Интервью с вампиром

Тот факт, что Алекс могли похитить Ортего, в отличии от Майклсона понимает и принимает сразу, не оставляя иллюзий. Вопрос стоит лишь в том, кто мог решиться на подобное и в какой-то момент, Ричард осознает, что доверять он не может никому. Кроме, пожалуй, стоящего напротив него писателя, в чьих глазах он видит целый калейдоскоп эмоций — злость, неверие, страх. Тот же самый коктейль, что бурлит в крови самого Ортего, и ему стоит больших усилий сдерживаться, сохраняя холодный рассудок. — Едем, — просто говорит он, глядя на Элайджу. Тот не спорит. Уже в машине, Ричард внимательно смотрит на него, и Майклсон к его удивлению не прячет взгляда, уверенно глядя в черные глаза. — Значит, ты не услышал, то, что я сказал, — наконец говорит Ортего, нарушая напряженную тишину, — я вроде просил держаться от моей дочери подальше. — Я услышал, — медленно кивает Элайджа, слегка щурясь, — но я не давал Вам подобного слова. Я люблю Алекс, и не собираюсь от нее отказываться, а на Ваши деньги мне плевать. — Любишь, знает, — усмехается Ричард, качая головой, — что же не обеспечил ее безопасность? Такие слова — запрещенный удар, и Ортего прекрасно понимает это, как и то, что в случившемся его собственная вина гораздо больше, но к его удивлению Майклсон даже не пытается спорить, пытаясь оправдаться или доказать собственную правоту. — Это было моей ошибкой, — холодно говорит он, стискивая зубы, — но суть в том, что исправлю ее, вернув Алекс. Вам же лучше подумать о том, что за безумец мог решиться на подобное. Совершенно очевидно, что здесь замешаны Ваши враги. — Ты обвиняешь меня в случившемся? — вскидывает бровь Ортего, стараясь скрыть удивление. — На подобное у нас нет времени, — отвечает ему Элайджа тем же тоном. — Вот тут ты прав, Майклсон, — кивает Ричард, не сводя с писателя пристального взгляда, — но это — временное перемирие. Я по-прежнему против Ваших отношений. — А вот это решать уже Алекс, — уверенно отзывается тот, выдерживая взор владельца казино, на что тот лишь усмехается, поражаясь стойкости и упрямству собеседника. Пожалуй, у них с Александрой, все же есть что-то общее. Мысль о дочери отзывается тревогой и страхом, и Ортего понимает, что Майкслон прав. Все отношения и недомолвки они могут высказать потом, сейчас же время действовать, а не размениваться на упреки. И он берется за телефон. К тому моменту, когда они оказываются в особняке Ричарда, последний успевает, кажется, связать с каждым, кто имеет хоть малейшее влияние в Новом Орлеане, но все это оказывается напрасной тратой времени — никто не имеет ни малейшего представления о том, где его дочь. — Ждите звонка с требованием о выкупе, — советует шеф полиции, осторожно подбирая слова, — похоже, эти сумасшедшие не знают, с кем связались. И прошу, держите меня в курсе, Ричард. Злить Ортего не хочется никому. Слишком хорошо всем известно о том, какие могут быть последствия, но это ничего не меняет — Алекс словно провалилась сквозь землю по пути от квартиры Элайджи к редакции, не попав в объектив ни одной из камер — и никакой страх перед расправой не может заставить дать информацию, которой попросту нет. Пока Ричард не расстается с телефоном, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, Майклсон просит о помощи братьев. И Кол, и Клаус соглашаются, не задавая лишних вопросов, и Элайджа кратно описывая произошедшее, просит каждого о своем. Клауса он отправляет опросить всех работников магазинов и кафе, что могли быть на пути Алекс, после того, как она покинула его квартиру, а Кол едет в редакцию. Надежда на то, что журналистка может появиться там, крайне мало, но все же писатель решает не упускать и ее. Так проходит несколько часов, за время которых напряжение только нарастает, но на телефон Ортего по-прежнему не поступает долгожданного звонка. Похитители явно не торопятся просить о выкупе, возможно надеясь тем самым, получить больше, а для двух мужчин, что в полной тишине не сводят глаз с лежащего на дубовом столу телефона каждая минута ожидания превращается в пытку. — Если с ней что-то случиться, я сотру этот город в порошок, — невольно вырывается у Ричарда, терпение которого явно дает трещину, — Алекс — единственное, что у меня есть. — У Вас есть жена, — холодновато отзывается Элайджа, но прежде, чем он успевает продолжить, кабинет наполняет мелодия телефонного вызова, а на мониторе он видит Клауса. — Есть новости? — вместо приветствия говорит он. — Есть, но не знаю, обрадуют ли они тебя, — выдыхает в трубку Клаус, — утром, одна из цветочниц, видела как за девушкой похожей на ту, что ты ищешь, шел мужчина. Среднего роста, худощавый, темноволосый. Больше она ничего не помнит. Возможно это лишь совпадение, но… — Не совпадение, — перебивает его писатель, и в этот момент в его голове словно что-то щелкает. «У Вас есть жена». «Мы с мужем никогда не были близки, Элайджа, мне так одиноко с ним». «Это жизнь, детка, здесь каждый за себя. Мужчины — детективы на редкость примитивны. Одному достаточно заплатить, второму пригрозить, найдя на него компромат, с Люсьеном приходилось делить постель, не скажу, что без удовольствия. Я — молода, а мой муж — стар». «…шел мужчина. Среднего роста, худощавый, темноволосый». — Элайджа, что случилось, я… Но на то, чтобы отвечать на вопросы брата у него нет времени, и Майклсон резко переводит взгляд в сторону Ортего, который напряженно вслушивается в их с братом разговор. — Где Антуанетта?