впрочем как и мы с Гагиком сейчас), но бизнес его родителей спустя время резко пошел вверх, а наша тусня так и осталась невероятно крепкой. «Как самый отборный виски», — любил говорить армянин, хотя мы с Ромой и прекрасно понимали, что такого пойла он в своей студенческой жизни ещё не застал.
Наша бравая компашка как обычно заказала три горящих коктейля Б-52 для разогрева, а разогревом они были знатным я вам скажу. Дальше уже пошло-поехало-покатилось. Постепенно мы увеличивали градус, пока голова не стала достаточно легкой для пьяных танцулек в центре толпы. А потом ноги сами понесли нас на танцпол. А почему бы и нет? Но танцевать нам втроем суждено было не долго, ведь вскоре Гагик решил, что не альфичное это дело танцевать, и пошел за какой-то из столиков в углу, подзывая к себе официантов. Мы с Ромашкой остались в пьяной толпе, полной развратных омег и нескольких альф, от которых жутко несло алкоголем, как будто они им обливались. Все запахи смешались, заставляя голову кружится и рассудок помутнятся. Правда мне уже было на глубоко плевать, ведь алкоголь сделал своё дело раньше, нежели какие-то запахи.
хотя скорее уж приказ, а наши челюсти медленно опускались, на встречу поцелуям с полом. Первое, что дошло до нас с Ромашкой это то, что наш отдых на сегодня закончен. Но пьяный разум решил, что это даже лучше, ведь два собутыльника хорошо, а три ещё лучше! С горем пополам мы всё-таки вызвали такси, ведь те кто давно работают в этой сфере, прекрасно знают что ночью к клубу ехать не стоит, ибо придется везти пьяных в зюзю людей. Хорошо, что дядя Миша уже осведомлен, что мы даже в состоянии алкогольного опьянения народ культурный, в салоне нужду не справляем, а поём только культурные интеллигентные песни. Кстати, мы ещё и любой диалог поддержим! Просто самые примерные алкоголики в мире, вот он за нами и приезжает. Это был полноватый мужичок-бета лет 40-50 с милой улыбкой. Просто хорошечной души человек.
— Здрасте, Михалыч. Как жизнь? Как дети? Как жена? Как собака? Как дом? Как сын? Как кум? Как сват? Как тёща? — и со всего этого у него был лишь кот. Ну и жена с детьми, но это уже дело десятое.
— Ну здравствуйте, молодые люди. — он улыбнулся своей фирменной улыбкой, за которую сразу хотелось дать немного на лапу, — Вас как обычно? — Я же говорил, что в клубе мы уже постоянные гости, так что дядь Миша выучил наш адрес наизусть и точно знал, кому нужно больше всех улыбаться, чтобы побольше заработать. А именно нашему цветочному белобрысику.
— Не, Михаил Романыч, сегодня нам совсем в другую сторону. — из нашей фантастической тройки только Хурмен все время называл его по полному имени и отчеству, а ля уважение к старшим, — Нам нужно на вокзал. Мой папа попросил забрать какого-то хрена и поселить жить со мной. Но есть одна проблема, я просто не знаю что делать! — Пьяный разум и разговор с папой сделал своё, и сейчас из глаз Гагика вот вот польются крокодиловы слезы, — Я же живу в общаге, а туда посторонних не пускают. И что мне теперь с ним делать? , — медведь задумался, от чего его монобровь сошлась на переносице, — Может его это, лопатой по затылку и на свалку? — от такой картины мой пьяный мозжечок принял слова друга всерьез, и стал легонько хлопать его по спине, чтобы поддержать и успокоить. Но наша гора мышц этого, кажись, даже не почувствовала.
— Если хочешь, пусть у меня пока поживет. А уже потом ты решишь что с ним делать, — предложил я, прежде чем обдумать свои слова. Мой огромный друг тут же переменился в лице, как будто и не было этого жалостливого тона только что. Вот же имитатора кусок. Но отступать было поздно, ведь мы, Паши, если что-то сказали, то исполняем это, — У меня есть свободный диван. Фубля если чё посунется, — этот бугай крепко стиснул меня в объятьях, видимо решая что сыну папиного друга нужно освободить кровать (от меня же), ведь ему будет немного неудобно на диване. Но вскоре, видимо, сам понял свою ошибку и отпустил.
— Спасибо тебе, ты самый настоящий друг, — всё приговаривал он, намазывая мне спину медом, как говориться, — Не волнуйся, это ненадолго. Лишь пока он не решит все бумажные дела и сам не поселиться в общагу, или пока не снимет квартиру. Что бы я делал без тебя~. Моё любимое пивко~.
Вот он, добрый доверчивый я. И кто меня за язык тянул? У меня же не убрано, не постирано, есть нечего, а Фубля, конечно же, помогать мне не собирается. Стыд и срам. Как же я гостью в глаза смотреть буду? Горе, горе, горе, горе. Может его действительно лопатой пришибить и на свалку? Ну, а что, идея не такая уже и плохая. Жаль что я это осознал только после неизбежного.
Вот так за своими мыслями я и не заметил как мы подъехали к вокзалу. Меня начал агрессивно пинать Гагик, на плече которого я очень удобно уснул. Ну, а что, он теплый, большой, а еще мохнатый как настоящий плюшевый медведь с подогревом.
Как меня выгружали и приводили из почти горизонтального положения в вертикальное, я не совсем помню. Помню только, что когда морозный воздух забрался под легкую ветровку, меня резко вырвало с лап Морфея и вернуло в наш мир. Я сразу захотел в теплую и уютную машинку, но мой огромный друг преградил мне путь, словно скала. Вы спросите, почему мне просто не обойти эту дылду? Это, я скажу вам, было не так то просто, тем более для моего пьяного сонного мозжечка и хиленького тела. В конце концов, буркнув что-то в знак согласия, я пошел за ними на станцию, всё ещё по пути зевая и проклиная свою легкую ветровку.