Проснулся я от того, что что-то шершавое и влажное тчательно слизывало крошки домашних пирожков с моего лица. Издав предсмертный хрип я повернулся на другой бок и уткнулся носом во что-то мягонькое, теплое и приятно пахнущее чесночными сухариками. Пробормотав что-то нечленораздельное я обнял подушечку и продолжил дрыхнуть, а то зачем вставать? Вот встану я, и что тогда? Будет голова болеть, буду помирать, а так я как могу оттягиваю этот страшный момент. Да и запах тяговый, правда что-то я не припомню, чтобы у нас к самогону закусоном шли сухари. Да пофиг, с моей больной головой, да после похмелья, можно забыть всё на белом свете.
Всё было хорошо ровно до того момента, пока я не услышал, как над моим ухом кто-то прокашлялся, а в мою ногу недвузначно уперлось что-то продолговатой формы. И что-то мне подсказывало, вот чуть ли не кричало в заспанное лицо, что это была явно не очередная бутылка из-под алкоголя. На меня будто вылили ведро холодной воды. Кто бы это ни был, я его в рулон скручу. Правда в моём нынешнем состоянии я мог лишь притвориться снова спящим, ведь на другое больной мозг и тело были не способны. Но по видимому, меня явно раскусили и над ухом вновь послышался смущенное покашливание, но в этот раз более настойчивое.
— В горле першит? — не нашёл ничего лучше как задать этот вопрос. Ну, а что, почему он все время кашляет? Вирусы там всякие разносит, а я ещё жить хочу
Итс корона тайм. При этом моя тушка стала осторожно отодвигаться, но из-за помехи сзади, сделать это не удалось. Вспомнив всех известных мне богов, я начал молился как в последний раз. «Хоть бы не Михалыч, да хоть Ромашка или Хурмен, но только не он. Его жена меня на части покромсает». Стоило повернуться посмотреть, что или кто там, как «совсем не бутылка» уперлась мне прямо в попец, а с обоих сторон на меня зарычали. Так вот, кто меня тут подпер! Фубля, паразитина такой. Не понял, он себе что, самку завел и это действительно была бутылка? Надеюсь что да, а то этот рык сзади и явное шевеление «твердого нечто» мне не понравилось.
— Слухай, ежели ты нэ пэрэстанешь так йорзаты, я тэбэ прямо тутычки возьму, — услышал я тихий рык и понял, что либо сучка Фубли научилась говорить, либо над моим попцом нависла огромная беда. Я лишь ощутил, как мне на талию легла рука и стала поглаживать живот, от чего я буквально замурлыкал как кот, — Ты до сых пор пахнэш пывом, — пробормотало чудовище и уткнулось носом мне в волосы, а запах сухариков с чесноком стал гораздо более ощутимым, — Цэ чутка странно, мы ведь не пили пыво, но безумно прыемно, — он вдохнул ещё глубже, а мне от такого стало даже как-то неловко. Я-то привык, что мой запах вызывает либо насмешки, либо удары авоськами от бабушек, но на такое я вот прям никак не рассчитывал.
— Что ты делаешь? — пробормотал я, боясь пошевелиться. А мой Пашадав, мой верный друг и защитник (теперь уже нет) ещё больше прижал меня к Аскольду, положив голову на мою щеку. Ах да, предварительно он ещё и обслюнявил её. «Вот спасибо, Фубля, услужил» — единственно что смог выдать мой мозг, и то не произнести в слух. А рука на моём животе в то время уже забралась под футболку и стала вырисовывать на груди непонятные узоры. Знаете, я тут резко понял, что мне очень даже нравилось когда альфы не интересовались мной, а то теперешняя ситуация мне не внушает доверия. Вот прям вообще нисколько.
А ещё я понял что сегодняшнее утро войдёт в топ «Несусветная дичь в жизни Паши», ведь запах, который раньше казался мне посторонним, никуда не испарился. Даже наоборот, с каждым вдохом он наполнял легкие, как будто его источник… ЛЕЖИТ ПРЯМО У МЕНЯ ЗА СПИНОЙ! Сея мысль наконец-то дошла до моего бренного тельца, и я, забыв обо всём, повернулся к Асику. Да с такой силой, что Фубля, не ожидавший подставы, чуть не оказался на полу, а украинец вопросительно поднял бровь, открывая глаза.
