moral of the story

      — Да и чёрт с тобой! Подумаешь, всего лишь барабанщик из группы уходит, — Умино смотрел на парня своим известным взглядом «строгой мамочки». Несмотря на обиженный с чуточкой (не чуточкой) злости тон, в голосе Ируки всё же мелькали нотки неуверенности и грусти. — Ты ведь пожалеешь об этом уже через неделю, Асума. Одумайся и не совершай старых ошибок. Такое уже происходило раньше. Ребята ссорились из-за малейших пустяков и один из них, тот, чьё терпение сдавало первым, стремительно направлялся ко входной двери их съёмной квартиры. Чаще всего уходил Асума. Оно было предсказуемо, ему есть куда идти. Ведь если не Куренай зависала на квартире у Умино и Сарутоби, то Сарутоби зависал у Куренай. Это немного раздражало младшего парня. Не в плане того, что она была лишней в их мужском коллективе, нет. Дело в элементарной зависти. Когда Ирука смотрел на то, как эти голубки лизались и тёрлись на диване (на котором, к вашему сведению, ему иногда приходилось спать, когда девушка оставалась на ночь), хотелось просто бросить всё и отдаться первому встречному парню. Только воспитание не позволяло. Асума, игнорируя Ируку и делая вид что он ничего не слышит, продолжает завязывать шнурки на высоких лаковых ботинках, которые он отхватил за полцены на каком-то подозрительном сайте. Его вещи уже были собраны в несколько дорожных сумок, что свидетельствовало о том, что Сарутоби отправляется к Куренай надолго, либо на самом деле уходит навсегда. Мысль о последнем заставила Ируку передёрнуться. Нет, он точно не может просто так бросить всё, что они создали за четыре года совместной работы. А создали они немало. По всей однокомнатной квартире где-то на окраине города то и дело попадались на глаза какие-то комочки и обрывки бумаги, которые обычный человек принял бы за мусор. Но это была история. Это — бессонные ночи и жажда известности. Непонятные каракули, которые превращались в довольно неплохую лирику, если разобрать почерк, располагались на любой бумаге, включая салфетки и даже некоторые важные документы. И теперь, в один момент рушатся четыре года творчества и дружбы. Асума молча поднимает свои сумки с пола, бросает на Ируку взгляд, полный безразличия, дёргает ручку двери и уходит, даже не сказав ничего напоследок. Он захлопнул за собой дверь с такой силой, что затряслись стены, а Ируке показалось, что на него осыпалась штукатурка. Он провёл ладонью по волосам, собранным в небрежный хвостик и вздохнул. — Ты даже не забрал барабанную установку, — промямлил Умино в пустоту. Он думал, что Асума вернётся уже через несколько дней, но ожидание затянулось больше, чем на неделю. Все эти дни Ирука занимался своими ежедневными делами, делал наброски какой-то незамысловатой песни, время от времени перебирал струны гитары, которая всё чаще покрывалась пылью. Парень не придавал значения тому, что Сарутоби ушёл. Он всегда уходил и всегда возвращался. Когда же Асума не изъявил желания появиться через месяц, внутренний параноик Ируки начал бить тревогу. На звонки Асума не отвечал, на сообщения — тем более. Он не знал, где живёт Куренай, чтобы самому прийти к ним и, так уж и быть, первому попросить прощения.       Квитанция с оплатой квартиры располагалась на письменном столе, и Ирука вспомнил, что он жил вместе с Асумой не только из-за группы. Сумма была приличная, а стипендия в университете настолько маленькой, что если Умино хотел побаловать себя новым медиатором, то ему приходилось голодать, как минимум, неделю. Найти нового товарища и по совместительству барабанщика казалось делом непростым, но нужно было пробовать. Ирука плавно приземлился около ноутбука. На нём уже была открыта его страничка в соцсети. Он посмотрел на свою аватарку и улыбнулся: на него был устремлён счастливый взгляд смугловатого парня, чьи