Типичная жизнь "Жигулевского"

      Осень проходила банально, как и все типичные осени у типичных студентов. Под конец года у меня медленно началась запара по учёбе, так что времени на выяснение отношений с моим сожителем, которого я так толком и не простил, у меня не было. Зверьки и псы дядь Мишы — это конечно хорошо, но он меня знатно унизил, так ещё и перед теми, кого я считаю самыми близкими людьми. Такое я просто так оставить не мог. С Гагиком и Ромой отношения мы наладили очень быстро, всё-таки каждый день в универе видимся. Чем ближе время приближалось к сессии, тем больше я уходил в учебу и зарывался в книги, забывая обо всём, что не имеет отношения к моей специальности. Не смотря ни на что, я не был двоечником и даже надеялся вытянуть на стипендию в следующем семестре. Единственным плюсом во всей этой ситуации было то, что холодильник у меня всегда пополнялся новой, сытной, вкусной едой. Мне кажется, что после приезда украинца я поправился килограмм на пять-десять. Мне даже пришлось штаны на размер больше покупать, но даже не смотря на это, я был непреклонен. Спал он, кстати, на диване, а моя комната была частной собственностью, на которую не посмел бы ступить ни один наглец. Вот так и проходили наши дни. Также хочу отдать должное моему иностранному жильцу, как мы и договаривались, он действительно взял в зубы букварь и начал грызть его вместе с книгами по русскому языку. Произношение Аскольда действительно в разы улучшилось, по крайней мере теперь когда он каждый раз открывает рот, мне не хочется заткнуть его морковкой.       Сегодня я пришёл домой как никогда в плохом настроении. Моя персона как истинный, и самый прилежный ученик, оставила все курсовые на последний день, ведь, как говорят умные люди, не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра. Но есть одна проблема, когда я сегодня посмотрел что там нужно сделать к дедлайну, у меня буквально разорвало мягкое место. Из получившихся кирпичей можно было построить новый корпус к нашему прекрасному и всеобще любимому институту. Мне даже показалось, что среди всех заданий которые только могли быть, мне попалось самое сложное. То самое, на которое ответ найти дано лишь старосте группы, или любимчикам препода, коим я, к сожалению, не являюсь. И именно поэтому, когда я вошел домой и увидел довольное лицо Асика, а также его самого в фартуке, мне поплохело. Не может быть кому-то так хорошо когда мне так хуево. Я был готов рвать и метать. Так и хотелось стереть эту довольную улыбку, вот почему ему так хорошо живется, пока я тут страдаю? Хренов вечно довольный аист. Да, именно аист и да, я в душе не ебу почему.        — Привет, Паша, — чуть ли не пропела моя ходячая головная боль, а меня самого от такого «блаженного» тона слегка (нет) покорежило. Благо хоть без акцента уже, а то я его точно бы о стенку размазал, — Я тебе тут красный борщ приготовил. Твой любимый, — ах да, я забыл сказать что одно слабое место этот гад во мне всё-таки нашёл, несмотря на то что я до сих пор его активно игнорил. Когда в нашей халупке появлялся борщ, я забывал обо всем и прощал Асика на день или даже на два, это ещё зависело от учебы, и от того насколько сильно мне вынесли мозг в универе. В такие дни мы обычно, как нормальные друзья, ходили в бар или смотрели фильмы под пиво с сухариками. Так же стоит отдать должное, больше парень не лез ко мне, а как и было положено — соблюдал дистанцию. Меня это и радовало… С одной стороны. А вот другая моя сторона, которую я всячески пытался игнорировать, хотела чтобы тот случай повторился. А так же она иногда подавала апелляцию на прощения Аскольда, но я отклонял такие заявки сразу же, без рассмотрения.       Но сегодня был именно тот день, когда любимый борщец со сметанкой не порадовал даже меня. Я хотел только одного — пойти и убиться о стенку. Работы был непочатый край, а время уже подходило к заветной точке — моей смерти от перегрузки и, конечно же, тестированию того, что «вы, балбесы, смогли каким-то образом запомнить за полугодие» (by Дмитрий Александрович).        — Отстань, я занят. Уйди в туман и скройся тучкой, мне сейчас не до тебя — судя по выражению лица украинца, он сразу понял, что что-то не так. Он, скотина, уже выучил, что удержаться от его фирменного свежего домашнего красного борщика я не мог никогда. И посему до него сразу дошло, что что-то у меня снова не складывается на этой проклятой учёбе. Ну, а что тут скажешь-то? За три-четыре месяца ты так или иначе полностью, или в большей части, можешь изучить своего сожителя. Даже если он избегает тебя и жестоко игнорит.        — Что случилось, Паш? — обеспокоенно спросил Аскольд. Он ещё и волноваться за меня будет, как будто я ребенок какой-то?! Ну всё, держите меня семеро. Я же сейчас к чему угодно придраться смогу. Не знаю, то ли он заметил искры, которые словно фейерверки на день победы «вылетали» из моих глаз, то ли просто решил что жизнь ему дороже, но после того как я надулся словно отборный индюк-бройлер, украинец быриком спрятался на кухне. То-то же, я одним своим видом грозного льва (прим. автора. Злобного тушканчика) вселяю страх. Но страх этот длился недолго, потому как буквально спустя мгновение Асик опять вышел ко мне, только вот уже без своего-моего фартука и с более решительным видом.       Он навис надо мной, смотря прямо в глаза, а из-за ощутимой разницы в росте выглядело это всё так, как будто жираф вылупился на букашку. Ну так вот, навис он надо мной, не моргает, глаза светятся голубым пламенем, волосы слегка взъерошены, хоть бери да картину рисуй, ей богу. Это же нужно быть таким соблазнительным, просто ничего не делая… Так, что-то меня не туда понесло. Это он должен меня бояться, а не нависать надо мной.       Заметив, что я рассматривал его, а если быть вот совсем честными — откровенно пялился, парень самодовольно ухмыльнулся. Когда я пришёл в себя и уже не просто скользил по нему взглядом, рассматривая голубые радужки и пышные темные ресницы, а смотрел целенаправленно этому демону в глаза, его улыбка стала шире, чем у всем известного Чеширского кота.        — Насмотрелся? — весело спросил он, а я на это лишь надменно фыркнул. Как будто не я тут пожирал его глазами. Я не я, и хата не моя, как говориться, — Рассказывай, что случилось, — произнес Асик таким тоном, что я просто не посмел перечить. Вот и высказал все как на духу. Будто бы руку на Библию положил, не забывая приправить все отборным фырканьем, и на завершение презрительным взглядом и закатыванием глазок. Ну все, вот теперь можно считать, что я закончил.       То-то дело Аскольд. Не знаю как ему это удавалось, но помимо стипендии, он ещё и готовить успевал и убирал, кстати, тоже по большей части он. Я просто привык жить как на свалке, а он нет, он любит чистоту и порядок. Лично я бы вообще не удивился, если бы до того как со мной стал жить этот альфа (да да, напомню что это всё ещё альфа так себя ведёт), в моем доме однажды точно завелись бы бомжи. Я бы просто попросил их особо не мусорить и выбрасывать всё за собой, чтобы не воняло сильно. Сейчас же было так чисто, что бомжи бы просто вымерли все, вместе с тараканами. Не смотря на то, что Асик был на курс старше меня, а значит и домашки у него, по идее, должно было бы быть даже больше, он успевал всё и даже иногда помогал мне, когда я что-то не понимал. Вот только сейчас у меня было такое ощущение, что ничто на целом белом свете не поможет бедному Паше. Кстати, теперь даже мой любимый Фубля лежал на совсем не хрупких плечах этого альфы. Ну, а что, коль могу, пользуюсь. Пока дают, беру, а дальше как пойдёт. Я тут, между прочим, этому молодому человеку жилье предоставляю, вот так вот. А что он, будет у меня на шее сидеть? Не не не, ему на шею вылез я. Так ещё и ножки свесил.       Так, что-то я отвлёкся. Услышав об моей проблеме, парень лишь фыркнул, как будто это было проще простого. Как дважды два. Как два пальца об асфальт. Раз плюнуть. В два счёта. Ну в общем, вы поняли, как это прозвучало.        — Всего-то? — удивленно спросил он и теперь настала моя очередь фыркать. Мы с ним как будто по очереди фыркаем, чес слово. Вот если так просто, взял бы и помог, а не языком тут пол заметает, или капусту мелет, как там говориться в народе. И нет, я не знаю, почему именно капусту. Как только я уже был готов возмущаться по поводу сложности своей учебы, он зарубил мои желания на корню, — Переодевайся, иди кушать, а после вместе всё сделаем, — сказал Асик, а я чуть не подавился. Вот так вот просто. Как будто это было проще простого. Как дважды два. Как два пальца об асфальт. Раз плюнуть. В два счёта, — Давай давай, нечего смотреть так на меня. Ты не баран, да и я вроде не новые ворота, тема простенькая, а борщ, между прочим твой любимый, стоит и остывает. Будешь холодным есть.       Хорошеничько так фыркнув напоследок, чтобы знал кто в доме главный, я отправился в комнату, где смог наконец снять джинсы и футболку. Вот вы говорите, девушкам каеф снимать лифаки дома. А вы когда-то пробовали прийти, снять носочки, подвигать пальчиками, а потом ещё и джинсы снять, которые поджимают где нужно и не нужно, подвигать ещё кое чем. Это же просто балдеж. Пока я медленно стягивал с себя футболку, в голове играла музыка для стриптиза. Немного помахав ею, я, не открывая глаза, наугад бросил её в какой-то угол комнаты, представляя как соблазняю альф. О у одного альфы даже лицо Асика. А ещё на нем моя футболка. Не понял…        — Закончил? — услышал я резонный вопрос, понимая, что всё это время за мной наблюдал мой горе-сожитель, — Идем уже, недо-стриптизер ты наш, — сказал он и скрестив руки на груди, ушёл, бросая мне обратно футболку, а до меня стал медленно доходить смысл его слов. В смысле НЕДО?! Да мой стриптиз хоть куда. Я же секс-машина. Создан чтобы соблазнять. Ух, я ему как-то устрою стриптиз. Да так устрою, что он вообще, яйца потом не соберет, вот такой я ему устрою. НЕДО, видишь ли. Что за альфы такие пошли. Не могут отличить прекрасный, первосортный стриптиз от дерьма какого-то. (прим. автора. Это было похоже на то, что у беременного ежиком бегемота, началась чесотка и при этом ещё и схватки).       