Welcome to Hell

      По мнению многих людей, в ночное время суток и думается легче. Почему же так много мыслей посещает человека именно ночью, тогда, когда вместо того, чтобы спать и видеть сотый сон, он в три часа ночи лежит и думает о своей никчёмности, глядя в потолок, борясь с желанием встать, пойти в ванную, набрать воды и вскрыться? Если бы человек лишь по щелчку пальцев мог в мгновение ока отключить мозг, то какова вероятность, что и мысли о самоубийстве не будут настойчиво биться о череп? Должно быть, станет чуть легче, но никто не может запретить думать об этом днём.       Чимин должен спать. Чимин хочет спать, но не может. День, проведённый в университете, вечер и половина ночи на работе ужасно выматывают его, поэтому он должен спать, а не думать о способах убийства. И не важно кого — себя или же своих одногруппников. И от него, и от других нет пользы, абсолютно никакой.       «От меня не будет пользы. Кому я буду нужен с этим образованием?» — постоянно на протяжении дня и ночи крутится в голове парня, от чего слёзы так и норовят скатиться из уголков глаз, но тыльная сторона ладони никак не даёт этому случиться. Ни в университете. Ни на работе. Дома, придя поздно ночью, только тогда он даёт слабину и позволяет себе зарыдать от отчаяния.       — Учись не ради того, чтобы радовать нас. А ради того, чтобы стать великим и заслуженным человеком. Какой бы путь ты не выбрал, сынок, мы будем гордиться тобой, — мама Чимина всегда говорила это, когда сил уже не было, и он уже был готов бросить всё. Это единственное, что заставляло не падать духом, а идти вперёд.       Теперь Чимин ходит в университет, чтобы первую половину дня проспать, а на второй мало-помалу заниматься, чтобы за полгода до диплома его не выбросили оттуда.       Актёрское мастерство. А кто теперь будет гордиться тем, что спустя четыре года упорного труда, у Чимина в руках будет настоящий диплом? Вы спросите: А как же родители? И ответ будет прост, как дважды два. Их нет. Уже чуть больше полугода прошло, как Пак Чимин полностью лишился всей семьи за один раз. И если бы не сессия, то и Чимина бы тоже не было.       Весна две тысячи восемнадцатого выдалась пасмурной, поэтому семейство Пак решило отправиться на отдых в Таиланд. Чимину же пришлось отказался от поездки в силу загруженности в университете и предстоящей сессии, о чём он до сих пор жалеет. На протяжении всей недели, что семья отдыхала, мама звонила Чимину и рассказывала, как там замечательно, и что он зря отказался, на что сын лишь отшучивался, мол, они ещё успеют съездить все вместе.       Если бы он только знал.       В тот день, когда семья Пак должна была отправиться назад в пасмурный Пусан, Чимина не покидало чувство настойчивой тревоги, сигналы о надвигающейся опасности в голове никак не давали сосредоточиться на уроках, отчего на одном из перерывов он набрал номер матери, которая взяла трубку после второго гудка и, не дав сыну попытки начать разговор, протараторила, что они уже в самолёте и их нужно обязательно встретить. Легче ему не стало, поэтому он набрал отца, а затем и брата, у которых телефоны были выключены, что означало, что с минуты на минуты будет взлёт. Самолёт должен был приземлиться через шесть часов, поэтому ближе к восьми вечера Чимин должен быть в аэропорту.       Паку оставалось ещё две пары до конца учебного дня, когда в аудиторию зашёл полицейский, а вместе с ним ректор университета и человек в форме медицинского работника. Чимину от этой картины до того стало не по себе, что он замер у доски с мелом в руках. Ректор что-то шепнул полицейскому и кивнул на Чимина. Тогда у него затряслись руки. Полицейский попросил Чимина выйти в коридор на пару минут, на что Пак молча взглянул на директора, а тот в свою очередь сказал лишь, что это важно. Чимин в тот момент понял, что произошло что-то, что касается его самого, но всё же на дрожащих ногах пошёл к выходу из аудитории. В коридоре его попросили сесть на скамейку, что стояла недалеко, и сунули в руку стакан воды.       — Чимин, кое-что случилось. Ты должен понимать, что больно сейчас не одному тебе, но я вынужден сообщить, что самолёт, на котором летели твои родители и брат с сестрой, упал через двадцать пять минут после взлёта. Прими наши соболезнования. Места твоих родителей были в самом хвосте самолёта, их будет не так трудно опознать, поэтому я прошу тебя, приехать через два дня на опознание. Это всё, что я хотел сказать. Теперь Ваш черёд, доктор. Кажется, у него шок. Я... Мне нужно оповестить ещё несколько семей. Держись, Чимин. Государство окажет тебе материальную поддержку, имей это в виду.       Вот так прямо. Без предисловий и лишних слов, будто бы бросили камень в лицо.       После ухода полицейского к Чимину подошёл мужчина в синем костюме с изображением красного креста на нагрудном кармане.       — Чимин, я доктор Ли. Психолог. У тебя сейчас шок, поэтому я дам тебе таблетку, после которой тебе станет чуть легче.       В глазах постепенно начало темнеть, слова доктора доходили до Чимина обрывками, а потом и вовсе наступила тишина.       Очнулся Чимин от резкого запаха возле носа, и первая мысль, пролетевшая в голове: «Это сон». Но доктор Ли с ватой в руках стоял над ним и смотрел обеспокоенным взглядом. Не сон.       — Я… Мне нужно. Я не знаю, — это всё, что смог сказать Чимин в тот момент.       Все мысли просто смешались в один комок, мешающий оценивать сложившуюся ситуацию трезво.       Чимин не выходил из дома два дня подряд и просидел бы ещё бог знает сколько времени, если бы к нему домой не явился тот самый полицейский и не утащил в машину, чтобы сопроводить на опознание.       В тот день он во второй раз в жизни упал в обморок. Отца, мать и брата и в правду, не то чтобы легко, но можно было узнать, чего не скажешь о сестре. Казалось, малышка попала в самое пекло пожара, и только лишь небольшой золотой браслетик с именем, который Чимин вместе с братом бережно выбирали на пятилетие сестры, болтавшийся на запястье, давал понять, что это не кто-нибудь, а действительно его младшая сестра, которая буквально три дня назад кричала в трубку матери, что привезёт ему подарок.       Чимину хотелось перевернуть всё в этой комнате, хотелось кричать и трясти за плечи отца, просить открыть глаза, но он сдерживал себя. Он мог бы сделать всё перечисленное, если бы ему было лет, скажем, двадцать. Но сейчас Чимину двадцать три, он лишился семьи, не знает, что ему делать дальше. Он не умеет быть самостоятельным, он никогда не работал, он всегда жил с родными и всегда просил у них советов. Он тогда понял, что судьба, наконец, преподнесла ему испытание. Но Чимин не хотел такого тяжёлого, потому что ему с ним всю жизнь придётся идти плечом к плечу.       Похороны состоялись через два дня. Брат отца настоял на том, чтобы церемония захоронения состоялась как можно быстрее. Многие не понимали, к чему такая спешка, кроме Чимина. У его отца был свой бизнес — он владел некой сетью магазинов и получал с этого довольно-таки большой доход. И сразу же после того, как дела стали налаживаться, господин Пак записал большую половину бизнеса на своего старшего сына — Чимина. Никто об этом не знал, кроме самого Пака. И какого же было удивление дяди, когда вместо своего имени он увидел имя племянника. Уже по завершению, когда в, теперь уже, доме Чимина остались лишь самые близкие родственники — тётя со стороны матери с мужем, дядя и тётя со стороны отца, и личный адвокат Чимина, нанятый когда-то отцом, Пак Сэхун, так звали брата отца, долго высказывал свое недовольство по поводу отсутствия его имени в завещании.       — Какой вздор! — возмущался мужчина. — Я его родной брат и не имею к его бизнесу никакого отношения? Передать почти всё зелёному мальчишке, не понимающему в этой сфере абсолютно ничего! О чём он думал в тот момент, когда составлял это?       Чимин всегда считал своего дядю жадным до денег, власти и теперь, когда перед ним устроили такой цирк, убедился в этом ещё раз.       — Что ты можешь, мальчишка? Где ты учишься? Актёрство, если я не ошибаюсь? Актёрство и бизнес, хах, где это видано? Чем думали твои родители, когда давали тебе волю самому выбирать направление? Они не думали. Твой отец никогда не отличался умом в нашей семье, нет. Откажись от всего. Отдай этот бизнес мне, тебе он ни к чему, а я смог…       Рука Чимина «случайно» дернулась и содержимое стакана оказалось на дорогом пиджаке его дяди, который остановился рядом с ним.       — Убирайтесь отсюда. И забудьте дорогу в этот дом. Забудьте о моём существовании. Уходите.       