— Это ты! — выдал я, но по его слегка охуевшему лицу, понял, что альфа не совсем осознает чего это я разорался. А по тому как он поморщился, я сделал вывод что сейчас лучше не шуметь. Хотя было поздно, ну да ладно. Осознание предыдущей мысли тоже стоило мне немаленьких усилий. Такое чувство, будто мне на голову надели колокол и ударили по нему кувалдой. Да ещё и несколько раз, так сочно, чтобы точно убить.
В это время в комнату зашел Михалыч и выглядел он, мягко говоря, отлично. Улыбка от уха до уха, а в руках два стакана, в которых радостно шипел Аспирин. Кто-то скажет, что эти таблетки просто пережиток прошлого, но я как бедный студент скажу — пофиг, ведь помогает он буквально от всего, а стоит очень мало. Вот к примеру, болит голова? Аспирин. Похмелье? Аспирин. Запор? Аспирин. Умираешь? Две таблетки Аспирина. Умер? Тогда придется все четыре пить. Короче, как только Михалыч подошёл, я сразу же схватил свой стакан и залпом опрокинул в рот. Как в сухую землю пошло.
По спине пошло стадо мурашек-таракашек, ведь ко мне сзади ощутимо так прислонились теплой грудью. Затем из-за моего плеча выглянула голова Асика, и он перехватил из рук дядь Мишы другой стакан.
— Спасыби, Мышко, — улыбнулся парень и стал пить, другой рукой прижимая меня бедного к себе.
— Вижу вы тут отлично проводите время, — хихикнул дядя Миша и расплылся в гаденькой улыбке, — Ну не буду вам тогда мешать, — он помахал рукой и как только я хотел сказать, что он нам совсем не мешает и вообще, что меня пора спасать, его уже и вовсе след простыл. А рядом со мной на тумбочку опустился пустой стакан, как будто забивая последние гвозди в мой гроб. Уже второй по счёту за неделю. Бью рекорды, блять. На уме играла лишь одна, когда-то давно услышанная песенка. С хрена ли она там делала я не знаю, но…
НеСчастье вдруг в тишине постучалось в двери,
Неужель ты ко мне, верю и не верю.
Падал снег, плыл рассвет, осень моросила,
Столько лет, столько лет где тебя носило.
— Слушай, Асик, а ты помнишь что было прошлой ночью и почему мы… ГОЛЫЕ?! — вдруг осознал я и начал стыдливо кутаться в одеяло, забрав его у своего товарищу по кровати, — Твою мать, прикройся! — выкрикнул я, замечая как он спокойно поднимается и, с абсолютно непроницаемым лицом, как говориться, в чём мать родила, начинает собирать свои вещи по комнате.
И где, где скажите мне на милость тот милый, правильный мальчик, которого нам обещали? Почему вместо него по моей комнате ходит это с довольно большим… не бутылкой, нужно заметить. Так, не туда, ой не туда мысли-то поплыли.
Пока я вот так сидел в прострации и пытался понять, что за дичь, мой друг, уже полностью одетый, стоял и смотрел на меня с легкой улыбкой. Так и хотелось кинуть в него бутылкой, а лучше чем-то тяжелым, чтобы убрать эту улыбку. Он-то скотина, похоже всё помнит, зато как красноречиво молчит, прямо гордость за него берёт, вот я так не умею.
Поняв, что эта морда хохляцкая говорить ничего не собирается, я решил задать давно интересующий меня вопрос.
— Твой запах… Вчера я его не слышал, но сегодня… Чеснок? Чесночные гренки? Ведь так? — удивленно спросил я, а он лишь хмыкнул. Сперва я не понял, а потом каааааак понял. А понял я то, что оказывается он пытается сдержать смех, — Ты чег… — не успел поинтересоваться я, как вся комната заполнилась его сперва тихим хохотом, а потом громким смехом. Поняв, что я явно не вдупляю какого ёжика он ржёт, Асик указал куда-то вниз. Только после жеста этой наглой морды я заметил, что то, что я так сильно пытался прикрыть, сейчас было на всеобщем обозрении. От сей неловкой ситуации мое лицо покраснело так, что ему позавидовал бы даже самый спелый помидор. Я вот прям почувствовал как под кожей разгорается вселенский пожар, — ИЗВРАЩЕНЕЦ! — заорал я, периодически переходя на ультразвук и вскочил, замотавшись в простыню аки боженька-Иисус. От такого его смех утих, но на это мне уже было глубоко плевать, ведь моей главной задачей было выбежать из комнаты и мизинцами пособирать все углы. Последнее конечно, в планы особо не входило, но без этого, к сожалению никак, с моей то ловкостью слона. При всём этом я ещё и умудрялся изливать на адские углы весь свой словарный запас, в котором были как не очень цензурные фразы, так и совсем не цензурные.
