Добрый вечер, я ваша новая проблема.

      Сказать, что настроение было паршивым, это значит ничего не сказать. После случая с этим неоправданным обыском ей хотелось удавиться к чёртовой матери, хотя прошло уже два дня. За эти два дня девушка не нашла ни одного объявления о сдаче квартиры, что расстраивало ещё сильнее. Вниз Смирнова больше не спускалась и Альфреду приходилось носить еду ей в комнату. Он был единственным, кого она пускала в свою нынешнюю жизнь в принципе. Изредка они даже общались на отвлечённые темы по типу погоды, новостей и её планов на будущее. На работу Полина ездила исправно, ибо не хотелось терять такой заработок. Лёгкий и одновременно лежащий к сердцу. А ведь когда–то она говорила всем, что детей ненавидит лютой ненавистью, но теперь… Что–то поменялось? Да, поменялось. И разительно. Теперь дети — неотъемлемая часть её жизни. Ведь именно из–за той «Великолепной шестёрке» русская бросила вызов, прежде всего, самой себе, а уже после всем остальным. Это было не впервой. Иногда добрый дворецкий предлагал помощь: отвезти и привезти с работы, приготовить что–нибудь особенное, иногда у него даже получалось вытащить её из комнаты на кухню, откуда заранее всех разгонял. Альфред — потрясающий человек и Полина не хотела лишний раз ему в чём–то отказывать.       Наконец, ей повезло. Один раз она поделилась своей проблемой с Алёной и та помогла ей найти хороший вариант. Двухкомнатная квартирка в более–менее благополучном (а в Готэме есть вообще такие?!) районе и плата была по карману. Алёна была просто ангелом. И работа, и жильё, и общение. Не человек, а святая. И Полина понимала, что обязана была ей теперь по гроб жизни. А все долги она привыкла отдавать. И однажды даже заявила об этом Алёне, на что та лишь рассмеялась, говоря, что это мелочи. — Подумаешь, тоже мне… Это мы тебе обязаны по гроб жизни, ведь ты единственная держишься весьма продолжительное время и работаешь с целой группой детей. Они делают большие успехи. — Мне не трудно, в конце концов, мне родители детей за это платят, я не в праве ни на что жаловаться. Тем более, ссора с родственниками не должна влиять на знания ребят. — Это мне в тебе и нравится. Ты рубишь правду матку и тебе всё равно, что о тебе думают или будут думать другие. Твоя прямолинейность очень часто выбивает почву из–под ног. Особенно, когда этого не ожидаешь, а не ожидаешь всегда, — Алёна сделала глоток из чашки. — А мне в тебе нравится твоя доброжелательность и стремление помогать. Я на себе это в полной мере испытала, хотя меня одолевают сомнения, что это ещё не предел, — Полина тихо рассмеялась. — Ты права. Не предел, — Рассмеялись уже обе.       Они сидели в небольшом кафе и просто болтали. Захотелось просто куда–нибудь выбраться и отдохнуть от суеты и враждебного особняка с его обитателями. Квартиру Смирнова посмотрела вместе с Алёной, быстро оформили договор о купля–продаже и все документы быстро оказались на руках. Получилось, что вместо того, чтобы квартиру сдать, мужчина её продавал. Теперь русская была обладательницей собственной квартиры. Осталось лишь перевезти все свои немногочисленные пожитки и можно вздохнуть с облегчением. — Алён, слушай, я вот тут подумала… Придёшь на новоселье? Я через пару дней перевезу вещи и буду готова гостей принимать. — Конечно, мы приедем. Спрашиваешь ещё. Заодно муж узнает побольше о русской культуре и кухне, — Усмехнулась женщина. — Как ты узнала, что кухня русской будет? — Обе рассмеялись. — Грех не знать. Включим Лепса и будем орать: «Тооолькооо рюмка водки на столееее», — Девушки уже слёзы утирали и за животы хватались.       