***
Пак плетётся до университета медленно, совсем не заботясь о том, что может опоздать и получить. Спокойненько, вразвалочку, смотря себе под ноги. Дорога идёт через парк, где он всегда ходит, и в такое время тут редко кто встречается. Обычно он доходит до университета минут за двадцать-двадцать пять, если не заходит по пути в какое-нибудь кафе, чтобы купить кофе. Но сегодня поход в кафе может обойтись ему хорошим выговором. Поэтому Чимин решает, что постарается продержаться хотя бы до конца пар. После того, как Пак походит половину парка, внимание его привлекает листок, висящий на стенде с объявлениями, которого раньше тут не было. Обычно он не обращает внимания на них, но выделенное красным цветом слово «ВНИМАНИЕ», написанное заглавными буквами, никак не могло не зацепить его. Ничего нового он, конечно, из этого не узнаёт, так как в объявлении продублировано то же самое, о чём утром предупреждала его тётя Мари. — Замечательно, теперь на каждом углу этот бред будет висеть? Могли бы просто разослать сообщения об этом. Чимин собирается сделать шаг назад, чтобы продолжить свой путь, но врезается в кого-то. Он хочет уже начать извиняться, но, повернувшись, невольно застывает на месте. Перед ним стоит невероятной красоты молодой человек, почти на полторы головы выше него. В практически чёрных глазах, казалось, отражается чуть ли не вся Вселенная, но взгляд его такой холодный, что мурашки бегут по всему телу, заставляя чуть заметно вздрогнуть. Бантикообразные губы с родинкой под ними не могли не привлечь внимания. Чёрная рубашка с загнутыми до локтя рукавами заправлена в чёрные зауженные джинсы и расстёгнута на три верхние пуговицы, из-за чего видно часть груди, покрытую чернильными рисунками. Парень крупнее Чимина по телосложению чуть ли не в два раза, поэтому, увидев их со стороны, можно было бы предположить, что это отец и сын. Чимину кажется странным, что человек напротив ходит в одной лишь легкой рубашке, когда на улице всего градусов пятнадцать от силы. — Прошу меня извинить, я не заметил Вас, — после почти двухминутного разглядывания Чимин решает, наконец, извиниться, за внезапный налёт на рядом стоящего парня. — Ничего страшного, хомячок. В следующий раз будь внимательнее, — с улыбкой говорит незнакомец. Хотя это даже улыбкой-то назвать нельзя. Скорее ухмылка. По диалекту можно определить, что он не местный. Голос его соблазнительно низкий. — Извините ещё раз за неаккуратность. Чимин делает шаг в сторону, тихонько обходит парня и, опустив глаза, идёт в сторону университета, не подозревая, что вслед ему смотрит сам Дьявол.***
— Если вдруг я засну на этих долбаных парах и пропущу новый материал, то пусть потом этот препод идёт на три буквы. Кто додумался ставить три пары истории подряд? Мало того, что заставили явиться раньше, так ещё и так нагадили. За что, интересно? Какое злое зло мы им сделали? — Гуан, лежа головой на парте уже пятнадцать минут, и жалуется на предстоящий день. — Скажи спасибо, что они сокращены, и терпеть этого нудного старикана придётся не так долго. И ты отлично знаешь, за что над нами решили так поиздеваться. Вспомни начало прошлого года, когда Хангёль накрасил стул учителя мелом и положил на него кнопку? Нам тогда ещё пообещали, что поставят историю на целый день, и не будут отпускать на перемены. Решили отомстить только сейчас, — Чимин так же лежит на сложенных руках с закрытыми глазами. — Кто такой Хангёль? Он с нами учится? — Гуан поднимает голову и осматривает аудиторию. — Сейчас нет. Его в том же месяце и отчислили. А он, между прочим, на красный диплом мог претендовать. Жалко его. — А когда он к нам поступил? — Гуан, он с нами с первого курса был. Помнишь, на втором курсе мы решили замутить «грандиозную» тусовку? Ты тогда ещё слишком много выпил, хотя твердил, что и капли в рот не возьмёшь. Мы с ним тебя до дома тащили и перед родителями отмазывали, чтобы тебя, не дай бог, не наказали. И у него это, к слову, получилось. — Постой, постой. Это не тот весельчак… Как его называли? Эр, вроде бы, да? — Да, Эр. Ты ему ещё нравился. Как человек, Гуан, как человек, не подумай ничего! — Пак исправляется сразу, зная возможную реакцию друга. — Спасибо, что уточнил, а то ведь знаешь, как я к этому отношусь. Кстати, почему Эр? — Ты, видимо не помнишь, но он вечно на своем Yamaha R1 гонял. Эр один, отсюда и прозвище. — Понятно. Слушай, меня кое-что тревожит. Возможно, я нагоняю, но от Лэя ничего не слышно уже третий день. Сам знаешь, какая сейчас ситуация с этими похищениями. Ты не пробовал звонить ему? — поднимает глаза, полные беспокойства за друга, Гуан и смотрит на Чимина. — Последний раз он мне звонил на той неделе, а сам я ему давно уже не звонил. Да не волнуйся так. Ты же знаешь Лэя. Пойдёт на тусу, напьётся, а потом неделю отлёживается. Скоро появится, и тогда сможешь снова настучать ему. — Я очень надеюсь на его очередной загул, только вот на этой неделе никто вечеринок не устраивал, он бы сказал и пригласил с собой, как это всегда бывает. Да и после гулянок он хотя бы изредка в сетях появляется, а тут от него тишина полная. — Слишком хоро… — не успевает Чимин закончить, как в аудиторию зашходит преподаватель и, подойдя к своему столу и бросив журнал посещаемости на стол, оборачивается к студентам. — Утро доброе, актёры! До начала урока