С кухни я услышал, как меня начал ругать дядя Миша и сразу же направился туда. Только одна гнида могла устроить мне такое «весёлое» утро, и если Михалыч там, то и виновник всех моих бед тоже.
— ГАГИК, МАТЬ ТВОЮ, ЕБАТЬ ТЕБЯ КОНЁМ, хотя… наверно конём ебать тебя не получится, но это не так важно, — понял я что начинаю отступать от темы, — Забери его, я не буду жить с этим извращенцем! — орал я, — Что за подстава вообще? Ты же говорил он паинька, — и именно в этот момент, как ни в чем не бывало за порог кухни прошла эта ошибка природы. Я же его яйца сейчас до однородной массы взбить готов, а он как ни в чем не бывало наливает себе водицы попить.
— Полегче, полегче, мелкий. Что случилось, объясни хоть нормально, а не как типичный омега: орёшь, орёшь, а почему и зачем, непонятно, — хмыкнул армянин и хорошенько встряхнул меня за плечи, от чего у меня шея очень подозрительно хрустнула. Ой не к добру это было, но вроде от боли не разрывает, так что отбой паника — не сломал, — Так что там такое случилось Паш, что ты орешь с утра пораньше. Но спокойно рассказывай, а то я буду злиться и тогда плохо будет тебе, уж поверь, — он хмыкнул и отпустил меня, а я начал так активно размахивать руками, да так, что моя бедная простынка почти оказалась на полу.
— Да он! Да я! Он меня ночью изнасиловать хотел и вообще, чуть мою бедную попу не оприходовал, если бы не дядя Миша, то он быыыыы, — я показал руками огромную попу и прямо внутрь ткнул рукой, приблизительно обозначая, что бы было с моей чуть ли не главной частью тела. Асик, смотря на мои «незамысловатые» движения, аж подавился водой, пытаясь откашляться и при этом что-то сказать. Правда получалось у него это не очень, — А ты не смей тут мне ляля! Ваши оправдания судом опровергнуты, попрошу закрыть рот! Вообще страх потерял, извращенец! Чуть ребенка не совратил, совести у тебя нет! Да я тебя сей… — но договорить мне не дала рука моего украинского друга, которая в наглую закрыла мне рот, а сам он второй рукой прижал меня рукой к своему торсу.
— А тэпэр слухай мэнэ, — пробормотал он и воткнулся мне в волосы на макушке, не обращая внимания на то, что я пытался как минимум откусить его руку нахрен, перед этим хорошенько её обслюнявив, — Я тэбэ не раздевал, это раз. Ты зробыв то сам покы мы гралы в карты. Два, насиловать тэбэ я и нэ думал. И трэте, за такой вид ты будэш получать, понял? Ах да, и щэ одно, я з сегодняшнего дня жыву з тобою и точька — он по хозяйски сильнее замотал меня в одеяло, которое, как я говорил ранее, было почти на полу и закинул меня на плечо так, как будто я ничего не вешу. Вот верно говорят, что человек раскрывает настоящего себя лишь со временем, — Нам нужно поговорыть, — сказал он остальным и понес меня подальше с кухни в сторону моей комнаты. Вот как чуял, что нельзя с ним связываться. Знала моя попа многострадальная, ей богу.
— Поставь где росло! Свободу Попугаям!!! Фубля, любимый мой, спаси! АААА, — начал было я, когда мне на помощь прибежал мой верный друг и родственник пёс, — Я так и знал, что ты меня не бросишь, — но этот скотина лишь вцепился в мою простыню (видимо пытаясь спасти), от чего она оказалась на полу, а Асик закинул на кровать уже в итоге полностью голою тушу. Мой ор был выше гор, да вот только бесполезный, как и многочисленные попытки прикрыться. Этот хохол лишь довольно осмотрел меня и ушел к шкафу, похоже чтобы искать мне одежду.
А вот это был шанс. Пока Аскольд стоял ко мне спиной, я быстро рванул к выходу из комнаты и вот уже, казалось бы, такой долгожданная свобода, где я смог бы хоть как-то спрятаться. Это всё-таки моя квартира, но нет, Фубля уже был тут как тут. Шерсть на его загривке стала дыбом, а он громко зарычал не позволяя мне выйти. «Чего млять? Ты на чьей стороне псина! Что за альфья солидарность, где чертова благодарность ко мне — твоему любимому кормильцу?!» — буквально орало моё сознание, но ничего озвучить я не успел, из-за шока и чувства полного предательства.