Люди, окружающие их, уже давно косились на двух молодых особ, что не шибко прилично вели себя, но пока молчали. Заметив уже энный взгляд, девушки расплатились за чай и поспешно двинулись к машине, уже там более–менее расслабляясь и включая старое доброе авто–радио, где играла композиция Михаила Круга «Владимирский централ». Подхватив мотив, Алёна и Полина врубили её на полную громкость и гнали по улицам Готэма, воя похлеще Витаса и прочей нечисти. Эта песня сразу напомнила Смирновой о школьных летах, когда она была в седьмом классе. Они сидели на уроке математики, двери и окна были открыты во всех кабинетах, так как было очень жарко. На улице вёл урок физкультуры Дмитрий Владимирович, их любимых физрук, в кабинетах же велись другие уроки. Вдруг с задней парты раздалось тихое: «Владимирский централ», а после их математичка — Марина Владимировна — страдальчески прикрыла глаза, ибо через секунду её оглушило громкое, от всего шестого «Б» класса: «Ветер северный». И разнеслось это на все четыре этажа гимназии. На улице и в классах мгновенно подхватили, а после раздался громкий смех физрука. В десятый кабинет мгновенно прибежала директор Наталия Владимировна и покачала головой, понимая, что против этого класса она ничего сделать не сможет.       От этих воспоминаний накрыло с головой какой–то щемящей ностальгией и отчасти неким счастьем, что она больше этих людей не увидит никогда. Шесть лет обучения с этими людьми сделали своё дело: агрессия и нелюдимость. И комфортно ей было лишь в обществе детей и Алёны. Дети способные и яркие солнышки, Алёна же искренная и заботливая. К таким людям тянешься. И относительно комфортно ей было до поры, до времени с Диком, Джейсоном и девочками. Тут Полину как обухом по голове огрело. Джейсон… Ладно, Дик, Стефани, Барбара и Кассандра. Но… Джейсон? Да, он пытался её пристрелить, но по–логике, этот парень лучше всех понимал её. Сразу вспомнились их совместные стояния на балконе, кулинарный погром на кухне, сидение в её комнате за домашкой Джона… Даже взаимные маты, угрозы, подколки. И оба понимали, что без этого протянуть не мог ни он, ни она.       Алёна чуть пихнула Полину в плечо, заметив хмурое состояние девушки. — Чего приуныла? — Да так… Думаю, как буду вещи перевозить. Думаю, отпустят в свободный полёт или подрежут крылышки, не давая возможности взлететь ввысь. — Ух ты ж. Поэтесса. Не переживай ты так. Всё будет супер! — Подмигнула Кастил, поворачивая направо. — Надеюсь…       Алёна подвезла Смирнову до старого доброго ресторанчика, где Полина часто ждала Мистера Кастила и, махнув рукой на прощание, уехала. Вздохнув, она набрала номер Альфреда и попросила забрать её. Доброй души человек не заставил себя ждать, приехал через минут пятнадцать. Долгой дорога не была, как бы она не желала, чтобы возникли пробки. Особняк только показался, а её уже мутить начало. Ей подумалось, что Дэмиан добился своего, но после возникла мысль, что уйти нужно не потеряв гордость. Собрать вещи и с высоко поднятой головой уйти в закат. Да, так она и поступит.       Машина затормозила возле входа и девушка, глубоко вздохнув, открыла дверь, готовясь зайти в это поместье в последний раз, покинув то навсегда. Следом вышел Альфред, на котором также не было лица. Было до безумия жалко дворецкого, он был единственным человеком, который относился к ней, как к человеку, а не заключённой. По нему видно было, что мужчина скучать будет, да и чего лукавить, Полина уже начала скучать по Пенниуорту, даже разрыдаться хотелось. Постыдно? Да. Перед всеми? Нет. Глубоко вздохнув, она толкнула двери и зашла внутрь. Перед лестницей никого не было, что радовало и одновременно напрягало. Стараясь быть тихой, Смирнова быстро поднялась на второй