Одевшись, я направился на кухню, откуда уже доносился приятный запах пряных трав, которые мой сожитель всегда щедро бросал в излюбленное блюдо. Зашел я в обитель еды самой сексуальной походкой, на которую только был способен (прим. автора. Как будто палку проглотил, проще говоря. Или в туалет хочет. Ну или у него штаны поджимают так конкретно. Ну вы поняли)        — Все хорошо? Тебе плохо? — Асик непонимающе посмотрел на меня. Блин, да он издевается, чес слово. Я тут иду аки модель (прим. автора. Ну вы поняли) (прим.прим.автора. Что-то я разошлась с примечаниями в этой главушке) (прим. соавтора: да ты уже задолбала добавлять примечания, узбагойся женьщина! Бесишь уже) (прим. автора. И я тебя люблю: *), а он скотина такое говорит, как будто не понимает всей моей непревзойденности. Я понял в чём фишка, он просто завидует, что не имеет такого же прекрасного таланта. О как, — Садись кушать, — он поставил передо мной тарелку с борщиком, так что я смог на полную грудь вдохнуть этот прекрасный аромат, чуть не подавившись слюной. Мда, с этим кулинаром я скоро отъем все потерянные за годы студенчества килограммы. Ехх, прощай, моя фигура дрыща модели.        — Спасибо, — пробормотал я, перед тем как установить всемирный рекорд по поеданию жидкой пищи, — а можн… — не успел я договорить, как Аскольд утвердительно ответил и пошел мне за добавкой. Вот каким бы он не был плохим, все равно знает что мне нужно и что я хочу. Хотя, может он действительно не такой плохой, раз хочет мне помочь с домашкой…       Это был весьма сложный вопрос, как по мне. Да, он много сделал для меня, да и знал как облупленного, но тот случай… я никак не мог забыть его. Каждый раз мне казалось, что он мне это вспомнит, да ещё и посмеется, хотя, честно говоря, до сих пор этого не случалось. Вот так вот размышляя, я даже не заметил как съел и вторую порцию, зато это заметил мой животик. Так и хотелось лечь и ничего не делать, просто валяться на любимом диванчике, но всю малину сломал Асик.        — Ну что, идём учится? — вот только я сказал, насколько он хороший, как тут такое. Я только хотел немного отдохнуть, а то мои бедные ноги-спички просто не выдержат две тарелки борща. Хоть бери и мячиком катись. Хотя можно и бубликом… Так, ладно, чем-то да покачусь, а сейчас надо усиленно делать вид мертвого суслика, авось да пронесёт.        — Ну ты как всегда, — фыркнул Асик и взял меня на руки. Ну да, признаю, был за мной такой грешок, что после еды я не мог передвигаться самостоятельно. Признаю и каюсь, но с кем не бывает. А у меня ещё и личный стульчик передвижной появился. Ну просто грех не полениться чутка, я считаю. И запах от стульчика такой приятный, да ещё и с подогревом автоматическим. Глазки так и слипаются. Зевнув, я решил что закрыть глаза на секунду, а может и не на секунду, это не такая уж и плохая идея. Потому я мигом уложил голову в ложбинку между плечом и шеей, которая как будто для меня была создана и широко зевнул, — Вот мы и пришли, — услышал я уже как сквозь вату и в ответ лишь сильнее обнял парня, ибо удобно, тепло, и вкусно пахнет. Вот у вас есть такая подушка, мм? Вот именно, значит вы не поймёте о чём я, — Тебе нужно учиться, Паш, я серьезно.        — Я устал, нас в университете пытали рогом единорога в жопу, — пробормотал я, чувствуя как моя подушка содрогается от беззвучного смеха. (прим. автора. Вот так я всегда тыкаю соавтора писать, только палкой. Рог единорога слишком дорогой)        — Ладно, — пробормотал парень и уселся на кровать, откидываясь назад в полу-лежачее состояние, так, что я смог просто скрутиться калачиком у него на груди и засопеть с двойным усердием. А когда моё хрупкое тельце накрыло что-то большое и сука, холодное, я лишь недовольно поморщился, пытаясь убрать это. Какого чёрта вообще?       Но вскоре до моего сонного сознания дошло, что это одеяло, и я прекратил свое противостояние с ним, полностью расслабляясь в крепких объятиях. В такие моменты ты забываешь обо всем и даже о том, что за курсач, который нужно сдать завтра, меня как минимум убьют, а как максимум не предоставят такую честь как умереть сразу, а будут пытать долго и усердно. При этом используя все возможные пытки, когда либо придуманные человечеством. Последнее, что я ощутил перед тем как моё сонное сознание заволокло пеленой сна, это то, как моя подушка тяжело вздыхает.