пять минут, но мы начнём раньше. Чем быстрее начнём, тем скорее я вас отпущу. Открываем тетради и записываем новую тему! «Актёрское мастерство в конце пятнадцатого века». — Он, видимо, издевается. Мы это проходили в том году! — Да будь ты тише! Услышит, снова получать будешь. Я тебя защищать больше не буду, учти это, — шикает Чимин на вновь возмутившегося Гуана, и порывшись в сумке, не обнаруживает свою тетрадь по истории, — Чёрт, вроде все тетради запихнул, какого хрена нет по истории? Гуан, дай листок. Чимин поворачивается к другу и видит, что тот снова лежит на сложенных руках и, скорее всего, даже не собирается ничего записывать. — Ты что, серьёзно собираешься проспать новую тему? Хочешь чтобы получилось, как в прошлый раз, когда ты спал, а он тебя на следующем уроке спросил, что ты запомнил с его предыдущей лекции? Гуан, эй, проснись, чёрт бы тебя побрал! — возмущается Пак и толкает соседа локтем в бок, на что получает лишь мычание. — Давай же, не заставл… — Третий ряд, последняя парта, у вас какие-то проблемы? — голос преподавателя как гром среди ясного неба раздался на всю аудиторию, привлекая внимание всех находившихся. — Нет, учитель, никаких проблем, — Чимин поднимается со своего места и опускает голову. — Тогда передай своему дружку, чтобы он поднял свою пустую голову и занялся лекцией! Ещё хоть звук с вашей стороны, и вылетите оба в коридор! Садись и занимайся. Пак делает поклон в девяносто градусов и садится за парту. Он смотрит в сторону друга и со всего размаха бьёт его по плечу, отчего тот вскакивает, потирая плечо. — Мать твою! Пак, какого хрена? — Учитель сказал разбудить тебя, чтобы ты занимался. И будь тише, иначе нас выбросят в коридор. И дай уже листок, мне писать не на чем, — отвечает Чимин, выискивая ручку в сумке. — и ручку, если есть. — Сначала бьёт, а потом… Да хрен с тобой. Сейчас, подожди. Первая пара проходит быстро, и Чимин окончательно убеждается, что на них решили отыграться, когда парочка студентов, как только звенит звонок, хотят выйти на перемену, но учитель останавливает их, сказав, что для нашей группы перерывов сегодня не будет, на что гул незамедлительно проходится по всему кабинету, но стоит учителю прикрикнуть, как все успокаиваются и продолжают заниматься. На второй половине второй пары Чимина тоже начинает клонить в сон, но он понимает, что уснуть на истории — себе дороже. Тогда под предлогом выйти в туалет он быстренько бежит к автомату с кофе и покупает самый крепкий, названия которого даже не знает. Он с удовольствием взял бы с собой стаканчик, но получать выговор совсем не хотелось, поэтому, обойдясь одним стаканчиком, Чимин довольный идёт обратно в кабинет. Примерно за десять минут до окончания третьей, последней пары, учитель, как обещал, заканчивает лекцию раньше и отпускает всех по домам, перед этим наказав студентам незаметно выйти из универа. Часы показывают только полдень, поэтому Чимину приходится идти домой, а не на работу, как обычно. По дороге до дома ему нужно заскочить в магазин и купить молоко, так как того, что осталось в холодильнике, до завтра не хватит. Не забывает также и про аптеку — снотворное само себя не купит. В аптеке Чимина уже знают, поэтому продают нужные таблетки без рецепта, понимая, в какую ситуацию он попал. Когда Чимин заходит в дом, ему позвонит тётя и сообщает, что завтра она приедет вместе с мужем навестить его, поэтому Пак решает, что нужно будет что-то приготовить и думает зайти после смены в круглосуточный магазин и прикупить каких-нибудь дополнительных продуктов. До пяти часов вечера Чимин бездельничает лежа перед телевизором, особо не вникая, о чём там говорят. Кажется, снова об исчезновениях людей, на что Чимин закатывает глаза и, заведя руку за голову, медленно проваливается в сон.***
Танцплощадка в клубе «Пандора» как обычно кишит десятками молодых людей, пришедших сюда отдохнуть после трудного дня. Среди молодёжи Чимин узнаёт парочку своих однокурсников и, пересекаясь с ними взглядом, просто кивну и продолжает натирать до кристального блеска бокал изнутри после недавней мойки. За стойкой ему практически нравится стоять, и если бы не девушки, вливающие в себя коктейли литрами, параллельно жалуясь на свою ещё не состоявшуюся жизнь, Чимин бы, наверное, бросил университет и ушёл сюда. И надо бы перестать лить им алкоголь, но слово клиента для работников заведения — закон. Смена Чимина сегодня заканчивается в одиннадцать, и, попрощавшись с коллегами, он выходит из клуба и направляется в круглосуточный магазин неподалеку, чтобы купить немного молока, куриных ножек и несколько пачек соуса к ним. До дома идти минут тридцать по улице. Можно сократить путь, пройдя через какие-то заброшенные гаражи, что Чимин и делал, когда сильно уставал на работе. Вот и сейчас он решает пройти уже знакомой, не освещенной тропинкой. Фонарик на телефоне мало-мало, но освещает путь, не давая Паку запнуться о какой-нибудь лежащий камень и упасть. Чимин слышит тихое копошение справа от себя, но свалив всё на небольшой ветерок, обдувающий лицо, продолжает идти к дому, до которого осталось буквально метров пятьсот. Он уже начал ускориться, но резкий удар в затылок не даёт ему сделать этого. Последнее, что слышит Чимин — мерзкий смех и мотор автомобиля, в который его заталкивают, после чего увозят в темноту.