Чимин никогда не позволял себе грубо обращаться к людям старше него, но Пак Сэхун был человеком, к которому относиться с уважением не было абсолютно никакого желания. После того, как дядю выпроводили из дома, Чимину стало обидно, что у его отца такой брат. Он с самого начала, как только его имя озвучили, решил, что откажется от бизнеса. Он ему и в правду ни к чему, как сказал дядя, но отдавать его этому человеку он так же не собирался.       — Тётя Мари, я хочу, чтобы вы забрали бизнес моего папы. Он мне не нужен, я и правда ничего не понимаю в этой сфере. Не думаю, что смогу поддерживать все дела.       Тётя Мари — сестра мамы, была женщиной с большой буквы. Буквально всё, за что бы она ни бралась, у неё всегда получалось, поэтому у Чимина не было сомнений по поводу того, что бизнес будет процветать.       — Мальчик мой, ты точно уверен в этом? Ты можешь забрать его, а я буду лишь помогать тебе.       — Я уверен. Вы — единственный человек, кому я могу довериться. Вы всегда меня поддерживали, и я хочу, чтобы и сейчас Вы поддержали моё решение. Мне теперь большие деньги ни к чему. К тому же, государство мне уже помогло. Десять миллионов вон уже на моём счету, не пропаду.       В тот же день Чимин подписал бумаги, подтверждающие, что он действительно отказывается от наследства и предает всё своей тёте со стороны матери — Мари Сан. Единственное, от чего его уговорили не отказываться — это дом. Его тётя заверила, что она будет оплачивать все счёта, лишь бы этот дом не попал в чужие руки. И сдержала своё обещание.       Пак Сэхун около месяца навещал горе-племянника и надоедал ему, всячески выставляя его и его семью на посмешище. Продолжалось это до тех пор, пока Чимину не надоело выслушивать оскорбления в сторону умерших, и тогда он, наконец, вызвал полицию. Сэхуну запретили приближаться к дому Чимина более чем на двести метров, но на этом всё не закончилось. Он начал заявляться к университету, в котором учился парень и на выходе каждый день донимать с теми же самыми оскорблениями и обвинениями. Так продолжалось уже месяц, пока Чимин не решил снова пожаловаться, но уже тёте Мари, с которой он поддерживал связь всё время. Она нашла выход и с помощью связей выслала его в Тэгу, где он находится до сих пор.       Каким-то образом Чимин лишился практически всех друзей через месяц после случившегося. Он стал более закрытым, замкнутым, ни на что не реагирующим юношей, с которым пропадало желание общаться. Если раньше у него была чуть ли не половина университета друзей, то сейчас их осталось двое. Был третий, но что-то случилось, и он считается пропавшим уже как два месяца. Тэхён, так звали пропавшего, не оставлял его ни на минуту без своего внимания, и даже в редких случаях, которые можно было посчитать на пальцах одной руки, ему удавалось вытянуть из Чимина улыбку, что несомненно радовало. Лэй и Гуан, те двое оставшиеся, не могли сравниться с вечно задорным Тэхёном, но так же, как он старались не оставлять Пака одного.       Его не обижают сверстники, его не записали в лузеры университета. Просто перестали общаться, показав себя настоящих. Впрочем, Чимин понял, кто его настоящие друзья, а кто был с ним ради… Чимин даже не знает, зачем рядом с ним находилось столько людей, которые сбежали, прекратив любое общение. Просто отошли от него, бросив на прощание жалкое «нам жаль».       Чимин хочет спать. Так почему же он никак не может закрыть глаза и уснуть? Снотворное уже как два дня закончилось, а за новой порцией он никак не может сходить. Просто нет времени. Просто нужно учиться засыпать без них. Но разве можно уснуть одному в таком огромном доме? До сих пор не может. Знает, что снова приснится то, чего он видеть не хочет. Часто, очень часто одна и та же картина. Самолёт, лица, тряска, падение, крики, взрыв.       Иногда он видит то, что хотел бы больше всего на свете. Отец, мать и брат с сестрой за большим столом с улыбками, шутками, смехом… Но практически всегда эта радостная картина сменяется на более жуткую, где тела членов семьи покрываются ожогами, глубокими ранами, а на лицах застывает гримаса страха и ужаса. После таких снов Чимин так и не может заснуть до самого утра, тем самым тратит на сон от силы часа четыре.       Ближе к трём часам ночи Чимину всё же удаётся заснуть, но надолго ли?