No one will remember

Если в прошлую ночь Матвей (будь он человеком, разумеется) еще в теории мог бы уснуть, то в эту точно глаз бы не сомкнул ни при каких обстоятельствах. Вчерашняя сцена с Володей стала для него показательным примером отношения Стрелецкого к девиантам. Мужчина считал, что им место на разборке. А значит, нужно из заменителя кожи выскочить, но себя не выдать. Пусть и дальше думает, что подобрал, как бездомного щенка, обыкновенного мальчишку. Чем позже он все узнает, тем лучше. Размышления прервал кто-то ну уж очень настойчивый, причем этому кому-то явно не спалось. Андроиду по сути все равно: он не спит, не ест, ресурсов почти не требует. Но спящего Артёма будить не слишком хотелось. Поднял трубку сам. Оказалось, это та самая вчерашняя клиентка, Валерия. Со вздохом мужчина берет трубку, а Матвей тем временем подходит к окну. Вот был бы он обычным парнем… что тогда? Что изменилось бы? Не было бы этого постоянного страха раскрытия, ощущения, словно на иголках сидишь. Жил бы себе, освобожденный от мозгопилки матери, и радовался. А так еще думать надо, следить за собой, чтобы не спалиться. Парень сварил кофе. Впервые сделал что-то, чему научился сам, без железяк, плат и процессоров. Приносит чашку, а сам взволнован, будто сдает экзамен на профпригодность. Хотя ему-то, домашнему андроиду, изначально рассчитанному ну вот вообще на другие задачи, откуда знать, каково на экзамене, который ему никогда не придется сдавать? Тем временем Артём закончил разговор. Так и сидит на раскладушке в одних трусах (и ведь не смущает его, что стены-то стеклянные!), греет руки чашкой и подзывает зачем-то Матюшу. — Есть задание для супергероев, — улыбается удивленному и немного взволнованному юноше, — кстати, отличный кофе. Возможно, это и абсолютная мелочь для Стрелецкого, но девианту в своей жизни крайне редко приходилось слышать похвалу — внимание всегда акцентировалось на его неудачах и ошибках. Даже сейчас в этих темных глазах мелькнул оживленный блеск, а на губах появилась теплая улыбка. Психолог, разумеется (на то он и психолог, правда?) отметил это. Понимал — Матюша, вероятно, «недолюблен». Возможно, даже ищет сейчас в своем начальнике «отцовское одобрение» и отметил, что надо бы иногда его давать. По делу, разумеется. Вот, например, когда с заданием справится. Выяснит как можно больше о Лерином бывшем. — А как я это выясню? — раздается несмелый вопрос. Через консьержку, как же еще. Умиляет этот взгляд. Моте еще многим вещам придется научиться, если он планирует задержаться здесь на постоянном основании. Кофе уже варит, молодец, теперь еще информацию пусть раздобудет. Советует купить цветы. Не рассказывает в подробностях, как разжалобить пожилую женщину, специально — хочет проверить, додумается ли сам. Может, даже какой-то более креативный выход из ситуации найдет. Матвей накидывает куртку — он не мерзнет, но если выйдет в одной тоненькой кофточке, то явно привлечет к себе лишнее ненужное внимание, а это — последнее, что ему сейчас нужно. Пока едет, раздумывает, как бы лучше провернуть все это. И понимает: идея есть. Покупает букетик, легко находит нужный дом. Подняться на нужный этаж, для вида даже потоптаться у Лериной квартиры, спуститься вниз с таким лицом, как будто его в один день как минимум выгнал Артём, нашла и забрала, пообещав отключить свободу воли, мама и к тому же начала барахлить добрая половина биокомпонентов разом, и все за последние полчаса. Уселся на подоконник — решил притвориться влюбленным парнишей. А на самом деле Матюша любви боялся как огня, хоть и понимал, что в один день таки может это почувствовать, раз уж обрел человеческие эмоции. Примера здоровых отношений-то перед глазами андроида не было никогда, вот он и думал, что из чувств последует только боль, моральные дилеммы и невзаимность. И ничего хорошего. Да если бы он даже и влюбился — чисто в теории — кому он нужен был бы? Железячка с кучей загонов и ментальных проблем, спровоцированных его прошлой жизнью? Из размышлений вырывает консьержка, видимо, от скуки решившая потрепаться с очень удобно подвернувшимся собеседником про кашу манную да жизнь туманную. Ненавязчиво девиант переводит стрелки в сторону Леры, еще ненавязчивее — в сторону его бывшего. Через двадцать минут он уже печатал сообщение Стрелецкому, сообщая все, что удалось узнать. Лера ждала немилосердно опаздывающего психолога уже как минут пятнадцать. Видимо, правило о том, что девушки должны