пальцы были зарыты в длинных тёмных волосах. Ируке нравилась своя внешность. Он не считал себя королём красоты, но и уродцем себя назвать тоже не мог. Парень оставил простую запись на своей страничке: «Ищу в группу барабанщика, буду ценить и радовать хорошей компанией себя :)». Посчитав, что этого будет недостаточно, он решил применить «дедовский» метод и развесить объявления. Распечатав примерно двадцать листочков, на которых были те же самые слова и добавив свою фотографию с номером телефона, он собрался выходить. Ирука потянул за резинку, которая стягивала его копну, и позволил волосам опуститься на его плечи. Стучащие по окнам капли свидетельствовали о том, что погодка на улице, мягко говоря, не для прогулок. Ируке нравился дождь, поэтому он не позаботился о том, чтобы взять с собой зонт.       Когда он вышел на улицу в одной лишь лёгкой ветровке и джинсах, ткани в которых было меньше, чем нервов Ируки, ветер обдал его неплохой волной. Сразу же захотелось домой, заварить себе чаю и завернуться в тёплый плед. Но из-за пустоты в душе это не поможет ему согреться, он уже пробовал. Умино было одиноко, и он это признавал. От этого одиночества часто спасала музыка. Когда он брал гитару в руки и извлекал из неё аккорды, на душе становилось теплее. Это давало ему понять, что он не безнадёжен. Что он способен хотя бы на самую малость и нужен тем, кто приходил на их с Асумой мини-концерты на улице или в каком-нибудь дряхлом гараже. Людей приходило немного, порядка пятидесяти. В основном это были ребята из университета Ируки и Асумы. То, что приходил кто-то новый, было праздником для начинающих музыкантов. Они знали в лицо практически каждого. Сейчас, когда Сарутоби ушёл из группы из-за очередной глупой ссоры (читай: они не могли решить, кто пойдёт выносить мусор), Ируке не оставалось ничего, кроме как найти замену Асуме и- Из мыслей его вытащило то, что он врезался во что-то. Хотя нет, в кого-то. — Прошу прощения, — уже на автомате выдал Умино. Это часто с ним случалось. — Ирука, ты снова летаешь в облаках. Он поднял взгляд, чтобы посмотреть, кто же на этот раз оказался жертвой его рассеянности. Перед ним стоял высокий блондин, он неловко чесал затылок и смеялся. — Ничего страшного, бывает со всеми, — его голос был очень спокойным и приятным. Ирука обратил внимание на то, что его лицо было наполовину скрыто какой-то непонятной чёрной маской. Были видны только глаза. Чёрт, этот парень горяч. — Я… Эм… — от пристального взгляда загадочного горячего блондина Умино не мог выдавить из себя и пары слов. — О нет, мои объявления! Бумага спокойно отдыхала на мокром асфальте, получая добавку влаги в виде крупных капель дождя. — Чёрт… — он попытался поднять хоть одну, но она разваливалась, стоило только Ируке взяться за край бумажки. Он думал, что тот горячий тип уже ушёл и он снова упустил свой шанс познакомиться с кем-то, кроме очередной мухи, залетевшей в квартиру во время проветривания. Но внезапно над его ухом снова прозвучал тот бархатный голос. — Барабанщика ищешь? Ирука подскочил от неожиданности. Его щёки покрылись лёгким румянцем, а уши уже, наверное, краснее помидоров. Хорошо, что он решил распустить волосы, прежде чем выйти на улицу. Внезапно у незнакомца в руке появилась ручка. Он молча взял Ируку за запястье и начал выводить на нём аккуратные цифры. — Позвонишь, если посчитаешь нужным. Горячий блондин отпустил руку Умино, ещё раз приветливо улыбнулся и скрылся в переулке. Ирука с открытым ртом сидел на корточках посреди лужи, переваривая, что произошло в последние несколько минут. Дождь сейчас не имел ни малейшего значения. Волосы превратились в мокрые сосульки, а джинсы промокли до нитки. Он опустил свой взгляд на запястье, на котором чёрными чернилами был выведен номер. Ниже он заметил подпись: Какаши Хатаке.