этаж и зашла в теперь уже бывшую комнату. Достав два чемодана, она начала упаковывать одежду, косметику, обувь и прочую мелочь, оставив лишь пустые блокнотики и канцелярию. Два чемодана через часов пять были уже полными, едва ли не разрывались от количества вещей, но они пока сдаваться не хотели. Только она хотела спуститься вниз и уже на улице «присесть на дорожку», как в дверь постучались. — Входите, — Прокашлявшись, сказала Полина. — Леди, уже поздно, оставайтесь на ночь здесь, а уже завтра утром отправляйтесь. Днём безопаснее, чем вечером и ночью. Если Вы сейчас уедете, на ночь глядя, я себе места не найду, — Стоя в дверях, проговорил Пенниуорт. — Конечно, Альфред, но только ради Вас, — Подумав, ответила девушка.       Дворецкий кивнул и тихонько прикрыл дверь, а сама Полина выдохнула.       «Вот тебе и ушла тихо, без лишнего шума… Чёрт!», — Медленно поднявшись с кровати, она расправила её, а после направилась в душ.       Уже там она поняла, что забыла упаковать пижаму, оставив ту висеть на крючке. Создавалось ненавязчивое впечатление, словно родовое поместье не хотело её отпускать так просто. Но делать было нечего, сердце и нервы Альфреда были ей также дороги, как и её собственные. Будильник на телефоне пропищал двенадцать ночи, а это значило, что она уже совсем охамела, раз пропустила время сна. Пришлось лечь через не хочу и попытаться уснуть.

***

      Где–то в три ночи её разбудил шум с улицы. Громко начали каркать вороны, в глубине дома послышалось рычание Титуса. Опустив голые стопы на холодный пол, Полина подошла к двери и открыла её. В поместье было тихо, как на кладбище, что напрягало не на шутку, но разведать обстановку было теперь жизненно необходимо. Прикрыв за собой дверь, она двинулась вперёд. В комнаты к другим заходить не было ни сил, ни желания. Ночью поместье выглядело ещё страшнее, чем днём. Лунный свет проникал через арочные окна, от которых появлялись жуткие силуэты, предметы интерьера также отбрасывали тени. Смотря на них краем глаза, создавалось впечатление, словно они движутся, только направь на них прямой взгляд, как те замирают на месте, будто затаились, ожидая удачного момента для того, чтобы наброситься и утащить в мир по ту сторону.       Полина поёжилась, мысленно обещая себе завязать с просмотром хорроров на ночь глядя. Как ни кстати появились мысли о том, что говорил ей Дэмиан несколько недель назад.       «…ведь ты будешь известна среди нас, как преступница, сродни Харли Квинн и Ядовитому Плющу…»       Недавно она как раз прочла пару занимательных статей про этих личностей, но чаще всего писали про некоего «Красного Колпака». Эта личность считалась крайне неоднозначной: то он был таким готэмским Джеком Потрошителем, воевавшим со всеми подряд, то он вдруг выбрал сторону и теперь линчевал только избранных. Судя по словам неизвестного источника, он считается наёмником. То есть, дай ему на лапу миллион и считай, что тебя избавили от врага. Мало того, он и появляется исключительно ночью, крайне редко днём, что заставляет нутро сжаться до нано размера.       От невесёлых мыслей её отвлёк шум за окнами. Спустившись на первый этаж, Смирнова резко замерла на месте, заметив, как мимо окна пролетело что–то крупное. Страх начал упорно заставлять её думать, что это была просто птица, но одновременно с этим разумом она понимала, что птиц, размером с целого человека, просто не бывает. Пройдя немного вперёд, Полина вновь замерла, а после вскрикнула. Стекло от окна разлетелось вдребезги, а после на пол рядом с ней грохнулось нечто крупное. Она ошатнулась в сторону, обхватывая похолодевшие плечи пальцами. Сначала это нечто не подавало признаков жизни, а после медленно попыталось встать, но застонало от боли и вновь легло на пол. Пересилив ужас, девушка медленно сделала шаг, потом второй и спустя секунд десять оказалась рядом с этим нечтом, но вскоре осознала, что это человек. Вокруг него лежали осколки битого стекла, некоторые были в крови, а иные даже в теле этого человека.       