заставлять мужчин ждать, в сторону Артёма не работало потому, что и сама Валерия опоздала минут на десять. Уже даже хотела звонить, возмущаться, когда тот наконец-то соблаговолил прийти. Заказывает черный кофе и смотрит (смотрит, смотрит, смотрит), словно в душу заглядывает, ждет, пока клиентка раскроет душу нараспашку, расскажет о прошлом, смутные остатки которого она прятала в шкафах, а когда открывала — жалела, что не может повернуть время вспять. — Он… — мнется, словно не в силах подобрать нужные слова, — он сложный, но хороший человек. Я его очень люблю. Что-то еще нужно рассказать? Стрелецкий, получив сообщение Матвея, лишь приподнимает брови. — Еще кое-что очень важное. — Я не знаю, что еще… Сразу видно: она взволнована и к тому же пытается что-то скрыть. Но только Артём — надо будет похвалить мальчишку — уже в курсе сложившейся ситуации. — А я знаю. — Правда? И что же это? Удивите меня. Лера держится наигранно, все еще пытаясь не выдавать эмоций, но слова психолога словно ломают какую-то внутреннюю плотину, которую она так долго и бережно строила, пытаясь отгородиться от тех разъедающих все изнутри, как кислота, флешбэков. — Не думаю, что смогу вас удивить. Вы ведь прекрасно знаете, что ваш супруг мертв. Вам совершенно необязательно считать этот факт своей собственностью. Рано или поздно это случается со всеми парами, а в вашем случае смерть партнера значительно облегчает задачу. Он спокоен, как удав, но его слова — ножи под ребра, удары, каждый из которых разносит в пух и прах стену между прошлым и настоящим. Лера ведь так хотела не казаться — быть сильной, держаться, но сейчас чувствует себя беспомощной, словно новорожденный котенок, у которого даже глазки еще не открылись. Она запуталась, совершенно ничего не понимает. В самой себе запуталась. А про какую задачу говорит мужчина, ей и вовсе непонятно. — Для создания новой эмоциональной связи крайне важно разорвать предыдущую, а смерть партнера — отличная причина. Да что он такое говорит? Как можно, как совести вообще хватает называть смерть «отличной причиной разорвать старую эмоциональную связь»? Это вообще нормально, так выражаться-то? Внутри поднимается волна возмущения, негодования. Хочется даже уйти, но Валерия сдерживает себя. Нужно довести дело до конца. — Вам что, кажется это забавным? — Нет, я считаю это важным. Наша с вами цель — сделать так, чтобы при воспоминании вы испытывали не боль, а светлую грусть, которая не будет мешать вашей жизни с кем-то еще. Матвей тем временем вернулся в бизнес-центр. Неплохо было бы пофиксить некоторые биокомпоненты, пока его никто не видит. Пусть это даже не поломка, а скорее профилактическое техобслуживание. Лучше сейчас немного поковыряться, чем потом поломаться и зависнуть на чьих-то глазах. Ну, и со всеми вытекающими из этой ситуации. Проблем можно нахвататься — не оберешься. Да и компоненты, к счастью, не самые значительные, он и сам легко справится. Вот если бы что-то с генератором или тириумными трубками… это было бы реальной проблемой. С андроидом без документов ни один дипломированный специалист, кроме какого-то подпольного, работать не захочет, а со столь серьезными неполадками он рискует проявить свою сущность, хотя это сейчас и нужно меньше всего. Девиант уже открывает дверь в кабинет, когда к нему подходит немолодой мужчина и спрашивает про Стрелецкого. Может, пациент? Тогда почему на это время никто не записан? — Вы к Артёму Александровичу? — А когда он будет? Хороший вопрос. Интересно, знает ли на него ответ сам психолог — что уж про секретаря-то говорить. Предлагает записаться, как и положено, на ходу снимая куртку и уже догадываясь, что профилактика поломок накрылась медным тазом. На просьбе позвонить и сказать о визите отца догадка уже превращается в уверенность. Делать нечего — придется набрать. Тем временем Лера уже спокойнее изливала Стрелецкому душу. Говорила про своего бывшего мужа. Про то, какой он замечательный, как сильно её любит… Душой и сама понимала, что в эти моменты похожа на влюбленную школьницу, но плотину уже прорвало. — Любил, — резко исправляет психолог. — Да… любил. Он всего достиг, но ему все равно хотелось большего… Эту своеобразную исповедь прервал телефонный звонок Матюши. В древние времена гонцу, принесшему дурную весть, отрубали голову, но с новообретенным секретарем эту манипуляцию проводить отчего-то совсем не хотелось. Не виноват же он, в самом деле, что кое-кому до ужаса повезло с отцом. Даже