— Спасибо, Фубля, — проговорил мой сожитель и с легкой припрыжкой подошел ко мне, — вот, вдягны, а то это будэт твоя домашняя пижама, когда никого нэма, — он указал на моё бренное тело, а я, здраво оценив его и свои размеры… (в смысле тела, а не того что вы все там сейчас подумали), всё-таки взял и одел то что дали, — Не знаю, понял ты ужэ, или нет, но ты мой истынный, а потому твоя жопа — то моя жопа, и я буду жыть с тобой даже когда мне найдуть общежытие, — сказал как отрезал, и я реально офигел от такого. Как бы я не хотел возразить все слова застряли в горле от одного взгляда на этого парня, который раньше был такой добродушный и веселый, а сейчас выглядит как никогда решительно.
— Да вы ахуели, батенька! — моё нутро буквально пробрало возмущением. Как так?! Вот теперь я в полной мере осознал значение слов «пригрел на груди змею», — Ладно, я дал слово Гагику, и от своего отступать не намерен. НО! — крайне серьезный и угрожающий тон, с которым было произнесено последнее слово, остановило Асика от сверкания самодовольной лыбой, — Условия здесь ставлю Я! Это моя жилплощадь, за которую я платил свои, заработанные потом и кровью деньги, так что ты не смеешь мне перечить. — судя по ехидному взгляду моей новой головной боли, он с радостью будет нарушать последние сказанные мной слова, — Я тебе целый список составлю, ты не переживай. Первые два озвучу сейчас: никаких блокаторов на моей территории, и спишь на диване! — твердо проговорил я, так же решительно смотря на него. Нахрен был нужен первый пункт я не знаю, но уж больно классный у него запах. В то, что это мой истинный — верится с трудом. Я уже привык к подставам матушки-природы, и вот такое «благословение» вполне может оказаться просто обычной шуткой моего нового сожителя. Поэтому особо надеяться на подлинность его слов я не стал.
— Договорылысь, — ответил он, а меня очередной раз передернуло от этого его акцента. Нужно избавляться от него, а то никакая домашняя еда не перекроет этот ужас. Я ему куплю букварь, или книжку для детей первого класса, пусть сидит и учится. Сосет гранит науки, как говориться. Хоть чем-то рот займет, заодно. А то я не выдержу его украинский говор на постоянной основе. Как же хорошо я придумал. Ай да я, ай да молодец.
— У меня ещё одно условие, — я довольно и хитро улыбнулся, ибо придумал просто беспроигрышный вариант, — Ты мне готовишь, а я учу тебя нормальному русскому, а то за этот акцент хочется выкинуть тебя с окна и сказать что так было, чес слово, — и ответ его, конечно же был так же утвердительный, что не могло не порадовать меня, — А теперь когда мы все решили, идём я приготовлю тебе диван. Вечер на дворе как никак, — но по взгляду вижу, что-то не так. Выглядит он слишком странно…
— А зачэм дыван готовыть? Нэ утруждайся, мий хорошый. Я жэ тутычки спать буду, — он указал взглядом мне за спину, а я не хотел оборачиваться, потому, что наверняка знал, что там моя кровать. Только захотев высказаться ему про второй пункт недо-договора, как тот мигом всё зарубил на корню, — Договир я нэ подпысував, так шо вин пока нэ в силе. Вот будэ бумажка с моею подписью, вот тоди и буду спать на дыване. — Вот чувствовал, что есть в этом подстава. И не раз чувствовал. Да у него же колом стоит только от моего запаха! Он ебаный извращенец, которого вставляет с «Жигулёвского»! Я же спать спокойно не смогу. А этому хоть бы хны, он уже разделся до трусов и улегся на МОЮ прекрасную постель, накрылся МОИМ одеялком, довольно уткнулся в МОЮ подушку и стал вдыхать МОЙ запах. Вот и как это называется? Если одним словом — «Пиздец».
Я злобно прорычал что-то и упал рядом, отжимая драгоценное одеялко, потому, что моё, но на него это не подействовало. В ответ я услышал лишь неразборчивое бурчание, после чего огромные руки прижали меня к теплой груди, а в нос ударил запах чесночных гренок.
— Спи вжэ, — пробормотал Асик перед тем как уткнуться носом мне в макушку и равномерно засопеть. Попытка выбраться из его стальной хватки окончилась лишь большей неудачей, поскольку этот альфа только сильнее прижал меня к себе. Попыхтев ещё с пару минут, меня одолела странная расслабленность, и только после этого я наконец заснул, забыв обо всём на свете, и о людях, до сих пор сидящих на моей кухне, тоже.