Страх едва ли не перерос в панику, но Смирнова смогла взять себя в руки. В первую очередь нужно было оказать этому человеку первую помощь, а уже после разбираться кто, куда, откуда и зачем. Но идти по осколкам было такое себе удовольствие, поэтому пришлось пожертвовать футболку от пижамы, благо под ней был спортивный топ. Намотав футболку на руку, она села на колени и начала на манер метлы смахивать стёкла. Наконец, девушка доползла до раненого и переложила его голову к себе на бёдра. Лицо было до безумия знакомо, что заставило напрячься. Быстрый осмотр принёс кое–какие результаты: множественные раны от осколков, ушибы от падения с высоты, вероятно имеются закрытые переломы, сотрясение мозга неизвестной степени и небольшая кровопотеря. Уже после осмотра повреждений она обратила внимание на одежду раненого. Странный материал, интересные цвета, даже плащ был, но он был схож с птичьими крыльями. И тоже красный, как и половина костюма. Лицо же было сокрыто маской домино.       Не зря существует старая английская пословица: «Любопытство сгубило кошку». Вот и Полину оно когда–нибудь погубит. Она осторожно поддела край маски и потянула в сторону, открывая чужое лицо. Маска выпала из ослабевших пальцев спустя секундную заминку и процесс узнавания. Рот то открывался, то закрывался, но ни единого звука не доносилось. На секунду глаза его приоткрылись и едва ли видя хоть что–то, прошлись по её лицу. — Тим…       Зато теперь она понимала, почему на такой шум никто не сбежался, почему Найтвинг не удивился тому, что она проживала в поместье и почему Тодд носил всегда оружие. В один момент всё встало на свои места. Отвлекло её от мыслей шевеление впереди. Подняв взгляд, Полина вздрогнула. Над ней нависала огромная тень, от которой так и хотелось сбежать и спрятаться, но бросать Дрейка она не собиралась. Заметив рядом с Тимом странную палку, она схватила её и моментально размахнувшись, ударила. Удар прошёл вскользь, немного задев ногу таинственного силуэта. — Не подходи, а то так по голове огрею, мало не покажется! Шимарну так, зенки вылезут! — И вновь замахнулась палкой.       Близко человек не подходил, молча слушал все угрозы, пока лежащий не дотронулся до талии Смирновой дрожащими пальцами. Не теряя бдительности, Полина краем глаза глянула в слегка поплывшие глаза Тима и наклонилась. — Не надо. Всё хорошо, — Он старался выговаривать всё чётко, но свист был ещё отчётливее. — Пока маску не снимет — защиту не поубавлю. Рука у меня тяжёлая. Из защиты быстро в атаку пойду и плевать я хотела на самосохранение. А ты знаешь, Тим, я человек слова и то, что мне могут сломать конечности — фигня полная.       Неизвестный лишь тихо вздохнул, но всё также молча начал снимать маску. У русской вновь перекосило мировоззрение. Эти ледяные глаза она всегда узнает. А мужчина лишь продолжал молча смотреть на Смирнову, державшую Дрейка и его оружие. Наконец, она тяжко вздохнула и отложила палку в сторону. — Мне следовало догадаться. Ладно уж, разберёмся. Но после Вы просто обязаны мне всё объяснить, а сейчас нужно оказать ему медицинскую помощь, — И кивнула в сторону Тима. — Идём.       Старший Уэйн за секунду оказался рядом и подхватил раненого на руки, Полина лишь успела подняться на ноги, схватить оружие Дрейка, свою футболку и последовать за главой семьи вглубь поместья.