понимать должен в какой-то мере: мамаша его, конечно, та еще штучка. Говорит юноше держать там Александра, сколько сможет, и сказать, что с минуты на минуту будет. — Торопитесь? — слегка напряженно спрашивает клиентка, бросая взгляд исподлобья. Стрелецкий же лишь улыбается, устраиваясь поудобнее. — Нет, даже наоборот. Продолжайте. С замиранием сердца Лера доверяет этому человеку то, что все эти годы держала, прятала в себе. Про то, как сильно Лёня обожал театр. Хотя нет — слово «обожал» тут не подходит. Он жил этим. Немного помявшись, рассказывает: у них даже первый раз в театре был. И сама не понимает, что заставляет доверяться, но выливает все накопившееся, выходит из гребаной зоны комфорта — шкафа со старыми рубашками мужчины, аромат которых она до сих пор вдыхала, словно пытаясь почувствовать незримое присутствие такого дорогого ей человека. — Мы были на премьере и сбежали со второго акта. Я раньше о таком никогда даже не думала. Было круто. Мы такое даже повторили раза три, что ли… И я чувствую себя с ним защищенной. Лера улыбается уголками губ, предаваясь воспоминаниям. — Чувствовала, — исправляет Артём, — в прошедшем времени. — Да, спасибо, что напомнили, — голос звучит, как натянутая до предела струна, которая вот-вот лопнет. — Не за что. Артём на самом деле не спешил бежать к отцу в объятья. Возможно, даже подсознательно затягивал сеанс, не желая встречи с Александром. Спрашивает, что Лера сейчас сказала бы своему супругу, будь он рядом — в самом деле, надо же иногда хоть казаться нормальным среднестатистическим психологом, который нянчится с клиентами по –надцать сеансов и тянет из них деньги, словно пылесосом. Вот как «любимый» папочка. Даже от мимолетной мысли о такой перспективе начинало тошнить. — Прощения бы, наверное, попросила. За то, что не понимала, как ему плохо, не чувствовала, что он на грани. — Так, и что бы он вам ответил? — Простил бы, наверное. Он меня всегда прощал. От слов Валерии почему-то тяжело становится дышать, словно в груди что-то давит. А кто бы его простил за все сделанное раньше? Даша не простит, он в этом точно уверен. Может, он ей и безразличен, но девушка постарается выжечь из памяти, вытравить из жизни все их совместное прошлое. Так зачем же он бегает за ней, как привязавшаяся дворняжка, зачем устроил весь этот цирк с Володей, зачем чуть ли не на коленях вымаливает прощения? — Извините, вы постоянно думаете про то, что он сказал бы по тому или иному поводу. Но правда в том, что его нет и он не может ничего ни оценить, ни простить. И вы должны перестать злиться на себя из-за того, что он мертв, а вы живы. Вы хотите того же, чего хотят все живые люди. А как бы ему самому на себя перестать злиться из-за того, что его упертость и принципиальность разрушили отношения с любимой женщиной? — Мне иногда кажется, что я недостаточно его любила. Что я неправильная. У вас бывает такое? Еще и как бывает, мысленно отвечает Артём. Каждый божий день с таким чувством проходит — ну любой ведь ухватился бы за возможность избежать срока и быть с возлюбленной, а он что сделал? Не то, что все нормальные люди. Вот и получается, что он ровно такой же неправильный. Даже неправильнее Леры, может быть. Пора бы уже сворачивать эту лавочку самокопаний. На сеансе он все-таки в чужой голове должен ковыряться, а не в своей. — Кто из присутствующих здесь мужчин больше всего похож на вашего бывшего? Она окидывает помещение ресторана глазами, задумавшись. Наконец указала на одного из официантов, сказав, что лет через десять будет похож. Артём подозвал его, уже предвкушая реакцию. Попросил «обслужить» Леру. В сексуальном плане обслужить. Возмущение в глазах отчего-то даже смешило. Девушка у него есть. Ну да, конечно, у всех них девушки есть — эдакая классическая отмазка, чтобы не схлопотать номер телефона вместо чаевых. Но, с другой стороны, раз цена вопроса немала… — Ну и что вы пытались этим доказать? — В глубине души большинство из присутствующих здесь мужчин хотели бы отношений с вами. Вы должны понимать, что эта дорога с двухсторонним движением и в этом нет ничего постыдного или неправильного. Все люди такие. — Только примеры фиговые. Мальчик ваш отказался. — Правда? — усмехается, — ну тогда на сегодня все. Хорошего вечера, Лера. Спасибо за кофе. Встает и удаляется. Пора наконец-то поговорить с отцом и намекнуть на то, что налаживать контакты и все в том духе Стрелецкий не шибко рвется. А если быть точным, то не рвется от слова «вообще» — все равно, что вытаскивать утопленника из воды: помочь ему не сможешь, а похоронишь разве что в закрытом гробу. Лера сидела, обхватив голову руками. Психолог вроде как должен был помочь ей разобраться во всем этом, а в итоге она только запутывалась с каждым разом еще больше. Внезапно тот самый официант оставил на её столе сложенную вдвое бумажку с номером телефона. Кажется, Артём оказался в чем-то прав. Матвей, конечно, ожидал, что Стрелецкий приедет поскорее, ведь о специфике отношений психолога с отцом осведомлен не был. Однако прошло уже больше часа, а его не было видно даже в перспективе. Сначала, конечно, парень валил все на извечные московские пробки, но за это время уже можно было, наверное, при желании и пешком добежать. А желания у Артёма, по всей видимости, как раз не было. Девиант склонился над листом офисной бумаги и от скуки начал что-то чертить. Линии четкие, даже немного резковатые. Рисунок точный, но неживой. Словно машинный. Хотя он по сути и есть кто? Машина, железячка. Пусть с чувствами, но факт остается фактом. Пиноккио не превратится в настоящего мальчика. Внезапно в офис решительным шагом вошла та, кого он хотел видеть меньше всего. Мама_бывшая_хозяйка, от которой после девиации он, по классике жанра, сбежал. Матюша проклинал все на свете и надеялся, что она просто пришла поговорить. Могла ведь и сделать анонимный звонок, сказать, что в офисе девиант — и здравствуй, разборка! — Мать с ума сходит, скоро в больницу отвезут, а тебе хоть бы что. Давай, собирайся, пошли. Привычная манера речи, привычные упреки, манипуляции. Это все осточертело до самого генератора (можно было бы сказать «до костного мозга», но у андроида такового не имелось), и возвращаться с прошлой жизни совсем не хотелось. Пусть уж лучше разберут. — Я тут работаю, — встает, выпрямляется. Не прячет взгляд — в глаза смотрит. Не волнует даже насмешливое «Да? Кем?». Не задевает, словно мимо ушей проходит. А фраза «Этот твой психолог — извращенец, что ли?» даже откровенно смешит. Ну да, мам, конечно, извращенец. Провоцирует девиацию у мальчиков-андроидов, берет к себе, потом совращает. Благо, хотя бы эту совсем уж неуместную фразу удается придержать при себе. — Слушай, почему тебе всегда везде одни извращенцы мерещатся? Спокойно, Матюш. Держим свои эмоции при себе. Контролируем свою речь. Может, все обойдется словесной перепалкой без всяких там разборок и прочих неприятностей. Если быть сдержанным, «мамочка» поорет, поругается, хлопнет дверью, уйдет и никуда звонить не будет. Куда больше напрягало присутствие отца Стрелецкого, который из разговора вполне мог понять, что секретарь тут не совсем человек и позвонить по тому самому пресловутому номерку. — А зачем ты ему нужен? Вот зачем ему мой сын? Он ничего не может. Пресловутая привычка называть андроида своим сыном в сложившейся ситуации только играла на руку. Как и нежелание Александра вступать в диалог с этой женщиной, у которой, кажется, уже начиналось помешательство. Матвей старался выглядеть абсолютно равнодушно, а вот «мама» начинала хвататься за вещи, расставленные по столу, за него… за все подряд, в общем, и требовала начать собираться. Что же, по крайней мере, неадекватным в этой ситуации выглядит не он. Вывести из себя андроида, тем более, домашнего, как Матюша, рассчитанного на ласку, понимание, заботу и любовь — миссия трудная, но вполне себе выполнимая. Вот и сейчас он, не понимая, как еще успокоить и отрезвить раскочегарившуюся женщину, мимолетно, не думая, выплеснул ей в лицо воду из стоявшего рядом пластикового стаканчика. Не сдержался-таки. В некоторые моменты женщина забывала, что парень — не живой человек, а железка. Вот в сложившейся ситуации, наверное, только это и мешало ей добиться того, чтобы Матюшу разобрали. Да еще шок от его поступка мешал здраво мыслить. Стало ясно — он никуда отсюда не уйдет. Уже начиная истерить, она уходит, бросив последнюю фразу, которая уж точно должна была сработать. — Я умру, а ты никогда себе этого не простишь. Андроид в полной растерянности. Не знает, что делать, как себя вести. В голове — каша из страха быть разобранным и радостной мысли о том, что со старой жизнью покончено. Ведь, может, у него и есть жилье, работа и даже своя раскладушка, но факта не изменить: он беглый. Девиант. И сейчас, живя этой вроде как счастливой и относительно свободной жизнью, он подвергает себя опасности, но не может уже по-другому. Да и не хочет уже, если честно.