Под контролем

      Кажется, они научились жить вместе. Не огрызались друг на друга, не старались сделать больно или вывести из себя. Засыпали (если, конечно, Джагхед вообще ночевал дома) в одной постели, вместе проводили свободное время Джагхеда. Не смотря на то, что Бетти перестала чувствовать себя пленницей, она полностью зависела от Джонса. Всё строилось вокруг него, весь быт, отдых, редкие выезды в город. Но девушка за девяносто дней привыкла и к этому. И сегодня в этом плане был праздник. Они должны были посетить какое-то мероприятие. Вместе. Как пара. Джагхед сразу оговорил этот момент, помня, чем закончился их последний выход в свет.       В честь этого события Джонс разрешил съездить в магазин выбрать платье без него, но Франко сопровождал ее. Спасибо хоть не спецотряд ЦРУ.       Бетти постаралась на славу. Как ей показалось, она выбрала самое красивое платье, правда она переживала, что оно не застегнется на ней — малоподвижный образ жизни и праздник живота, который каждодневно устраивала для нее Аделаида, откладывался, как не странно, на животе. Но нет, всё было еще не так плохо и платье село идеально — ярко-желтое, со сборками по всему крою, с открытыми плечами и проходящей на опасной линии декольте.       Дома, когда волосы плавными волнами легли по плечам, макияж, более повседневный, чем вечерний, подчеркнул глаза, Бетти убедилась в правильности выбора. А когда Джагхед зашел в комнату, и уставился на нее забыв закрыть рот, как мальчишка выпучив глаза, сомнений не осталось совсем.       — Ты очень красива.       — Я думаю, не слишком ли пусто здесь, — Бетти кончиками пальцев провела по ключицам.       — У тебя там вполне всего хватает, — Джонс подошел вплотную и с высоты своего роста заглянул в вырез платья, в ложбинку между грудей.       — Я думаю, твое декольте составит конкуренцию моему.       Бетти указала глазами на черную рубашку с глубоким вырезом под белым пиджаком. Джагхед улыбнулся и подставил локоть.       — Что это за вечер? — спросила Бетти уже в машине.       — Обычный светский раут.       — Светский? — переспросила Бетти, давя в себе улыбку. — Не сбор мафии, да?       — То, что ты называешь мафией, это теневая сторона. А еще у нас есть легальный бизнес, с которого мы платим налоги, вносим вклад в благотворительность. Сегодня это выставка в галерее одного моего делового партнера.       — Среди твоих партнеров есть ценители искусства? Никогда бы не подумала.       — У моих партнеров есть любовницы, жены и бесчисленные женщины, которые причисляют себя к этим самым ценителям, а партнеры спонсируют каждую их блажь.       — А мне вот интересно, — Бетти развернулась лицом к Джагхеду, — ты бы стал спонсировать мою блажь?       — Я готов был подарить тебе ресторан, — напомнил Джонс.       — И тогда бы вся ваша братия собиралась в нем, называя это светским раутом? Спасибо за подарок.       — Иногда мы должны имитировать нормальную жизнь.       — А ты когда-нибудь спонсировал кого-то?       — Возможно, — уклончиво ответил Джонс, погрустнев. — Но мне не понравилось.       Зайдя в галерею, Бетти поняла, что всё, что она знала до этого момента о роскоши, не имело к ней никакого отношения. Даже дом Джагхеда, казавшийся ей особняком, уступал всему тому, что увидела Бетти здесь. Даже фужеры с игристым вином, услужливо предлагаемые официантами, были наверняка с настоящим золотым напылением. Люстры из натурального хрусталя, а на женщинах тут и там сверкали бриллианты, изумруды, сапфиры и прочее, прочее… Бетти непроизвольно провела ладонью по голой шее.       — Ты хочешь такое же? — этот жест не ушел от взора Джагхеда, не смотря на то, что он без перебоя здоровался со знакомыми.       — Нет, — честно ответила Бетти, искренне не понимая, зачем ей бриллиантовое колье.       — Ну и правильно. Ты сама по себе ярче любого бриллианта. Но всё равно надо подарить тебе. А то как-то даже не прилично…       Затем начались приветственные слова руководителя галереи (это была совсем молодая девушка, очевидно, что чья-то любовница), спонсора (видимо его), представителя благотворительного фонда (наверняка, чья-то жена). Всё как и говорил Джагхед. Мужчины и женщины, которых имеют эти мужчины, оплачивая эти услуги спонсированием таких мероприятий. Не дешево однако нынче стоит секс.       — Можешь купить что понравится, — шепнул Джагхед, стоя у одной из скульптур, отдаленно напоминающей парящего орла.       — Думаю, воздержусь, — сжала губы Бетти. — Буду копить на свою галерею.       — Не возражаешь, если я оставлю тебя? Надо обсудить пару дел, — Джагхед кивнул в сторону двух мужчин, разговаривающих в стороне от общего безудержного веселья.       — Хорошо, я пока постараюсь понять что это такое, — Бетти взяла направление к картине на стене, с какими-то непонятными кляксами.       Сложив руки на груди, что было совсем не грациозно и не по светски, Бетти смотрела перед собой, словно была самым искушенным искусствоведом на этой планете.       — Как Вам?       Звонкий женский голос прозвучал над самым ухом Бетти, с непонятным акцентом. Не итальянский, не английский. Что-то… прибалтийское? Это была молодая женщина, может чуть старше самой Бетти, с безупречно прямыми длинными волосами цвета молодой пшеницы, отражающие свет. Высокая, идеальная фигура в серебряном платье до середины бедра.       — Мне хотелось бы увидеть человека, у которого это всё в голове.       — Что ж, смотрите.       — Ой, как неловко, — даже ключицы Бетти покраснели от неловкости. — Поздравляю с выставкой.       — Меня зовут Эрика, — девушка развернулась к Купер всем корпусом, и в ее глазах сверкнул какой-то нездоровый блеск.       Бетти уставилась на нее, а в голове с шумом заработали шестеренки, пробуждая память. Эрика… Она уже слышала это имя. А Эрика терпеливо ждала, пока не увидела смятение в глазах собеседницы.       — А ты новая игрушка Джагхеда?       Бетти словно окунули головой в унитаз. Та самая. Эрика.       — Я не игрушка, — горделиво приподняла подбородок Бетти, сцепляя руки в замок, чтобы хоть как-то их унять, когда они заходили ходуном.       — Разве? Слышала, он привез тебя из Америки насильно. Обо мне, я думаю, ты слышала, — Эрика уничтожала Бетти слово за словом.       — Нам есть что обсуждать и без бывших, — у Купер от перенапряжения закладывало уши.       — Значит, слышала. Со мной он никогда не смел так обращаться.       — Откуда Вам знать, как он со мной обращается? Он…       — Пожалуйста, только не говори, что он любит тебя. Джонс в своей жизни любил только двоих — себя и меня. Посмотри на себя — ты всего лишь жалкая пародия меня. Не правда ли впечатляет, как мужчины быстро способны находить нам замену?       От этих слов Бетти как будто пришла в себя и внимательно посмотрела на Эрику. Они действительно были похожи. Только в Бетти не было того лоска, что был в ней, стати, голубой крови. Все слова, брошенные случайно Джагхедом, прислугой вдруг обрели смысл. Бетти была заменой этой женщины, кто бы она не была. В глазах и носу зажгло, но нет, Бетти никогда не покажет своих эмоций перед этой напыщенной стервой.       — Ты ошибаешься. Мы с тобой ничем не похожи. Я это я.       — Разве? Он по-прежнему любит меня, и будет любить. Он никогда не смириться с тем, что я, женщина, ушла от него, когда он стал свой тотальный контроль распространять на меня, пытаясь регулировать мою жизнь. Ведь именно это он делает с тобой? Ставит на колени, заставляет приклониться? Не получилось со мной, но получилось с тобой? Подмена понятий, так, кажется, это называется? Хочешь, докажу? Займи незаметное место в первом ряду и наблюдай.       Эрика исчезла из поля зрения так же быстро, как и появилась. Но Бетти знала, где искать ее взглядом. Там, где Джонс. Сердце девушки оборвалось в тот момент, когда Эрика плавной походкой дошла до него и грациозно опустила руку на плечо. Но даже не это заставило Купер задохнуться, а то, что как посмотрел на нее Джонс. Сначала это был шок, удивление, а потом в голубых глазах вспыхнул огонь. Она умело, как это делают профессиональные содержанки, обольстительницы, щебетала, заглядывала в глаза, смеялась, а мужчины реагировали на это, подавались на чары. В том числе и Джонс.       Бетти не знала, что было между ними, есть ли сейчас, но то, что Джагхед, кажется, забыл о ее, Бетти, существовании, было неоспоримым фактом. Тяжело дыша, девушка развернулась и пошла к столам с выпивкой. Два бокала шаманского вошли в нее как так и надо. Мужчина рядом с ней что-то заговорил на итальянском, но Бетти протестующе подняла руки вверх, не желая даже пытаться понять. Да что это, в конце концов, такое? Появилась какая-то псевдо-художница и пытается разрушить то, что с таким трудом создавалось? Да черта с два! Сейчас она, Бетти, найдет Джагхеда и покажет кто есть кто здесь и сейчас.       Она вернулась к той картине от которой ушла, откуда был виден Джонс, но сейчас его не было, как и Эрики. Мужчины, с которыми он беседовал, были на месте, но этих двоих не было.       — Сука… — процедила сквозь зубы Бетти, решительно беря направление не зная куда. Не зная и то, в чью сторону относилось ругательство.       Обойдя всю выставку, Бетти не нашла никого, и, движимая невидимой силой, рванула в сторону туалетов. Подол платья развивался вокруг разреза вдоль правого бедра. Первым она распахнула мужской — но кабинки были закрыты, и кроме тишины не было ничего. Дальше она распахнула дверь женского, и больше искать ей не пришлось.       Посередине уборной, отделанной золотом, как и всё здесь, стояли они. Обнимающиеся и целующиеся. Дверь, на доводчике, закрылась сама, а эти голубки даже не заметили ее. Глубоко дыша, Бетти развернулась и ушла. Эрика победила, она доказала. Устраивать сцены бессмысленно.       Бетти не поняла, как оказалась на улице. Холодный воздух обжег голые плечи. Она пошла бы куда глаза глядят, пока не была окликнута.       — Мисс Купер? — это был Алехандро. Он удивленно смотрел на бродящую по улице женщину шефа.       — Алехандро, — улыбнулась сквозь слезы и усталость Бетти. Она была рада видеть этого человека сейчас, — отвези меня, пожалуйста, домой.       — А мистер Джонс?         — Он задержится. У меня разболелась голова, он сказал найти тебя и попросить отвезти меня.       Бетти даже не пришлось бы играть головную боль. Алехандро поверил и так. Речь была заторможенной, еле слышной, словно каждое слово доставляло боль девушке. Дверца машины распахнулась и ждала.       — Отвези меня. Скорее. Я не выдержу тут больше и минуты.